Верь мне (1/1)

—?Какого хрена я должен тащиться на магловском поезде шестнадцать часов?—?Если бы ты не собирался до обеда, мы бы успели воспользоваться порт-ключом, а теперь он сработает только через сутки. Терять столько времени мы себе позволить не можем.—?Если бы ты хотя бы предупредил о том, что мы действительно отправимся на твою эту конференцию, я бы подготовился заранее.—?Ты бы просто не поехал.—?Это я и имел в виду под ?подготовиться заранее?.—?Какой ты вредный, Клеменс.Маттиас потёр виски, читая прихваченный из дома еженедельный номер ?Вестника?. Утро его началось ошеломляюще. В прямом смысле. Клеменс пару раз пытался послать в него Петрификус Тоталус, но со сна никак не мог сконцентрироваться. Маттиас быстро взял ситуацию в свои руки и, прижав буйного к ближайшей стене, успокоил. Поцелуем. А потом вторым. Клеменс отстранился, скрывая во взгляде тоску, а Маттиас понял, что опять немного не рассчитал способы достижения своих целей. Стоило быть осторожнее с Клеменсом, у него очень пошатанная психика. Невооружённым взглядом было видно, как он устал от всего на свете. От себя устал. ?Я не хотел этого делать. Извини?. Ничего, Клеменс, всё в порядке. От агрессии до апатии один шаг. Крохотный шажочек. Клеменс скидывал в бесконечный рюкзак такое количество вещей, что Маттиас начинал сомневаться, действительно ли они едут на неделю, а не на месяц. И вот ещё что: Клеменс сильно психовал, когда что-то не оказывалось под рукой. Психовал ещё больше, когда Маттиас намекал, что они опаздывают.Когда с вещами всё же было покончено, Маттиас трансгрессировал их на перрон какой-то маленькой станции. Клеменс вздохнул, не понимая, почему вообще отправляется куда-то вместе с этим отбитым. За что? Вокруг вывески на… Немецком. Маттиас тут же поспешил объяснить, что на вокзале в столице было бы сложнее садиться, потому что там тщательный досмотр, нужны документы… Здесь им легко будет договориться. Он немного удивился, когда на него не обрушился шквал критики за нечестную политику. Применять к маглам Конфундус было, как минимум, нежелательно. Да и Клеменс же был ярым борцом за справедливость. А сейчас молчал. Плотнее кутался в чёрную блестящую куртку, поправляя шарф. Что-то подсказывало Маттиасу, что это?— не конец.Ну конечно. Клеменса не устраивало такое длительное путешествие. Маттиас изогнул бровь. Отдельное тёплое купе повышенного комфорта, рассчитанное на двоих, великолепные зимние пейзажи за окном, горы, реки, покрытые льдом — радуйся и наслаждайся жизнью. Только вот Клеменс застелил свою постель, разделся до белья (Маттиас тактично уткнулся в свою газету) и лёг, укрываясь заправленным в пододеяльник пледом. Послышался тяжёлый вздох. Маттиас решил, что Клеменс должен побыть в тишине и отдохнуть, поэтому углубился в чтение, изредка бросая взгляды в окно.***—?Клеменс?—?Ммм?—?Спишь?—?Нет.Маттиас тут же осторожно сел рядом. Поезд вот уже двадцать минут стоял на станции. Маглы ничего не могут без электричества, нужно смириться. Клеменс не демонстрировал признаков агрессии, смотрел спокойно, даже немного грустно.—?Что пишут в газете?—?Да ничего интересного… —?Маттиас мягко сжал ладонь Клеменса в своих руках, медленно поглаживая пальцы. — Успокоился?—?Да.—?Давай поговорим?—?Ну, попытайся.—?Я тут немного понаблюдал за тобой… —?Маттиас задумался, стоило ли вообще начинать говорить об этом. Клеменс иронично изогнул бровь. — Твоё психическое состояние изменяется стадиями. По нарастающей, достигает максимума, как вчера, а затем резко вниз. От агрессии до апатии. И, знаешь, мне кажется, если как-то сгладить эти острые пики на графике зависимости твоего эмоционального состояния от времени, тебе будет легче. Даже не обязательно подавлять агрессию. И злобу. Ведь это часть тебя. Ты умеешь с ними уживаться. Вот как сейчас, например,?— Клеменс внимательно слушал низкий голос, вытаскивая вдруг ногу из вороха тепла и укладывая её на бёдра Маттиаса. Тот, казалось, забыл всё, о чём хотел поговорить, рассматривая точечные бледно-синие пятнышки от чьих-то сильных пальцев на молочной коже. От его пальцев. Маттиас отчётливо помнил, как молниеносно схватил ворочающегося Клеменса, чтобы предотвратить его падение с узкой кровати, и прижал к себе.—?И?—?И… я могу помочь с этим.—?Каким образом?—?Ну… страстью?—?Что, прости? —?Клеменс еле сдерживал ухмылку. Звучало как признание. Только вряд ли сам Маттиас это понимал.—?Страстью. Я буду рядом в особо тяжёлые дни. И мы будем… как бы сказать… переводить твою энергию в нейтральное русло. Не будем позволять твоей ненависти над тобой торжествовать.—?Ну, во-первых, ты со мной не справишься…—?Ночью же справился.—?Я просто очень устал. А во-вторых… Где подвох? Твоя какая выгода?—?Ну… Мне всегда была приятна твоя компания.—?Мы до сих пор готовы были друг другу глотки перегрызть, напомню тебе.—?Именно поэтому приятна. Ты настоящий, Клеменс. Я тебя хорошо знаю. А ты меня?— ещё лучше. И с тобой есть, о чём поговорить.—?Ты сейчас в друзья ко мне набиваешься? Спасибо, мне уже не надо.—?А когда надо было?Клеменс отвернулся к окну, не отвечая. Густые русые брови слегка нахмурились, а губы сжались в тонкую полоску.—?Клеменс… я не умею дружить.—?А сейчас научился?—?Нет. Я не предлагаю тебе дружбу. Я предлагаю тебе… симбиоз.—?Согласен только на паразитизм. И только с моей стороны.—?А, быть может, всё же на лайфстайл отношения?Клеменс медленно развернулся обратно, сверля Маттиаса взглядом. Откуда, откуда, блять, он этого набрался? Лайфстайл предлагают только проверенным и очень близким БДСМ-партнёрам. Находиться под полным и безоговорочным контролем верхнего подразумевает полное доверие.—?Ты хоть знаешь, что это, Матти?—?Да. Я читал.—?Ах, ну да.—?У волшебников есть много примеров, когда партнёрство такого плана приводило к полной гармонии. Особенно к магической.—?Партнёрство. С тобой,?— Клеменс хмыкнул. От амбиций Маттиаса не так просто избавиться.—?У тебя не будет никаких обязательств. Мы просто попробуем. Пока что. И прекратим всё в любой момент, если ты захочешь.Клеменс помолчал некоторое время.—?Поправочка: не если, а когда. И не я, а ты. А вообще… давай попробуем. Это даже интересно,?— он хищно улыбнулся. Светлые глаза не предвещали ничего хорошего.***Маттиас понял, что имел в виду Клеменс, когда сказал, что справиться с ним сложно. Он в прямом смысле испытывал нервы на прочность всеми способами. И Маттиасу всё труднее и труднее давалось сдержаться. Клеменсу было лень одеваться, поэтому идея укутаться в шубу Маттиаса показалась ему блестящей. Маттиас сжимал ладони в кулаки, пока Клеменс ходил в коридор в поисках магловского титана с кипятком. Он же хотел чай, чёрт его возьми. Клеменс хотел повышенного внимания к себе. Актер погорелого театра, он действительно не понимал всю серьёзность происходящего? Не понимал, что Маттиаса уже не провести на этот пропитанный липким сладкий образ?Если бы не платформы, шуба доставала бы до самого пола. Клеменс будто невзначай заметил, что коже очень мягко и приятно. Особенно после вчерашних розг. Если это было желание надавить на жалость, то очень нелепое. Маттиас смотрел холодно, желая взглядом усмирить. Клеменс дурачился. Помешивал ложкой чай, который не собирался пить.—?Чего ты добиваешься? —?Маттиас, наконец, не выдержал.—?Ничего, просто пытаюсь нас развлечь. Не в тишине же ехать.—?Да,?— Маттиас неожиданно оказался с палочкой возле двери. Сложные заклинания начали ложиться на контур со всех сторон. Клеменс старался разобрать обрывки. Запирающее и… —?не в тишине. Ты прав. Раздевайся.Заглушающее. Клеменс ощутил, как сердце пропустило глухой удар. Голос, привычно низкий, сейчас отдавал ещё и чем-то металлическим. По спине пробежалась волна мурашек. Пока Маттиас трансфигурацией расширял свою койку и не менее резкими заклинаниями заправлял приготовленное проводницей постельное белье, Клеменс всё ещё стоял в оцепенении, наблюдая. Где-то в глубине души, на самом дне, витали нотки страха. Он нихрена не боялся, когда его накрывала волна агрессии. Или когда он был пьян. А сейчас разум преобладал. Он находился наедине с человеком, от которого можно было ожидать чего угодно. Двери — заперты. Палочка… в куртке? Блять. Неужели он забыл её достать? Маттиас подошел почти вплотную. Кожей Клеменс ощутил исходящее от него тепло. Но вот глаза… —?Раздевайся.Угроза в голосе стала отчётливее. Клеменс удивлённо поморгал. Это что, первый раз за всё время, когда эмоции не преобладают над разумом? Когда он начинает думать? Сильный маг и просто парень, с которым ты заперт в одной комнате, приказывает тебе раздеваться. Раздеваться! Явно не для живописи.—?Маттиас…Маттиас не дал договорить, ладонью зарываясь в светлые локоны и грубо сжимая у корней. Без особых усилий он толкнул его на кровать. Клеменс, встав на колени, успел сохранить равновесие, но тут же чуть не потерял его вновь: Маттиас рывками снял с него ботинки, аналогичным образом устраиваясь сзади. Клеменс дёрнул плечами, когда ощутил, как чужие руки начали плавно, но уверенно стягивать шубу вниз. Чёрт, только согрелся, а этому извращенцу приспичило показать характер. На самом деле, поведение Маттиаса в последнее время доходило до абсурда. Мало того, что его отношение, хоть и против его же воли, но поменялось, так ещё и эти… знаки внимания? Шуба продолжала сползать вниз, оголяя плечи. Маттиас неотрывно наблюдал за участком бледной кожи. Светлые волосы, слегка завиваясь, прикрывали затылок и шею. От неё вниз аккуратными холмиками шли позвонки.Клеменс был таким… хрупким? Без своих этих ботинок, без ремней, латекса. Он казался совсем миниатюрным. Маттиас только сейчас это заметил. Это всё тот же Клеменс. Тот же мальчишка, пускай и старше. Сильные руки плотнее обвили напряжённое тело, и Маттиас, слегка наклонившись, губами коснулся холодной щеки.Клеменс вздрогнул. Губы, пухлые и всё такие же мягкие, неотрывно скользили по щеке выше, к виску. Он закрыл глаза, немного откидывая голову назад. Маттиас слегка ослабил хватку, стягивая мягкую распахнутую ткань ещё ниже, пока она сама покорно не сползла целиком к бёдрам. Он придвинулся плотнее, одной рукой все также обнимая за талию, а другой, протянув наискосок до плеча, обвил грудь. Пальцы крепко, но в то же время осторожно впивались в мягкую кожу. Насекомое на плече Клеменса точно бы неодобрительно махало крыльями, если бы было сделано магическими чернилами. А вот его владелец… Клеменс будто бы был в каком-то оцепенении. Так… так тепло? Спокойно? Маттиас лицом зарылся в светлые волосы, медленно вдыхая запах. У Клеменса шампунь с корицей. Сладкий аромат, а всё же специя. На вид безалаберный, а внутри — одна сплошная рана. Сейчас казалось таким неправильным получать чьё-то чужое тепло. Пусть даже Маттиаса. Слишком неподдельная забота. Такие мягкие, осторожные касания. Клеменс слишком привык к боли, чтобы радоваться… нежности? Любви? Искать подвох в таких первозданных чувствах Маттиаса?— кощунство. Но Клеменс всё равно искал, ощущая к себе отвращение.В какой-то момент бледные плечи начали подрагивать, послышались тихие всхлипы. Слёзы?— это слабость. Перед Маттиасом нельзя быть слабым, он с лёгкостью доломает до конца себе на радость. Но нет… нет. Нехотя его ладонь отпустила согретое плечо и переместилась на щёку, чтобы костяшками пальцев стереть дорожки слёз. Мягко, едва касаясь.Клеменс всхлипнул ещё громче, затылком касаясь чужой шеи. Маттиас подбородком потёрся о светлую макушку.—?Что бы ты ни думал сейчас, я всё равно рядом.Клеменс плотно стиснул губы, удерживая всхлипы. Собственные руки, дрожащие, в отчаянии прошлись по сильным предплечьям Маттиаса, чтобы наконец наткнуться на ладони и вплести в них свои холодные пальцы. Маттиас сжал кулаки, чтобы согреть.—?И я буду рядом, Клеменс. Услышь это, пожалуйста.Клеменс судорожно выдохнул. Маттиас объятиями старался растворить его в себе. Укрыть и защитить от всего мира. Клеменса корёжило. Он не хотел открываться, но ему приходилось. Он боялся обжечься о невинное тепло. —?Я буду рядом, чтобы ты ощущал себя в безопасности. Чтобы ты был немного счастливее. Чтобы ты улыбался. Я помню твою настоящую улыбку. Я очень её люблю.Маттиас ощутил, как крепко сжали его ладони. Он всё слышал и понимал, но эта внутренняя борьба…—?Доверься мне. Потому что я доверяюсь тебе. Я понимаю, как тебе тяжело. Мне тоже тяжело быть одному, но… —?Маттиас глубоко вздохнул,?— мы нужны друг другу. Клеменс, я не причиню тебе боли.Клеменс глотал слёзы, ощущая, что становится спокойнее. Пускай даже если это была ложь, что маловероятно. Маттиас не умел подделывать эмоции. Даже с Роньей он вел себя как обычно. У него не получалось не быть собой, да он и не хотел. Зато сейчас даже его объятия, уверенные, но слегка нелепые, были так несвойственны ему, что он сам от себя смущался.—?Маттиас, чёрт возьми… — Клеменс глубоко вздохнул, поворачивая голову и устраивая её на широком плече,?— не говори мне, что ты влюбился.Маттиас ничего не ответил, опять губами касаясь аккуратно выбритого виска. Клеменс уже почти не всхлипывал, мягко сжимая чужие ладони.Почему у Маттиаса они такие особенные?—?Знаешь…—?Ммм? —?Маттиас промычал почти в ухо, невольно вызывая волну мурашек по оголённой спине.—?Я хочу нарисовать твои руки.***Маттиас не помнил, как успел согласиться сидеть три часа без движений. Клеменс напоминал океан. Часто штормит, обдаёт тяжёлыми волнами, крушит и стачивает всё в песок. Но ещё чаще он спокоен, даже игрив. Его едва уловимый флирт был похож на бриз. Мелкие холодные капли приятно касались кожи. А ещё у Клеменса были такие же глубокие глаза. Маттиас постепенно начинал разбираться, какое именно у Клеменса настроение на самом деле. Он был прекрасным актёром. Прекрасно играл свою роль. Маттиас даже верил до определённого момента. Но не сейчас. Глаза?— зеркало его души. Когда Клеменс смотрел прямо, с вызовом, это означало, что он раздражён. Или агрессивен. В эти моменты радужка его глаз становилась темнее. Чистая ртуть. Иногда даже потёртый свинец. Тёмные вкрапления давили своей тяжестью, опасностью. Это было очень красиво. А ещё красивее, когда Клеменс плакал. Цвет менялся на более светлый. Светло-синий, с серыми тонкими лучами. В них копилось столько отчаяния. Столько боли. Они кричали. Они просили помочь, пока сам Клеменс никогда не сказал бы этого вслух.Благо, Маттиас в последнее время был предельно внимателен.Поэтому сейчас он, ощущая усталость во всём теле, не без интереса наблюдал за красивым лицом. Клеменс, слегка склонив голову и подперев подбородок рукой, трудился над штриховкой. У него так ловко получалось. Изредка он бросал взгляд на его ладони, потом долго что-то дорабатывал. Натренированная память. Увлечённость делом. Какие-то редкие вопросы. Маттиас удивился, когда Клеменс, сжимая его ладонь и поглаживая ногтевую пластину, сказал, что лирный корень и вправду очень действенен для успокоения кожи. И её смягчения. Клеменс будто бы был частью его жизни. Будто бы им самим. Кто ещё мог знать, что Маттиас тщательно защищает кожу от солнечных лучей? Ну, подумаешь, крем в серебряной баночке. Да мало ли там что? Не мало. Клеменс разобрался в своё время и сейчас явно гордился тем, что ему вновь удалось обескуражить вечно уверенного в себе Маттиаса.—?Мне порой кажется, что я знаю тебя больше, чем себя. Правда, последние пару лет упустил… Но наверстаю быстро. Не сомневайся.—?Жаль, что я уже не буду напряжён под твоим контролем. Мне нравилось ощущать себя… безопасно и небезопасно одновременно. Я не хотел проблем, но, когда понял, что своей добытой информацией ты будешь пользоваться исключительно в своих целях, мне стало легче.—?Я бы на твоём месте не был так уверен в своей безопасности,?— почему-то никто не спешил замечать, что Клеменс закончил с рисунком и сейчас словно бы случайно продолжал держать Маттиаса за руку.—?Я полностью контролирую ситуацию.—?А, быть может, всё же я? —?Клеменс усмехнулся, оплетая ладонью его запястье.—?Точно не ты.Маттиас сжал губы, когда его руку абсолютно наглым образом переместили под стол, на бедро. Пришлось немного податься корпусом вперед, потому что Клеменс был настойчив. Спасибо, что додумался одеться.—?У тебя краснеют уши.—?Я чувствую, Клеменс, спасибо.—?Неужели не было таких ситуаций раньше? Никто не позволял себе такого? Или ты сам себе не позволял?—?Мне было, чем заняться.—?Читал.—?Читал,?— Маттиас сжал пальцами его бедро. Клеменс поёрзал.—?Сегодня ты ни разу не дотронулся до книги. В чём же дело?—?Потому что я хочу дотрагиваться до тебя.Клеменс открыл рот, чтобы проговорить уже заготовленный ответ, но Маттиас, как обычно, всё испортил. Нужно было что-то ответить. К щекам прилила кровь, он начинал нервничать. И ладони почему-то опять потели, когда Маттиас медленно, как хищник, поднялся, совершая шаг в его сторону. Клеменс облизнул губы.—?Клеменс…—?Да. Не спрашивай. Просто да.Маттиас схватил его за запястье и, рывком подняв с кровати, резко притянул к себе. Губы, изголодавшиеся по чужому теплу, тут же начали жадно целовать. Руки требовательно обнимали, плотно прижимая к себе. Клеменс был босиком, поэтому сейчас кое-как тянулся на носочках, цепляясь за широкие плечи.В какой именно момент поцелуи с Маттиасом Харальдссоном стали не забавой, а чем-то необходимым?В какой именно момент сильные руки подхватили под бёдра и вжали в высокое зеркало, что висело на двери?Клеменс не мог насытиться его губами. Особенно сейчас, когда целовать стало гораздо удобнее. На бёдрах опять останутся синяки. Клеменс был им очень рад. Рад тому, что Маттиас казался сейчас не менее безумным.Его мягкие губы обволакивали, успокаивали и одновременно поднимали изнутри самых отчаянных демонов. Сильнее сжимая ногами его талию, Клеменс совершенно не стеснялся застонать. Очень хорошо. Никто, совершенно никто не дарил ему такую энергетику. Даже Аарон… да какое там! Клеменс нетерпеливо зарылся пальцами в тёмные волосы, мягко сжимая у корней. Маттиас слегка откинул голову назад. Клеменс видел, в каком он блаженстве. Пушистые ресницы так трогательно прикрывали бесстыжие глаза.***Всё, что происходило, было как минимум ненормально.Клеменс понимал, что их страсть ничем не подкреплена. Разве что взаимной ненавистью. Но какая, к чёрту, ненависть, когда… Он наклонился под стол, наконец находя последнюю пуговицу с рубашки Маттиаса. В порыве страсти он буквально разорвал её. Пуговицы летели в стороны, дорогая ткань, натянутая сильными пальцами, трескалась. Никто этого не заметил. Зато сейчас…Клеменс вздохнул, кидая мимолётный взгляд на Маттиаса. Припухшие, покрасневшие губы сжимали сигарету. С разрешения Клеменса Маттиас курил (Маттиас, оказывается, курит) прямо в купе, лёжа на своей подушке. Из приоткрытого окна задували потоки ветра, остужая бледную, но всё ещё пылающую кожу. Клеменс разложил чёрную рубашку на столе, устраивая мелкие пуговички на свои места. Как же прекрасно, что современными заклинаниями можно починить любую одежду на раз-два. Хорошо, что Клеменс знал эти заклинания на зубок.Жаль, что нет заклинания, чтобы лёд тронулся. Они неловко молчали уже пятнадцать минут. Пора было это прекращать.—?Готово. Я её даже погладил.—?Спасибо, Клеменс.Маттиас улыбнулся уголками губ, наблюдая за ним. Он не знал, куда себя деть. Руки заламывал. Клеменс Ханниган был обескуражен. Как же замечательно разделять это чувство с кем-то настолько близким.—?Может, ты мне уже позволишь поработать над… —?взглядом Маттиас указал на сочившийся кровью отпечаток его зубов немного выше ключицы Клеменса. Это в добавок к пестрящей засосами шее. Сейчас они были еле видны, но вот к завтрашнему утру… Маттиас ощутил стыд.—?Ага. Как же. Оставлю себе на память,?— Клеменс сложил в несколько раз салфетку и прижал к укусу, надевая сверху свитер.—?Иди ко мне.Клеменс лег рядом, устраивая голову на плече, почти сразу же выхватывая сигарету и плавно затягиваясь. Он ощущал на себе взгляд. Маттиас всегда смотрел, когда его губы выпускали дым наружу. Это не раз было замечено. Все устои и предрассудки ломались к чертям.—?Маттиас, что между нами?—?Не знаю. Правда, не знаю.Они отдавались страсти почти час, со смущением и диким желанием изучали тела друг друга. Руками, губами, глазами. Но до главного так и не дошли, каким-то шестым чувством почти одновременно решая остановиться. Это было сложно. Сложно, когда пухлые губы Маттиаса нехотя отстранились от груди. Когда аккуратные пальцы Клеменса исполосовали ногтями широкие плечи в последний раз, прежде чем перестать. Когда взгляд Маттиаса вновь обезумел (он действительно такой же при возбуждении), а шёлковая шевелюра Клеменса окрасилась в цвет крови.—?Я тщательно проверяю любую еду от тебя. Любые вещи, даже листы пергаментов. Уже язык заплетается шептать эту латынь. А результата никакого. Ты никак не влияешь на моё отношение к тебе. Это я… я сам.—?Клеменс,?— Маттиас иронично улыбнулся,?— жизнь тебя научила, да?—?Конечно. До сих пор жалею, что не врезал тебе тогда сильнее.—?Глупый.Рука Маттиаса обвила Клеменса и плотно прижала к себе. Порой казалось, что его голос, всегда низкий и холодный, сейчас был мягче. Бархатнее.—?Прости. Мы не должны были переходить эту границу. По крайней мере, я искренне старался огородить себя от тебя всеми способами.—?Поэтому придирался, оставлял после пар, приглашал кофе пить в кабинет профессора, а теперь ещё тащишь меня на эту конференцию, на которую никто из института больше не едет?—?Надо повторить речь, точно,?— Маттиас лениво взмахнул палочкой, призывая лист бумаги, исписанный мелким почерком.—?Маттиас.Серые глаза углубились в чтение. Клеменс выдохнул табачный дым в бледную щёку. Маттиас часто заморгал. Избавившись от окурка с помощью заклятия левитации и открытого окна, Клеменс наконец повернулся на бок, взглядом рассматривая оголенный торс. Казалось, Клеменс хотел прожечь дыру в рёбрах. Ладонь легла на низ живота, уверенно опускаясь ниже, на выпирающий под тканью член. Маттиас шумно втянул воздух, поднимая взгляд.Конечно же, они оба абсолютно не отошли за эту жалкую четверть часа.—?Маттиас, что между нами?—?Может, ты ответишь? Ты в этом лучше разбираешься,?— ладонь на члене сжалась сильнее, срывая тихий рык. — Я тебя вдохновляю?—?Что за тупой вопрос? —?Клеменс хмыкнул, краснея. Целая папка с его рисунками.—?Тебе нравится мой… ум?—?Да. Возбуждает. Но немецкая речь?— больше всего. Ты срывался на неё сейчас несколько раз, пока вжимал меня щекой в это зеркало и тёрся о мои ягодицы.—?Я… Ч-что? —?Маттиас отложил лист, внимательно смотря в эти бесстыжие лисьи глаза. К щекам опять прилил жар. —?Ты издеваешься сейчас?—?Нет, такое правда было.—?Ох… ладно. Хорошо. А я возбуждаю тебя?—?Можешь сам ответить на свой вопрос прямо сейчас.Маттиас проверил. Клеменс не ожидал, что всё опять пойдёт не по плану. Резко закинув бедро на его ноги, он красиво прогнулся и прижался ближе, шипя что-то отдалённо напоминающее ?сука!?.—?Ну и вот. Три ?да?. Что это значит?—?Что это значит… — непонимающе повторил?Клеменс. Мозг отключился стремительно, потому что Маттиас так и не убрал руку. И вроде как даже не думал.—?Подумай,?— он вновь поднял руку с листом на уровне глаз, вчитываясь. Какой же тусклый свет. Надо бы Люмос применить, но… Тогда придётся убрать руку с нагретого места. А так приятно ловить несдержанное ?ах? в плечо. Сразу по коже бегут мурашки.—?Да блять… —?Клеменс попытался отползти. Не получилось. В животе волнами разливалось тепло. Было так… комфортно? Комфортно от того, что чужие руки касались везде? Это было совершенно неправильно.?— Почему я не могу восхищаться врагом? Это… почётно,?— Клеменс откинулся на спину, сгибая ноги в коленях, чтобы тут же развести их совершенно бесстыдным образом. Маттиас в который раз отложил своё чтиво, продолжая ласку рукой.Маттиас Харальдссон впервые в жизни касался кого-то настолько интимным образом.Маттиас Харальдссон впервые в жизни доводил до помутнения рассудка мужчину.Маттиас Харальдссон был уверен в правильности своих действий, как никогда.Клеменс, мальчишка, чьи брови сейчас пылали вместе с щеками, сжал губы и запрокинул голову назад, комкая пальцами простынь. Его было так просто выключить. Хотя Маттиас не мог сказать, что не такой же. —?Я тобой тоже восхищаюсь, хоть ты и та ещё потаскуха, Клеменс,?— ладонь мягко сжала член. Даже через ткань чёрных кожаных штанов Маттиас понимал, как именно ему жарко. — Ты очень сильный. Жалею, что не узнал тебя таким… раньше.Клеменс раздраженно простонал, когда тёплая ладонь переместилась на его торс, пробираясь под свитер.—?Блять, Маттиас, заткнись. Я прекрасно помню, каким коварным ты можешь быть в своих по… —?ладонь пробралась до самой шеи, медленно пережимая нежную кожу,?— ах… поступках.—?Я таким и останусь. Но я позволю тебе… —?Маттиас приподнялся на локте, нависая над лицом Клеменса,?— позволю тебе знать о себе больше.Зрачки Клеменса расширились. Если и ожидать от этого чёрствого застывшего куска лавы признания, то только такого. Маттиас никогда никого не впускал в свою жизнь, но почему-то сейчас хотел открыться именно Клеменсу.Мир точно сошёл с ума.