Глава 3 (1/1)

Беги, беги прочь отсюда, Беги, беги или я тебя поймаю Беги, беги, я приду в бешенство, если поймаю тебя. Сделай глубокий вдох и беги, Я жаждал, Чтобы ты смог поймать меня.CYBER feat. Hatari?— HlauptuРуки бились в треморе. Не в силах отыскать нужный номер, Клеменс оглядывался на приоткрытую дверь и, убедившись в том, что там никого нет, нажал на кнопку ?Вызов?.Послышались долгие и действующие на нервы гудки, блондин прикрыл глаза и когда в трубке прозвучало долгожданное ?Алло?, он прижал ладонь к динамику. Почему эта идея сразу не посетила его? Телефон спокойно лежал на полу, к нему никто не притрагивался, к тому же сеть прекрасно ловила. Нельзя было не воспользоваться таким джекпотом.— Андреан, это Клеменс! Боже, как же хорошо, что ты ответил. Меня похитили. Пожалуйста, найди меня, прошу! — протараторил Ханниган, тяжело дыша и крепко сжимая телефон в руке.— Что? Подожди, тебя похитили? — непонимающе проговорил брюнет, в его голосе было волнение.— Да. Не задавай сейчас лишних вопросов. Если ты меня не найдешь в течении нескольких дней, то он меня съест заживо в прямом смысле, Андри. Мне очень страшно, я хочу поскорее свалить отсюда. — Клеменс больше не мог себя сдерживать, тело вмиг задрожало и по щекам потекли крупные капли.— Я найду тебя, старайся дер...— Договорить Сигургейрссон не успел, блондин прервал звонок, увидев в дверях Маттиаса. Тот смотрел на него полными грустью глазами. В то время как в голове у Ханнигана крутился нескончаемый поток воспоминаний, парень готовил себя к скорой смерти.— Что это значит? — полные растерянности и отчаяния глаза смотрели на блондина, Маттиас, удерживая в одной руке рукоятку ножа, а во второй чью-то свежую голову, застыл на месте, будто каждое новое движение причиняло адскую боль разочарования. — Я думал, что ты любишь меня! — отсеченная часть тела падает на пол, а маньяк будто вот-вот впадет в истерический плач.Клеменс растерялся, он искренне не понимал, что ему делать и какую тактику применить. Парень думал, что это чудовище не умеет проявлять такие эмоции и, честно говоря, сердце сжалось из жалости, Харальдссон вёл себя словно маленький ребёнок.— Я... я просто... нет, это не правда! Я люблю тебя. Маттиас, я останусь с тобой, — Слова будто сами по себе вырвались из уст. Тело обдало электрическим током , парень замер на месте. — Мне некуда идти... это моя ошибка. Никто не найдёт нас.— Держишь меня за идиота? — всё же, постепенно захлёстывающее чувство злости заставляет мужчину медленно двинуться вперёд. Его рука крепче перехватила нож, а глаза блеснули безумием, зрачки, до предела заполняющие радужку, делали Харальдссона настоящим дьяволом. — Я слышал каждое твоё слово. — пальцы свободной руки стремительно обвивают чужую шею, большим палец надавливая на выступ гортани.Ханниган был словно загнанный в ловушку олень. Охотник нашёл свою добычу и был готов выстрелить в голову прямо сейчас.Глаза наполнились испугом, Клеменс снова слышал бешеный стук сердца. Кажется, с каждым разом меж рёбер образовывалась дыра, а полый мышечный орган грозился вырваться наружу.— Не-ет... Я не хотел... Извини... — дышать было нечем, словно колючая проволока обвивала тонкую шею и надавливала на неё сильнее с каждой секундой. — Я передумал. — прохрипел он.Кислорода становилось катастрофически мало, а безумные зрачки напротив пугали до дрожи.Слова доносились все тише, невнятнее, Маттиас полностью перестал разбирать то, как глупо сейчас пытается себя оправдать Клеменс. Хватка слабеет, ожидаемо, этот мальчишка должен был рвануть моментально, оставляя за собой сладковатый привкус страха. Холодное штормовое море отражалось в глазах каннибала, взгляд застыл на плохо различимом лице всё еще стоящего на месте Ханнигана. Неужели он поверил? Наивность еще не раз сыграет злую шутку, если в судьбе шатена появится такая возможность, после того, как тот вонзает острие ножа, доходя до половины, в область своих рёбер. Он почти не осознает, что делает, либо окончательно поддается странным прихотям третьего голоса: разум, мышление, безумие. Последнее руководствовало им многие годы, успешно заставляя смириться с участью психопата, истекающего кровью в собственной квартире старой многоэтажки.Шок охватывает Клеменса. Руки в одно мгновение сами рвут старую простынь, тут же подбегая к Маттиасу, Ханниган прижимает ткань к кровоточащей ране.— Черт. Что же ты наделал?.. — прошептал парень с каким-то неприкрытым отчаянием и грустью.Всё лицо маньяка покрылось испариной, казалось, будто шатен выпал из реальности. Было видно, что человек вот-вот потеряет сознание из-за шока. Клеменс принял на себя тяжесть чужого тела и попытался аккуратно уложить на кровать.— Потерпи, пожалуйста.Теперь следовало самое сложное: нужно было извлечь острое лезвие. Ханниган тяжело вздохнул и прикусил нижнюю губу, стараясь все сделать максимально правильно. Вот бы не задеть легкое. Пневмоторакса нужно было бояться.Сосредоточенность и бдительность в таком деле была важна. Тяжесть рук и волнение мешали, заставляя верхние конечности беспрестанно дрожать. Он обхватил рукоятку, начиная постепенно тащить её. Его движения были плавными, пришлось даже задержать дыхание. Настолько это был важный момент.Вытащив холодное оружие, Клеменс заметил, как стремительно хлынула алая кровь. Парень прижал оторванный хлопчатобумажный кусок к ране, надеясь, что все обойдётся.— Все будет хорошо. Держись, Маттиас. Я рядом и никуда не уйду. Обещаю.Попытка удержания путём такой сомнительно рабочей манипуляции всё же прошла успешнее, чем можно было себе представить. Улыбка расцвела на тонких губах Маттиаса, как только он получает желаемое. Теперь он просто обязан быть в его власти. Ранение отзывается тупой болью, которое перекрывает чувство собственного превосходства. Ощущение, словно с выходящей кровью растворялась вероятность снова окунуться в одиночество, которое, с недавних пор, мужчина перестал ценить. Откровение перед самим собой застало осознание этого далеко не сразу, лишь при виде суетного блондина он коснулся настоящей заботы, безосновательной, но такой нужной для него. Глаза закрываются медленно, заслуженный отдых настиг убийцу, как только в голове мелькнула последняя фраза:?Я рядом и никуда не уйду. Обещаю.? ***Поздняя тёмная ночь встречает всё еще слабого Маттиаса, его разум не до конца воспринимает произошедшее, а сильная неконтролируемая боль ударяет будто впервые. Успев позабыть об инциденте, Харальдссон резко поворачивает голову в сторону. Клеменс по-прежнему был рядом. Как и обещал. Мысли постепенно распутались в одну большую нить и всё встало на свои места. Некая обида всё же осталась неприятным осадком где-то внутри при мысли о том, что его хотели бросить. Но на смену этому быстро пришло спокойствие, тепло, вкус победы путался на языке вместе с металлическим оттенком, впрочем, находясь всё еще хорошо ощутимым среди остальных. Запах родной квартиры, потрепанная временем архитектура строения, всё это давало силы, чтобы не уснуть.Шорох рядом заставляет Ханнигана раскрыть глаза и выйти из легкой дремы. Все эти дни он только и делал, что спал. Маньяк все это время находился без сознания и сейчас, когда произошли какие-то телодвижения, блондин приподнялся, оперся предплечьем о кровать и сквозь потёмки попытался разглядеть лицо Маттиаса. Пугающая обеспокоенность вновь вернулась и Клеменс сразу же спрашивает:— Эй, как ты себя чувствуешь? Я рад, что ты очнулся.— Думаю, жить буду, — он отвечает не сразу, какое-то время пытаясь понять, что голос, доносящийся рядом, на самом деле не звучал в его голове.—Ам... может быть, ты хочешь воды? — Клеменс поджал губы, его вдруг ударило шокером. На кухню идти совсем не хотелось. Сейчас же казалось, будто он сможет преодолеть свою фобию.Маттиас посмотрел на него как-то странно, его губы вновь изогнулись в улыбке, прежде, чем он кивнул. И непонятно, что его позабавило больше: то, с чем Клеменсу придется столкнуться, либо то, насколько сильно он взволнован.Клеменс на пару минут застыл. Конечно, разве можно было ожидать отказа? Горло наверняка пересохло, а в таком состоянии обязательно нужно пить. Парень медленно поднимается, чтобы никак не задеть лежащего шатена и быстрым шагом направляется на кухню. Он забывает о том, что неизвестно на какой стадии разложении там валяется мужчина и спотыкается о его тело, громко вскрикнув, будто обжигаясь о горячий чайник. Ужас окатил с ног до головы, но равновесие все же удаётся удержать. Кухня встречает его с распростертыми объятиями. Ханниган открывает шкафы и хватает первую попавшуюся кружку. Никаких кувшинов с водой поблизости не было, поэтому приходится наливать жидкость из под крана.?Наверное, ему будет все равно, ведь он ест человечину.?Клеменс и глазом не успел моргнуть, как оказался в комнате. Им двигал страх, на лбу выступила испарина, сердце продолжало бешено отбивать ритм.— Вот, — сказал он и подошел к кровати, помогая Харальдссону удобнее сесть, чтобы тот смог попить воды.Лучше, как должно было, наверное, быть не стало. В полной мере боль расходилась по телу, почти лишая любой, даже самой банальной деятельности.Они лежали вместе, Маттиас чувствовал его руку, его запах, чувствовал его страх, но он был не таким, как раньше. Клеменс боялся не его.— Тебе приходилось смотреть на то, как человек, в полной мере отдавая отчет в своих действиях, делает то, что ему не нужно? Иногда я задумывался об этом. И раз я делаю то, что хочу, отдавая себе в этом полный отчет, я систематическая ошибка?— Про что именно ты говоришь? Про то, что происходит в твоей квартире или..? — Парень не мог подумать , что не сможет понять маньяка и сейчас он действительно жалел о том, что не читал книги про то, как нужно общаться с такими людьми. Лицо Клеменса приняло задумчивый вид, но нагнетающий страх в этом месте никогда не покидал.— Система. Ты понятия не имеешь, как это работает, верно? Всё заложено у тебя в голове, изначально, манипулировать тобой это система общества, подчинение - твоя. Ты больше похож на жалкий набросок. Масштабный культ в это время приходится брать мне одному. Я и есть создатель системы.— Прости, но я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. — почти шепотом проговорил он и опустил взгляд. Сколько бы ни старался, блондин не мог понять для чего это было произнесено.— Когда я слышу тысячу людей в своей голове, я поистине осознаю кем являюсь. Они заставляют идти меня против принципов, сторонников в последнее время очень мало. Политика моих действий оправдывается новаторским взглядом на будущее. Если поглощать материю, то крепнет внутренний каркас. К тому же, некоторые её элементы являются очень вкусными. Когда-нибудь и ты придёшь к этому.— Оу... теперь я понял, — сейчас отрицать и направлять его на путь истинный было глупо. Наверняка, Маттиас мог разозлиться. — Возможно, но не всегда нужно следовать тем, кто тебе говорит, что нужно делать. Нужно выбирать свой собственный путь и слушать именно себя. У этих голосов ведь свое мнение.— Моё мнение это концепт, разбитый на группы. Они говорят то, что хочу услышать я. Вот и вся истина.Как ни странно, к концу почти монолога, силы начали постепенно оставлять Маттиаса, хотелось сказать что-то еще, но хватило лишь на легкое соприкосновение губ друг с другом.Уснуть не получалось, поэтому эти несколько часов до рассвета серо-голубые глаза лениво всматривались в фигуру Клеменса, будто контролируя его нахождение рядом, изредка удавалось задремать, но состояние покоя длилось неутешительно мало.Утром маленькие лучики солнца начали пробиваться в темницу, заставляя Ханнигана слегка улыбнуться. Наверное, естественный свет его еще никогда так не радовал. Он видел, как все это время похититель не мог сомкнуть глаз. Признаться, Клеменса это тревожило.— После такого ранения тебе нужно много спать...Пару минут пришлось подумать, как усыпить Маттиаса, и наконец в голову пришла идея. Она была настолько беспечной в этот момент, что парень смог немного ослабить душевное беспокойство.— Хочешь, я спою тебе колыбельную?Вместо ответа горячая широкая ладонь накрывает щёку блондина, а лёгкая улыбка изгибает губы Харальдссона. Он гладил его нежную кожу, лаская собственный слух приятным тихим голосом, работающего лучше любого снотворного. Возможно ему хотелось бы петь так же для своих бывших возлюбленных, погружая их в такой же безмятежный и сладкий сон. ***Жизнь в этом месте сначала тянулась очень медленно, но со временем это стало меняться. Рана Маттиаса постепенно заживала, чему Клеменс был несказанно рад и в тоже время пытался достучаться до своего разума и понять, почему все так происходит, и зачем он тогда спас его. Эти чувства невозможно было описать. Маньяк совершенно ничего не делал, не пугал трупами, которые были раскиданы по всей квартире, не заставлял ужинать. Из-за этого мнение перерождалось и причем стремительно, как бы не хотелось этого осознавать.На протяжении нескольких лет у Ханнигана не было отношений, он не чувствовал к кому-то тепло, то, что могло тянуть и заставлять прощать совершенно все. Зато оно появилось сейчас. Находясь рядом с этим человеком, который мог съесть заживо, блондин начинал чувствовать безмятежность. Страх пропадал, ему было интересно наблюдать за этим человеком, за его действиями и словами. Они часто говорили перед сном и Клеменс понимал, что это наверняка говорит один из голосов. Хотелось узнать шатена настоящего. Целиком и полностью.Таким довольствоваться приходилось не часто. Его настроение нередко менялось. Глаза могли быть совершенно спокойными, действия плавными и равномерными, касания нежные и непринужденные, такие приятные, что пленник не мог сдерживать себя и отвечал той же взаимностью, теми же ласками. Потом наоборот его состояние менялось. Становилось маниакальным, сумасшедшим, очень быстрым. В это время Маттиас мог оставить Клеменса одного или вовсе пропадал на ночь. Естественно, заинтересовавшись, парень как-то выходил в коридор, заглядывая в пустую кухню и не находя там его , понимал, что шатен что-то делал в комнате, в которую запрещал заходить блондину. Иногда Харальдссон брал в руки старую записную книжечку и безудержно строчил какие-то строки. Клеменса терзало нездоровое любопытство, потому что сами мысли Маттиаса были одержимыми и поэтому так интересовали, правда прочитать страницы он все же не решался. Этого он боялся.Блондин понимал, что все эти ощущения неправильные, но они накрывали лавиной и выбираться из-под груды ледяного и убивающего заживо снега не хотелось. Наоборот, Клеменс с удовольствием соорудил себе иглу, посадил бы рядом Маттиаса и разжег костер, в умиротворении поглощая подожженные зефирки.Как бы не хотелось признавать себе это, но парень и правда пожалел, что позвонил тогда своему другу. Возможно, Ханниган согласился б провести здесь всю свою жизнь, не ища ничего другого, не стараясь зарабатывать себе на жизнь способом, который разрушал все морали и принципы внутри себя.Маттиас был капканом и в то же время ключом к двери, которая вела к чему-то новому. Несмотря на все то, что Клеменсу удалось пережить, дальнейшая жизнь в этом месте уже не смущала его. Бежать было некуда, да и не хотелось. Блондин слишком привык слышать чужое дыхание над своим ухом и невесомые поцелуи на своих губах перед сном от человека, который явно был болен и несколько дней назад насильно скормил ему человека.26.07. четверг.?Я помню, как он смотрел на меня впервые после поцелуя: его глаза не выдавали ни малейшего сожаления, ни одно из движений не противилось происходящего. Его губы на вкус как дар Божий. И я его принимаю. Удары его сердца, когда я рядом, подобны загнанной в клетку птице, однако, даруя ей свободу, она тебя не покинет. Я очарован этим чувством, когда он смотрит на меня всё с большей уверенностью, что всё делает правильно.?Эта ничем не отличающаяся от других ночей выдалась довольно тёплой, штиль стоял на улице, позволяя трупному запаху закрепиться в закрытом помещении.?Дело привычки.?С ума Маттиаса сводил запах кожи парня, который каждый вечер неизменно лежал в его постели. Клеменс стал намного разговорчивее, что, на удивление, нисколько не раздражало. Мужчина с упоением слушал не то, что он говорит, а как он это делает. Мягко, нежно, воодушевленно. В одном голосе было столько жизни, что хотелось жить самому.Руки сами тянутся к тёплым щекам юноши, накрывая их своими ладонями, Маттиас, словно спрашивая разрешения, смотрит в его глаза. Ему кажется, что Ханниган сам поддается этому мимолётному помутнению рассудка, наклоняясь для поцелуя.Блондин прерывает свой нескончаемый поток мыслей и сталкивается взглядом со своим похитителем, так же глубоко заглядывая в его глаза. Серость не колола кожу как при первых днях, наоборот, теперь она звала к себе, как сирена. Он двигается ближе, кладя руку на шею к Маттиасу и прикрывает глаза, касаясь чужих губ. Они были холодными, словно мятная жвачка, он сделал робкое движение, слегка наклоняя голову на бок. За этим движением последовал ответ, и Ханниган невольно улыбнулся уголком рта. У него никогда не было такого нежного поцелуя.— Тебе это было так же нужно, как и мне, — прервав поцелуй шепчет Маттиас, чувствуя, будто целая вселенная спала с его плеч.— Мне понравилось тебя целовать, — произнес Клеменс, облизнув свои губы и погладил шатена по шее, мягко проходясь пальцами по шейным позвонкам. Тёплые лучи вдруг прошлись по всему телу, заставляя его трепетать. ***28.07.суббота.?...он убегал от меня, зная, что хочет быть пойманным, ощутить давление на грудной клетке, стальную хватку на плечах и тяжёлое дыхание над ухом. Желание искромсать тело жертвы на кусочки будоражило, возбуждало и манило, предвкушающе оседая на кончике языка.— Не бойся, Клеменс, я всего лишь навсего хочу вышибить тебе мозги.Когда я проснулся, то больше не чувствовал его страха. И мне это нравилось.? дата отсутствует ?В этот день он слишком часто упоминает о своей прошлой жизни. Мне не нравится то, что он до сих пор не смирился. Я хочу искусать его губы в кровь, лишь бы он заткнулся. Мне кажется, что он перестал винить себя в произошедшем, хотя я до сих пор имею трудности в передвижении. Сегодня Клеменс отказался со мной ужинать.? *** Клеменс устало потер свои глаза. В комнате была кромешная тьма, впрочем, нечему было удивляться. Эту принудительную дрему прервали странные звуки, которые доносились из плотно закрытой двери, которую ему нельзя было открывать и заглядывать. Что уж говорить, одна ванная (с висевшими там частями тела, в которой ощущался кислый и неприятный запах гнили, проникающий сквозь легкие), чего стоила. Блондин поднялся с кровати и осторожно подошел к двери, беря за поломанную ручку и слегка приоткрывая ее, чтобы узнать обстановку, происходящую в той самой комнате. Когда парень убедился, что в темном коридоре никого не было, то медленно прошелся по шершавому ковру практически на цыпочках. Зло могло выйти наружу в считанные секунды и не успеет он очухаться, как будет лежать с разбитой головой на этом самом мерзком покрытии. Все в этом месте было таким: обшарпанные стены, на которых небрежно оставались следы запекшейся крови, следы чьих-то пальцев, а точнее их полоски , ведущие вниз до самого пола.Клеменс подошел к заветной комнате. Блондин стоял на месте, но потом прижался ухом к этой двери, прикладывая одну ладонь на деревянную поверхность. Хлюпающие звуки доносились сквозь пелену, сразу же вызывая рвотный рефлекс. Парень со всей силы пытался перебороть себя. Он чувствовал, как его сердце бешено бьется в груди, будто сейчас вырвется оттуда и упадет прямо в ноги к Маттиасу, который с радостью примет его в свои кровожадные лапы. Тяжело вздохнув, Ханниган наконец принимает решение открыть врата ада, и когда дверь со скрипом открывается, парень жалеет, что вообще ее отворил. Разодранное тело, практически в клочья валялось на прожженной кровати, бездыханно смотря стеклянными глазами прямо в потолок, на котором одиноко качалась люстра, совершенно не реагируя на то, что происходило на этом ложе. Главный зачинщик же, Маттиас, нависал сверху бедной девушки, которая уже ничего не чувствовала и Клеменс лишь мог искренне в душе пожалеть её родителей. Ханниган видел, как на лице каннибала виднелись капельки пота, которые застилали практически весь лоб, струями опускаясь куда-то вниз. Может быть, на труп, а может, куда-то еще.. У Клеменса закружилась голова, рвотный рефлекс снова подступил к горлу, и он высвободил из своего организма весь "ужин", что скормил ему хозяин этого помещения. Это был не конец, потому что шатен с бешеными и огромными глазами даже не обращал внимание на живого трупа - Клеменса, он занимался совсем другим. Парень грубо схватил тело и приспустил штаны, которые никак не поддавались его дрожащим рукам, видимо, настолько будоражил этот момент, что тот никак не мог справиться с таким ненужным элементом одежды для него в это время. Он бесцеремонно вошел в "груду костей" , мяса или то, что осталось от этой девушки. Движения Маттиаса были резкими, рваными, будто ему поскорее хотелось завершить этот ритуал, поскорее кончить, чтобы дальше продолжить что-то необъяснимое и безумное. Звуки становились противнее, его дыхание стало тяжелым и хриплым, он небрежно натянул на себя белье и штаны, а потом резко схватил ее за руку, откусывая приличный кусок мяса. В глазах каннибала была радость, смесь с неестественной эйфорией , как после кокаина или ЛСД. Его лицо было наполнено яркими красками, как бы странно это не звучало. Клеменс не знал насколько сильно его глаза могли быть удивленными в тот момент, но он чувствовал, что смотря на то, как Маттиас с громким чавканьем употребляет плоть, его прямо сейчас могло стошнить уже слюнями, ком стоял в горле.Сердце тоже уже было там, а шатен с дурацкой и широкой улыбкой до ушей употреблял уже кусок от бедра жертвы, похоже, эта часть понравилась ему больше, так как за этим последовали удовлетворительные звуки, которые нельзя было ни с чем сравнить. Голова закружилась, Ханниган оперся о косяк двери, выбегая оттуда , обессилено опускаясь по стене. Его тело безудержно дрожало, парень хватался за свои волосы, руки совсем не слушались. Казалось бы, сейчас он во сне, а как проснется, то снова будет спать в своей кровати, забыв об этом кошмаре. Слезы стекали по щекам, Клеменс в истерическом крике похоже выдрал себе клок волос, а потом он почувствовал запах гари и будто из-за этого еще сильнее расплакался, задыхаясь, глотая ужасный воздух, который был смешан с тем самым запахом гнили, дерьма, горящей плоти, словно на сковороде, как тогда на "ужине". Та самая дверь вдруг открылась, и он увидел ботинки Маттиаса. Он с нежностью поднял Клеменса за плечи и прижал к себе. Парень отталкивал его от себя, не желая прикасаться к этому чудовищу, которого так жалел пару дней назад... а если честно, то уже не помнил, когда вообще ему пришлось сделать такое решение. — Отпусти меня... я...боюсь... — его грудь вздымалась и опускалась очень часто, голубые глаза наполнились солоноватой водой, делая их невообразимо красными и безумно красивыми. — Я тебя напугал? — спросил Маттиас. Лицо шатена выглядело так испуганно и обеспокоено , будто он только что уронил вазу с цветами и очень жалеет об этом. — Да...— Ничего страшного. Скоро все будет хорошо, — на губах снова проскользнула улыбка, которая была невиннее самого ангела Господни. Языки пламени врывались в коридор, где они стояли. Клеменс не мог понять, почему именно сейчас он не может сбежать, ведь он разрешал днями раннее. Даже огонь, который вот-вот должен был подпалить всю эту квартиру совсем не пугал. Блондин стоял, уткнувшись в плечо Маттиаса, а тот в свою очередь успокаивающе поглаживал свою куклу, которую он так полюбил, по спине. Его зрачки были все еще расширены, но действия спокойны. Можно было подумать, что сейчас оба из этих странных парней находятся где-то посреди одинокого пляжа, ловя последние лучи солнца, а тепло огня - лишь ветер в спину. Чайки тихо кричат, кружась над чистой синей-синей водой. Все люди исчезли и никого больше не существовало. Маттиас резко перевел взгляд на входную дверь. Она с грохотом упала на пол, ворвались друзья Клеменса, а блондин не мог сдвинуться с места. Ему было... хорошо? Он сошел с ума. — Клеменс! — кричал Андреан и с силой толкнул своего парня-медведя Эйнара в спину, чтобы он схватил стоявшего как истукана лучшего друга, — Клеми, боже мой! Уходим скорее, — Брюнет все продолжал бешено кричать, практически срывая свой бархатный голос. Ханниган медленно перевел взгляд на Эйнара, будто не узнал его. Тот схватил его под руку, вырывая из объятий Маттиаса. Серым глазам это не понравилось, зрачки вновь заполнили всю радужку, он будто жаждал крови. Внезапно появившийся нож оказался у него в руках, чтобы ранить Стефанссона. Эйнар кое как поборол сильного худощавого парня с широкими плечами, схлопотав ранение ближе к бедру. Он прижал ладонь к кровоточащему боку , хватая поскорее Клеменса и уводя оттуда. На его футболке образовалось бордовое пятно. — НЕТ! — кричал блондин. — Я НЕ МОГУ ОСТАВИТЬ ЕГО.Эйнар что есть силы тащил сопротивляющегося парня к выходу, пока огонь медленно охватывал уже такую родную квартиру и не менее родного для него человека, фигура которого осталась в языках пламени. Клеменс бился в истерике, по щекам катились крупные капли, а дрожь тела не прекращалась ни на секунду. Парни сильно волновались за своего вызволенного друга и не совсем понимали, почему он себя так ведет.Андреану пришлось вести машину, потому что Стефанссон был ранен. Всю дорогу Клеменс будто в бреду бормотал лишь одно имя и брюнет понимал, что так зовут этого маньяка, который свел с ума Ханнигана.К счастью, с Эйнаром все обошлось и когда они наконец приехали домой, то первым делом уложили все еще бунтующего Клеменса спать. На удивление, тот вырубился быстро и вечером, когда возлюбленные были на кухне, блондин спустился вниз, поднимая уставшие и заплаканные на них глаза и будто извиняясь перед ними за что-то.— Клеменс...— прошептал Андреан и бросился обнимать его, — Боже мой, как я рад, что ты в порядке. Расскажи пожалуйста, что случилось? Давай обратимся в полицию... Этот сумасшедший ударил Эйнара! – на глазах у впечатлительного парня выступили слёзы. Он как всегда тараторил и не давал сказать слово.— Он погиб из-за вас... Зачем вы приехали?Такая фраза повергла Сигургейрссона в изумление, он медленно перевел взгляд на Эйнара, тот тоже удивленно устремил взгляд на своего друга.— Ты что?! Он же маньяк! Ты сам мне говорил, Клеменс. Этого не может быть, у тебя что… ну это, как его? — парень встряхнул руками и повернулся к своему парню вопросительно смотря на него.— Стокгольмский синдром. — поддержал Эйнар и кивнул, скрестив руки на груди.— Даже если так, то что? — блондин вздохнул, понимая, что друзья прямо сейчас считают его полнейшим идиотом и наверняка хотят отправить в лечебницу для психически больных, — Ладно. Я расскажу вам. Андреан, только выслушай. ***Голова была словно свинцовой. Клеменс не мог успокоиться. Его посещали воспоминания, как там, в пламени, стоит Маттиас и смотрит на него своими серыми глазами, да так жалостно, что парень не сдерживается и поддается слабости, начиная тихо всхлипывать.Друзья отреагировали, как и следовало ожидать, агрессивно. Андреан все причитал, хотел заявить в полицию, ну а Эйнар поддерживал его своим значимым молчанием. Спустя пару часов споров, они все же сдались и нехотя, с подозрением, дали волю Ханнигану, который стоял на своем, как каменная стена. Все же парни любили Клеменса и поэтому часто принимали его странные и безбашенные решения, как и сейчас.Уснуть удалось только к утру. Как жить дальше, он не совсем понимал. Рассвет напомнил об их всегда нежных поцелуях, которые , наверняка , не повторятся. Точно утверждать было нельзя.Клеменс надеялся, верил, что Маттиас точно жив. Интуиция никогда его не подводила и на этот раз будет так же.Все не могло закончиться просто так.?Я еще увижу его.?