Часть 6 (1/1)

Стук в дверь. Слишком глухой, но достаточно отчетливый, чтобы Маттиас пошёл открывать дверь. Что-то Клеменс рано сегодня.Блять. Нет. Пожалуйста.—?Ну и ночка! Ты даже представить себе не можешь,?— Клеменс попытался ногой наступить на пятку своего ботинка, чтобы снять. Пачкать одежду не хотелось. С ладоней буквально стекала кровь.—?Я помогу.Голова Маттиаса закружилась. Он медленно опустился на колени, стараясь концентрировать свой взгляд исключительно на ботинках. Запах крови, такой яркий и отчётливый… Маттиас испугался, что из-за жажды сможет причинить вред Клеменсу. Чёрт возьми, как всё не вовремя. Шнурок развязан, бледные ладони обхватили ботинок за задник и потянули на себя.—?Какой-то жирдяй, владелец бара, уволил официантку на наших глазах прямо за то, что кто-то из клиентов разбил пивную кружку! Ебанутый! Конечно же, мы вмешались. Девочка совсем молоденькая, плакала. Мы заставили его выплатить всю её зарплату за месяц, плюс за следующий, пока она будет искать новое место работы, более достойное,?— Клеменс кивнул в знак благодарности, когда Маттиас закинул его ботинки на полку для обуви. —?Но тут кто-то выпотрошил его барсетку и обнаружил пропуск в администрацию. Наша жирная птаха?— чиновник. Нас это не остановило, наоборот, раззадорило. Я бил его жирное лицо с колоссальным удо… удовольствием. Маттиас?Клеменс замолчал. Пухлые губы с жадностью, но какой-то нервной осторожностью накрыли окровавленные пальцы правой руки. Маттиас закрыл глаза, прижимая язык к фалангам, чтобы с нарастающей эйфорией слизать кровь. Всего лишь полчаса назад Клеменс тоже наслаждался её жаром. Но кто бы мог подумать, что кого-то кровь могла возбуждать? Маттиас хуже зависимого сейчас стелился в ногах. Его широкая ладонь вцепилась в внутреннюю сторону чужого бедра, прижимая к своей груди для удобства. Язык скользил между пальцами, тщательно слизывая все до последней капли. Рассудок Клеменса тоже затуманивался. Становилось жарко.—?Маттиас, что ты творишь?Вместо ответа раздался совсем уж неприличный тихий стон. Другой рукой он сжал тонкое запястье и, закинув голову назад, бесстыдно слизал кровь с ребра ладони. Взгляды наконец встретились. Глаза Маттиаса переливались серебром, таким ярким, что от его сияния у Клеменса пробежались мурашки по спине. Он протянул другую руку к бледному лицу, и Маттиас с вожделением припал к ней. Подбородок, губы, левое крыло носа были испачканы алым. Но ему так это шло. Какой же он извращенец. Таких на свете ещё поискать надо. Клеменсу определённо нравилось.—?Ну и каково это: иметь фетиш на кровь?—?Клеменс, пожалуйста…—?Всё-всё, не отвлекаю. Продолжай, мои руки полностью в твоём распоряжении,?— Клеменс возбужденно прошептал. В штанах слишком тяжело. Но ему было интересно узнать, что будет дальше.Из-за частого трения пухлые губы Маттиаса покраснели и казались ещё больше, чем есть. Красивые. Сладкие. Он сжимал уже оба запястья кристально чистых ладоней. Слизал всё до последней капельки. Так и не скажешь, что эти руки разбивали кому-то нос. Ни одна полиция, ни одна собака-ищейка не пронюхали бы. Маттиас наклонил лицо, пряча его в чужих ладонях. Эти жалкие капли только зря раззадорили.—?Закинь всю одежду в стирку, пожалуйста. Я так не могу.—?Запахи тебя смущают, значит? А вот это тебя не смущает? —?Клеменс грубо сгрёб чёрные локоны на затылке прямо у корней в кулак и резко потянул вперёд, вжимая расслабленное лицо в свой напряжённый член, выпирающий под тканью штанов. —?Не смущает? Что мне делать с этим теперь?—?Клеменс, блять, я все сделаю для тебя, только избавь меня от этого запаха. Пожалуйста. Я себя почти не контролирую, ты даже представить не можешь, что я смогу с тобой сделать, если потеряю контроль, я не хочу причинять тебе вред, ты понимаешь?!Усмехнувшись, Клеменс потянул намотанные на кулак волосы назад, заглядывая в горящие глаза. Красив, сукин сын. Подушечка большого пальца стерла кровавую полоску с щеки, затем мягко надавила на натертые губы, которые покорно приоткрылись. Взгляд Маттиаса был одновременно неосмысленным, но таким глубоким. Никто так никогда не смотрел на Клеменса, будто он?— целая вселенная. И не важно, что триггер этого откровенного взгляда?— фетиш на кровь. Не важно. Легким движением Клеменс оттолкнул Маттиаса от себя. Тот почти что потерял равновесие, но успел облокотиться на выставленную позади себя руку. Из глаз чуть ли не искры лезли. Ни одна кровь такого эффекта не оказывала. Но тут дело не в ней. Эмоции Клеменса, вот что доводило. В них голое возбуждение. Ни злости, ни ярости. Его глаза?— океан страсти. В нём утонуть можно. Маттиас не знал, что ему делать. С одной стороны раздразненная жажда, с другой?— напряжение внизу живота. Он возбудился не на шутку. Не хуже Клеменса. Слишком много позабытых ощущений оставляли свой след сейчас. Почему, почему они вспомнились так ярко? Маттиас дополз до окна, открывая и ныряя лицом в холодный воздух. Вроде легче.—?Снимай свою одежду. Тоже постираю. Ты давно в ней ходишь, а у меня стиралка не полностью загружена,?— голос шептал почти что в самое ухо. Этот день проигран Маттиасом по всем фронтам.—?Клеменс… —?Маттиас не думал, что способен испытывать мурашки.—?Мой шкаф в твоём полном распоряжении. В общем, переодевайся, приходи.Маттиас кивнул, потирая уши ладонями. Клеменс настойчиво захлопнул окно, сетуя на адский холод. Он ушёл, но что-то вынудило Маттиаса обернуться. Он не ошибся: обнаженная спина, подтянутые ягодицы и стройные ноги мелькнули в проходе. Клеменс полностью обнажён. Блять. Он специально издевается.Клеменс вымыл руки, вытер полотенцем и тут же потянулся за телефоном.—?Алекс, привет, ты же в больнице работаешь? Нет-нет, я в порядке… точно в порядке,?— ленивый мягкий голос стал тише,?— слушай, я тут фотосессию хочу одну провести. Мне нужна кровь. Два пакета. Сможешь устроить? —?Клеменс слушал удивленные возгласы товарища. —?Ничего не спрашивай, это спонтанная идея. И да, я раньше любил фотографировать. Искусственная кровь смотрится отвратительно, поэтому мне нужна только настоящая,?— Клеменс обернулся: в дверях появился Маттиас. Черная футболка на размер меньше обтягивала его идеальное тело и выпирающие мышцы. В бледных руках была стопка аккуратно сложенных вещей, она тут же отправилась в приоткрытый барабан. Клеменс заметил, что его серые штаны заканчивались сантиметров на двадцать выше, чем нужно было. Изящные бледные щиколотки с едва заметными черными волосками. Совершенство. —?На выходных дежуришь? Отлично, я заскочу к тебе. Спасибо. Пока.Телефон переместился на полку у зеркала. Маттиас тихо вышел. Клеменс знал, что он понял его без слов. Ложка порошка, нужная программа, и стиральная машинка наконец начала свой цикл. Девяносто минут. Им куда хватит. Клеменс выключил свет и босиком направился в свою комнату, едва слышно заходя внутрь. Маттиас лежал на его кровати.—?Футболку снимай. И ложись на живот.В тумбочке у кровати лежал заветный пакет с измельчёнными в пыль таблетками. Голодный взгляд Маттиаса ощущался на обнаженной коже. Клеменса этот факт очень удовлетворял. Ему не нужен был секс, но когда на пороге этой квартиры появилась Рапунцель, всё стало иначе. Клеменс сел рядом. Ладонь ласково убрала чёрные волосы со спины на бок, оголяя плечи и лопатки.Он чертовски красивый. Клеменс уже забыл о том, что такое красота и каково ей наслаждаться. Костяшки пальцев медленно прошлись вдоль позвоночника до самой поясницы. Маттиас глухо застонал в подушку, вызывая волну мурашек у обоих. Этот голос… Нетерпеливо Клеменс раскрыл пакетик и аккуратно начал сыпать дорожку между лопаток. В комнате полумрак, но интуиция никогда не подводила, всё вышло, как надо. Он умеет настаивать в своих желаниях. И, кажется, Маттиас сейчас даже не против.—?Я уже ревную тебя к этой дряни.А, нет, против. Клеменс усмехнулся, равняя наркотик аккуратно вдоль позвоночника. Откуда он мог понимать, что значило быть под кайфом? Это целая жизнь, жизнь прошлым без оглядки в будущее. Там был он. Ещё живой, такой родной и любимый. Клеменс навис над стройным телом с широкими плечами, зажимая одну ноздрю пальцем. Наркотик с запахом жизни. Вдохнув половину дорожки, он прижал пальцем другую ноздрю и сделал то же самое. Кожа настолько бледная, что едва контрастировала с наркотиком. Бледная, как поверхность Луны, с легким оттенком серого, будто бы полупрозрачная. У живых людей не бывает такой кожи. Такой одновременно прекрасной и нежной. Клеменс сжал ладонями широкие плечи и опять наклонился над лопатками, оставляя языком влажный след до самого шейного позвонка. Зубы впились в загривок, но губы тут же мягко поцеловали укушенное место. Клеменс ощущал, как Маттиас горел под ним даже несмотря на холодность его кожи.—?Ты только что подушку мою порвал. Я слышал.—?Кажется, да. Я не хотел…—?Смотри, а то так и штаны порвать можно. Я видел, как они натянуты, где нужно. Ширинка того и гляди разорвётся,?— Клеменс с легкой насмешкой проговорил в ухо. Мурашки не покидали Маттиаса, у него откровенно кружилась голова от переполняющего возбуждения.—?Если бы ты не ходил голым…—?Если бы ты так блядски не отсасывал моим пальцам, все было бы нормально. И вообще, я у себя дома. Как хочу, так и хожу,?— Клеменс начал мягко поглаживать спину горячей ладонью. —?В принципе, ты можешь быть свободен. Нам бы всем выспаться, потому что вечером?— я все помню?— мы идём гулять.—?Как… как могу быть свободен?—?А чего ты ожидал? Секса? Ну считай меня старомодным, но я сторонник секса только по любви. А ты знаешь, что люблю я другого человека,?— ладонь замерла на верхушке ягодиц, слегка сжав,?— хотя отсосы я допускаю. И тогда, в раздевалке…—?Ты тоже был под кайфом.—?Я сейчас почти под кайфом. Тогда в раздевалке ты не отсасывал, ты будто бы… не знаю. Я могу различить тонкую грань между вызванным страхом желанием угодить и тем, что делал ты. Ты не отсасывал, ты любил меня.—?Тебе же было хорошо.—?Я не хочу тобой пользоваться. Так что сегодня у меня соло-шоу, прости,?— Клеменс подтянул едва приспущенные брюки Маттиаса за ремень вверх, скрывая молочные ягодицы. —?Иди.Маттиас сел. Он почувствовал, что не хотел бы уйти, что Клеменс тоже не хотел бы, чтобы он ушёл. Его лицо было прямо на уровне возбужденного члена. Широкие ладони осторожно легли на сильные напряжённые бёдра, притянув к себе поближе. Клеменс не сопротивлялся. Влажная головка коснулась губ.Всё случилось само собой.***Смешно было надевать шлем, зная, что разбить голову просто-напросто невозможно. Клеменс настоял. Они наконец направлялись в какое-то особенное место после двух часов ленивейших сборов. Даже Маттиас ощущал лень. То, что происходило ночью, перешло все рамки дозволенного. Было неясно, жалел ли Клеменс, но на ночь он позволил остаться. Маттиас с превеликим удовольствием охранял его сон. В этот раз он был спокойнее.Сейчас Маттиасу было так тепло и хорошо. Он прижимался к широкой спине, грея ладони под наполовину расстёгнутой кожаной курткой. Нет, ему не было холодно, но тепло всегда приятнее, особенно его. На плечах Маттиаса был рюкзак, где лежали вино и сыр, только купленные в том самом супермаркете. Ну подготовились прямо будто к свиданию. Маттиас ближе прижался к широкой спине. Так спокойно, тихо.Тихо.Тихо.—?Клеменс, тормози!В этих гребаных шлемах ничего не слышно! Блять! Маттиас подался вперёд, накрывая ладони Клеменса своими и резко нажимая на тормоза. Как выругался Клеменс было слышно даже сквозь шлемы. Он мгновенно сориентировался и нажал на заднюю педаль, балансируя действие тормозов. Ещё бы немного, и они бы перевернулись. Переднее колесо утонуло в сугробе обочины буквально в нескольких метрах от перекрёстка.Клеменс только хотел развернуться и высказать всё, что он думает. Именно в этот момент по главной дороге пронеслась огромная грузовая фура на запредельной скорости. Они бы не успели проскочить перекрёсток.Их бы смяло в гармошку.Клеменс слез с мотоцикла и снял шлем, делая несколько шагов в сторону дороги. Он знал пригород, как свои пять пальцев. Та главная дорога поворачивала. На такой скорости не получилось бы вписаться в поворот. Рядом в десятке метров скала. Скрежет металла и звуки бьющегося стекла эхом отразились в спальном районе маленького города.Клеменс бесцельно смотрел вдаль, пока Маттиас не взял его за руку, чтобы потянуть с дороги в сторону.—?Ему ничем нельзя было помочь. Сердечный приступ, он умер за несколько минут до того, как я почувствовал его. Если бы не почувствовал, мы бы тоже были мертвы. Идём.—?Как ты узнал?—?Я же говорил, что могу чувствовать эмоции людей. Так вот, его эмоции я не чувствовал, потому что он был мёртв. А потом пазл сложился в голове,?— Маттиас помог выкатить мотоцикл и надел снятый шлем. Клеменс сел, дождался, пока сильные руки обнимут его со спины, и плавно начал движение. В голове абсолютная каша. Серьёзная автокатастрофа произошла на его глазах. И он тоже мог бы умереть.Раньше смерть казалась наградой. Он мог бы уйти на небеса, к своему Маттиасу. Но ведь сейчас с ним был этот Маттиас. Для него была бы смерть наградой? Вряд ли.—?Приехали. Дальше пешком. Тут есть очень живописное место… и очень удобные камни, чтобы посидеть.Сняв экипировку, они направились по едва заснеженному песку вдоль берега. Океан вновь был молчалив, как и сам Клеменс. Он глубоко задумался о смерти, как ещё никогда не думал. Маттиас чувствовал его настроение и не вмешивался. Ему нужно побыть наедине со своими мыслями. Тишина природы успокаивала. Морской воздух вытрезвлял. Они в нескольких километрах от города, совсем одни, предоставленные себе и друг другу. Должно быть, это место для Клеменса особенное. Он доверял, раз приоткрывал свою душу. Маттиас глубоко ценил это.—?Вот… давай сюда,?— рассеяно Клеменс махнул рукой. Огромные валуны, наваленные друг на дружку и обточенные временем, действительно были удобны для того, чтобы устроиться на них. Клеменс забрал рюкзак и вытащил оттуда променад, штопор и нож,?— садись,?— рюкзак был предложен, чтобы не было так холодно сидеть.—?Ты. У тебя куртка совсем короткая.—?Ладно.Клеменс наконец сел и взял бутылку вина в свои руки. Несколько ловких движений, и пробка выскочила в снег. Тонкие губы присосались к горлышку, чтобы сделать несколько глубоких глотков. Маттиас молча сел рядом, вскрывая пачку сыра.—?Испугался?—?Неприятно,?— Клеменс протянул бутылку, но Маттиас отмахнулся. Клеменс сделал ещё несколько глотков.Маттиас вздохнул, нарезая ломтиками сыр. Тонко, как любил Клеменс. Он как-то расстроился. Какие мысли таились в его голове сейчас? Хотелось обнять, прижать крепко к себе и пообещать, что всё будет хорошо. Останавливало только его неуравновешенное состояние. Не хотелось портить момент. Он сам заговорит, когда будет готов. Маттиасу ничего не оставалось, кроме того как тонко резать сыр вместо закуски. Клеменс потихоньку пьянел.Пошёл мягкий снег. Клеменс стёр с гладкой головы растаявшие снежинки. Вино стремительно кончалось. Бутылка слишком маленькая для того, чтобы залить тяжелые мысли. Поэтому наркотики всегда были в приоритете. Жаль, что доза на вечер не была подготовлена. Помогло бы. Клеменс, поколебавшись, придвинулся ближе к Маттиасу. Тот сразу расстегнул куртку и приглашающе раздвинул её края. В серых глазах читался немой вопрос.—?Иди ко мне. От воды прохлада идёт. Я же вижу, что ты замёрз.Клеменс придвинулся вплотную и спиной прижался к широкой груди. Маттиас укутал его в свою безразмерную куртку и крепко обнял. Щекой он прижимался к бритой макушке.—?Красиво здесь. Так тихо,?— Маттиас осторожно проговорил.—?Да,?— последние глотки вина нарушали природную тишину,?— тучи вроде в нашу сторону идут. Если город очистится, будет видно северное сияние. Отсюда прекрасный вид.—?Часто тут бываешь?—?Уже нет. Очень редко. Здесь слишком красиво. Понятие красоты постепенно стирается в моем сознании. Но ты мне напомнил, как она важна.Клеменс согревался и заметнее расслаблялся. Должно быть, он совсем чокнутый, раз рассказывал Маттиасу этот шизоидальный бред. Но он же понимал. Он многое понимал, хоть и ничего не говорил. В какой-то степени Клеменс был ему благодарен.—?Ты куришь?—?Да.—?Угостишь?Маттиас молча достал сигареты из кармана, протягивая пачку Клеменсу. Тот достал одну, закрывая коробочку, чтобы табак не отсырел. Фильтр оказался между губ. Маттиас поднёс зажигалку к кончику, и Клеменс тут же затянулся. Дым задержался в лёгких. Знакомые сигареты. Приятное послевкусие. Клеменс слегка повернулся и протянул сигарету к пухлым губам Маттиаса. Пальцы едва коснулись мягкого, пока он делал затяжку.Такое уже было. Воспоминания двадцать пятым кадром на мгновение проскочили где-то на загвоздках сознания. Такая же ночь, океан. Объятия. Мягкие вьющиеся волосы цвета шоколада ласкали лицо. Клеменс затянулся и слегка отклонил голову в бок, чтобы затылком упереться в широкое плечо, и закрыл глаза. Чёрные, прямые, но не менее мягкие волосы касались скулы и уха.—?Ты пахнешь стиранной одеждой, табаком и уютом. Может, я слишком пьяный для этих слов, потом буду жалеть, но… —?Клеменс замолчал. Он подбирал слова.—?Но? —?Маттиас тихо спросил.—?Вы так похожи. С ним. По крайней мере, мне так кажется. Я почти не помню его… Но иногда ты говоришь так, как сказал бы он. Злишься также, как он, хмуря брови. Даже походка… Иногда мне кажется, что я схожу с ума.—?Скучаешь?—?Да. Очень… ты говорил, что мы были знакомы ещё до… ну… —?Клеменс тяжело вздохнул,?— ты знал его?—?Ну… да. Можно и так сказать.—?Какой он? Расскажи.—?Он тебя очень любит. Больше себя, больше своей жизни.Клеменс прикусил губу. Он знал это, но когда такие вещи говорят вслух, боль в теле разливается хуже яда. Слёзы сами подступили. Дыхание сбилось, но Клеменс тут же затянулся остатками сигареты, откидывая окурок в снег. Очень плохо морально. Паршиво до невозможности.—?Я начал употреблять только для того, чтобы подохнуть побыстрее. Но я не знал, что буду видеть яркие галлюцинации с ним. Это больно. Это счастье с острыми осколками по краям. Иллюзии. Я вижу его улыбку, слышу его смех, ощущаю его запах. Я обманываюсь каждый раз, и каждый раз я счастлив на несколько минут. Когда действие наркотика заканчивается, я все забываю. И потом несколько дней не могу прийти в себя. Эта дисфория?— плата за минуты счастья.—?Жаль, что я спас тебя сегодня. Ты издеваешься над собой, хотя все можно было решить в одно мгновение.—?Я думал над этим, пока мы шли сюда. Но я пришёл к выводу, что не имею права отнимать у тебя жизнь.—?Я давно уже мёртв. Но твою смерть я бы не перенёс.—?Почему? —?Клеменс повернул голову и поднял взгляд. Маттиас смотрел прямо на него, в его глазах отражались изумрудные ленты, которые все же проступили над ночным городом.—?Я тебя очень люблю.Клеменс моргнул. Как можно полюбить такое чудовище? Или… он любил с тех самых пор? Во взгляде Маттиаса была боль. Чёрные глаза утягивали в свой омут. Они понимали друг друга, как никто больше. Клеменс вытянул руку из тепла, мягко заправляя прядь чёрных, слегка завившихся из-за сырости волос за острое ухо. Он устал не меньше. Почему-то не хотелось, чтобы этот Маттиас тоже страдал. Клеменс выпрямился, переводя взгляд на его мягкие губы. Он точно рехнулся, раз так быстро решился сделать это. Это не измена, не предательство, это очередной обман. Клеменс положил ладонь на затылок и аккуратно надавил, чтобы Маттиас наклонился ниже. Губы соприкоснулись. Опять двадцать пятый кадр. До боли знакомые чувства. Поцелуй углубился. Будто бы тысячи электрических разрядов прошлись по телу. Он целовал его. Мягкие губы, которые всегда улыбались ему, слегка горькие из-за табака, но все равно такие родные. На интуитивном уровне их поцелуй был спасительным для обоих. Уже не первым и давно знакомым. Любимые губы. Маттиас плотнее прижимал Клеменса к себе. Он дрожал. Страх смешался с удовлетворением и какой-то испуганной радостью. Вино было отличное, раз смогло вот так просто затмить рассудок.Если бы его Маттиас мог с ним попрощаться перед смертью, то прощание было бы именно таким.