Часть 4 (1/1)

Два часа ночи. На улице приятный мороз. Сегодня встреча на чёрных песках. Мотоцикл оставлен на площадке в сотне метров. Белые снежинки опускались на пепельный песок, тут же тая. Погода идеальная. Штиль. Волны едва шептали что-то. Клеменс видел большой костёр вдалеке. Уже все собрались, ждут его. Кто-то опять звонко смеётся. Тот рыжий, высокий, как его там?.. Имена сложно запоминать.—?О, Клеменс, ты вовремя!—?Смотри, кто тут у нас!Ну и кто тут у вас? Опять очередной замызганный подросток, у которого можно отнять карманные…Серые глаза пересеклись с знакомыми чёрными. В них столько ярости. Или это огоньки пламени костра так переливались? Где его инстинкт самосохранения? Почему он не боялся, почему ему вообще хватило ума шалавиться по Вику в такое позднее время?—?Вы ахуели? Вы хоть знаете, кто это?Стало тихо. Совсем тихо, лишь дрова потрескивали в большой ржавой бочке. Конечно же, они не знали. Даже сам Клеменс не знал. Он подошёл к двум ребятам, которые держали его трехдневного сожителя. Половина недели прошла с тех пор, как тот исчез, мог бы уже вернуться туда, откуда заявился. Неужели он мыкался по городу всё это время? Совсем один? С силой Клеменс выдернул его за локоть из цепкой хватки.—?Иди домой,?— Клеменс вложил в ладонь Маттиаса ключи от своей квартиры. Да он ледяной! —?Иди домой, я вернусь через несколько часов. И мы поговорим.Последняя фраза была сказана совсем тихо. Маттиас, даже не взглянув, широкими шагами пошёл прочь. Были в нем всё же какие-то эмоции, кроме хладнокровного спокойствия. Он бесился сейчас, и его недовольство заставило усмехнуться.—?Ну, что уставились? Это мой брат, приехал погостить на пару дней. Кто его тронет… того трону я. В реанимации навещать не буду.—?Клеменс… Так мы ж ну это, ну не знали, что он твой брат. Прости.—?Я знаю, что вы не знали. Поэтому никто ещё не пострадал.Тишина была слишком гнетущей. Они имели традицию собираться здесь уже не первый год. Но никто не мог подумать, что у Клеменса вообще могла бы быть семья. Да хоть кто-то близкий, близкий друг или хотя бы просто друг, он всех держал на расстоянии. Почему-то никому в голову не могло прийти, что эта стена из льда, одиночка по жизни и по характеру, могла иметь простые взаимоотношения с другими людьми.—?Ну чего затихли? Пойдёмте. В баре на углу сегодня вечеринка золотой молодежи. Они уже должны расходиться, это наша возможность развлечься. Лица ваши испуганные порадовать.***Дома пахло едой. Клеменс, снимая тяжелую куртку, закатил глаза. Он, очевидно, не оставит в покое. Дотошный, наглый. Почему приходилось его терпеть? Клеменс не мог сам себе ответить на этот несложный вопрос. Он помыл руки и босиком прошел на кухню, садясь на стул. Маттиас сидел на корточках и смотрел в мутное стекло духовки. Длинные тёмные волосы были заправлены за острые выпирающие уши. Эти его дьявольские ушки. Редкие по форме. Острые скулы, большие глаза. Лицо совсем ребяческое. Юное. Глаза чёрные, как песок с городского пляжа. Ресницы густые, длинные. Брови непослушно торчали вверх. Губы покусанные, обветрившиеся, но все равно красивые. Верхняя чуть пухлее нижней. Голос, как наждачная бумага. Низкий, раскатистый, но почти всегда спокойный. Маттиас обернулся, ощущая на себе пристальный взгляд. Клеменс продолжил смотреть прямо на него. Но тут он отчетливо ощутил волшебную смесь запахов тунца, картофеля, фасоли и каких-то душистых трав. На часах пять утра.—?Ну и почему ты до сих пор в Вике? Не пора ли вернуться домой?—?Мне некуда возвращаться.—?Поругался с близкими и кочуешь по стране?—?Ну… —?Маттиас открыл дверцу духового шкафа после того, как раздался сигнал встроенного таймера,?— нет, не поругался. Просто… Они не захотят меня видеть. Это сложно объяснить,?— в большой бледной ладони оказалась прихватка.—?Сколько тебе лет?—?Восемнадцать. Если округлить.—?То есть, семнадцать? —?Клеменс почему-то вспомнил, что было в раздевалке после тренировки. Неловко. —?А мне почти двадцать.—?Я знаю, о чем ты подумал. Мне понравилось то, что было, твои эмоции были бесценны. Давай на этом остановимся. Вообще, если тебя это успокоит, я все же тебя старше. Я бы паспорт показал. Но… —?Маттиас не закончил мысль, ставя противень на решетку плиты. Он с легкостью дотянулся до полки с тарелками, доставая одну. Кусок рыбы и аппетитно запеченные овощи были бережно выложены и украшены ложкой соуса. Маттиас услышал, как желудок Клеменса начал издавать заинтересованные звуки ещё тогда, как тот появился на пороге квартиры.—?Ты бросил школу?—?Поешь, поговорим.—?Отравить меня хочешь, небось?—?Зачем? Ты и сам неплохо справляешься,?— Маттиас поставил тарелку на обеденный стол и сел рядом.—?Себе почему не положил?—?Такая еда мой голод не утолит.—?Вот как. Какая же утолит?—?Я мог бы отлично поужинать сегодня. А потом появился ты. Сорвал всю охоту.—?Охоту? Да если бы не я, ты бы уже корчился в ледяном песке своим красивым юным личиком.Маттиас открыл было рот, чтобы возразить, но резко передумал. Будь он немного живее, чем есть, он бы покраснел. Комплимент стал неожиданностью. Клеменс пытался скрывать свой аппетит, но у него не получалось. Он ел даже как-то жадно. Будто это была его первая еда впервые за долгое время. Маттиас едва улыбнулся. Иногда жизнь издевается так, что радует только еда.—?Вкусно?—?Да.Вот так вот коротко. Маттиасу и этого было достаточно. Его взгляд опустился на ладони Клеменса. Совсем маленькие ладошки, буквально все такие же детские, но костяшки набиты. Кому-то, судя по всему, очень не повезло. Откровенно говоря, компания Клеменса шокировала. Даже ещё в тот день, когда Маттиас скрывался в раздевалке спортзала, он уже был ошеломлён. Благо, у него было время привыкнуть к этой мысли. Его кузен?— гроза города. Настоящий психопат.—?Твои друзья довольно колоритные ребята… —?когда Клеменс доел, Маттиас решил начать издалека.—?Ты же знаешь, что в таких компаниях всё не на дружбе завязано. Не надо называть их моими друзьями, это не так.—?Да. Их у тебя пятеро. Некоторые крупнее и сильнее тебя. Знаешь, я хорошо разбираюсь в эмоциях людей, так вот, могу сказать, что они все боятся тебя. Почти все.—?Дай угадаю. Кроме Алекса? Такой… чуть выше меня, с чёрными короткими волосами. Он всегда рядом.—?Да. Именно.—?Ну и что же ты, проницательный, можешь сказать мне о его эмоциях?—?Он испытывает к тебе глубокое уважение. И благодарность.—?Возможно ты и прав. Нас объединило одно дело однажды.Клеменс резко встал и взял тарелку с вилкой в руки, ставя в раковину и включая воду.—?На одной из наших ночных встреч на нем лица не было. Мне в принципе плевать на них всех, но что-то меня заставило задержать его после встречи и спросить, все ли в порядке.—?Все было не в порядке. Верно? —?Маттиас тоже поднялся. Нужно было переложить блюдо с формы для запекания в контейнер и убрать в холодильник. За несколько часов он довольно неплохо освоился на кухне и без труда мог найти всё, что было нужно.—?Да. Его старшую сестру изнасиловали. Он знал, где живет обидчик и как он выглядит. Хотел отомстить, но боялся. У него было сильное моральное потрясение, можно понять. Ну я не мог не предложить свою помощь,?— чистые столовые приборы оказались на своих местах. Клеменс выключил воду, вытирая руки полотенцем. —?В назначенный день мы угнали машину, затолкали туда эту мразь и поехали к обрыву. Мы должны были его просто побить и запугать, но… Знаешь, иногда возникает ощущение, что судьба сама тебя ведёт по нужному пути. Я тогда понял, что судьба меня выбрала вершить правосудие. Сначала я испугался этого осознания, но меня тут же накрыла волна бесконтрольной ярости. У Алекса в руках была бита, у меня?— металлический прут от куска старой арматуры,?— Клеменс замолчал, поднимая взгляд на Маттиаса. Тот почему-то стоял рядом и внимательно слушал.—?Ты убил его.—?Да. Забил до смерти,?— Клеменс совсем просто отвечал, но Маттиас чувствовал напряжение в его голосе и страх?— в мыслях. Ему было страшно думать о том, что он совершил, несмотря на безразличие в голосе. Он не хотел бы развивать эту тему. —?Я не сразу осознал, что действую один. Алекс уже просто стоят рядом, бита выпала из его рук, он не мог убить. Я, наверное, тоже не смог бы, но я должен был. Меня даже не тошнило, когда из его раздробленного черепа лезли мозги,?— Клеменс замолчал, прокручивая в голове кое-какие воспоминания. —?Всё закончилось как-то неожиданно для нас с Алексом. Он спихнул тело со скалы вниз, в океан, который бушевал вместе с нами. Было весеннее раннее утро. Мы знали, что его тело унесёт далеко и будет растерзано морскими животными. Нам ничего не грозило. Мы молча спустились по сырой тропинке со скалы туда, где оставили машину. В тишине вернули её на место. Затем так же тихо разошлись, не прощаясь.—?Слишком яркая реакция на горе товарища. Ну, как по мне…Клеменс поджал и без того тонкие губы, отворачивая голову. Воспоминания обрывками мелькали перед глазами. Разум Клеменса напоминал плотину, через пробоины в которой потихоньку вытекала боль. Его психическое равновесие вот-вот рухнет. Маттиас это чувствовал, поэтому был рядом.—?Я тогда мстил за себя, а не за его сестру.—?Этот мерзавец тоже… ну… приставал к тебе?Клеменс посмотрел в глубокие чёрные глаза. Почему они вообще начали этот разговор? Он слишком личный, чтобы обсуждать его с первым встречным. Где-то внутри надрывно ныли старые раны. Тревожно, неприятно. Ещё бы одну дозу, и говорить было бы легче. Ещё бы две, и можно было бы вообще не говорить.—?Нет. Не ко мне. Он убил… изнасиловал и убил человека… —?Клеменс опять запнулся. Ком в горле не давал говорить,?— …человека, которого я очень сильно люблю. Полиция почти год безуспешно пыталась вычислить его. А он здесь. Сам пришёл в мои руки. Я сразу вспомнил фоторобот, хотя клянусь, я до того момента понятия не имел, что знаю что-то о следствии.—?Клеменс…—?Избавь меня от жалости в своих глазах. Немедленно. Я предупреждаю.Маттиас без колебаний притянул Клеменса к себе и заключил в крепкие объятия. Сопротивление последовало мгновенно, но тщетно. Последние капли сил были собраны в руки. Лицо Клеменса было каменным, но Маттиас ощущал, как ему сейчас было тоскливо и больно. Он бы все отдал, чтобы забрать эти убивающие эмоции себе, чтобы они наконец перестали ранить чуткую душу. Ему нужна была поддержка, пускай он и отвергал его. Ничего, объятия всегда помогали. Сколько лет он справлялся один? Уже как три года? Немного больше. Он ведь хрупкий, о нём нужно заботиться. Любить. Пару месяцев назад Маттиас отправился искать его на свой страх и риск. Он ощущал, что ему пора найти Клеменса. И сейчас он понимал, для чего. Он себя заживо хоронил этим образом жизни, наркотиками, отвращением к себе.Клеменс постепенно расслаблялся. Из-за беззвучных рыданий сильные плечи сотрясались. Водолазка Маттиаса намокала где-то в районе широкой ключицы. Сейчас ни одни слова не помогли бы. Нужно переждать. Нужно дать его эмоциям наконец вырваться наружу. Он не железный. Он не кусок арматуры.Клеменс шумно выдохнул и дёрганными, нелепыми движениями сомкнул руки в замок за спиной Маттиаса, прижавшись немного ближе. Кажется, ему становилось легче. Но не Маттиасу. Он обнимал убийцу своего убийцы. Его миролюбивый Клеменс совершил хладнокровную расправу. Его боль затупилась тогда, но не прошла. Она уничтожала, разрушала. Он не заслужил таких страданий. Маттиас обязан придумать, как спасти его.