Глава 4 (1/1)

я не знаю, что скрывается внутри меня.не забывай меня, даже когда я сомневаюсь в тебе,без тебя мне плохо.надеюсь, что ты не уйдешь от меня.Twenty one pilots — Doubt Время тянулось так долго, что казалось, будто с последних событий прошло пять лет. Клеменс понимал, что живет только теми днями, в которых был Маттиас. Маньяк-каннибал вдохнул в него что-то новое, заставил думать не только о том, как бы подзаработать на пропитание (хотя это было одно из важнейших пунктов), но и как погружаться в духовную часть своего тела, не обращая своё внимание на все остальные не особо важные аспекты вселенной. Со стороны всё это звучало очень дико, друзья окончательно перестали воспринимать бред блондина, однако, не смотря на все просьбы, Андреан всё же был против попытаться найти убийцу, чтобы прекратить слушать то, как его сошедший с ума друг зовёт во сне того, кто чуть его не ?угробил?. Краски жизни с очередным мучительным рассветом уходили прочь за горизонт, забирая все хорошие чувства и эмоции с собой, собирая остатки радости в чёрный мешок, в который обычно сбрасывают трупы. Внутри себя Клеменс чувствовал пустоту, ему не хватало Маттиаса. Пришлось создавать мирок в голове для того, чтобы видеться с ним, говорить, гладить по щекам, лежать у него на коленях. Конечно, это изматывало. Ханниган слабел с каждым днем, лежа на кровати. Казалось, уже ничего не могло помочь справиться с потерей; жгучей, безумной любви и, как бы странно не звучало, последней надеждой в будущее. Однажды, когда в очередной раз Клеменс продолжал находиться в одиночестве в комнате, которую ему любезно выделили его друзья, он услышал стук в дверь. Несмотря на то, что голубоглазый настаивал на том, чтобы вернуться в свою съемную квартиру, Андреан был против этого, брюнет считал, что оставлять друга в таком состоянии сейчас категорически нельзя. Повернув голову в сторону, парень тяжело вздохнул.— Заходи уже. Можешь не стучаться, сам знаешь... — тихо проговорил блондин, слегка приподнимаясь на кровати и подкладывая подушку себе под спину. Брюнет быстрым шагом направляется к кровати, довольно улыбаясь и осматривая бледного как смерть друга. На его лице проскользнули нотки обеспокоенности, но как и всегда, Андреан постарался их скрыть, в который раз пытаясь привыкнуть к такому состоянию Ханнигана. — Что ж, лапуля, у меня для тебя пре-е-е-краснейшая новость! Угадай, чем я тебя обрадую? — Сигургейрссон надеялся, что Клеменс предложит вариант, в котором нет имени Маттиас. — Ты...купил новую палетку? Вы с Эйнаром женитесь? — Без особого энтузиазма проговорил блондин. — Что? Нет! Хотя про палетку правда...— задумчиво произнес он, — Я нашел тебе работу, Клеми! Но я был бы не против свадьбы с медвежонком, кстати.. Ханниган поджал губы, слегка улыбнувшись. Хоть что-то радовало его: эта парочка не могла не вызывать положительных эмоций.— Ладно. Но мне не нужна работа. — Как это? Во-первых, ты даже не спросил, что за работа! — Брюнет схватил Клеменса за руки и поднял его с кровати, держа его за ладони и смотря в стеклянные голубые глаза, —Во-вторых, ты будешь работать в кондитерской. Ты же у нас булочка, правда? Вот и будешь там развлекаться. И никаких ?но?! — торопливо произнес Андреан, замечая на лице друга возмущение. — Раз ты так настаиваешь...— Отлично. Завтра отвезу тебя туда. — сказал он и тяжело вздохнул, — Послушай, Клеменс...ты очень дорог мне и Эйнару. Ты – наш лучший друг и никого у нас больше нет, кроме тебя. Я очень хочу помочь тебе выйти из этого состояния, понимаешь? Выше носик! Пойдем-ка на кухню, мы заехали в магазин и купили вкусняшек к чаю. — Парень подмигнул блондину и мягко обхватил его руку, потащив на кухню. ***Клеменс не мог подумать, что эта работа и правда начнет что-то менять в его состоянии. Люди, приходящие в кафе, излучали невероятную энергию, заставляли чувствовать внутри что-то похожее на реальность. Притворство исчезло, маска медленно сползла с лица, заставляя начинать новый этап в жизни. Однако, снять венок с головы и отправить его в долгое странствие по длинной реке не выходило. Клеменс очень часто погружался в некий транс, постоянно прокручивая все, что с ним произошло. Он отдавал себе отчет и знал — это безумно и ненормально. Никто из двух друзей не мог сказать правду, хотя они точно догадывались, что Клеменс сошел с ума. Как-то после работы в голове возникла странная мысль. Ханниган прогуливался по мостовой, наблюдая за мимо проходящими людьми, в наушниках играла расслабляющая музыка, а ноги сами по себе повели в тот самый район, к тем самым заброшенным многоэтажкам, к сгоревшей квартире. Парень сам не понял, как оказался возле их.. их родного дома. В груди приятно затрепетало, сердце застучало быстрее, в коленях вдруг появилась слабость. Вдруг Маттиас еще здесь?.. Он медленно перешагнул через обуглившуюся деревяшку и осмотрелся. Ничего от прежней квартиры не осталось, лишь черный цвет и запах углей. Все сгорело под чистую, но воспоминания остались внутри. Собравшись уходить, Клеменс вдруг заметил на полу тот самый ежедневник. В ушах вдруг зазвенело, а кровь застыла в жилах, он быстро поднял драгоценный клад и провел по обложке ладонью, сбрасывая образовавшуюся пыль. На удивление блокнот выглядел опрятно, только некоторые страницы были сырыми. Записей было достаточно, чтобы понять, что надежда не умирает последней. Блондин с упоением начал читать, быстро бегая взглядом по импульсивному и не совсем аккуратному почерку. *** без даты?Я перестал чувствовать всё, кроме безумия, счёт времени давно потерял свой смысл. Потерять всё за вечер оказалось тяжелее, когда разум встаёт на место, заставляя ненавидеть себя за содеянное. То, чем я существовал сгинуло в пламени, и только я остался на чердаке дома, спасаясь от огня. Не знаю почему, но он всё еще меня не настиг. А может я уже умер? Не удивительно, что Клеменса здесь нет. Рай мне точно не светит...?По жилистым, измазанным сажей рукам, стекали тонкие струйки крови, между пальцев Маттиас сжимал перья несчастной птицы, пытаясь насладиться её плотью. Удовольствие обманчиво оседало на вкусовых рецепторах, однако удовлетворить полностью было не в силах. Он никогда не вспомнит как боролся за свой дом, пытаясь утихомирить пожар остатками трупов, безуспешно теряя последнее.?...несколько раз я видел как восходит солнце, пробиваясь сквозь гнилые доски. Наверное я провел здесь слишком долго...?Неровные буквы украшали листы бумаги каждый день, окружая себя трупами голубей и крыс, мужчина окончательно теряет себя. Всё, что от него осталось после лишения рассудка. И так почти неделю. Но Маттиас никогда об этом не вспомнит.?...с каждой проведенной секундой здесь мне всё хуже. Я перестаю ощущать воздух в своей груди, моё тело отказывается слушаться. Руки саднят, а глаза закрывает тёмная пелена.?Мёртвым меня никто не увидит,но услышит чуткий.А ведь когда мёртвые поют и пляшут - это жутко.И я ведь не возражали всю жизнь умирал, видимо,запутавшись в паутине своих планет.?Харальдссон погряз в собственном рефлекторном извержении содержимого желудка, успев за такой короткий срок возненавидеть это место, возненавидеть запах бывшего пристанища, который оставил после себя навязчивый запах дыма и пепла умерших людей, которые, в отличие от Маттиаса, сейчас в лучшем месте. Он изредка спускался вниз, с отчаяньем осматривая обугленную дверь. В последний раз, вставая за порог своего дома, мужчина оставляет за собой свои мысли, воспоминания и старую записную книжку.Он уходит оттуда, не испытывая ни капли сожаления ***Из его памяти почти стёрся холод ночного воздуха, городской гул и огни фонарных столбов. Серость пепла, оставшаяся после пожара, отражалась в глазах ссутулившийся тёмной фигуры, которая была будто лишней в этом суетном тёмном Рейкьявике.Люди, по виду беззаботные и, что самое странное, счастливые, охватывали Маттиаса неконтролируемой жаждой убить их, затащив в самые тёмные углы улиц, когда он не узнавал в их лицах Клеменса.Он касался их плеч, заглядывал под капюшоны, отшатываясь, словно боясь реакции, спешно удаляясь дальше, вниз по улице.Шатен опускается на тротуар, устало всматриваясь в постепенно светлеющее небо. Он обошел почти весь город, но так и не нашёл его. ***Все, что было написано на листках этой потрепанной бумаги - грело внутри. Клеменс вновь ощущал на своих щеках дорожки солоноватого дождя. Дрожащей рукой он стер минутку слабости со своего лица и прижал черный дневник (такой же, как и все это погибшее помещение) к своей груди и посмотрел в потолок. Сквозь маленькие дырочки, которые протаранил дождь парень увидел тоненькие лучики солнца, задающие начало, надежду и веру. Ханниган знал, что теперь его любовь жива и он найдет его, во что бы то ни стало.Сквозь время, проведенное здесь, блондин больше ничего не смог найти, поэтому вскоре шел по улице, так же прижимая этот кусочек счастья к себе, боясь, что сможет его потерять. На улице Клеменса встретил поистине прекрасный закат: палитра была нежна, цвет клубники со сливками раскрашивал небо, облака куда-то спрятались, будто не желая ни с кем вести беседу. Теплый ветерок приятно дул в спину и ерошил волосы, заставляя прикрывать глаза от удовольствия и наконец разрешая поистине расслабиться. Все мигом исчезло из отяжелевшей головы, полной сомнений и кислоты, которая прожигала каждый нейрон, перетягивая канатами все здравые помыслы. Крошечные лужи беззаботно оставались на ямках в асфальте, на воде изредка показывались круги, говоря о том, что дождик наверняка посетит жителей Рейкьявика этой ночью. Ханниган дождался автобуса, людей в нем было очень мало, что доставляло еще больший комфорт. Можно было насладиться прекрасными видами из окна. В подростковом возрасте Клеменс обожал дорогу. Они с родителями много путешествовали и часто ночевали на природе. Пугающие и драгоценные мысли из дневника заставили спровоцировать песочную бурю в пустыне, вызывая миражи, зовя к себе ближе и стараясь накрыть с ног до головы, перекрывая все благоразумие. ***Утро задалось еще лучше, чем обычно. Ханниган впервые за долгое время успел пошутить над своими друзьями. Смех был настолько искренним, что Клеменс начал думать, что все налаживается. Погода, как и вчера успела порадовать, наградить свежим и хорошим настроением. Парень сжимал лямку своей сумки, осматриваясь по сторонам. Этот район был самым тихим, здесь обычно обитали бездомные жители, ища себе на пропитание и, как всегда, блондин не мог удержаться, чтобы отдать пару монет, в очередной раз пытаясь победить бедность. Для него это было что-то типа ритуала, без этого день мог не задаться. Клеменс обратил свое внимание на молодого парня. На вид он выглядел очень худым, болезненным, капюшон был натянут чуть ли не на все лицо. Ему стало его жалко, вдруг он замерз?— Эй, — обратился Ханниган к бездомному, — С тобой все в порядке? Слушай, я работаю в кафе неподалеку. Ты похоже замерз и наверняка проголодался.. Не хочешь..— Блондин застыл на месте. Поднятые серо-голубые глаза вонзились в него, словно кинжалы, пронизывая кожу снова и снова, безжалостно пробираясь до сердца и с силой разрывая перикард. Казалось, все тело вдруг парализовало, не вызывая ни единую судорогу.— Маттиас..? — шепотом произнес он и бросился к беспомощному шатену, который смотрел на него глазами испуганной лани. — Это Клеменс.. боже, я так рад, что ты жив.. Я знал, знал, что ты не умер! — движение рук были трепетными, до невозможности аккуратными, словно Ханниган касался фарфорового сервиза. Ладони пытались погладить каждый сантиметр кожи, пальцы трогали осунувшиеся щеки, проводя ими по впалым скулам. Слезы снова прыснули из глаз, иногда оседая на бледном лице Маттиаса. Он крепко обнял его, прижимая к себе с той силой, которая только могла быть в его руках, но потом ослабил хватку, глупо пугаясь тому, что может навредить исхудалому телу.— Ты не должен здесь оставаться, пойдем домой? Пошли? — С нотками радости в голосе проговорил Клеменс, поглаживая любимого по слегка мокрым волосам от ночного дождя. Парень заволновался, что Харальдссон может заболеть.