Знаки доверия (1/1)

Клеменс понятия не имел, зачем ему необходимо присутствовать на всех этих встречах и конференциях. Мало того, что тема, затрагиваемая на дискуссиях, была ему неинтересна, так ещё и речь оказалась на немецком. Даже Маттиас делал свой доклад на этом языке. Он уверенно стоял за кафедрой, взмахивая палочкой и перелистывая диапозитивы. Все увлечённо слушали, но вот Клеменс… Только единожды, во вторник, он ассистировал ему. Просто стоял рядом. В тот день никто не слушал, что там Маттиас хочет рассказать о великолепных социальных реформах у маглов, потому что Клеменс, невозможно красивый даже в своём этом блядском образе, с ошейником на бледной шее, привлёк к себе внимание целого зала вместимостью в тысячу человек. Да что там, сам Маттиас не раз сбивался, отвлекаясь на фигуру в чёрной рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами и закатанными рукавами, на красивые бёдра в серых штанах, обвитые чёрными тонкими ремнями, даже лаковые ботинки на платформах не портили ?самый приличный образ Клеменса Ханнигана за все время?. Очаровательно растрёпанный маллет добивал концентрацию на поставленной теме окончательно. Всё было бы проще, если бы Клеменс стоял спокойно. Но ведь нет. Ему же было скучно. Он томно вздыхал, переминался с ноги на ногу, склонял голову, вынуждая Маттиаса путаться в словах.В тот же вечер Маттиас запретил ему даже ногой ступать на сцену. Клеменсу не оставалось ничего другого, кроме как следующем же днём сидеть в первом ряду и пристально рассматривать Маттиаса. Иногда их взгляды встречались. Клеменс облизывал губы, провоцируя его на убийство.Зато в вечернее время жизнь начинала набирать обороты. Маттиас третий день настаивал на прогулках хотя бы вдоль улицы, на которой находился их отель. Деревушка напоминала Хогсмид. Скорее поселение для работников университета, нежели самостоятельная городская единица. Улочки были украшены старинными фонарями, чугунными витиеватыми оградами. Красиво, конечно, но к Клеменсу чуть ли не каждый час прилетали совы, поэтому он совершенно не хотел разделять эту красоту. Он загадочно улыбался, читая письма и ничего не замечая вокруг. У Маттиаса почти дёргался глаз.—?Клеменс, мы сейчас уходим, ты не забыл?—?Да-да, минутку.Минутка длилась уже больше часа. После ужина Клеменс засел за письменным столом в номере и давил улыбку каждые пять минут. Он переоделся в домашнее: джинсы, завёрнутые снизу (Клеменс действительно был совсем невысокого роста), белые носки, вместо футболки?— ремни. Много ремней. Маттиасу потребуется время, чтобы привыкнуть считать такую одежду домашней. Клеменс вскрыл ещё один конверт. Маттиас, уже одевшийся полностью, подошёл со спины, заглядывая в очередное любовное послание. ?…Твоё идеальное тело будоражит во мне всё… Хочу тебя очень сильно…?. Ладонь, облачённая в чёрную кожу, легла на широкое оголённое плечо. Клеменс никак не отреагировал, но вот его тело совершенно очаровательнейшим образом покрылось мурашками. Ладонь Маттиаса переместилась на его шею, немного надавливая. Красный мех на рукаве шубы приятно касался ключицы. Клеменс действительно забыл, как дышать. Руки на автомате начали переворачивать лист, чтобы продолжить читать дальше. Маттиас сжал зубы, с абсолютно хладнокровным видом натягивая полоску ошейника. Клеменс медленно положил лист на стол, выпрямляя спину. От нехватки воздуха дыхание стало прерывистым.—?Все письма, что у тебя есть, брось в камин. Сейчас же.Грубый, низкий голос сейчас отдавал команды, доводя всё существо Клеменса до дрожи. Он схватил со стола палочку, взмахнул ей, и огромная стопка пулей устремилась в самое пекло, моментально вспыхивая. Маттиас тихо выдохнул. Всё было так просто. Если не считать, что он опять забыл, как ловко Клеменсу удавались некоторые заклинания невербально.—?Матти…Рука нехотя отпустила ошейник, но Клеменс тут же схватил его запястье, уверенно возвращая его ладонь к шее. Пальцы опять сжали бледную кожу, срывая с вишневых губ полувздох.—?Почему твоё внимание можно привлечь только таким образом?—?Почему ты недостаточно умный, чтобы понять, что я сейчас не в состоянии думать? —?язык Клеменса почти заплетался. Он прогнулся в спине, немного разводя бедра. Даже сквозь ткань перчаток Маттиас ощущал его возросший пульс.Рука отпустила ошейник и схватила за кольцо между лопаток, сплетавшее ремни на теле, вынуждая подняться со стула. Щёки Клеменса горели. Очень красиво. Он сам сделал шаг и прижался всем телом к Маттиасу, который ещё не успел застегнуть шубу. Встал на носочки, обвил сильными руками шею. Маттиас наклонил голову и сразу коснулся желанных губ, крепко обвивая этого героя-любовника всея конференции.Маттиас хотел наказать, а не поцеловать. Почему всё опять шло не по плану? Почему Клеменсу стоило проявить слабость, покорность, посмотреть как-то по-особенному, и вот Маттиас уже был готов ко всему. Готов во всех смыслах. Клеменс наконец отстранился от его губ и уткнулся лицом в бледную шею, часто дыша.—?Какой ты… чуткий, Клеменс.—?Ты хотел сказать ?блядский?, я знаю. Я не виноват… —?руки его заползли под чужую тёмную водолазку, моментально обжигаясь о кожу. — Не виноват, что так реагирую на тебя. Ты мне отдаёшься полностью.—?Что ты имеешь в виду? —?Маттиас запустил ладонь в светлые волосы, запутываясь пальцами в локоны, что фиксировались заклинанием в нужном хаотическом положении.—?Как что? Ты не замечаешь? —?Клеменс щекой потёрся о выпирающий рельеф ключицы,?— ты весь дрожишь…—?Я спокоен как никогда,?— резко перебил Маттиас.—?Ты дрожишь в магическом плане. Ты будто хочешь насытить меня собой. Показать свою силу, свою страсть… Я знаю, потому что тоже так реагирую. Если ты прислушаешься к своему телу, ты поймёшь, о чём я говорю. Поймёшь, как сплетается наша магия каждый раз, когда губы хотят безумства,?— дыхание Клеменса почти успокоилось, и он говорил вдохновлённо и как обычно слегка лениво.Маттиас, казалось, задумался. Клеменс прикрыл глаза, стараясь всё же для себя решить, чем пах Маттиас и почему этот запах казался таким родным. Успокаивающим.—?Маттиас, блять, я же просил не влюбляться,?— Клеменс вздохнул, стараясь скрыть какую-то печаль в голосе.Маттиас тяжело вздохнул, обнимая его за плечи. Опять молчание.—?Не потому, что я не отвечу тебе взаимностью, как раз наоборот,?— голос Клеменса перешёл на шёпот,?— просто я не уверен, что в один момент из-за истерики или вспышки гнева не причиню тебе вреда. Или боли,?— шёпот вишнёвых губ был наполнен нотками горечи.—?Эта ответственность на моих плечах. Я буду контролировать каждый твой шаг. Не бойся своих желаний.—?Меня это может выбесить, ты знаешь.—?Я тебя поцелую.—?Ну и… —?Клеменс запнулся. А ведь действительно сработает. — Ну и почему мы ещё не на прогулке? Мы же хотели подняться немного в горы, посмотреть на вечерний город свысока.Маттиас улыбнулся, но тут же вернул своё каменное лицо, тихо прошептав в макушку: ?Собирайся?. По коже Клеменса опять пробежали мурашки, он отстранился и схватил первый попавшийся под руки свитер (свитер Маттиаса был ближе всего), достал из шкафа чёрную блестящую куртку, убрал палочку во внутренний карман, надел ботинки на платформах и тут же оказался в крепких объятиях Маттиаса, который применил трансгрессию. Внутренности неприятно скрутило, но лишь на мгновение.Открыв глаза, Клеменс обнаружил, что они оказались на местной ярмарке. Зимняя, сказочная атмосфера, горящие огоньки, фонарики, где-то играла музыка. Прямо как в детстве. Родители часто брали его, маленького, с собой, чтобы купить какую-нибудь игрушку, книгу или новые краски. А потом посидеть в кафе и отдохнуть, приятно и весело провести время за сладким пирожным и согревающим с мороза имбирным чаем. Большие серые глаза наполнились слезами, но Клеменс постарался быстро и незаметно их стереть. Маттиас снял перчатку и убрал в карман, чтобы сразу взять Клеменса за руку и крепко сжать.—?Идём. Сегодня рабочий день, народу мало… выпьем по чашечке кофе.Клеменс кивнул и с безразличием пошел следом, опустив взгляд. Снег мягко хрустел под ногами, где-то рядом дети играли в снежки. Маттиас погладил большим пальцем чужие костяшки, стараясь отвлечь от мыслей. Клеменс внешне выглядел спокойным, но по его глазам было видно, что что-то пошло не так. Стоило пройтись по самой длинной аллее с лавками и палатками, может, это отвлекло бы его на что-то интересное.—?Клеменс.—?Мм? —?он поднял растерянный взгляд. Его светлые, большие глаза были такими по-детски наивными. Печальными. Маттиас остановился у одного из прилавков и, взяв тонкий серый шарфик с малиновым узором, обернул вокруг бледной, неприкрытой шеи, пестрящей засосами. Клеменс растерялся.—?Теплее?—?Да… Да. Теплее. Странно конечно, платки зимой не носят. Ты хочешь сделать мне подарок?—?Платок? Я думал, это шарф,?— Маттиас отсчитывал серебряные монетки, протягивая их пожилой волшебнице в очках с тонкой оправой.—?Маттиас, ты знаешь, что значит подарить платок? —?Клеменс наконец начал улыбаться. Пускай его лицо было самодовольным, зато нос уже почти не краснел от слёз.—?Что я хочу, чтобы ты поберёг свою шею от холода и посторонних завистливых взглядов.—?Платки дарят, когда хотят выразить свою любовь.Маттиас громко хмыкнул. Улыбка Клеменса стала гораздо шире. Он обмотал свою шею ещё раз, расстегнул куртку и запрятал туда концы мягкого материала.—?Он милый. Приятный коже… Спасибо. Не стоило тебе, наверно, этого делать, но спасибо. Я тебе тоже что-нибудь подарю.—?Уймись. Пошли, кафе близко уже.Клеменс сам взял Маттиаса за руку. До кафе они добрались только тогда, когда он наконец рассмотрел, сколько всего интересного вокруг. Клеменс купил новые серёжки-кольца. Маттиас хотел было сказать, что они такие же блядские, как его зелёные, но эти, тонкие и металлические, настолько гармонично смотрелись на аккуратных ушах, что комплимент сорвался с губ сам собой. Клеменс ухмыльнулся и взмахнул головой: кольца колыхнулись вместе со светлыми волосами. А потом он наткнулся на прилавок с магловскими виниловыми пластинками. Долго слушал лекцию Маттиаса о том, что это вообще такое. Когда узнал, что у него есть дома проигрыватель, тут же приобрёл несколько и подарил. Маттиас слегка улыбнулся, ощущая себя крайне неловко. Единственные подарки, что ему дарили от чистого сердца, были от родителей. Ни друзья, ни любимые… Сейчас было как-то особенно приятно.***—?Откуда ты знаешь, что я люблю группу Rammstein? —?Маттиас держал в руках кружку с кофе и, облокотившись о круглый стол, с интересом наблюдал, как сидящий напротив Клеменс, не скрывая любопытства, рассматривал обложки.—?Когда ты тусовался со скинхедами, ты был в футболке с этой надписью.—?Ах, да, ты же тогда был в том баре. Я чувствовал, что волшебник рядом… Но не думал, что ты.—?Я тоже не думал, что ты. Что ты живёшь в моём городе. Всё испортил тогда…Клеменс, в нелепо длинном чужом свитере и с расправленным на плечах платком, выглядел очень мило. Рассмотрев все купленные пластинки, он убрал их обратно в рюкзак и вернулся к своему напитку. Если Маттиас взял классическое капучино, Клеменс себе не отказал в рафе с ореховым сиропом. У Маттиаса?— чизкейк, у Клеменса?— булочка с корицей.—?Знаешь… —?Маттиас обвёл взглядом кафе. Тёплый свет, создаваемый многочисленными гирляндами, еловые ветви, уютные деревянные столики,?— я впервые с кем-то посещаю кафе. Обычно я один балуюсь вредной едой, читаю книгу, а сейчас…—?Надеюсь, тебе не хочется сейчас читать. Я ведь молчу, вдруг ты заскучал,?— Клеменс стрельнул взглядом. Он прекрасно знал ответ.—?Нет, не заскучал. Мне интересно даже… молчать с тобой. Не знаю, почему так. Многие люди меня просто раздражают своей недалёкостью. Другие неплохие, но я просто не могу с ними находиться рядом,?— отрезав кусок своего лакомства ножом, Маттиас наконец попробовал.—?Потому что ты социопат, Маттиас,?— проговорил Клеменс обыденным тоном, делая глоток сладкого напитка.—?Нет.—?Ты ни с кем не общаешься. С детства, наверное, да? Почему так, Маттиас? —?Клеменс подпер подбородок кулаком и уставился в серые глаза. —?Родители давили учебой?—?Не без этого. Но не скажу, что меня не интересовало то, о чём я читаю в книгах,?— он ребром чайной ложки давил крошку своего лакомства на тарелке. — Просто отец всегда говорил, что я особенный. Что меня ждёт великое будущее. Что я с детства уже внесён в какие-то списки,?— Маттиас нервно усмехнулся, отводя взгляд. — И я верил в это. Прилежно учился, впитывал знания как губка. У меня просто не было ни времени, ни возможности найти друзей.—?Какие такие списки? Ты же не о хогвартских говоришь, так? —?Клеменс постоянно вытирал запачканные корицей пальцы и губы с помощью салфетки, слушая своего собеседника. —?Списки?— ложь, как потом выяснилось, я угадал?—?Я тоже думал так. Особенно, после школы. Но потом мне пришло письмо от них. Знаешь, они приходят в тёмно-серых конвертах. Просто появляются у тебя на столе. На них нет ни адресата, ни отправителя,?— чизкейк был почти полностью размазан по тарелке. Маттиас немного нервничал, хоть и пытался это скрыть.—?Что там было написано? —?Клеменс говорил тихо, радуясь тому, что между ними было совсем небольшое расстояние из-за крохотного уютного столика и они могли делиться чем-то сокровенным, не боясь чужих ушей.—?Что… что всё идёт по плану. Мне осталось немного подождать.—?Так что это за списки?Маттиас оглянулся по сторонам, наклоняясь ближе к Клеменсу.—?Отдел тайн.—?Хах, министерство. Смешно.Маттиас с каменным лицом сверлил Клеменса взглядом. Не смешно. Он был серьёзен, но в глубине души — рад, что Клеменс посчитал это шуткой. Нельзя знать наверняка, какую информацию можно было распространять. Хотя Клеменс и так уже знал слишком многое.—?Маттиас… а ты сам-то хочешь этого?—?Да. Я уверен, что смогу.—?Смочь-то сможешь. А хочешь? Это немного разное.Лицо Маттиаса приобрело какой-то сложный оттенок. Наверное, он впервые об этом задумался настолько глубоко. Клеменс вытянул руку и мягко коснулся ладонью щеки. Маттиас поднял взгляд.—?Наверное, хочу. Ничего другого я не умею. Ни дружить, ни любить. У меня больше нет целей в жизни, кроме этой работы. Хотя я даже понятия не имею, что буду делать,?— он накрыл аккуратную ладонь своей, закрыв в глаза.—?А я вот умею дружить. И любить. Многое умею своими руками и головой,?— неожиданно мягкий голос Клеменса стал сухим. Маттиас поднял взгляд. Свинцовые глаза холодом ничем не уступали ледникам в родной Исландии. —?И ещё больше смог бы. Только у меня больше нет цели, как видишь.Клеменс начал убирать руку, но Маттиас попытался её перехватить. Не вышло.—?Я всегда хотел научиться работать с деревом. Это лучше, чем рисование. Контроль не только над образами в своей голове, но и над материей. После обучения я бы делал статуи. Конечно, всем привычнее видеть мрамор в этой роли. Но мне ближе дерево. Оно теплее, уютнее.Вдруг он притянул свой рюкзак, раскрывая молнию. Через мгновение в его руках оказался маленький брусок из душистой сосны. Клеменс, лицо которого изменилось в эмоциях с умиротворенного на холодно-агрессивное, достал из висящей на спинке стула куртки палочку.—?Velskera!Брусочек разлетелся в щепки по всему столу, попадая на блюдца с лакомствами и в чашки с напитками. Маттиас вздрогнул. Запахло палёным: некоторые щепки почти сразу же превратились в пыль или начали обугливаться. Клеменс с болью смотрел на кучу непонятно чего, что только что сотворил. Затем он взмахнул палочкой ещё раз, и вся пыль вместе со щепками исчезла со стола. Глубокие глаза цвета ртути опять уставились на Маттиаса, который ощущал себя крайне некомфортно. Клеменс будто бы ждал от него чего-то.—?Это сложное заклинание. Оно требует концентрации и повышенного внимания. Мне кажется… ты научишься ему со временем. Нужно просто тренироваться каждый день. Привыкать к структуре заклинания,?— он действительно не знал, как ему реагировать. Клеменс долго ничего не отвечал.—?В итоге должна была получиться миниатюрная лошадка-качалка. Знаешь наверняка, есть такие детские,?— Маттиас кивнул Клеменсу, ведь у самого была точно такая же в детстве. — Впервые я попробовал это заклинание в четырнадцать лет. Моя первая лошадка была такая… нелепая. Кривенькая, с торчащими заусеницами вместо гривы. Я даже не думал, что получится, делал для веселья с друзьями,?— Клеменс замолчал, переводя взгляд на свои сложенные на столе руки. — Самую чудесную лошадку я подарил Ронье на день рождения. Ей нравилось делать интерьеры для больших кукольных домов, это было её хобби. И она всегда мечтала о такой лошадке в одну из комнаток для куклы. Лошадка получилась аккуратной. Волнистая грива, хвост. Ровные ноздри и глаза. Я её раскрасил. Покрыл лаком,?— Клеменс плотнее укутался в согревающий платок, отводя взгляд. Пауза опять затянулась. — Ты же, чёрт возьми, даже не знал, когда у неё день рождения. Это было за неделю до того, как я очнулся дома, разнеся каменную стену в большом коридоре у кабинета истории,?— он дотянулся до кармана куртки и достал сигареты. — С тех пор лошадки у меня больше не получаются. Так что хорошо, Маттиас, когда цель есть хотя бы такая, как у тебя.Клеменс собрался и ушёл курить на улицу, оставляя его одного со своими мыслями. Его никак не должно было касаться это откровение, но сердце почему-то сжалось. Маттиас понимал, что никто из них не виноват. Просто конкретно эти обстоятельства сложились именно так. Магический фон редко, но менялся вследствие потрясений. Клеменс резко потерял всё, что было так дорого его юному сердцу. Магия больше не позволила ему творить прекрасное, но зато Клеменс теперь мог подчинять её невербально. Это очень сложно. Очень. Для такого мысли должны быть громкими. Клеменс слишком много молчал и не высказывал, хотя изнутри его разрывало от боли. Маттиас так поздно начал замечать это лично. Выругавшись, он вложил несколько купюр в принесённый счёт и, наспех накинув шубу, рванул следом за Клеменсом на улицу.Тот стоял и курил у большого дерева. Завидев приближающегося Маттиаса, он отвернулся. Маттиас выдернул из замёрзших губ явно не первую сигарету, кидая её в снег, и тут же затянул Клеменса в поцелуй. Он упрямо сжал губы, но Маттиас настойчиво продолжил, ладонями накрывая влажные щёки. Клеменс вздохнул и закрыл глаза. В какой-то момент он поддался, сам прижимаясь к Маттиасу ближе. Руки в отчаянии схватились за воротник тёплой шубы.—?Пойдём в горы?—?Да. Надо проветриться.Маттиас опять без предупреждения применил трансгрессию к безлюдному парку, крепко обнимая Клеменса.***—?Обещай мне, что обратно мы не пойдём пешком. Я уже устал, как собака.—?Курил бы меньше – дыхалка не слилась бы так быстро,?— Маттиас увереннее шёл по снежному склону вверх, освещая путь палочкой и предупреждая о ветках и выступающих корнях.—?Ты тоже куришь. И вообще, у меня с собой есть метла. Я только из солидарности к тебе не пользуюсь ею сейчас.—?Не ной, чуть-чуть осталось.Через несколько минут непроходимый тёмный лес сменился большой поляной, заканчивающейся обрывом, откуда открывался великолепный вид на маленький городок. Клеменс рассматривал каждую улочку. Самое высокое здание?— университет. Там до сих пор горели огни, торжества и встречи не прекращались ни на минуту. Напротив раскинулся их отель. Небольшой, но уютный. Клеменс вспомнил, как категорично заявил в первый день, что не собирается спать на одной кровати с кем-то ещё. Но потом они опять полночи доводили друг друга до исступления. Перебираться спать в ванну, как обещал сам Клеменс, просто не было сил, и он уснул в объятьях бледных рук. Во второй день было бы глупо протестовать. Вишнёвые губы едва заметно растянулись в улыбке. Какое-то безумство. Три дня подряд он почти не выходил из себя, почти не презирал весь мир и почти не рыдал взахлёб от страха и истерики. Днём Клеменс развлекался тем, что мешал Маттиасу выступать, а вечером сам Маттиас уже придумывал, как смутить его. Клеменс подумал, что у них очень странные, ни на что не похожие отношения. Он перевёл взгляд на Маттиаса. Тот неотрывно на него смотрел. Кажется, он даже не взглянул на город, что был как на ладони.—?Мы совершенно одни. Знаешь, чем можно заняться?—?А не холодно ли? —?бледное лицо Маттиаса красиво освещалось тёплым светом фонарей.—?Смотря какое ты животное.Маттиас задумался над этой фразой. Она прозвучала как-то… двояко? Что он имел в виду? Он хотел было спросить, но понял, что Клеменс исчез. Ну, начинается. Резко Маттиас развернулся, чтобы отправиться его искать, но тут же замер. Напротив находилось нечто роскошное и величественное. С пушистой и пятнистой шерстью и голубыми глазами. Снежный барс. Маттиас медленно потянулся к палочке. Барс неожиданно закатил глаза. Барс! Глаза!Так Маттиас понял, что перед ним Клеменс в своей анимагической форме. Эта лесная кошка уже потерлась несколько раз мордой о его сапог, затем могучими лапами повалила в снег, улёгшись рядом и выжидающе смотря.—?Никогда бы не подумал, что ты такой… такой,?— Маттиас чесал животное за ушком. Барс, не переставая издавать что-то отдаленно похожее на мурчание, дёрнул сильной лапой по снегу, засыпав им бледное лицо. — Я понимаю, чего ты хочешь. Хочешь, чтобы я тоже показал себя, да? —?барс удовлетворенно рыкнул, вызывая волну мурашек по телу. —?Клеменс, я не могу гарантировать ни свою, ни твою безопасность, потому что я… я банально не помню, в кого превращаюсь. Понимаешь? Это… это ненормально.Белая кошка ничему не смутилась, всё также выжидающе смотря на лежащего в снегу Маттиаса. В голубых глазах читалось умиротворение. Клеменс был просто уверен, что всё будет хорошо. Опасения Маттиаса его ничуть не смущали. Через какое-то время тот всё же нехотя поднялся, концентрируясь на превращении. Маттиас всегда знал, что у него получается. Но он не помнил ровным счётом ничего. Мгновение, и зрачки снежного барса расширились от восхищения. А память Маттиаса отказалась записывать информацию, чтобы потом разгадать себя.***Маттиас очнулся в постели, отмечая, что его голова абсолютно ватная. Сменив неудобную позу, он по привычке притянул полуобнажённого Клеменса к себе плотнее, пальцами скользя по прогибу спины. Запах его кожи сводил с ума. Так пахли невинность и сила. Несмотря на темноту, Маттиас понял, что Клеменс, умиротворенно дышавший, всё же не спал. Так хотелось у него спросить все, но язык почему-то не спешил работать. Усталость одолевала.—?Спи. Утром поговорим. Тебе нужны силы. Твоё животное очень… энергозатратное. Ты сразу отрубился, как вернулся в реальность. Наверное, так случается каждый раз. Маттиас кивнул, облизнув губы. Стоило сомкнуть глаза, как усталость накатила с новой силой.—?Всё равно ты мне сам запретил говорить тебе, кто ты. Даже немного завидую… это прекрасное существо. Не бойся за безопасность себя и окружающих, но лучше не рискуй превращаться перед кем-то ещё. Никогда. Это мой единственный совет тебе. Маттиас сонно переспросил, не совсем понимая, как он мог что-то запретить, будучи под такой сильной трансфигурацией. Клеменс опять ничего не говорил, продолжая загадочно улыбаться.Нельзя было сказать Маттиасу, что он превращался не просто в животное, а в феникса.В белого феникса.Это стало их маленькой тайной.