5. Я хочу держать тебя за руку (1/1)

Вопрос о нормальности происходящего никогда не стоял для Клементины. Она отказалась критически воспринимать реальность, полностью доверившись в этом своей возлюбленной. Маттхильдур упустила момент, когда это произошло. Как бы то ни было, ей приходилось думать за двоих. И ей приходилось постепенно осознавать, что что-то не так. Она была счастлива с Тиной и любила её. Но иногда её настроение портилось от какого-то неясного ?но?.Матти чувствовала, что сильно изменилась, и она сама не знала, рада ли этому. Встреча с Тиной, а вернее заигрывания с садомазохизмом с Тиной, разбудили в Матти что-то, что будить не стоило.Матти Харальдсдоттир родилась в Рейкьявике в семье с хорошим достатком. Она всегда была замкнутой, тихой, неразговорчивой, неудобной, выросла слишком длинной, очень умной, пугающе целеустремлённой. В пятнадцать лет она решила, что хочет быть учёной и проводить важные исследования, а не заниматься ерундой.Она никогда не ладила со сверстниками, только по окончании школы у неё появились подруги.Ей всегда был нужен кто-то рядом, какой бы самостоятельной и замкнутой она они казалась. Прежде чем встретить Тину, Матти была в отношениях с Идой четыре года. Оглядываясь назад, Матти понимала, что многое в тех отношениях её не устраивало, но она долго цеплялась за Иду, не желая остаться одной.Мало кто знал её по-настоящему.В тот день, когда они познакомились в клубе, Матти оказалась в нужном месте в нужное время совсем не случайно. У неё была цель. Она ломала себя. Ей на самом деле не хотелось находиться в толпе людей — она всё равно пошла на концерт. Ей не хотелось надевать ничего вызывающего — она всё равно надела обтягивающую блузу и портупею, подчёркивающую грудь. Ей нужно было выйти из зоны комфорта, и что-то подсказывало ей, что именно за пределами этой зоны она немедленно найдёт своё счастье.Познакомившись с Тиной, Матти далеко не сразу поняла, что перед ней её судьба. И когда они снова столкнулись, подойти к Клементине и пофлиртовать с ней — это был всего лишь вопрос ?слабо мне или нет??. Приглашая её к себе домой, Матти сильно рисковала. Что из этого выйдет? Просто секс на одну ночь? Не окажется ли Тина мошенницей? Не окажется ли Тина опасной наркоманкой? Не завяжут ли они, случайно, длительные отношения? Может, получится такая же неудачная история, как с Идой, или как с теми, кто был до Иды?Но с Клементиной всё складывалось как нельзя лучше. Матти удивилась, как легко было влюбиться в Клементину, несмотря на всю их непохожесть. С Тиной было просто и хорошо, и все недостатки Матти ей легко прощала. Клементина была податливым, понимающим пушистым облаком, не любить её было невозможно.С помощью своей возлюбленной Маттхильдур стала всем тем, чем хотела, и даже больше. По крайней мере, для Тины. Тина обожествляла её. Маттхильдур почувствовала даже, будто выросла на пару сантиметров.Чем сильнее Клементина влюблялась в неё, сжималась всем телом, преклоняясь перед величием, красотой и умом возлюбленной, чем дальше исчезала и растворялась, тем сильнее становилась Маттхильдур. Она набухала, разрасталась и заполняла собой всю квартиру, стоя в полный рост и с гордостью глядя на маленький рай, который они вдвоём создали.Ей нравилось быть садисткой. Нравилось терзать Тину — но только тогда, когда Тине это нравилось, конечно, Матти никогда не испытывала жажды настоящего насилия и тщательно за собой следила. Она много думала о том, нормальны ли их отношения, а потом забила на всё, решив: если вдруг она захочет делать что-то с Тиной против её воли, значит, она слетела с катушек и нужно срочно прекращать ?игру?. До тех же пор всё в порядке.***Очередная ночь с экзекуцией. Тина в ошейнике, Матти дёргает поводок, заставляя сильнее прогнуться в спине. Бьёт по ягодицам пряжкой ремня. Клементина машинально пытается закрыться ладонями. ?Нельзя, — шипит Матти. — Ты же не хочешь, чтобы я поломала тебе пальчики??. Тем же ремнём она обездвиживает руки Тины и берёт в руки плеть. Тина закусывает край наволочки.…Спина как холст. В приглушённом свете лампы Матти смотрит на дело своих рук: розовая кожа, растёртая местами до маленьких красных капель, большие синяки. Матти шумно дышит. Грудная клетка Клементины тоже движется от рваного дыхания. Проступающие рёбра, ниже — сужение талии, ниже — округлые ягодицы, ниже — чувствительное мясо бёдер, немного потрёпанное аккуратными ударами плети. Тина дрожит и поскуливает.— На пол, — сказала Матти, рывком поводка дублируя свой приказ.Тина повиновалась и сползла с постели на мягкий ковёр, чтобы Матти могла сделать то, о чём они договорились.— Готова? — спросила Матти и взяла с тумбочки бутылку вина. Тина кивнула, звякнув цепью ошейника, и промямлила своё ?Да?.Матти откупорила бутылку и плеснула красное вино на красную спину Клементины. Девушка слабо вскрикнула, выгнулась, подползла ближе к Матти и вцепилась пальцами в её туфли. Кисло-сладкое красное разъедало свежие раны, одновременно обеззараживая их, приносило ужасную боль и удовольствие, от которого Тина могла лишь задыхаться. Капли потекли по рёбрам и капали на ковёр.Сверху вниз Матти наблюдала за своей любимой, извивающейся у её ног. И ей нравилось всё, что она видела. Забывшееся в боли существо, оголённый провод. Комок искрящихся нервов. Сплошная воспалённая рана. Тина скулила, кусая губы, и держалась за ноги своей повелительницы, будто иначе её бы оторвало от земли. Матти снова наклонила бутылку, и спину Тины заново обожгло огнём.?Я твоя, твоя, твоя?, — прошептала Клементина и подняла на неё взгляд влажных глаз. Она цеплялась за Матти и была похожа на котёнка, пытающегося на коготках взлезть по штанине хозяйки и забраться к ней на руки. В такие моменты Матти всегда разрывало: ей хотелось разбить Тину на части и одновременно зацеловать, собрав по кусочкам в единое целое.Тина опустила глаза и обмякла, отпустив Матти.— Как будто к-кожу содрали, — прошептала она.Матти села на пол рядом с ней, сгребла и притянула к себе, поцеловала в плечо, и в лопатку, и между лопаток, где ещё было мокро от вина. Вкус алкоголя с неразличимым привкусом крови — как тогда, в их первую ночь. Они решили сделать из этого нечто особенное. Красное полусухое — плоть и кровь их любви.Матти снова потянулась к прикроватному столику, на этот раз чтобы взять блюдо с апельсинами и виноградом. Маленьким фруктовым ножом она взрезала кожуру апельсина. Горящие глаза Клементины следили за тем, как нож в умелых руках кругами срезает оранжевую кожуру.***Скоро в их отношениях появился третий — нож. Увидев Матти с этим предметом в руках, Тина уже не могла забыть эту картину.Сначала она лишь попросила: возьми его, мне просто нравится, как ты выглядишь, когда он у тебя в руке. Большой кухонный нож с гладкой металлической рукояткой и с широким лезвием.Матти вертела нож в руках во время их игр, осторожно приставляла к её горлу, невесомо проводила остриём по коже, не оставляя следов. Тине этого было достаточно. Иногда её охватывал настоящий ужас, будто возлюбленная с ножом может внезапно передумать и вместо едва заметной белой полосы нанести смертельный удар.Но уже скоро, заворожённо наблюдая за тем, как Матти проводит тупой стороной лезвия по бедру, Тина поняла: ей нужно больше.?Порежь меня?.?Что??— Царапину, оставь хотя бы царапину. — Клементина задыхалась в простынях.— Ты уверена? — мягко спросила Матти, улыбнувшись. Она сама уже задумывалась об этом и понимала, что вино, гранатовый сок, следы красной помады — это лишь замена, бутафория, едва ли удовлетворяющая их жажду настоящей крови.— Я прошу тебя. — Тина кусала губы и гладила её руки, уговаривая наконец сделать то, чего они хотели.Матти выслушала её просьбы с превеликим удовольствием. И исполнила их. Она вновь провела ножом по бедру, но не так легко, как делала это раньше, а с нажимом. Тина шумно вдохнула, обломанные ногти впились в простыни. Несколько секунд Матти смотрела, как на ровном разрезе зреют капли крови. ?Слишком глубоко?, — запаниковала она. Порез действительно был глубоким, потому что нож был слишком тупым и неудобным. Туман выветрился из её головы, она поняла, что нельзя было пользоваться ножом, на крайний случай нужно было воспользоваться лезвием… Но Тина не думала впадать в панику. Перетерпев боль, она собрала капли крови пальцем и слизнула, глядя Матти в глаза.— Больная, — выдохнула Матти.— Ещё какая, — шепнула Тина. В её глазах промелькнул испуг. — Ты же… не против?.. ты так побледнела… если это слишком для тебя, то…— Нет, всё в порядке. Просто я могла задеть артерию. Это была бы очень обидная концовка твоей жизни.— Да нет… красивая концовка.Тина невинно хлопнула ресницами. Вид её раны ещё сильнее возбудил Матти. Она отложила нож в сторону и развела ножки Тины руками.— Нужно будет обработать спиртом, — последнее, что она сказала, прежде чем погрузить язык в горячую плоть.На следующий день, разрезая себе помидор за завтраком, Матти вспомнила о том, что было ночью, что она делала этим же ножом. Она ухмыльнулась. Она заулыбалась ещё сильнее, когда вспомнила, что ей предстоит поехать в универ и презентовать свою работу об анализе детских рисунков и аппликаций. Она будет рассказывать о диагностических признаках, категориях и подкатегориях анализа, нарисованных львятах и цветочках. Людям, которые будут её слушать, необязательно знать, что серьёзная дама в очках и сером свитере прошлой ночью резала свою ненаглядную ?больную тварь?.Потом Матти нахмурилась. Вопрос: не вышли ли мы за рамки разумного на этот раз? Всё-таки игры с ножом куда опаснее всего того, что они пробовали раньше. И дело не только в этом. Почему Тина захотела быть порезанной? Почему Матти было приятно её резать? ?Я почитаю что-нибудь об этом?, — подумала Матти. А ещё, если они захотят продолжать в том же духе, придётся много читать о том, как делать это правильно, не задевая вен и артерий.Разумеется, именно этого хотела Тина. Останавливаться на одной царапине она не собиралась. Ей хотелось больше порезов, глубже, больнее, кровавей. И Маттхильдур давала ей всё, чего бы она ни пожелала, резала, царапала, чередовала поцелуи с укусами, дразнила, доводила до панического страха, завязывая Тине глаза и выводя на её предплечьях узоры тупой стороной ножа, ловила губами болезненные стоны. Обрабатывала раны и напоследок целовала узелки на бинтах. Читала и перечитывала пособия, чтобы как можно лучше запомнить, где пролегают жизненно важные вены и артерии Тины, чтобы нечаянно её не убить.***Клементина редко выходила из дома. После той ссоры с Эйр их отношения безвозвратно испортились. Эйр капала ей на мозги, бедняжка этого не выносила. Пути девушек разошлись, из подруг они превратились во врагов. И с тех пор Тина вообще перестала общаться с кем-либо, кроме Матти, перестала даже встречаться и переписываться с подружками. Потерять Эйр, которую Тина считала лучшей подругой, было тяжело, она долго грустила. На некоторое время она забыла про плётки и ремни и больше хотела обниматься, чем трахаться. Но это был короткий промежуток времени.Наступила зима, и, по словам Тины, это была первая её зима в Рейкьявике, которую она встречала счастливой, а не желающей умереть. Они помнили, что в январе у них годовщина, ровно год с их первой встречи. Они хотели устроить нечто особенное в этот день.Матти вела дневник в период их знакомства, так что она разыскала свои записи и с удивлением зачитала:— ?Ходила на концерт Сайбер, потом осталась с девочками в баре. Их подружка Клементина присоединилась к нам. Она странная, но чем-то зацепила. Возможно, напишу ей, если не забуду?. Странно, я думала, что тут будет больше о тебе.— Возмутительно! — Тина цокнула языком. — Что значит ?возможно напишу?? Разве ты не почувствовала, что это любовь с первого взгляда, как только я плюхнулась на стул рядом с тобой?— Нет, — засмеялась Матти. — Я и подумать не могла.Тина хотела было взять тетрадь и прочитать другие заметки, но Матти не позволила:— Брысь! Здесь конфиденциальная информация о самых тёмных уголках моей души.Тина с уважением отнеслась к тайне. Матти умолчала, что все последующие страницы посвящены её неуверенности в своих силах и знаниях, чувству сломленности, тоске по бывшей. Ей не хотелось, чтобы Тина это увидела.Они стали думать, чего бы такого особенного сделать в день годовщины. Матти предложила съездить за город на пару дней и просто отдохнуть вдали от всех, в какой-нибудь белоснежной глуши, в уютном домике. Клементине понравилась идея. Но потом, выбирая дом, который можно было бы снять, Матти нашла дом с подвалом, который на фотографиях выглядел мрачным и пустым, но достаточно благоустроенным. Рядом не было никаких других обитаемых построек. Хозяева обещали предоставить дом в распоряжение желающих на несколько дней. Возникла новая идея. ?Этим нужно воспользоваться?.Выслушав Матти, Тина взволнованно закивала головой:— Ага. Боже, да. Мы должны устроить сексуальное кровопролитие хотя бы раз в жизни, это будет волшебно. Я наконец-то смогу кричать, не боясь, что кто-то услышит. — Она покусала губы и добавила: — Можно попросить тебя?..— О чём?— Я хочу, чтобы ты порезала меня. Везде. Руки, бёдра, грудь, живот…Матти медленно кивнула.— Хорошо, но… Шрамы могут надолго остаться. Могут даже на всю жизнь.— Меня это не пугает. — Тина пожала плечами и посмотрела на свою левую руку. — И так уже всё в шрамах… мне плевать, останутся они или нет. Я просто хочу, чтобы ты это сделала.Матти задумалась.— Знаешь, это так странно… — проговорила Тина. — Моя мама — хирургиня, и когда я была ещё мелкой, я слушала её рассказы про разные операции и травмы и ужасалась. Не понимала, как вообще можно смотреть на кровь, порезы, это всё… но теперь я вижу, что это… это охуеть как красиво. Мне не страшно. Я знаю, ты всё сделаешь правильно. Так что я хочу, чтобы ты сделала это со мной.— Ну хорошо. Если ты уверена, что хочешь этого, прекрасно. — Матти конфиденциально понизила голос: — Чего ещё ты хочешь?Клементина поразмышляла и прижалась к Матти, чтобы ей на ушко подробно изложить всё, о чём она смела мечтать.***Просторный подвал с кирпичными стенами. Приглушённый свет. В комнате ничего кроме столба посередине, скрипучего стула и кушетки у стены.На Матти был чёрный лиф и длинная чёрная юбка из кожи. Она надела сапоги на высоком крепком каблуке, чтобы быть ещё огромнее. На руках — наручи с металлическими заклёпками, призванные защищать предплечья от захлёстывающих ударов. Чувствовать боль ей ни к чему, достаточно того, сколько боли предстоит вынести Клементине.На ней — нижнее бельё, корсет и ошейник.Это было волнительно. Те же две девушки, но уже не в привычной спальне, а в подвале, содержащем иллюзию опасности, призрак насилия и кровопролития. Новый антураж делал своё дело. По спине Тины бежали мурашки, пока она следовала за Матти, будто ведомая невидимым поводком, и разглядывала кирпичные стены. Матти мерещился холод и сырость от одного вида этих стен, хотя на самом деле было достаточно тепло.— Сядь. — Матти толкнула Тину к стулу.Та послушно села и принялась нервно шлёпать по полу босыми ступнями с чёрными ноготками. Матти было трудно не засмотреться на её бледное лицо, чёрный корсет, который они только что туго затянули в гостиной наверху, чёрное нижнее бельё.Перестав разглядывать Тину, Матти выкатила из тёмного угла стеклянный столик и принялась раскладывать на нём свои инструменты. Несколько лезвий, несколько ножей, ножницы, кляп, ремни, верёвки, цепи, плети — однохвостая и девятихвостка. На нижнюю полку столика отправились бинты и перекись.Тина заворожённо наблюдала за руками своей хозяйки, выкладывающими орудия пытки одно за другим. Она знала, что они будут использовать далеко не всё, что есть на этом столике, но дрожала в предвкушении. Матти обрабатывала колюще-режущие предметы спиртом, поглядывая на Тину с неопределимым выражением в глазах.— Пересядь на кушетку, — холодно проговорила Матти.Тина повиновалась. Матти провела пальцем по рукояткам ножей и взяла один из них. Тина резко вдохнула. Лицо Матти тронула улыбка. Она подошла к Тине и склонилась над ней, глядя в глаза.— Я собираюсь резать твои руки этим ножом, Клементина. — Ясный бархатный голос повелительницы. — Ты дашь мне это сделать?Тина смотрела на неё в ответ, как смотрят на свирепого бога. Она чувствовала себя бесконечно ничтожной, настолько великое впечатление производила Матти на каблуках.— Да, хозяйка. — Тина положила на колени свои чуть дрожащие руки, ладонями вверх. Белое мясо предплечий. Нож в руке Матти сиял при белом свете лампы.— И ты не будешь вырываться? Мне не нужно тебя обездвижить? — Свободной рукой Матти схватила подбородок Тины, потому что девушка норовила отвернуться.Она выдохнула:— Нет. Я не буду вырываться. Х-хозяйка.Матти кивнула и властно сгребла её волосы на затылке пальцами. Тина закрыла глаза, но почувствовала, как острие ножа легко постукивает по её ошейнику. А ещё — горячее дыхание совсем рядом со своим лицом. Хозяйка ядовито прошептала на ухо:— Я хочу держать тебя за руку. Крепко. Я хочу надавить на нож, чтобы полилась кровь, и смотреть, как по твоим ладоням стекают капли. Ты уверена, что не хочешь сбежать?Тина осмелилась посмотреть ей в глаза.— Я слишком долго хотела, чтобы ты поймала меня.Матти довольно ухмыльнулась и взяла её руку, безжизненную, холодную от волнения. Погладила пальцами предплечье, уже покрытое едва заметными старыми царапинами. На кожу лёг ватный диск, пропитанный спиртом. Затем — холодное лезвие ножа, наточенного максимально остро. Матти медленно провела новую полосу — невесомую, неглубокую. Потом ещё одну — чуть глубже. Красный ровный надрез. Тина всеми силами старалась держаться и не дёргаться, хотя от холода металла и боли хотелось бежать. Она дышала урывками, задерживая дыхание и поскуливая.Они договорились, что начнут с порезов, потому что обеих заводил вид крови. Хотя Тине и не нужно было заводиться ещё сильнее — она и так уже чувствовала, что потекла. Иногда она закрывала глаза, а Матти продолжала касаться ножом её плеч, предплечий, запястий и пальцев, и Тина никогда не могла предугадать, оставит Матти порез или нет, и это заставляло её задыхаться, доводило до немых криков от каждого касания.Вскоре Матти сменила нож на лезвие. Им было удобнее оставлять порезы на руках и бёдрах. Матти мучила, медленно водила лезвием по коже, прежде чем нанести порез, прерывалась, чтобы заглянуть Тине в глаза или оставить на коже поцелуй. Порезы были редкими и неглубокими — Матти хотела принести удовольствие, а не убить. По коже Клементины потекли редкие капли крови. Матти сидела так близко, что могла ловить малейшие движения Тины, её дыхание, болезненно сдвинутые брови, трепет век.Клементина была прекрасна в такие моменты. Затаившая дыхание. Из-под прикрытых век смотрит на то, что делает с ней Матти, следит за каждым движением лезвия, закусывает губу и жмурится, когда острый металл впивается в кожу. Выдыхает со стоном и дышит глубоко, когда от лезвия остаётся кровавая полоса. Матти всегда любовалась её краснеющими щеками, влажными глазами, страхом перед болью.В такие моменты она любила Клементину так сильно, что хотела проглотить целиком. Она смотрела на гладкую кожу с редкими точками родинок и хотела изувечить её, кусать шею и руки, оставлять следы своих зубов и засосы на коже. Её пьянила иллюзорная власть над жизнью Тины, когда она держала руку на её шее и чувствовала биение артерии. Или когда до боли сжимала хрупкие запястья и подносила к своим губам, чтобы жадно целовать сине-зелёные вены. Ей хотелось до крови прокусывать губы любимой и расцарапывать кожу на груди ногтями. Хотелось видеть, как течёт её кровь. Ничто не заводило её сильнее, чем истекающее кровью тело любимой, израненное и возбуждённое до предела.Когда она проводила лезвием по коже, в этом движении заключалось всё: доверие, любовь, боль, искренность, жизнь. Кровь — символ жизни и смерти, и Тина доверила Матти и то и другое. Матти знала об этом и благодарно сцеловывала красные капли-бисеринки.Клементине нельзя было терять много крови, ведь у них впереди было столько интересного. Матти убрала окровавленное лезвие. Ей хотелось бы продолжить, хотелось бы выжать из Тины больше, но она контролировала себя и знала, какой у Тины предел. Сейчас было самое время ненадолго прервать пытку и перейти к действиям более приятным.Она опустилась на пол и развела ноги Тины в стороны. Из порезов на бёдрах сочились блестящие капли. Матти поцеловала правое колено и стала подниматься выше по бедру, по лесенке старых и новых порезов. Тина откинула голову. Прикосновения горячих губ вызывали дрожь. Матти подняла голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Проницательный взгляд. Губы, вымазанные кровью.— Хочу разорвать тебя на части.— Я всё равно люблю тебя, — прошептала Клементина.— Замолчи, — приказала Матти, но по улыбке было ясно, что слова её ?жертвы? были ей приятны.Её острый язык прошёл по порезу на бедре. Матти наконец стянула с неё бельё и, проведя рукой по бедру, окровавленными пальцами прикоснулась к половым губам.Указательный палец вошёл легко. Матти добавила средний. Тина застонала и дёрнулась ей навстречу. Длинные пальцы вошли полностью, и Матти ускорила движения руки. Достаточно было несколько минут, чтобы Тина кончила. По привычке ей хотелось уткнуться лицом в простыни и подавить стон, но здесь она могла не сдерживаться, и по комнате раздался её вскрик.— Я… я… Матти… Хозяйка… — Клементина бессвязно шептала, приходя в себя после болезненного от долгого ожидания оргазма.Матти подошла к столику, чтобы взять новое лезвие. Она расшнуровала корсет Тины и поднесла лезвие к её животу. Рука чуть дрожала, и пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем начать проводить длинные полосы. Они договорились, что Матти будет максимально аккуратна и едва будет давить на лезвие.Они не впервые экспериментировали с порезами, царапинами, ножами и кровью, и всё же это было по-настоящему опасно, любое неверное движение могло привести к катастрофе. Но Клементине было плевать, она доверяла хозяйке. Матти сняла с неё бюстгальтер. Она должна была оставить пару порезов на груди, но не решилась и вместо этого лишь провела кончиком ножа по рёбрам.— Ты должна ненавидеть меня за эту боль, — произнесла Матти, разглядывая последствия своих действий.— Я люблю тебя только сильнее, — последовал ответ.Матти была на пределе, ей вскружило голову искажённое сладкой болью лицо Тины, её окровавленные руки, плетьми лежащие на коленях, её быстро поднимающийся и опускающийся живот с блестящим у пупка пирсингом и красной полосой — слишком сильно надавила на лезвие. Матти бросила нож на столик и, снова подойдя к Тине, начала задирать свою юбку:— Удовлетворишь свою хозяйку?И Тина сделала это, чтобы удовольствием заплатить за боль. Матти полулежала на кушетке, пока Клементина языком и пальцами несколько раз доводила её до оргазма.Потом Матти обработала раны Тины перекисью и наложила бинты. Но на этом сессия не заканчивалась — всё только начиналось. Матти привязала Тину к столбу. Никакого разогрева не было, никаких мягких ударов, Тина хотела, чтобы сразу и больно, так что Матти смело взяла в руки тяжёлую плеть. Это был первый раз, когда Тине не приходилось сдерживать себя. Матти с удовольствием слушала её крики, стоны. Матти обхаживала плетьми лопатки, ягодицы, бёдра, специально протягивая плети после ударов, чтобы доставить Тине больше боли, которой она желала, и специально неожиданно меняя место, на которое придётся удар.— Давай посмотрим, как там твои порезы, — с притворной ласковостью проговорила Матти, отвязывая Тину.На бинтах кое-где проступили кровавые полосы. Матти сделала резкий вдох. Ей хотелось бы содрать бинты, развести пальцами порезы, чтобы они снова закровоточили сильнее. Вместо этого она приказала Тине встать на четвереньки на полу. ?Хорошая девочка?. Матти пустила в ход хлыст. Она била упругим хлыстом из жёсткой кожи чуть ниже ягодиц, и Тина тихо вскрикивала от каждого удара. Потом стали слышны всхлипы. Матти знала, что Тина близка к пику, к тому, что было лучше оргазма, это был взрыв эндорфинов, то, ради чего Тина терпела все эти муки.Матти наклонилась к лицу Тины и сказала:— Я собираюсь очень сильно тебя наказать. — Она показала ей кошку-девятихвостку с плоскоплетёными кожаными хвостами. — Это будет очень больно. Я уже вижу кровавые ранки на твоей коже. Их будет ещё больше.Тина не могла ничего сказать, только простонала: ?Пожалуйста?.— Ты не будешь вырываться?— Н… нет.— Нет, дорогая, ты будешь пытаться уклониться от ударов. Может, мне снова привязать тебя? Давай, становись у кровати.На разъезжающихся ногах Тина подползла к кушетке и легла на неё животом. Кожа действительно была красной, подёрнутой ссадинами, на секунду Матти задумалась, безопасно ли продолжать порку, но лишь на секунду. Размах, свист девяти хвостов, удар. Удар не сильный, но Тина взбрыкнула, как от разряда тока. Кожа слишком чувствительная. Матти хмыкнула.— О, нет, мне всё-таки придётся использовать ремни.Она связала ноги Тины, а руки прикрепила ремнями к металлической перекладине кушетки.?Всё хорошо?? — прошептала она, наклонившись к лицу любимой, и Тина ответила ?да? и на секунду посмотрела ей в глаза своими влажными от слёз глазами, давая понять, что всё так, как и должно быть.Новый удар, сильнее на этот раз. Всхлип. Матти не останавливалась. Плети рассекли кожу. Клементина плакала. Матти прикусила губу и дрогнула от наслаждения, для неё не существовало уже ничего, кроме девушки, сипло вскрикивающей и переминающейся на коленках, и чёрной плети, на которой, возможно, были уже и капли крови. Робкая мечта Тины о кровавых брызгах на стенах, может быть, была не так уж и недостижима.Всхлипы стали громче. Тина рыдала, и рука Матти дрогнула в какой-то момент. Она хотела остановиться и лишний раз шёпотом спросить: ?Солнце, всё хорошо??. Но они договаривались. ?Если я начну плакать от порки, не обращай внимания. Это не от боли, это от переизбытка чувств?. Не без самодовольства Матти подумала, что обязательно почувствовала бы, если бы что-то действительно было не так.— Пожалуйста, хватит, — выговорила Тина сквозь рыдания.Матти прекрасно знала, что это значит: ?Не останавливайся?. Если бы Тина действительно хотела её остановить, то использовала бы стоп-слово.— Хочешь, чтобы я прекратила?Ответом были порывистые вдохи-выдохи и сиплые выкрики: ?Больно, хозяйка, пощадите?. Матти почувствовала, что пора отсчитывать последние удары. ?Десять, девять?. Тина пыталась заткнуться, но не могла остановить судорожные всхлипы. ?Четыре. Три. Два?.После последнего удара напряжённое тело Клементины резко обмякло, она тряслась уже в беззвучных рыданиях. Матти почувствовала, как ноют её запястья. Все её силы резко иссякли. Она упала на кушетку. Сердце барабанило в грудной клетке, где-то в горле, в черепе. Матти отвязала Тину. Это было пугающее зрелище: захлёбывающаяся катастрофа с красными глазами и прижатыми ко рту ладонями. Матти принесла салфетки. А ещё — ванночку со льдом из холодильника. Тина немного успокоилась, села на кушетку, опираясь на стену спиной, и смотрела в пол. Матти забеспокоилась:— Всё в порядке?..— Да! — выпалила Тина прежде, чем Матти успела договорить, и попыталась улыбнуться. — Я в… в норме.— Что случилось? Ты испугалась?— Нет… просто… вошла в роль.— Иди ко мне.Тина, ещё вздрагивая после рыданий, легла к ней на колени, так, чтобы Матти могла водить кусочками льда по пылающей коже. Тина тихо застонала. Она поймала руку Матти и покрыла её поцелуями.— Я боялась н-напугать тебя своим вытьём, — призналась Тина. Голос её охрип.— Прожив с тобой год, могу ли я чего-то бояться?Матти убрала лёд и прижала Тину к себе. Пока она приходила в себя, Матти целовала её плечо и думала о тех эндорфинах, что должны курсировать в крови любимой, и о ?гормонах счастья?, которые были её наградой за перенесённую сладкую пытку.Им обеим стало холодно, нужно было подняться наверх, согреться в душе, лечь под плед в гостиной. Но Тина внезапно часто задышала и подскочила на месте.— Оставь на мне метку!— Что?.. мне кажется, я и так уже оставила достаточно за сегодня…— Нет, что-то другое. Оставь глубокий шрам. Напиши на мне что-нибудь… ножом…Матти беззвучно засмеялась.— Боже, Тин. Я боюсь покалечить тебя. А если я поврежу мышцу? Как мы объясним это врачам скорой?Тина вздохнула:— Значит, чего-то ты всё-таки боишься.Они поднялись наверх. У них обеих разыгрался аппетит, так что они плотно поужинали. Само собой, они не забыли выпить пару бокалов красного. После вина Тина совсем расплылась и еле дошла до дивана. Они обнимались, хихикали и почти ни о чём не говорили. Всё тело Тины болело. Им нужно было хорошо отдохнуть. Они переночевали в том доме и провели там весь следующий день, прежде чем вернуться домой.