Любовь к искусству (1/1)

Ладонь осторожно зарылась в светлые локоны. Подушечки пальцев мягко, едва ощутимо массировали кожу головы, гладя бритый висок, очерчивали контур уха. Клеменс безмятежно спал, устроив голову на руке Маттиаса, который не отказал себе в возможности обнять его и прижать к себе ближе. Ещё в первый день в этом номере Клеменс собирался спать в ванной, но потом сдался и уснул тут. На второй день он лёг максимально далеко, у самого края. На третий?— абсолютно аналогичным образом. Только вот каждую ночь Клеменс непроизвольно прижимался к Маттиасу сам. Тот не мог потом уснуть до самого утра. Как можно спать? Это маленькое существо, несмотря на свою чрезмерную колкость, а иногда даже грубость, очень нуждалось в заботе. В защите. Во сне Клеменс искал тепла, и только Маттиасу позволял его дать. Это трогало. Очень необычные, несвойственные ощущения. Неважно, что днём Клеменс мог без труда послать его. Эта дерзость была защитной реакцией его организма. Маттиас знал это, потому что тоже не мог раскрывать себя всем подряд. Да хотя бы кому-то особенному. Поэтому рассказывать Клеменсу в том кафе о себе было ответственно. Но, как посчитал Маттиас, правильно. Ему можно было доверять. Ему хотелось доверять, потому что Клеменс доверял не меньше, когда тёрся своей мягкой щекой о бледное плечо, как сейчас.У него был очень глубокий сон. Маттиас мог сказать, что выучил тихое дыхание наизусть. Оно успокаивало. Клеменс спал, а Маттиас обдумывал всё происходящее в этой комфортной тишине. В последнее время вопрос ?что между нами?? поднимался в его мыслях слишком часто. Ранее неизведанные чувства заполняли каждую клеточку тела. Это напрягало. Такие ситуации не держались под контролем. Маттиас оказался беззащитен перед Клеменсом ровно в той же степени, в какой беззащитен был и он сам.Но ведь нельзя же быть одному всегда? С тех пор, как это блядское подобие ангельского существа вторгалось в распланированную по часам жизнь Маттиаса, он в полной мере осознавал значение слова ?дышать?. От злости ли, от гнева, от досады, от возбуждения. Клеменс, как всегда, всё ломал. К хорошему быстро привыкаешь. Была ли вообще у Маттиаса жизнь до него? Судя по всему, нет. Он уже не мог её вспомнить. Клеменс всё затмил.Он даже сейчас всё затмевал, потому что его лицо с детскими чертами слегка отклонилось назад, а губы приоткрылись. Маттиас переместил ладонь на щёку, большим пальцем очерчивая контур тонких губ. Какими они были нежными, чувственными. Клеменс был так юн, даже обычные поцелуи распаляли его за считанные секунды. Распаляли… Маттиас тихо выдохнул. Пульс начал предательски отдаваться в ушах. Ладонь с щеки плавно сместилась на тонкую шею, а с неё — ниже, на ключицу. Клеменс предпочитал спать без одежды. И, как сам выразился, не собирался менять свои привычки из-за Маттиаса. Разве что белье оставил. Но Маттиас не был против. В глубине души — только за. Рука плотнее обвивала горячее тело. Пальцы держали бок. Вторая ладонь скользнула по груди. Маттиас не видел, но знал, что здесь расположены его безумные татуировки. Какое тактильное удовольствие?— касаться совершенства. Руки действовали бережно, чтобы не потревожить сон. Подушечки пальцев мягко ласкали соски. Клеменс задышал заметно чаще. Маттиас знал, что его щёки сейчас начнут слегка краснеть. Возбуждение этого существа?— отдельный вид искусства. Плавно Маттиас отодвинул одеяло в сторону. Сильная ладонь медленно изучала торс. У Клеменса были такие крепкие мышцы, но кожа всё равно оставалась нежной. Даже его тело скрывало в себе две крайности. Оно могло быть сильным, а могло быть слабым. Податливым. Покорным. Опять буйным и агрессивным. Опять покорным.—?Ааах!Блять! Маттиас судорожно выдохнул, не рискуя поднимать взгляд на нежное лицо. Клеменс был очень красивым, когда не сдерживал возбуждения. И если ему этого делать было необязательно, сам Маттиас оказался вынужден держать своё желание под контролем. Он обещал. Обещал всё контролировать. Нехотя рука укрыла тёплым одеялом. Плечо, на котором лежал Клеменс, немного затекло, но Маттиас не смел пошевелиться. Клеменс не успокаивался. Наоборот. Его дыхание сбилось, голова откинулась назад. Он ёрзал, выгибаясь. Что-то интересное теперь снилось? Маттиас жалел, что талант в окклюменции, который должен был передаться от матери, так и не раскрылся. Хотелось узнать каждую блядскую мысль в этой светлой голове. Может, пригодится для будущего. Стоп. Для какого будущего, Маттиас? —?Ах, Матти!.. — самозабвенно шепнул Клеменс, облизывая пересохшие губы. Его движения под одеялом стали хаотичнее. Волосы растрепались во все стороны. Мелодичный голос наполнил стены номера до невозможности красивыми стонами. Маттиас ощутил, как сильно затвердел собственный член в свободных штанах и теперь упирался в бок извивающегося Клеменса. В ушах шумела кровь. Как же ему было хорошо. Маттиас поколебался, прежде чем запустить ладонь под одеяло и накрыть чужой возбужденный член ладонью. С вишнёвых губ сорвался низкий стон, почти рык. Серые глаза распахнулись. Сейчас Клеменс осознает ситуацию и уничтожит всё вокруг простой силой мысли.Поэтому Маттиас начал поглаживать член в такт неспокойным бёдрам. Клеменс долго молчал, но в какой-то момент не сдержал стона, расслабляясь. Плевать на всё, будь что будет. Он потянулся вниз, к своему белью, ловким движением расстёгивая стринги где-то сбоку. Маттиас немного растерялся, но Клеменс уверенно и заметно нетерпеливо устроил его большую ладонь на своём горячем члене, громко выдыхая.—?Остановишься?— пожалеешь.Маттиас должен был почувствовать угрозу в тихом голосе, но почувствовал лишь своё нарастающее сексуальное возбуждение. Клеменс был на грани, его бёдра сами толкались в широкую ладонь. Одеяло опять оказалось где-то в ногах. Он метался по всей кровати, а Маттиас наблюдал, как заворожённый. Воздух вокруг будто бы стал плотнее. Почему-то ему казалось, что только возбуждение Клеменса способно довести его до такого состояния.Сам Клеменс лениво устроил руку на его торсе, намереваясь спуститься ниже. Пальцы уверенно пробрались под резинку темных пижамных штанов. Маттиас не носил белье. Как интересно. Ладонь аналогичным образом обхватила его член. Клеменс прикусил губу. Внушительные размеры. Этот чёртов Маттиас Харальдссон прекрасен во всём? Выточенное совершенство? От первого же движения Маттиас протяжно, но тихо застонал, сам того не ожидая. Ладонь Клеменса ласкала уверенно, постепенно набирая темп. Щёки предательски полыхали. Клеменс не умел сдерживаться, поэтому неспокойное дыхание сопровождалось похотливым мычанием. Маттиас понимал, что дрожь во всем теле вызвана одним только голосом. Вишнёвые губы коснулись широкой ключицы. Оставили засосы. Затем Клеменс отстранился и почти с раздражением дёрнул штаны Маттиаса с бёдер вниз.—?Снимай это, мне мешает.Маттиас нетерпеливо избавился от последнего элемента одежды, лишь бы ладонь Клеменса скорее вернулась на член. Но нет. Клеменс пошёл ещё дальше. Он аккуратно сел сверху, грациозно прогнулся в спине и голыми ягодицами потерся о ствол. Маттиас простонал своим низким голосом. Ладони Клеменса скользнули по рельефу торса вверх, к широким плечам. О них же он облокотился, чтобы нависнуть над пухлыми губами. —?Последний шанс применить Депульсо к шторам…Маттиас резко схватил лежащую рядом на тумбочке палочку и направил ее на окно. В комнате в то же мгновение стало гораздо светлее. Половина лица Клеменса освещалась огнями улицы. Его прекрасная фигура, широкие плечи, стройные, но сильные бёдра… Маттиас очень надеялся, что не спит. Происходящее мало напоминало реальность, но хотелось бы верить.—?Никогда ещё не начинал праздновать день рождения так, верно? — эротично спросил мягкий голос, вызывая очередную волну мурашек.Маттиас облизнул пересохшие губы, но на помощь пришел чужой язык. Клеменс пытался контролировать дыхание, но у него ничего не выходило. Сильные руки легли на детское, горящее от возбуждения лицо. Губы сами затянули в поцелуй, и Клеменс с наслаждением ответил. Ягодицы энергичнее терлись о член. Клеменс сейчас же бы отдался этому могучему телу, но остатками разума понимал, что такая большая ошибка ему будет непростительна. Приходилось довольствоваться тем, что было.А было многое. Без пяти минут секс с горячим ублюдком с низким голосом. Клеменс ощущал, как собственное тело сдаётся под обжигающим теплом чужих рук. С Маттиасом ему было непозволительно комфортно. Тело само ему подчинялось, душа требовала его, магия так и стелилась. Это неправильно! Клеменс никогда ещё не ощущал себя так безопасно и так небезопасно одновременно. Маттиас вновь жадно поцеловал, слегка кусая губы вишнёвого цвета. Он был диким, иногда грубым, но искренним в своих действиях. Член Клеменса ломило от возбуждения, трения так предательски не хватало. Но Маттиас вернул на него свою ладонь, и Клеменса хватило ненадолго. Изгибаясь, он сжимал широкие бледные плечи, смотря в глаза Маттиаса. Толчок в ладонь. Ещё. Клеменс распахнул зацелованные губы, закрывая глаза. Ещё! Громкий, мелодичный стон раздался на всю комнату. Ладонь Маттиаса с каким-то азартом и хладнокровием доводила до финала. Клеменс резко дёрнулся, ягодицами упершись в чужой член. Стон перерос почти в крик, когда он излился в широкую ладонь. Клеменс, всё ещё сидевший на бёдрах, откинул голову назад, руками держась за колени Маттиаса.Пылающую кожу обдавало прохладой. Спустя пару секунд Клеменс наконец пришел в себя. Только сейчас он ощутил, что его ягодицы были настолько же влажные, насколько влажной была ладонь Маттиаса. Его бледная грудь всё ещё вздымалась от частых вдохов. Почему это так красиво? Почему красота всегда так опасна? Клеменс, ощущая дрожь в плечах, всё же обессилено слез, рухнув рядом на одеяло. Он слышал, как Маттиас дотянулся до палочки и прошептал очищающее заклинание. Затем ещё раз, уже где-то в районе его правой, обильно запачканной спермой ягодицы. Клеменс вытянул руки вперёд, закрыв глаза. Слишком яркий оргазм. У Маттиаса тоже, наверное. И ещё почему-то так резко холодно стало. Мокрый и изнеможённый, он попытался укрыться.—?Клеменс… —?грубый голос Маттиаса, слегка хриплый от возбуждения, потихоньку возвращал к реальности. — Надо починить окно. Давай, поднимайся.—?Какое ещё окно,?— Клеменс еле шевелил языком, привставая на локтях и кидая взгляд на большое окно. От которого осталась одна рама. —Блять… я даже не буду спрашивать, кто это сделал,?— нехотя он поднялся, приближаясь к уже вставшему Маттиасу.—?Вообще-то, мы оба. Я на удивление ясно помню этот момент,?— Маттиас протянул Клеменсу его палочку, за руку оттягивая от кучи осколков, в которую тот почти наступил. — Ты так красиво и громко застонал, вцепившись в мои плечи. У меня в то же мгновение внутри что-то… не знаю… я ощутил, будто бы могу всё. Будто бы какая-то часть магии просилась наружу. И я отпустил. И ты отпустил. Наверное, это тот самый симбиоз магов в партнёрстве.—?Это не симбиоз, Маттиас, это оргазм. Уж твоими зоркими глазами сложно чего-то не заметить,?— Клеменс хмыкнул, обвивая Маттиаса за талию. — Давай вместе. Быстрее будет.Маттиас кивнул, прижав его за холодные плечи. На счёт три мощное Репаро мгновенно восстановило стекло. Холодный, зимний воздух перестал неприятно обдувать. Маттиас смотрел на детское лицо. Оно опять было опечалено.—?Жалеешь?—?И да, и нет. Я… —?Клеменс повернулся, поднимая взгляд.?— Я не контролировал себя. Я хотел. Смертельно хотел. И отказывать себе в своих желаниях я не привык. Но с другой стороны… —?светлые глаза были полны боли и тревоги. — Думаю, обратного пути мне уже не будет. Я непозволительно привязался к тебе. К тебе! Ни к кому больше в этом мире, а к тебе. Будь ты кем другим, пожалуйста. Без проблем. Но ты! — воскликнул он.?— Ты, Маттиас Триггви Харальдссон, самовлюблённый, умный, расчётливый ублюдок, который по головам пойдёт ради своих целей.—?Красивый?—?Красивый,?— тихо проговорил Клеменс, опуская взгляд и лицом утыкаясь в бледную гладкую грудь. — Мы общаемся всего лишь меньше недели. Меньше недели я полностью доверяю тебе. Конечно, я не могу переставать думать о возможных последствиях, но… —?почувствовав в своих волосах тёплую ладонь, Клеменс закрыл глаза,?— мне очень спокойно и очень хорошо, когда ты рядом. Я это понимаю. Но приму ещё не скоро… Понимаешь?—?Понимаю,?— Маттиас устроил ладонь на чужой тонкой шее, начиная расслабляюще её мять. — Тебе страшно. И так проблемы с доверием, а тут ещё и я. Понимаю, потому что ощущаю то же самое. Абсолютно. Более того, ты знаешь обо мне то, чего даже я о себе не знаю. Я доверяю тебе куда глубже. Хотя я никому не доверяю в принципе. Раз уж так вышло, что мы ломаем себя ради друг друга, может… может, перестанем мешать?—?Пустить всё на самотёк?—?Да. Не хочу, чтобы мы оба потеряли то, что в глубине души нам очень дорого, только из-за наших страхов. Я не был так к тебе привязан ещё неделю назад. Но тоже привязался. Твой запах, твои глаза… твои стоны, твои губы. Клеменс, для меня тоже нет обратной дороги. Я это ощущаю. И мне осознавать это гораздо больнее. Ты сам понимаешь, почему.—?Ну, в конце концов, мы всегда можем просто попробовать,?— Клеменс пожал плечами.—?Именно,?— Маттиас крепко обнял его, целуя в макушку,?— пошли дальше спать. Сегодня весь день свободен. Я взял отгул.—?Может тогда продолжим портить твой чистый и непорочный образ?Маттиас посмотрел на Клеменса. Тот ухмылялся. Угораздило же их, безумных, связаться друг с другом.***Маттиас решил не предаваться официозу, а одеться под стать Клеменсу. В конце концов, это был его первый день рождения, который кардинально отличался от всех других. Маттиас надел чёрные кожаные штаны и водолазку в тон. С ремнями любезно помог Клеменс. Маттиас ощущал себя некомфортно. Он обещал контролировать ситуацию, а на самом деле его тело плавилось от касаний к бёдрам аккуратных ладоней, которые поправляли портупеи перед затягиванием. Клеменс стоял на коленях, стараясь сделать все идеально ровно. Маттиас действительно думал, что убьёт его. Клеменс понимал, что играет на нервах, от того и прятал ухмылку. Даже когда Маттиас запустил ладонь в алые (Клеменс сказал, что прекрасно себя чувствует, чтобы контролировать абсолютно любой цвет) волосы и натянул пряди назад, вынуждая поднять взгляд, юное лицо было абсолютно спокойно. Клеменс слегка подвёл веки чёрным и накрасил ресницы. Сказал, что день достаточно торжественный, чтобы выглядеть агрессивно. Чтобы стрелять взглядом, причём только в именинника. Маттиас мягко погладил его по скуле, затем наклонился и почти рывком поднял его с колен, хватаясь за бесконечные ремни. Клеменс подчинился сильным рукам, почти спотыкаясь о свои же платформы, и вжался в его тело. Маттиас тут же затянул в поцелуй.Как же мало времени ему потребовалось, чтобы перейти от стадии ?грязная потаскуха не заслуживает моего взгляда? до ?ремней должно быть больше, а макияж?— ярче?. Клеменс всегда был уверен в том, что в такой идеальной суке, как Маттиас, обязательно будет изъян. Вот он. Скрытые желания. Подавляемая годами страсть. Маттиас сколько угодно мог умело сохранять каменное лицо, но по его глубоким серым глазам, горящим желанием, все было понятно. Все было понятно, когда Маттиас будто бы случайно в трясущемся во все стороны магическом автобусе вжимал Клеменса в окно, по обе стороны от него вцепляясь в перила. Клеменс прогибался в пояснице, ощущая, как Маттиас не спокоен. Руки в кожаных перчатках крепко сжали поручень.—?Нельзя так пахнуть, Клеменс,?— рука Маттиаса переместилась на застёжку чёрной блестящей куртки, потянув вниз.—?Нельзя быть таким помешанным, Маттиас… ах! — Клеменс едва слышно простонал, потому что чужая ладонь сжала грудь через бесчисленные ремни.—?Тихо,?— шепнул Маттиас в алый затылок, вызывая волну мурашек,?— мы сейчас выходим уже.Маттиас быстро застегнул куртку Клеменса обратно и потащил его к задним дверям через толпу что-то активно обсуждающих магов. На улице впервые за несколько дней появилось яркое солнце. Маттиас поморщился, доставая из кармана футляр, а оттуда?— красные очки с тонкими стёклами. Неужели это спасало от солнца? Опять магические вещицы. Клеменс стремился не злоупотреблять ими в своём образе. Наверное, они сейчас выглядели, как сама анархия. Клеменс — в чёрном, Маттиас — в красном. Волосы его казались чёрными в контрасте с бледной кожей, а волосы Клеменса?— алыми, как сама кровь. Здешние волшебники, консервативные по своей немецкой природе, окидывали пару странным взглядом. Маттиас открыл дверь ресторана, пропуская Клеменса вперёд. Тот сразу понял, что ресторан очень дорогой. Блять. У него же не было таких денег. Он неловко обернулся, но Маттиас тут же сжал его плечо и повёл к нужному столику.—?Я не смогу заплатить за себя в этом месте,?— раздевшись и устроившись в мягком кресле с высокой спинкой, раздраженно, но тихо проговорил Клеменс.—?Зачем? У меня же праздник. Я угощаю,?— Маттиас сел напротив, поправляя пиджак и распахивая меню.—?Чувствую себя неловко. Содержанкой какой-то. Ещё и одет так… Ну, знаешь,?— Клеменс вздернул оголенными плечами.Маттиас снял свой белоснежный пиджак и, приподнявшись, ловко накинул на широкие плечи Клеменса.—?Ну вот, теперь мы поменялись ролями. Устраивает?—?Нууу… да,?— Клеменс улыбнулся, ладонью поправляя волосы. Серебряные перстни на пальцах играли на свету. Маттиас наслаждался Клеменсом, как никогда. — У тебя такой безнадёжный взгляд. Маттиас, я ведь попросил не влюбляться.—?Надеюсь, ты любишь крепкий алкоголь так же, как люблю его я,?— Маттиас указывал палочкой на строки с витиеватым шрифтом, выбирая за двоих. Клеменс же не знает немецкого.—?Я люблю покрепче. Так что мы сработаемся, думаю,?— Клеменс потянулся к лежащей на краю стола свежей прессе. Ее клали специально, чтобы было, что читать с интеллигентным видом, пока готовят ужин. Он полистал страницы. В глазах рябило, непонятно ни слова. Клеменс смотрел на картинки. — Переведи. Ничерта не понятно.Маттиас забрал газету, окинув заголовок взглядом, и хмыкнул.—?Тут написано про то, как некий Альфред Швикенглювер спас маглу от смерти. Девушка пыталась покончить с собой, вскрыв вены. Альфред жил этажом выше и шестым чувством заподозрил неладное. Спустился, оказал первую помощь и вызвал скорую… Это у маглов служба по спасению людей. Колдомедики по вызову, если так можно выразиться,?— Маттиас сложил газету пополам и отложил в сторону.—?Я знаю… мы же живем по соседству с маглами. В детстве я даже видел такую вот машину. У них мигалки, какие-то громкие звуки. Их пропускают другие машины… Мы ещё прекрасно живем. Трансгрессировал в приёмную, тебя обслужили,?— Клеменс задумчиво водил пальцами по столу.—?Не всегда можно трансгрессировать. Например, как раз вот с такими ранами, как у этой маглы, нельзя. Опасность расщепления возрастает,?— на столе с тихим звоном появились тарелки и столовые приборы.—?Вообще, странные эти маглы. Ну не хочешь ты жить, ну зачем тело своё портить? Тело дано свыше, ты просто его, грубо говоря, арендуешь. Оставь красоту первозданной и уходи. Вскрыть вены, хах,?— Клеменс выпрямил спину, поправляя пиджак на плечах. — Если бы я решил покончить жизнь самоубийством, я бы выпил яду. Прозаично, лаконично, без лишней крови.—?Ты так любишь искусство, что даже смерть рассматриваешь как что-то прекрасное.—?Да… Именно. Спасибо, что заметил. Для меня это действительно важно.***Клеменс не мог объяснить ни себе, ни кому-либо ещё, как умудрился уговорить Маттиаса остаться ещё на несколько дней в этой северной немецкой деревушке. Точнее было бы спросить, почему он это сделал. Доклады днём, прогулки вечером. Обязательно сплетая пальцы, даже если мороз. У Маттиаса руки всегда были готовы согреть. И не только руки, губы тоже. Это было какое-то безумие. Клеменс не знал, как возвращаться домой. Казалось, там, в родном Рейкьявике, всё вернётся на круги своя. Страшно, но…Клеменс был готов морально. С какой стати он вообще должен был на что-то рассчитывать? Маттиасу их почти двухнедельная близость была как отдушина. Просто спустить пар, насладиться чем-то новым. Он так много разговаривал. Ему было, чем поделиться. И только Клеменс оказался способен его понять. Спустя несколько дней проблемы капитализма и загнивающего общества стояли как никогда четко. Особо опасны эти проблемы были для маглов. Маттиас хотел помочь с их решением. Как у такого ублюдка могло быть столько амбиций? А ещё и высоких благих целей? Клеменс путался в своих выводах насчёт бывшего слизеринца.Наверное, он действительно был не такой уж и плохой. Просто не умел общаться с людьми. Да и не хотел, хотя это — базовая потребность любого человека. Только вот с Клеменсом захотел. Маттиас был ещё страннее, чем мог показаться. Тем не менее, он был очень мил в своих ухаживаниях. Они оказались такими нелепыми, но искренними. То, о чем в глубине души Клеменс мечтал всегда. Жаль, что Маттиас всё же влюблялся. Потому что Клеменс давно уже был влюблён.***Соульбьёрт искренне удивилась, когда увидела своего друга за партой. Клеменс пришёл на занятия, да ещё и раньше неё? Это что-то из ряда вон выходящее. Она села рядом. Клеменс обворожительно улыбнулся.—?Не смотри так, форма временно,?— он одернул приталенный пиджак,?— я всё ещё настроен против неё… просто опять немного заболел в этой Германии, вот и утеплился. Я привёз тебе сувенир,?— Клеменс выкладывал информацию быстро, не давая Соуль никакой возможности спросить что-то. Иначе от любого вопроса он заметно смутится. Он достал из рюкзака серебряный кулон с гранёным тёмно-бордовым камнем внутри. — Как угадал, он идеально подходит к твоему сегодняшнему макияжу.—?Мерлин, Клеменс, он же наверняка стоит целое состояние… ты с ума сошёл! —?Соуль обняла лучшего друга, лучезарно улыбаясь. Клеменс довольно улыбался в ответ, застёгивая украшение на её шее.—?Это не совсем всё. Возьми его в руки и коснись губами,?— Соульбьёрт удивлённо подняла брови, но сделала, как велел Клеменс. Кулон ловко отсоединился и превратился в маленького серого птенчика с бордовым хохолком. Из аккуратных ладоней послышалось тихое щебетание. Соуль изумлённо ахнула, улыбаясь.—?Клеменс! —?она мягко гладила серую грудку птички, заливаясь звонким смехом.—?Твой личный маленький магический почтальон. Отправит записочки на любые расстояния быстрее любой совы раза в три… Напиши что-нибудь Эйнару. Наверняка он сейчас сидит за своей работой, не прерывается ни на минуту. Ему будет приятно,?— Клеменс говорил мягко, наблюдая, как подруга тут же безжалостно разорвала тетрадный лист на части и принялась усердно скрежетать пером. Птичка скакала по парте в ожидании своего первого задания. Соульбьёрт сложила маленькую записку в несколько раз и протянула в крохотный клювик.—?И что теперь?—?Ничего. Она сама знает, куда лететь. И к кому,?— Клеменс усмехнулся. В то же мгновение птенец взлетел, буквально испаряясь в пространстве. Заинтересованные наблюдали с открытыми ртами. — Если адресат не захочет отвечать, в чем я сильно сомневаюсь, кулон сам вернётся на своё место. Если захочет, это маленькое существо принесёт ответ, превратится в кулон и уснёт на сутки. Малышке нужен отдых, на большее она не способна.—?Клеменс… это просто… это чудеса! —?Соульбьёрт чмокнула друга в щёку, не переставая сиять. —?Что это за магия? Где ты такому научился?—?Нууу… здесь всего по чуть-чуть. Баварский артефакт, слегка модернизированный моей красивой трансфигурацией, и свойства поиска и переноса. Здесь уже, если честно, Маттиас помог,?— Клеменс немного замялся. Он очень надеялся, что подруга не сложит два и два. Почему он в костюме, с укутанной в платок шеей и в любимых блядских ботинках на платформах.—?Маттиас Харальдссон? —?девушка удивилась, переводя взгляд на преподавательский стол. Маттиас сверлил взглядом именно их парту в данный момент, поэтому она поспешила отвернуться. —?Как у вас всё прошло? Ты ответил только на одно письмо. На мой вопрос в письме о твоих делах ты ответил очень коротко и иронично. Что-то вроде,?— Соуль понизила голос до шёпота,?— ?дела прекрасно, хожу с Маттиасом Харальдссоном на свидания?.—?Да буквально так и было,?— Клеменс нервно усмехнулся, но тут же продолжил,?— он постоянно был рядом. Постоянно. Не знаю… странные ощущения. Я не привык так много времени проводить с кем-то. Ты знаешь, я ценю личное пространство.Соуль кивнула, собираясь что-то сказать. Но тут прозвенел колокол. Занятие началось. Маттиас поднялся и уверенными шагами прошёл к кафедре, начиная вещать своим диктаторским, низким голосом. Клеменс уже отчётливо разбирал эти слегка хриплые нотки, причиной коих являлось частое курение. Курил Маттиас по-своему красиво. Несколько нервно, торопливо, будто бы стыдился тратить время на такую мелочь, но организм обязывал. Большой и указательный палец сжимали фильтр и подносили к пухлым губам. Картина так ярко представилась образами в голове, что сейчас Клеменс решил нарисовать именно это. Маттиас курил иногда после еды и, почти всегда, после любого удобного случая, когда его тело сгорало от страсти.Клеменс триумфально улыбнулся. На праздничном подарке они не остановились. Он искренне хотел оградить себя от этих возможных последствий, но как-то утром Маттиас поцеловал его в щёку. Клеменс понял, что влип знатно. Что утро они начнут не с кофе. И не только это утро. До секса дело не доходило, Клеменс всё ещё держал четкую дистанцию, а Маттиас понимающе не давил. Но держаться было всё сложнее и сложнее обоим.—?Клеменс Ханниган.Голос, тот самый, о котором сейчас размышлял Клеменс, позвал откуда-то совсем близко. Он медленно поднял взгляд. Высокая фигура в длинной мантии возвышалась прямо над ним, рассматривая рисунок. Клеменс медленно, с присущей ленью поднялся.—?Да?—?Я у вас спросил, как бы вы охарактеризовали влияние современной экономики на жизнь простых магов. А вы, должно быть, слишком заняты своими делами, чтобы оставаться в реальности,?— в голосе Маттиаса не было ни капли издёвки. Наоборот, он был слегка ироничным. Почти мягким. Маттиас точно понял, что рисуют опять его. Ему это льстило, Клеменс был уверен.—?Каково влияние капитализма на современное общество, вы имели в виду? Исключительно пагубное. Магические семьи беднеют, вымирают. Чем больше денег, тем больше проблем можно решить, это так. Но пока мы живем ради капитала, мы уничтожаем человека внутри себя. Остаётся только зверь. Торжество ненависти. Транс потребления. Мы забываем истинные цели жизни. Я бы не стал менять семью, любовь на работу, большие деньги. Карьеристы-капиталисты в один момент сойдут с ума, когда совершенно случайно потеряют всё. А это непременно произойдёт. Капитализм рухнет. За ним и всё человечество, потому что мы не умеем жить друг с другом. Мы все одиночки по жизни. Это ужасно… Ужасно,?— Клеменс прямо посмотрел в серые глаза. — Моё мнение: судный день настанет совсем скоро. Надеюсь, я закончу свою картину на эту тему раньше. Это будет что-то отдалённо напоминающее ?Последний день Помпеи?. Только там будет один человек. Один.—?И что же будет после Судного дня?—?Всё будет уничтожено, но только с одной целью. Очиститься и возродиться вновь.—?Вы даёте человечеству шанс, Клеменс?—?Да. Любой покаявшийся достоин шанса. А вот сможет ли он воспользоваться им разумно… Неизвестно.—?Что ж… —?Маттиас задумался, пальцами касаясь поверхности стола,?— неожиданно интересный и содержательный ответ. Можете же быть мудрым, когда захотите.—?Могу, когда захочу. Это вы правильно подметили,?— Клеменс высокомерно усмехнулся, садясь на своё место. Маттиас медленно начал спускаться, продолжая объяснять тему уже на примере Клеменса.Аудитория пребывала в шоке. Соульбьёрт тихо спросила, откуда Клеменса понабрался таких слов. Тот ответил, что действительно всё это прекрасно знает. Просто не всегда хочет казаться умным. ?Это большая ответственность, подруга, я на себя такое брать не готов?. Соуль о чём-то призадумалась и вернулась к конспектам.Клеменс же достал из рукава пиджака записку, что незаметно уважаемый преподаватель уложил на край его стола. Уже знакомый почерк бросился в глаза.Слышал, ты после этой пары отправишься в библиотеку. Подожди меня там.Блять.Клеменс резко скомкал записку, убирая в карман. В библиотеке он собирался найти книгу по магическим существам и сделать хоть какие-то выводы о белых фениксах. Предыдущие поиски так и не дали результатов. Неужели они действительно существуют? Почему этих магических тварей упоминают только в сказках? И почему Маттиас… Почему именно Маттиас? Хмуря брови, Клеменс продолжил штриховать пухлые губы на своём рисунке. Надо было успокоиться.***—?Зверушку хочешь завести? —?опять этот голос нагло вторгся в личное пространство. Клеменс слишком резко захлопнул книгу, поворачиваясь.—?В следующий раз когда так подкрадёшься… — зашипел?он, собираясь зачитать угрозы, но его аккуратно заткнули поцелуем. Отпущенная книга, качнувшись в воздухе, плавно вернулась на своё место. Клеменс запустил пальцы в тёмные локоны и грубо сжал, углубляя поцелуй. Злиться на него с каждым разом становилось всё сложнее и сложнее. Большая ладонь Маттиаса легка на горящую щёку, восхищенно и отчасти собственнически погладив.—?Сколько у тебя ещё пар?—?Ну вообще ещё две и…—?Клеменс? —?серые глаза перевели взгляд за плечо Маттиаса. Соульбьёрт. Блять. БЛЯТЬ!Тело резко скрутило по всем осям. Маттиас применил трансгрессию, которая только преподавателям доступна из каждого уголка старинного здания. В лицо ударил знакомый штормовой ветер, послышался шум океана. Север Фарер. Одиноко стоящий дом буквально в нескольких метрах от обрыва. Так жил Маттиас с четырнадцати лет. Из собеседников?— книги и домовик. И его это устраивало более чем до определённого момента.Клеменс теперь должен быть рядом всегда.