merry christmas (1/1)

Все это время Маттиас был в одной из городских библиотек, находившихся неподалеку от дома. Выходил с утра якобы на занятия, как обычно доходил до автобусной остановки и резко сворачивал на неприметную дорожку, ведущую к старенькому зданию.Несмотря на обветшалый вид, эта библиотека была самой удобной: мало посетителей, а коллекция книг здесь была огромная, и Маттиас мог весь день провести в библиотеке, не волнуясь, что его обнаружат.Планов возвращаться он и не строил. Он вообще старался не загадывать наперед: сейчас главное — убежать от своих мыслей, от воспоминаний, от надежд и, наконец, от самого Клеменса.Это имя болью отзывалось в груди, и Маттиас старался заглушить свои чувства, растворяясь в литературе, читая одну книгу за другой. Взахлеб, так, чтобы позабыть обо всем вокруг.Так прошло несколько дней. В четверг Маттиас все так же заглянул в библиотеку, чуть та открыла свои двери для посетителей. Присев за самый дальний стол в читальном зале, он включил настольную лампу и раскрыл первую книгу из стопки тех, что посоветовал ему библиотекарь. ***Клеменс несся по улице решительно настроенный, отметив в своем списке крестиком ещё одну библиотеку. Чувство свободы путалось у него в волосах, развевая вместе с ветром сиреневый шарф парня, словно победный флаг.Клеменс и сам чувствовал себя ветром — таким же неостановимым и лёгким.Ранее утром он бросил Эйнара, громко, с криками, скандалами и угрозами, послал к черту всех двуличных змей из своего окружения и вот теперь несся по городу в поисках того, кому сам же позволил затеряться. Клеменс не знал точно, почему его выбор пал на библиотеки из всех возможных мест, но если и искать гордость школы, то только там. И что-то ему подсказывало, что он не ошибается.Он влетел в очередное старинное здание, чуть не сбивая с ног какую-то женщину. Взлетел птицей по винтовой лестнице и оказался в зале со скрипучими полами и запахом затхлости.Клеменс был встречен строгим взглядом библиотекаря и летавшей в отсвете ламп пыли. Проводя пальцами по корешкам, он прошел в читальный зал и замер. Дыхание перехватило.Клеменс не верил своей удаче, но решил ее не испытывать, цепко хватая за хвост. Он подошёл чуть ближе, зорко присматриваясь к корешкам книг. Все оказались знакомые, и он скрылся между рядами стеллажей, находя еще несколько близких по духу.Клеменс бесшумно подкрался к Маттиасу, садясь рядом с тем на свободный стул, но Маттиас не отрывал взгляд от книги, лишь немного поморщившись от мысли о компании.— Эй, это тебе, — он протянул книги. Его голос, неожиданно для него самого, задрожал. — Должны понравиться.Маттиас поднял глаза и оторопел. Он, кажется, даже не сразу узнал его. Клеменс решил в тот раз отказаться от косметики, зная, что таким Маттиасу нравится больше.Рядом сидел он.Маттиас хотел было броситься бегом, унестись оттуда куда глаза глядят, но все тело сковало, и он не смог двинуться с места.Он закрыл свою книгу и молча отвернулся, локтями упираясь об стол и сложив голову на руки, скрываясь от чужих глаз. — Теперь я прошу тебя о разговоре, — начал осторожно Клеменс спокойным тоном. — Можешь меня послать, но я предпочту, если выслушаешь.Он не решился нарушать личное пространство, оставаясь на комфортном для Маттиаса расстоянии, не давя на него и лишь несвойственно для себя терпеливо дожидаясь ответа.— Валяй, — обиженно промычал в рукав Маттиас, и Клеменс еле разобрал его слова.— Так не пойдет. Понимаю, ты в расстроенных чувствах и всё такое, но крайне важно, чтоб ты меня сейчас послушал, — торопливо защебетал Клеменс, подскакивая к стулу Маттиаса и поворачивая того, громко протестующего, лицом к своему стулу. На них зашикал библиотекарь, и они попритихли. Клеменс предусмотрительно перешел на полушепот. — Итак, Маттиас Харальдссон, для начала я приношу свои извинения и сознаюсь в том, что был в вашем отношении конченым мудаком.Клеменс осторожно, отслеживая реакцию Маттиаса, подался вперед и взял его руки в свои. Слова его звучали крайне комично, но при этом сам он был чрезвычайно серьезен.Маттиас почувствовал, как его защита дала трещину. Взяв его руки в свои, Клеменс совсем не дал ему путь отступления, и другого выбора, кроме как сдаться, у Маттиаса не оставалось.Он взглянул на Клеменса, и тот явно собирался с силами, чтобы продолжить.Маттиас едва заметно кивнул. Лёгкий кивок парня подтолкнул Клеменса говорить смелее и податься вперёд ещё сильнее.— Второе, что я хотел тебе сказать: я порвал с Эйнаром. Совсем. И всех остальных тоже послал, — Маттиас в ответ недоверчиво выгнул бровь, и Клеменс, подмигнув ему, вдохновенно продолжил. — Знаешь почему? Потому что на самом деле мне никто из них не нужен, — пальцы Клеменса, слишком увлеченного своей речью, жили своей жизнью, нежно поглаживая костяшки пальцев Маттиаса. — Просто я понял кое-что важное. Популярность, статус — это все ударяет в голову, делает тебя другим человеком, худшей версией себя. Вот и я стал мразью, но больше я так не хочу. А ещё в этой истории есть человек, который подталкивает меня быть лучше, и для меня это, как оказалось, ты. Да, я сам был в шоке, но это так.Он говорил проникновенно, с хрипотцой в голосе, не сводя взгляда с явно смущенного Маттиаса. Ему так нравилась такая реакция, что переставать говорить вообще не хотелось. Кто же знал, что извиняться так приятно.— И если бы нас отбросило в тот самый день контрольной по математике, ну ты понимаешь, о какой я, я бы ни минуты не думая достал тебя снова и не пожалел. Это тысячу раз того стоило. Надо Магнуссону спасибо за тебя сказать.Клеменса пробило на театральность, и для пущего эффекта он драматично отодвинул стул, вставая на колени и доставая из сумки какой-то свёрток.— И ты имеешь полное право не прощать меня даже сейчас, но надеюсь, этот яблочный пирог, испеченный лично мной в качестве жертвы одному очень красивому божеству, повлияет на твое решение, — Клеменс позволил себе хитрую улыбку, и, протягивая пирог в руки Маттиаса, склонил покорно голову.— Ладно, ладно, только тсс, — Маттиас охотно принял сверток, пряча его в свой рюкзак. Клеменс улыбнулся, явно довольный собой.Библиотекарь хотел было сделать парням ещё одно замечание, но, прислушавшись к монологу, лишь хмыкнул себе под нос и решил не влезать, вместо этого углубляясь в читаемый им фолиант. И только дослушав речь до конца, он учтиво вмешался.— Есть, если что, в библиотеке запрещено. — Извините, — громко прошептал парень, повернувшись к библиотекарю, и тот лишь понимающе кивнул головой.— Но ты должен мне. За весь эмоциональный... Нет, моральный ущерб, — Маттиас подключился к игре, изображая умирающего лебедя. — Мне нужно еще одно подношение в качестве кофе к пирогу. Пожалуйста? — неуверенно добавил он.— Сегодня можешь просить у меня что угодно. Будет тебе и кофе, и всё, чего захочешь, — Клеменс поднялся, отряхиваясь. В его глазах плясали озорные огоньки, и он настойчиво потянул недособиравшегося Маттиаса за руку. — Пошевеливайся, небось все эти дни в этой пыли просидел.На щеках его заиграл румянец, и Маттиас неохотно отсоединил руку, чтобы отдать книги библиотекарю. Клеменс победно проследовал к выходу.— Можно вас поздравить? — Маттиас недоуменно поднял брови. — Ну... ваш молодой человек устроил здесь шоу, — тут библиотекарь посмотрел на него с укоризной, и Маттиас отвел взгляд. — Хоть помирились?— Что вы, мы не вместе... Так получилось, мы просто друзья, вот поссорились, и просто... — промямлил Маттиас, но библиотекарь понимающе остановил его, положив руку на предплечье.— Ничего, я понимаю.Он попрощался с библиотекарем, и тот пожелал ему удачи.***Заслышав на лестнице шаги, Клеменс тут же обернулся, встречая Маттиаса другой небольшой речью. Маттиас закатил глаза, чуть тот открыл рот.— Не привыкай к таким речам, если что, это был исключительный случай и больше ты от меня такого не дождешься, — полушутя произнес Клеменс, склонив голову чуть набок. Он направился к высоченным тяжелым дверям, придерживая одну для Маттиаса. — Прошу. Короче, я надеюсь, что суть моих слов ты уловил. Я рад, что с тобой все в порядке, — чуть тише проговорил он, уже выйдя на улицу.— Понял-понял, — Маттиас застеснялся, услышав последние слова Клеменса, но изо всех сил пытался не подавать виду: все-таки, ему до сих не была понятна природа его чувств.Дорогой до кофейни Клеменс как обычно болтал, заговаривая зубы, и все было как раньше, хотя между ними все еще была некая неловкость.***Клеменс улыбнулся бариста, заказывая два капучино. Маттиас сидел за столиком, потирая руки в тщетной попытке их согреть.— Пожалуйста, ваш капучино, господин, — Клеменс поклонился и сделал реверанс, обращая на свою персону внимание посетителей всей кофейни. Маттиас вновь залился румянцем.Присаживаясь на стул напротив, Клеменс как бы невзначай передал Маттиасу свой шарф, заметив, что тот едва заметно дрожит. —Держи, он не то чтобы греет, но лучше, чем ничего.Клеменс наблюдал за тем, как парень нерешительно повязал шарф, и, цыкнув, тут же потянулся его поправить. Сев обратно, он поднес ледяные пальцы недоумевающего Маттиаса к своим губам, отогревая их горячим дыханием.— Согрелся? — он поднял взгляд на Маттиаса, всё ещё держа его руки в своих.Клеменс так по-щенячьи взглянул на него, что у того нежность разошлась фейерверками по всему телу, и он не заметил, как Клеменс что-то спросил.— М? — переспросил Маттиас, спустившись с небес на землю.— Спрашиваю, согрелся ты или нет, — усмехнулся Клеменс, выпуская из рук ладони и подпирая кулаками щеки. — По ушам твоим красным вижу, что уже и перегреться успел, — хитро прищурившись, произнес он.— А, да, да, согрелся, — Маттиас спрятал уши за волосами.Он вдруг задумался о чем-то своём и притих, улыбка сползла с его лица. Он уставился в свой кофе, медленно, почти медитативно помешивая.— Ты как-то чересчур легко меня простил, — Клеменс тяжело вздохнул, поднимая на Маттиаса полные неизъяснимой печали глаза. Краешки его губ дернулись в меланхоличной улыбке. — Зря. Я не заслужил. Балуешь меня, теперь буду думать, что мне что угодно с рук сойдёт.— Я не могу долго злиться. Ты ведь мой друг все-таки. Да и вообще, я не злопамятный. А ты даже пирог испек. Кстати, пирог, — Маттиас потянулся за рюкзаком, доставая оттуда сверток и воровато открывая, чтобы никто не заметил. Он откусил от куска, продолжая говорить с набитым ртом. — Ого-о... Вкусно. Где ты научился так печь?— А ты как думаешь, ты вообще у меня дома был? — воскликнул Клеменс, качаясь на стуле. — Мама пыталась приобщить к этому делу Маргарет, но безуспешно. Та отказалась наотрез, и мама была убита горем, — в красках рассказывал он, активно жестикулируя. — Так что я просто не мог ее расстроить. Мы пекли вместе, кажется, каждый день. Это было давно, но руки ещё что-то помнят и я смело могу ставить в био на тиндере ?Буду твоей сукой с булочками на любой вкус?, — неловко засмеялся Клеменс, покачал головой и лег лбом на руки, простонав. — Боже, это безнадежно.Маттиас печально посмотрел на Клеменса, который, казалось, совсем не подозревал, что Маттиас был бы только рад целую вечность дегустировать его выпечку. А для себя он подметил, что Клеменс сидит в тиндере. Интересно, что у него там в описании?Клеменс встрепенулся и вдруг подскочил, как ужаленный.— Ну всё, хватит сидеть. Раз уж ты всё равно на уроки не пошел, то поехали.. на пляж. Да, на пляж! — громогласно провозгласил он и потянул за руку сбитого с толку Маттиаса, вытаскивая его за собой на улицу.Клеменс шел чуть впереди, рассказывая парню о школьных новостях за эти несколько дней, а Маттиас копался в мобильнике в попытке скачать злосчастное приложение, чтобы найти его профиль.— Эй, ты меня вообще слушаешь? — Клеменс остановился и обиженно надул губы.Маттиас спрятал телефон в карман и кивнул, и Клеменс продолжил свой монолог.— ...И, короче, Магнуссон каждый, блин, день меня про тебя спрашивал. Я придумал какую-то чепуху про болезнь, но он, кажется, не поверил. И не только он, ещё биологичка, — Клеменс щелкал пальцами, силясь вспомнить фамилию женщины. — Нет, не помню, как её. Не суть. — он кинул беглый взгляд на Маттиаса, который уже вновь взялся за телефон, и по-ребячьи затопал ногами. — Маттиас, да что ты нашел там, что может быть интересней меня? Всё, — он махнул рукой, изображая вселенскую обиду, и решительно направился в сторону океана. Обернувшись уже совсем на берегу, он крикнул: — Вот и сиди в своем телефоне! Мне без тебя весело, понял! — в доказательство он потряс в воздухе какими-то причудливыми камнями, с которых сыпался песок.Отвернувшись, Клеменс бросил их с силой в пучину, наблюдая за сильным всплеском. Затем, сунув руки в карман, направился вдоль берега, смотря себе под ноги и ища взглядом возможные ракушки. Вскоре ему попалась одна, которую он тут же схватил и положил в большой карман толстовки, а затем следующая, и ещё, ещё, ещё. И вот он уже, подгоняемый азартом, бегал по всему пляжу, издавая восторженные мальчишечьи вопли, заглушаемые шумом стихии. Он был похож на маленького гоблина, отыскавшего сундук с сокровищами.Зрелище было уморительным, учитывая, что это был Клеменс Ханниган, но Маттиас на того совсем не смотрел.Так, возраст. Допустим, от 18 до 23. Мало ли, может он поставил себе не тот возраст, что на самом деле. Так ведь многие делают. Или он не из этих? Маттиас совершенно не смыслил в делах любовных, и сидел над телефоном, высунув кончик языка.Закончив оформлять свою страничку, Маттиас принялся листать. Ему попались несколько симпатичных парней, но он всех прогонял пальцем влево в поисках одного, того самого.Нашел.Клеменс, 18Значит, с возрастом он не наврал.?u've seen my sass but have u seen my ass?? И что означают эти смайлики с баклажаном? Маттиас поморщился, пытаясь закрыть описание, но случайно нажал на звездочку. Упс.Анкета тут же исчезла.?Вы поставили супер-лайк! Чтобы продолжить, нажмите Далее?Маттиас недоуменно прочитал оповещение на экране и в панике попытался вернуть анкету, но приложение выкинуло его в меню настроек. Попал.Клеменс уже возвращался на пригорок, позвякивая распиханными по всем карманам находками, как вдруг телефон в его кармане завибрировал. Он тут же остановился, приподняв брови в легком удивлении, и вытащил телефон.Паникующего Маттиаса он умудрился не заметить. По мере того, как юноша разбирался, в чем дело, на его лице расцвела хорошо знакомая, плотоядная улыбка.— Матти, ничего мне рассказать не хочешь? — приторно проворковал Клеменс, показывая экран своего телефона Маттиасу и по-кошачьи грациозно подкрадываясь ближе. — То есть вот чем ты занимался всё это время.Испуганный Маттиас попытался отползти назад, но тут же был настигнут Клеменсом, проворно повалившим его на землю. Оба выронили свои телефоны, но Клеменс даже бровью не повел. Он навис сверху, крепко прижав руки Маттиаса к песку. В его глазах мелькнуло нечто хищническое.— Слезь... Перестань, — Маттиас заерзал, пытаясь скинуть его с себя.— Ты знаешь, что бывает с чересчур любопытными мальчиками? — елейно прошептал он, наклоняясь чуть ближе и обдавая горячим дыханием и так раскрасневшегося Маттиаса.Затем он уселся поудобнее, доставая из заднего кармана причудливую ракушку. Он снова наклонился к Маттиасу и осторожно, медленно провел краем зажатой между пальцами ракушки вдоль запястья парня. После этого он вложил предмет ему в ладонь, накрывая его руку своей.— Это тебе, — шепнул Клеменс на ухо лежащему под ним Маттиасу.Маттиас вытащил свою руку из-под руки Клеменса, все еще держа ракушку. Он сел, тщетно отряхивая локоны от песка.– Ну вот, теперь все волосы в песке.Клеменс улегся рядом, посмеиваясь над парнем. Затем его лицо резко стало серьезнее, и он повернул голову к Маттиасу, смотря на того вопросительно.— А на самом деле, зачем тебе это? — он перевернулся на бок, подпирая голову рукой. — Я так понимаю, ты только сейчас тиндер скачал, только для этого?— Забудь. Любопытно было, вот и все, — Маттиас отвернулся, всматриваясь в океан. Волны шумели, заглушая крики чаек.Клеменс нащупал свой брошенный в песке телефон, отряхнул его и разблокировал. Он вновь улыбнулся экрану, но уже с еле уловимой нежностью.— Маттиас, ты очарователен, — произнес он, искренне умиляясь. — Что это у тебя в описании? Шекспир? На тиндере? А люди ещё говорят, что истинные романтики мертвы.— Да ну тебя, — он толкнул парня, и тот снова захохотал. — Вот найду свою истинную любовь, который оценит Шекспира по достоинству, и тогда поймешь.Клеменс хмыкнул, поднимаясь и отряхиваясь от мокрого песка, прилипшего к джинсам.— Ну удачи, — он не спеша направился к дороге и глянул на Маттиаса через плечо. — С чего ты решил, что я не оценил, не совсем мне ясно. Мой любимый сонет у него — 147, — легко бросил он, идя уже не оборачиваясь. — Догоняй.Маттиас удивленно приподнял брови и нежно улыбнулся, смотря вслед. Он мысленно поставил галочку в своем списке ?плюсы Клеменса? и поднялся, догоняя.Пробежавшись до Клеменса, Маттиас отдышался и спросил:— Какие у вас планы на каникулы?— А что, хочешь присоединиться? — Клеменс скорчил лисью мордочку и, подначивая, толкнул Маттиаса плечом. — На самом деле, ответ, если что, да. Моя мама будет только рада, — на этих словах он игриво закатил глаза. Маттиас толкнул Клеменса в ответ, но тут же с облегчением выдохнул.— Спасибо. Я и не знал, как спросить, — он отвел взгляд, равняясь с ним. — Да не парься. Просто приходи и всё, расспрашивать тебя никто ни о чем не будет, — Клеменс поднял голову к небу, замедляясь. — Надо же, смотри, первый снег пошел, — он протянул руку и поймал на ладонь пару снежинок, его глаза загадочно блеснули.Вместе с ранними сумерками неслышно на город наступала зима, укрывая улицы белой пеленой. Им же этой зимой предстоял долгий, как морозные ночи января, путь друг к другу.***Клеменсу болезненно далось возвращение в школу в новом статусе. Что бы он ни говорил, злые насмешливые взгляды ранили его не на шутку. Вскоре всякое внимание к его персоне и вовсе пропало, но бывшие друзья продолжали ему иногда докучать.Начать общаться с Маттиасом в открытую тоже было для Клеменса нелегко. Маттиас, к его счастью, проявлял понимание и не торопил, давая попривыкнуть. Когда Андреан вместе с Астрос в который раз прицепились к Клеменсу, Маттиас оказался рядом и заступился. После этого Клеменс просто больше не мог стесняться его, вся неловкость ушла куда-то и больше не возвращалась.И в ознаменование новой эры он сбрил маллет, перекрасился в красный и стал одеваться в школу проще.Всё шло своим чередом, и его тревоги быстро сменились увлеченностью предпраздничной кутерьмой. Клеменс обожал Рождество, хотя признавать этого не любил с самого детства, и уже к середине декабря все его мысли были заняты только предстоящими каникулами. В квартире царила предпраздничная суета. Агнесс бегала с тарелками и салатниками, в панике перенося те на стол в гостиной, а Клеменс с сестрой шутливо подначивали друг друга, перетаскивая табуретки со всей квартиры: сегодня в гости кроме Маттиаса они ждали бабушку с дедушкой, которые должны были подойти ближе к вечеру.Раздался звонок в дверь.— Клемми, зайка, открой, это к тебе, наверное, — Агнесс отвлеклась от нарезания хлеба, а Клеменс подошел к зеркалу и, поправив прическу и осмотрев себя со всех сторон, открыл дверь.На пороге стоял Маттиас с рождественским венком в руках.— Ого... Классно выглядишь, — только и смог выдавить он, окинув Клеменса взглядом с головы до ног.Огненно-красные волосы переливались на свету, идеально сочетаясь с алыми серьгами и закрытыми туфлями на каблуке. Черный комбинезон с кожаными вставками свободно сидел на фигуре, акцентируя внимание на талии.Агнесс, видимо управившись с работой на кухне, поспешила к двери, чтобы расцеловать гостя.— Это вам, — Маттиас протянул венок, и Агнесс охотно его приняла.— Ох, Маттиас, спасибо тебе большое, не нужно было. Повешу на кухне. Какой же ты хорошенький, ну, скажи, Клеменс? — она подмигнула сыну, и тот запротестовал. Он помог гостю раздеться и потянул за руку, усаживая за стол. — Ладно, придется согласиться, правда хорошенький, — передразнивая маму на последнем слове, сказал Клеменс, бросая на Маттиаса беглый взгляд.На нем был потёртый праздничный свитер и черные джинсы, но именно таким он Клеменсу и нравился.— Попробуешь пирог? Или салат? Может, печенье? — Клеменс, укоризненно посмотрев на пустую тарелку Маттиаса, принялся предлагать ему всё подряд имевшееся на столе, но на все получал в ответ отрицательный кивок головой. — Нет, дорогуша, так не пойдет, — возмутился Клеменс и, выхватив печенье с подноса, настойчиво принялся пихать его Маттиасу в рот. — Я старался, пёк его, значит, о тебе думал, а ты вот так со мной поступаешь. Я же слышу, что твой живот урчит, не придуривайся.Маттиас продолжал уворачиваться, еле сдерживая смех, скорее уже просто чтобы побесить.В итоге он захохотал, и Клеменс запихнул в этот момент печенье ему в рот. Чуть не поперхнувшись, Маттиас запил печенье соком и прокашлялся.— Убить меня хочешь? Вкусное твое печенье, вкусное. Надо же подождать, когда все усядутся за стол. Не буду же я один есть, так?— В этом доме отсутствуют всякие правила. Хочешь есть — значит, ешь, а ты хочешь, — приговаривал Клеменс, накладывая ему какой-то салат.Маттиас стойко держался и продолжал отказываться, но вскоре к Клеменсу присоединилась пришедшая бабушка, и они уже коллективно уговаривали его хоть что-нибудь поесть. Бабушка ужаснулась худобе Маттиаса, а Клеменс через еду выражал свою привязанность, поэтому ему так хотелось накормить, и оба решили объединить силы.Агнесс несмело попросила их отстать от бедного парня, на что и бабушка, и Клеменс возмущённо шикнули.— Ладно, хорошо. Я поем салат, — сдался Маттиас, отправляя вилку в рот. В его тарелку перекочевал еще один салат и бутерброд, не без помощи Клеменса. Тот стоял с блюдом картошки, накладывая ему горку пюре. — И картошку, да, все, спасибо, все, больше не надо, — он пнул ногой Клеменса под столом, но тот с хитрой ухмылкой продолжал накладывать еду.Наконец, битва была проиграна, и Маттиас еле встал из-за стола, перепробовав все блюда хотя бы раз.Клеменс поспешил за ним, отводя в свою комнату. Он встал перед дверью, торжественно заявив:— Так, я тут изменил концепцию. Сделал полный ребрендинг! Та-даам! — он приоткрыл дверь и впустил Маттиаса внутрь.Все фотографии с Эйнаром исчезли, а вместо них на стенах появились полароиды с семьей и Маттиасом. Здесь Клеменс стоит на кухне с мамой, весь испачканный в муке. Рядом еще одна фотография, Клеменс держит в руках камеру, а слева от него сидит Маттиас, закрывающий лицо рукой. А на другой — они оба улыбаются в объектив на пляже.Некоторые плакаты сменились милыми мотивационными фразочками, а над столом висел большой радужный флаг.— Ого,— Маттиас запнулся, окидывая комнату взглядом. — А ты постарался. — Нравится? — Клеменс гордым взглядом обвел комнату, присаживаясь на край кровати. Он скинул с себя каблуки, забираясь на ту с ногами и похлопал по месту рядом, подзывая Маттиаса. — Хочешь, посмотрим что-нибудь?— Да... А эту ты когда снял? — Маттиас показал на полароид, где он стоял спиной к камере.— М? Эту? — Клеменс рассеянно потянулся взглянуть на фото, а затем повалился обратно на кровать. — В музее, ты не узнаешь что ли? Решил искусство пофотографировать, — Клеменс даже не пытался флиртовать, лениво произнеся фразу до смешного спокойно и серьезно.Фраза Клеменса прокручивалась в голове Маттиаса, как заевшая пластинка. Брошенная так лениво, даже равнодушно, она запала в душу, и Маттиас словно застыл.Клеменс заметил его замешательство и нетерпеливо пнул его ногой, на что Маттиас недовольно заворчал и прилег рядом, пока Клеменс разбирался с ноутбуком.— Может, ?Сумерки??— произнес Маттиас неуверенно, наблюдая за реакцией Клеменса.Глаза того загорелись, как только он услышал это предложение. Он резко повернулся к Маттиасу, позвякивая серёжками, и взял его лицо в свои руки.— Гениально, — воскликнул он восторженно. — Ни слова больше. Решено, мы смотрим лучший фильм из существующих.Отпустив Маттиаса, он с увлечением принялся копаться в файлах на ноутбуке, а тот так и сидел, потирая щеки и улыбаясь.Маттиас украдкой рассматривал его, занятого с ноутбуком, и не заметил, как Клеменс недоуменно взглянул на него в ответ.— У меня что-то не так с лицом, да? — Клеменс потрогал свои щеки, поправил прическу и бросил придирчивый взгляд на свое отражение в погасшем экране ноутбука. Не найдя причины такому пристальному взгляду, он пожал плечами и расслабился, списав это на особенность своего друга. — А? Нет, все... все нормально. Красивое лицо, нормальное, то есть, хорошее. Обычное лицо. То есть, не как у всех, но... Лицо. Все в порядке с лицом, — он выпалил что-то невнятное, запинаясь и краснея.— Матти, ты всегда задумчивый такой, давай уже, выключи мозг хоть раз,— вздохнул Клеменс и запустил фильм, устраиваясь поудобнее и подползая поближе.Маттиас отпрыгнул от неожиданности, как только Клеменс подполз впритык. Он встал, открыл окно, неловко отшутившись, что стало слишком жарко, и прилег обратно, в этот раз позволяя тому закинуть на себя ногу и прилечь на плечо.— Мне, вообще-то, холодно, — тут же захныкал он, прижимаясь ближе к улегшемуся обратно Маттиасу. Тот порывался встать и закрыть окно, но Клеменс пригвоздил его ногой к постели и положил ладонь на его грудь, останавливая. — Нет уж, лежи теперь и грей меня.Они хохотали над неловкими моментами и безэмоциональными, а порой и совсем каменными лицами актеров.На моменте превращения Беллы Клеменс напал на Маттиаса, кусая за шею так, что тот взвизгнул. Он тут же замахал руками, стаскивая тяжелую тушу с себя, а Клеменс истерически захохотал.— Ты бы видел свое лицо, господи! — Придурки, будьте потише. Вы пугаете нормальных людей, — дверь в комнату чуть ли не с ноги была выбита уже собравшейся уходить Маргарет. Она и сама улыбалась, лицезрея согнувшегося пополам от хохота Клеменса и погрозила им шутливо пальцем. — Ведите себя прилично.— Этого не обещаю, — смахивая слезы от смеха, произнес Клеменс игриво и тут же получил тычок в бок от посмеивающегося Маттиаса.Как только дверь закрылась, он включил фильм снова, продолжая довольно хихикать себе под нос. Через некоторое время краем глаза он заметил, что Маттиас до сих пор потирает укушенное место.— Что, неужели так больно? — присел он, удивленно посматривая на его шею.— Конечно, больно. Я же теперь вампир, дурак, — Маттиас снова пощупал шею. — Все. Останется шрам... Навечно, — и откинулся назад, сложив руки крестом и больно ударившись об изголовье кровати. — Ай-яй-яй, — Маттиас одновременно смеялся и шипел, потирая затылок.— Вот дурила, — Клеменс похлопал его по плечу, и оба снова улеглись перед экраном ноутбука. Как только первая часть закончилась, Клеменс тут же включил следующий фильм. — Так, все. Еще одну часть я не выдержу. Давай хотя бы выйдем, прогуляемся, — Маттиас уже начал вставать под недовольные стоны. Клеменс потянул парня на себя, заваливая того на кровать. Он проворно взгромоздился на Маттиаса, который кряхтел от свалившейся на него тяжести.— Слушай, я до сих пор всю еду, которую ты в меня впихнул, переварить не успел, — запротестовал Маттиас, спихивая его со своего живота.— Давай никуда не пойдем, — умоляюще заскулил Клеменс, прижимаясь щекой к груди Маттиаса. — Матти, ну, пожалуйста, давай еще полежим.— И что, ты даже не хочешь сладостей купить?— глаза Клеменса блеснули, и Маттиас решил двигаться в эту сторону. — Попкорн как раз для фильма сделаем. Ну, давай-давай, собирайся, лежебока, — Маттиас закатил глаза в ответ на умоляющие возгласы. — Придем и полежим, обещаю. И вообще, надо пойти и растрясти все то, что я наел тут у вас. А то буду ворочаться и не усну.— Тебе бы и так никто уснуть не дал, — надул губы Клеменс, обиженный перекатываясь на бок, отвернувшись от Маттиаса. — Заставь меня подняться.Вообще, сладостей было вполне достаточно, чтобы уговорить Клеменса выйти на улицу, но тот пребывал в игривом настроении и не мог упустить возможности еще поторговаться.— Ну ладно, вызов принят. Если сейчас соберешься, я куплю тебе шоколадку на свои деньги, — он притормозил. — Но! Условие: надо собраться за 5 минут. Я жду у двери.Маттиас стоял в прихожей, слыша доносящийся с другого конца квартиры грохот.— Мальчик мой, а ты куда это? — Агнесс ахнула, увидев Маттиаса у порога, но тут вышел Клеменс, натягивая на ходу носок, и объяснил ей, что к чему.После чересчур долгих в такой ситуации пререканий с мамой насчёт того, что нет, он не станет надевать этот шарф, потому что он ему не идёт и нет, на улице вообще не холодно, да и они ненадолго, Клеменс наконец был полностью одет, хоть и в куртке нараспашку и сбившемся на бок берете. Запыхавшись, он выскочил на лестницу.— Ну как, я справился, справился? — его глаза горели азартом, и он потряс Маттиаса за плечи, пытаясь выбить из того удовлетворительный ответ.— Уложился ровно в шесть минут, — Клеменс захныкал, и Маттиас прикрыл ему рот ладонью. — Ладно-ладно, куплю, заслужил. Шесть минут это не полчаса, как обычно.