Глава 13 (1/1)

События следующей недели почти целиком стерлись из памяти. Я слышала чьи-то негромкие и озабоченные голоса, спорившие о том, нужно ли пускать мне кровь или следует немного подождать. С трудом различала ласковый шепот отца. Видела Изабеллу, склонившуюся надо мной. Ощущала мокрую тяжесть повязки на лбу, вкус куриного бульона на губах, прикосновения нежной ладони и успокаивающий аромат лавандового масла, так любимого матушкой. Запомнила не умолкающий ни на мгновение треск поленьев и тепло стеганого одеяла. Вот, пожалуй, и все - остальное поглотил туман забвения, превративший дни и ночи в серую мглу. Я барахталась в этом тумане, захлебываясь в его вязкой густоте, пыталась выбраться на поверхность, но безрезультатно.Очнулась я внезапно. Жадно втянула в себя спертый, пропитанный благовониями воздух, обвела взглядом спальню – предметы немного расплывались, но вполне отчетливо различались в полумраке. Окна плотно завешены, в камине пылает огонь, от жаровни поднимается тонкая струйка дыма. На комоде в беспорядке валяются скомканные тряпицы – должно быть, ими обтирали меня – рядом стоит высокий серебряный кувшин, тазик для умывания, какие-то склянки и поднос с остатками еды. К изножию кровати подвинуто кресло; в нем, свернувшись в клубок, дремлет женщина. Сначала я подумала, что это матушка или леди Диллан – когда мне или Изабелле случалось занедужить, они неотлучно находились подле нас – но женщина зашевелилась, устраиваясь поудобнее, и я смогла разглядеть ее получше. Серое платье, изящная крохотная ступня в кожаном башмачке, корона золотистых волос, узкие белые кисти, о которые она оперлась щекой, ангельски прелестное лицо. Изабелла. - Иззи, - тихонько позвала я. Приподнялась на локтях, пытаясь встать, и поняла, что еще никогда не чувствовала себя такой слабой – исхудавшие руки и ноги дрожали и совсем меня не слушались, а голова казалась слишком тяжелой, будто сделанной из чугуна- Анна, сестричка! – Изабелла подскочила ко мне и мягко, но решительно, надавила на плечи, вынуждая лечь. – Не смей! - Что случилось? - ночной лес, пляшущее пламя факелов, собаки, рвущиеся с поводков, отряд, посланный на поиски, Ричард Глостер, укутавший меня в плащ, обморок – кажется, это произошло очень давно... Или все же недавно? - Горячка, - Изабелла подошла к комоду, налила в таз воды из кувшина и, смочив кусок полотна, присела у изголовья. Я раньше не видела Изабеллу такой. Обычно сестра тщательно следила за своим внешним видом: часами вертелась перед зеркалом, любуясь красотой и богатством наряда, проверяя, не выбился ли из прически хоть один волосок, и не покидала комнаты до тех пор, пока не удостоверялась в том, что в ее туалете нет ни малейшего изъяна. Эта же Изабелла, бледная и утомленная, одетая в самое скромное платье, Изабелла, от которой исходил резкий запах лечебной мази, Изабелла с небрежно заколотыми на затылке косами, была мне незнакома. - Что ты так смотришь? – сестра заметила мой взгляд. - Ужасно выгляжу, да? - Нет, - я ничуть не покривила душой – нынешняя Изабелла, простая и домашняя, нравилась мне больше, чем ослепительная, но заносчивая особа. – Как долго я болела? - Восемь дней, - сестра аккуратно обтерла мне лоб, щеки и шею. – Энни, ты так всех нас перепугала! Металась в беспамятстве, никого не узнавала, - Изабелла сокрушенно вздохнула. - Я, матушка и леди Диллан ухаживали за тобой. Обмывали тебя, растирали мазью, поили едва ли не насильно и почти никуда отсюда не отлучались - даже спали по очереди в соседней комнате для гостей.Вот оно что! Она дежурила подле меня, дежурила днем и ночью как матушка и леди Диллан, дежурила, позабыв обо всем, даже о самой себе. Для изнеженной и капризной Изабеллы это поистине подвиг. - Иззи, спасибо тебе, - я подняла руку и легонько погладила ее ладонь. – Я тебя очень люблю. - Ох, сестренка, - она часто-часто заморгала – я так делала, когда отгоняла непрошеные слезы, - я тоже тебя люблю. Я боялась, что ты... - она сглотнула, не решаясь произнести ?умрешь?. – Дала обет твоей покровительнице святой Анне, что после того, как ты выздоровеешь, я вышью для ее статуи новый покров больше и красивее прежнего. - Что ж, - улыбнулась я, - похоже, тебе вновь придется приниматься за долгую и кропотливую работу. - С радостью. - Иззи, что случилось после того, как я и Ричард... - имя кузена с трудом слетало с губ. – Как обнаружили наше исчезновение? - Мы начали спускать венки на воду, граф заметил, что ни тебя, ни Ричарда на поляне нет – раньше ты никогда не пропускала эту церемонию – и заподозрил неладное. Собрали всех, кто присутствовал на празднике, начали расспрашивать, один из пажей – Фрэнсис Ловелл, кажется – припомнил, что видел, как вы убежали в лес, - ну да, этот прохвост заметит все на свете. – Отец приказал Тому Лейтону собрать поисковый отряд, а мистеру Смитсону велел привести самых лучших охотничьих борзых, - Ричард снова оказался прав: узнав о нашем исчезновении, отец не стал терять времени даром. - Затем распорядился, чтобы псам дали понюхать плащ Ричарда и твой носовой платок, псы взяли след, побежали в чащу, ратники бросились за ними. Часа через три они вернулись, рядом с Томом шел Ричард, а ты лежала у него на руках, укутанная в плащ, и тряслась, как осиновый лист. Вас немедленно доставили в Миддлхэм – тебя в постель, а Ричарда под замок. Вот и все. - Под замок? – я изумленно уставилась на сестру. – Но почему? Что он сделал? - И ты еще спрашиваешь? – Изабелла нахмурилась. – Анна, это по его вине вы заблудились! По его вине провели полночи на дереве! Из-за него ты едва не умерла, поэтому отец и Джордж посчитали уместным наказать Ричарда как можно строже. - Ничего не понимаю, - я сжала виски пальцами, припоминая события того злосчастного вечера. Мы с Ричардом поссорились, он в отместку поцеловал крестьянку, я побежала, он бросился меня догонять - виноваты оба, но не один. - Чего тут не понимать? – проворчала Иззи. Я усмехнулась – несмотря на любовь к Джорджу, которая сотворила чудо и смягчила нрав сестрицы, Изабелла порой вела себя как прежде высокомерно и чуть-чуть снисходительно. – Ричард во всем сознался. - Во всем? – как он мог говорить с другими, пусть даже с моим отцом и своим братом – о том, что происходило между нами, о том, что касалось лишь нас двоих? Неужели он проболтался о наших размолвках, о моей ревности, о старом дереве и – щеки запылали еще жарче – неудавшемся поцелуе? Если так оно и есть, то пусть как можно дольше сидит под замком, а когда выйдет на волю, то одной пощечиной не отделается. - Да. Я сама при этом не присутствовала, Джордж – ты же знаешь, у него от меня секретов нет, - не только от тебя, Изабелла, Кларенс вообще не в меру болтлив, - мне рассказал. Ричард сознался, что устал от праздника и предложил тебе прогуляться. Ты поначалу отказывалась, но он настоял на своем, и увел тебя в лес, - с трудом удержавшись от удивленного возгласа, я чуть приподнялась, пристально вглядываясь в лицо сестры. Спокойное – похоже, Изабелла не шутит - и серьезное – она говорит то, что считает истиной. – Ты капризничала, твердила, что хочешь домой, он заверял тебя, что отыщет дорогу назад, вы отошли слишком далеко и заблудились.Ричард, помешанный на верности и долге, Ричард, рыцарь без страха и упрека, Ричард, который скорее бы согласился умереть мучительной смертью, чем запятнать свою безупречную репутацию, солгал. И солгал не постороннему человеку, а двум людям, значившим для него очень многое – графу, которым он искренне восхищался, и родному брату, которого очень любил. Он солгал, взвалив на себя все бремя нашей общей вины. Но чего ради? Поддался необдуманному порыву? Решил в очередной раз продемонстрировать свою хваленую галантность? Из жалости? Или по какой-то другой причине? Впрочем, что толку гадать – правду я могу узнать лишь от него самого. - Где он сейчас? - Заперт в своей спальне и пробудет там еще неделю, не меньше, - судя по тону, Изабелла предпочла бы, чтобы вместо спальни Ричарда заточили в самый мрачный и сырой из карцеров. - С ним все хорошо? Он не болен? - Здоровее некуда, - фыркнула сестра. – А что ему сделается? На занятия не ходит, еду ему приносят прямо в комнату, гулять не разрешают – лишь в воскресенье выпустили на службу и исповедь – а у двери каждый день дежурят два пажа. Джордж навещает его, - произнеся имя Кларенса, Изабелла тут же оттаяла: лицо порозовело, голубые глаза заблестели. – Говорит, Ричард тревожится лишь о тебе. - Правда? – мои губы помимо воли растянулись в глупой умиленной улыбке. - Правда. Поначалу все рвался навестить тебя, но граф и графиня не позволили. Теперь каждый день расспрашивает Джорджа о том, как ты, пришла ли в себя, спал ли жар, - она наклонилась и поцеловала меня в щеку. – Что ж, сегодня Джордж сможет сообщить ему приятные вести – похоже, кризис миновал, сестренка, и очень скоро ты окончательно поправишься. А теперь отдыхай.Отдыхала я весь день, а под вечер меня навестили графиня и леди Диллан. Матушка, утратившая всегдашнюю строгость и невозмутимость, обняла меня за плечи и прижала к груди так нежно и бережно, будто я была несмышленым ребенком. Леди Диллан поздоровалась со мной сухо и церемонно, но когда она приблизилась к кровати и замерла у изголовья, я заметила, что ее глаза поблескивают от непролитых слез. - Несносная девчонка, - ласково попеняла мне графиня, - мы чуть с ума не сошли от беспокойства. - Простите, - шепнула я пристыженно. Осунувшаяся матушка, измученная леди Диллан, Изабелла – все они страдали из-за моей ревности и глупости. – Подобное больше не повторится. - Да уж надеюсь, что в следующий раз ты не отправишься с Ричардом Глостером в лес на ночь глядя, - я промолчала. - Как ты себя чувствуешь? - Гораздо лучше, чем утром, - желудок предательски заурчал. – И очень хочу есть. - Прекрасно, - матушка деловито пощупала мой лоб. – Теплый... Ты поправляешься, Анна. - Слава Господу и Пресвятой деве, - пробормотала леди Диллан и торопливо перекрестилась. - Миледи, с вашего разрешения я сообщу отцу Мартину радостную весть? Пусть он вознесет молитвы за выздоровление леди Анны. - Да-да, ступайте, леди Диллан, - матушка изящно взмахнула рукой. – Только прежде распорядитесь, чтобы леди Анне принесли плошку куриного бульона, вареное яйцо и хлеб с маслом – пусть наша девочка немного подкрепится.Леди Диллан кивнула и вышла. - Мне тоже пора идти - скоро начнется ужин, надо проследить за последними приготовлениями, - графиня погладила меня по волосам. – В наших ночных дежурствах больше нет необходимости, но я все же загляну к тебе еще раз перед сном. - А где лорд-отец? – как бы я не была рада видеть мать, сестру и воспитательницу, именно отца мне хотелось увидеть больше других. Обнять его за шею, прижаться щекой к колючей щеке, рассказать о том, что на самом деле произошло в лесу - я знала, что только отец сумеет выслушать меня без вздохов и укоров, только он развеет тревогу, занозой засевшую в сердце после того жуткого сна, только он выпустит Ричарда на волю, если я об этом попрошу. - Он уехал в Лондон три дня назад, - брови матушки сдвинулись на переносице, и между ними пролегла глубокая морщина. Чем-то недовольна. Или опечалена. - Уехал? - пробормотала я потрясенно. Отец бы ни за что не покинул Миддлхэма, когда моя жизнь висела на волоске. – Но почему? - Его вызвал король Эдуард, - ответила матушка, глядя куда-то в сторону, - кажется, в столице что-то стряслось. - Что? – я невольно вспомнила свой кошмар. Разоренный замок, трупы тех, кто мне дорог, кровавые розы и ?ледяной принц?. – Неужели Ланкастеры напали? - Не мели чепухи! – отрезала графиня, поднимаясь с кровати и поправляя платье. – Генрих Ланкастер по-прежнему в Тауэре, а Маргарита с сыном во Франции. Там какие-то волнения среди ломбардских купцов, впрочем, я не уверена... Вот приедет отец – сама его расспросишь, - она расцеловала меня и поспешно удалилась.Я легла на спину, заложив руки за голову. Беспорядки в Лондоне, отъезд отца в разгар моей болезни, встревоженная матушка – не к добру это! Выяснить бы, что на самом деле происходит, но у кого? У Изабеллы? Сестра похвасталась, что у Джорджа от нее секретов нет, так что если Эдуард сообщил Кларенсу о происходящем, она тоже будет обо всем осведомлена. М-да, осведомлена-то осведомлена, вот только захочет ли откровенничать со мной? Вряд ли – Изабелла далеко не глупа и уж точно не так болтлива, как ее жених. У Ричарда? Но Глостер заперт в своей комнате и не выйдет оттуда, по меньшей мере, еще неделю. Разве что Фрэнсис мог что-то слышать – мой лучший друг обожает посплетничать со служанками и ратниками. Решено: как только увижу Ловелла, обязательно расспрошу его о том, что творится в Миддлхэме и за его пределами.Я немного приободрилась и повеселела. Тепло поприветствовала вошедшую Мод, поблагодарила ее за пожелания скорейшего и окончательного исцеления и приняла из рук девушки поднос, уставленный дымящейся, аппетитно пахнущей снедью. Выпила плошку прозрачного куриного бульона, съела вареное яйцо и несколько кусочков свежего хлеба с маслом.- Скажи, Мод, - спросила я служанку, когда та принялась аккуратно ставить пустую посуду на поднос, - где сейчас Фрэнсис Ловелл? Ужинает с остальными? - Нет, миледи, - Мод не сумела сдержать улыбки, - сегодня черед сэра Патрика Стенли и Фр... сэра Фрэнсиса Ловелла караулить герцога Глостера.Фрэнсис здесь! Совсем рядом! Будь он один или с Генри, я бы тотчас же попросила Мод привести его сюда, но, увы, второй тюремщик Ричарда Патрик Стенли, премерзкий увалень, чем-то похожий на Джона Вудвилля, слывет известным ябедой. Он-то молчать не станет и непременно сообщит мистеру Тальботу или леди Диллан – к матушке подойти не осмелится, кишка тонка – о визите Фрэнсиса ко мне в столь поздний час. Ловелла накажут, а мне от нравоучительных бесед и шепотка за спиной спасу не будет. - Вот что, Мод, - прошептала я, - передай Фрэнсису, что я очень хочу с ним поговорить. Пусть постарается навестить меня при первой же возможности, поняла? – девушка послушно закивала головой. – Постарайся, чтобы Патрик Стенли ничего не услышал, и ни в коем случае не говори о моей просьбе ни графине, ни леди Изабелле, ни кому-либо еще. - Не тревожьтесь, леди Анна, исполню ваше поручение в точности.После сытной и вкусной еды мне захотелось спать. С трудом дождавшись, пока Мод приберется и покинет спальню, я задернула полог и свернулась клубком на середине кровати. В комнату кто-то вошел, но я даже не подняла головы. Наверняка Мод что-то забыла. Или матушка с леди Диллан. Или Изабелла. Не хочу никого видеть и ни с кем беседовать – лучше притворюсь спящей! Раздались осторожные шаги, приглушенные мягким ковром, затем зашуршал отодвигаемый чьей-то рукою полог. - Для спящего человека у тебя слишком неровное дыхание, так что перестань притворяться, – от звуков хрипловатого голоса по телу побежали мурашки. Я подскочила и села, натягивая одеяло на грудь и плечи. Это невозможно, невероятно! Он заперт в своей комнате и ему не позволено оттуда выходить! Он не может разгуливать по замку и уж тем более являться в мою спальню! Он не может стоять у изголовья моей кровати! Не может – но все-таки он здесь! На фоне нечесаных черных кудрей и синего бархата куртки бледное лицо выглядит совсем белым, взгляд лучится насмешкой, а губы усмехаются – мое замешательство его как обычно забавляет. - Как ты сюда попал? – захотелось протянуть руку и дотронуться до него, убедиться, что Ричард Глостер – не сон, не призрак, не плод моего больного воображения. - Изабелла не врет? Ты выздоравливаешь? – его привычка отвечать вопросом на вопрос никуда не делась. - Я первая спросила. - Ох, Анна, Анна, когда же ты прекратишь вести себя как маленькая вредная девочка? – он присел на краешек кровати. Тяжелые складки полога опустились, отрезая нас обоих от остального мира. – Твое самочувствие гораздо важнее того, как я сюда попал. - Изабелла не врет, - спорить бесполезно, проще ответить. - Теперь твой черед. - Все просто, - он пожал плечами. – Мод передала Фрэнсису твою просьбу. - Я просила, чтобы меня как можно скорее навестил Фрэнсис, - я не смогла отказать себе в удовольствии уязвить принца, – но почему-то сюда явился ты. - Узнаю прежнюю Анну, - тон, которым он это произнес, пробудил в памяти мучительные воспоминания, - мою милую кузину с самым острым язычком на свете. Ты позвала Фрэнсиса, но разве мог я позволить, чтобы он, а не я первым нанес тебе визит? - Ну да, ты своего первенства никому не уступишь, - проворчала я, хотя сердце мое радостно встрепенулось. Ричарду не терпелось меня увидеть! Не терпелось настолько, что он миновал все запреты и преграды. – Но как тебе удалось покинуть комнату? Фрэнсис с радостью тебе помог, это понятно, а вот с Патриком Стенли вы не особенно дружны. Попроси ты его о помощи – он бы мигом к мистеру Тальботу с доносом побежал. - Верно. Именно поэтому мистер Тальбот и поручил Патрику караулить меня на пару с Фрэнсисом, - ухмыльнулся кузен. – А ты знаешь, что там, где бессильна дружба, помогает подкуп? - Ты дал Патрику денег? Или посулил графский титул? - Нет, - Ричард брезгливо поморщился, - от денег Стенли отказался, а титул я даровать не вправе - лишь Эдуарду позволено расшвыривать их направо и налево. Стенли сказал, что нарушит приказ графа и позволит мне выйти лишь при одном условии – в следующей учебной битве Фрэнсис позволит ему одолеть себя. Фрэнсис согласился.Ого! Завтра утром лучший мечник среди пажей Миддлхэма потерпит поражение от неуклюжего увальня! Хотела бы я в это мгновение посмотреть на изумленного мистера Хоббарда. - Все-таки Вы очень рискуете, - я укоризненно покачала головой. - Если матушка или Джордж Вас увидят... - Трусиха, - усмехнулся он. – Бьюсь об заклад, что Джордж сейчас развлекает графиню, Изабеллу, леди Диллан, мистера Тальбота и прочих байками о дворе Эдуарда. Язык у братца подвешен здорово, покрасоваться он любит, прервать его разглагольствования никто не решится, так что ужин закончится нескоро. Стенли караулит лестницу, Фрэнсис стережет дверь, а я без помех могу побыть с тобой, - Ричард нервно сглотнул. – Если тебе неприятно мое общество – скажи, я тотчас же уйду. - Можешь остаться, - пробормотала я и тут же добавила. – Только ненадолго.Мы снова оказались вдвоем в полумраке, снова пристально смотрели друг на друга, ни на мгновение не отводя взгляда - в напряженной звенящей тишине слышалось лишь наше прерывистое дыхание и неровный стук сердец. Пальцы Ричарда переплелись с моими, я вздохнула, и вздох этот не ускользнул от внимания кузена. Он улыбнулся так счастливо, так торжествующе, словно получил ответ на давным-давно мучивший его вопрос, и подвинулся еще ближе. Ничего не осталось – лишь гибкое тело, пышущее жаром, лишь прекрасное лицо, которое я знала лучше, чем свое собственное, лишь густые кудри, которые так хотелось пригладить. - Не смей болеть, Анна, слышишь? - прошептал он с каким-то отчаянием в голосе и прижал меня к груди. – Не смей больше болеть, не вздумай умирать, а не то... - Ты тоже боялся, что я умру? – я уткнулась носом в его плечо. Ричард обвил меня еще крепче. Слишком крепко – на коже наверняка останутся синяки – но это было не так уж важно. Главное – Ричард здесь, рядом, он обнимает меня! - ?Боялся?? Я места себе не находил! Метался по комнате как зверь в клетке, донимал Джорджа расспросами о тебе, сходил с ума от бессилия. Прости меня, Анна, - он отстранился. Синие глаза впились взглядом в мои. – Если бы я не повел себя как последний дурак, с тобой бы ничего не случилось. - Нет, это ты прости меня, - слова вырвались сами собой, - прости за все, что я говорила и делала. Из-за меня ты... - Тихо, - его загрубевшая от постоянных упражнений с мечом ладонь закрыла мне рот. – Мне нечего тебе прощать, Анна. Нечего… - Я отвратительно вела себя с тобой. - Как и я, - пробормотал он, - так что мы в расчете. Итак, мир? - Мир, - с плеч словно упала невидимая тяжесть. - Надеюсь, он продлится дольше, чем предыдущий.В этом весь Ричард - за нежностью следует резкость, за добротой жестокость, за любезностью колкость. - Если в следующий раз уедешь, наговорив гадостей, потом будешь присылать ужасные письма, танцевать и целоваться с крестьянками – не прощу никогда, - пригрозила я, с трудом подавив зевок – все-таки усталость брала свое. – Кстати, почему там, в лесу, ты назвал письмо, которое прислал из Лондона, ужасным? - А ты разве его не читала? - Матушка читала его вслух, а я заткнула уши – не хотела даже слышать о тебе. Так почему оно ужасное? - Потому, - он горько усмехнулся. – Хотел досадить тебе, вот и расписывал в подробностях, как весело провожу время, хотя на самом деле из покоев почти не выходил. Эдуард звал меня то на охоту, то на пикники, то... - он поморщился, точно вспомнил что-то очень и очень неприятное, - на прогулки, но я сказывался больным. С Джорджем по утрам в фехтовании упражнялся, Робина навещал, да на свадьбе Джона Вудвилля пришлось присутствовать – вот и все мои развлечения в Лондоне. - На свадьбе Вудвилля? – я припомнила то, что говорила Изабелла. – Ричард, это правда, что его женили на шестидесятилетней старухе? - Правда, - Ричард помрачнел еще больше. – На леди Екатерине Невилль, вдовствующей герцогине Норфолкской, родной сестре моей матушки и тетке твоего отца, женщине доброй и благочестивой. Бедная! – он яростно скрипнул зубами. – Она заслужила того, чтобы окончить свои дни в тишине и спокойствии, а уж никак не позорной свадьбы с самым мерзким из Вудвиллей. Она не хотела выходить замуж, испробовала все, чтобы заставить короля изменить решение – я сам видел, как она валялась в ногах Эдуарда и Елизаветы, на коленях умоляя их пощадить ее - но брат был непреклонен. У алтаря она плакала так горько, что самые черствые из гостей прониклись к ней сочувствием – даже Вудвиллям было неловко - а Джон и вовсе выглядел как приговоренный к смертной казни. В народе эту свадьбу отныне называют ?проклятой?, а Джону дали прозвище ?Джонни – дьявол?. - Ох, - злорадство, с которым я узнала о незавидной участи младшего Вудвилля, сменилось жалостью к несчастной женщине, пережившей страшное унижение, женщине, которая, как герцогиня Сесилия, как Изабелла, как граф, как я, принадлежала к роду Невиллей. – Но почему Эдуард поступил с нею так жестоко? - Так захотела Елизавета, - синие глаза вспыхнули недобрым огнем, - и ее дражайшее семейство. Герцогство Норфолкское – лакомый кусок для любого, леди Екатерина стара и бездетна, вот они и решили таким способом заполучить ее земли и замки себе – ведь в случае ее кончины единственным наследником станет Джон. - Вудвилли. Везде и всюду Вудвилли, - хотя мы были одни и подслушать нас могли разве что фигуры на гобеленах, я зашептала как можно тише. – Неужели нет никакой возможности избавиться от них? - Ни малейшей, - прошептал он так же тихо. – Матушка надеялась, что после рождения второй дочери Эдуард обратит внимание на других женщин, но он по-прежнему не видит никого, кроме Елизаветы. Свои секреты он поверяет не мне или Джорджу, своим единокровным братьям, а Энтони Вудвиллю. Ты права - Вудвилли везде и всюду, и английская знать все больше и больше попадает под их влияние. Э, да что там говорить, - он досадливо взмахнул рукой, - они пытаются быть на короткой ноге даже с Господом – Лионель изучает богословие в Оксфорде, а другого сына, Ричарда Вудвилля, отец королевы не без помощи Эдуарда сделал приором рыцарского ордена госпитальеров. Правда, - короткий смешок, - госпитальеры заявили, что новый приор сроду не состоял в ордене, и изгнали Вудвилля-младшего из своих рядов. Лишь твой отец пытается ослабить растущее влияние Вудвиллей, но... - Что? – Ричард умолк, и я легонько потормошила его за плечо. – Что не так с моим отцом, Ричард? Ты знаешь, почему он внезапно уехал в Лондон? - Знаю, - отрывисто бросил он. – А вот тебе знать необязательно. - Скажи, - я одарила его самым умоляющим из своих взглядов. - Нет!Вот ведь упрямец! - Не скажешь – расспрошу Фрэнсиса. - А-а-а, поэтому ты захотела увидеть его как можно скорее? – я кивнула. – Что ж, расспрашивай, но предупреждаю сразу – только время понапрасну потеряешь. - Тогда сбереги мое время, – я сжала его ладонь, - ну пожалуйста. Я никому не разболтаю, клянусь. Ричард, милый, ну пожалуйста... Пожалуйста... - Верю, что не разболтаешь, - он вздохнул. – Дело не в том, что я тебе не доверяю, просто не хочу тебя огорчать, но уж коль ты назвала меня ?милым?... - он ухмыльнулся, а я смущенно потупилась. - Хорошо, расскажу, только учти: матери и Изабелле ни слова о том, что тебе известна правда, - я кивнула. - У графа неприятности, очень большие неприятности, Анна. Вудвилли – особенно Энтони - твердят королю, что граф действует не в интересах государства и трона, а в своих собственных. Утверждают, что Уорик состоит в сговоре с королем Людовиком и именно поэтому всячески препятствует союзу Англии и Бургундии. - И король им верит? – потрясенно прошептала я. – Но как же так? Отец всегда помогал Эдуарду, он возвел... - я осеклась, припомнив, что рядом со мной не просто кузен Ричард, а Ричард Плантагенет, герцог Глостер, наследный принц. - Продолжай, Анна, - хмыкнул он. – Твой отец возвел Эдуарда на престол, ты ведь так хотела сказать, да? Все верно. Уорик сделал Эдуарда королем, Эдуард любил и, надеюсь, любит его за это, но самое ужасное то, что, похоже, Эдуард все-таки верит им, - кому ?им?, можно было и не уточнять. - Твой отец больше не верховный казначей и коннетабль Англии. Эдуард уже не советуется с графом по любому вопросу так, как раньше, и все чаще отстраняет его от государственных дел, отправляя куда-нибудь за тридевять земель под надуманными предлогами. А теперь брат и вовсе хочет лишить Уорика должности адмирала флота и лейтенанта Кале – Энтони якобы будет на этих постах более уместен. Впрочем, думаю, что дальше разговоров дело бы не зашло, если бы не ломбардцы... - Да, матушка проговорилась о каких-то волнениях среди купцов... - Англия пережила кровопролитную войну, торговые отношения с Францией и Бургундией оставляют желать лучшего, казна почти пуста, а деньги на турниры, балы и развлечения нужно где-то добывать, - раньше я не замечала у Ричарда такого недовольства жизнью брата, – вот Эдуард по совету Ричарда Вудвилля и решил увеличить налог, ежегодно взимаемый с гильдии ломбардских купцов, вдвое. Твой отец уговаривал Эдуарда не ссориться с ломбардцами, Эдуард поначалу с ним согласился, но потом передумал, подписал указ о повышении налога и спешно вызвал графа в Лондон. Вудвилли донесли Эдуарду о том, что граф получил от ломбардских купцов большую сумму денег за свое посредничество и отстаивание их интересов.Они все были правы: и отец, утверждавший, что в Англии почти не осталось честных людей, и графиня, назвавшая брак Эдуарда оскорблением для всех, кто когда-то сражался рядом с юным королем, и герцогиня Сесилия, и Джордж, и Изабелла. Вудвилли действительно стали сильны - настолько сильны, что вознамерились уничтожить единственного человека, способного открыто соперничать с ними. - И что теперь? – я схватила Ричарда за руку, с беспокойством заглядывая ему в лицо. – Отца посадят в Тауэр или... - Нет-нет, не тревожься, - ободряюще улыбнулся он. – Прямых доказательств у Вудвиллей нет, так что, думаю, твой отец и на сей раз сумеет выйти сухим из воды. Но не стану скрывать - подобные слухи подрывают доверие брата к графу очень и очень сильно. А уж если Эдуард узнает о том, что граф втайне от него просил Папу Римского благословить женитьбу Джорджа на Изабелле и наш с тобой брак, - я вздрогнула, - боюсь, он обезглавит не только Уорика, но и всех нас за компанию.Когда я подслушала беседу матушки и отца и узнала, что однажды мне предстоит выйти замуж за Глостера, я была вне себя от ужаса. Когда Изабелла поведала мне о том же и спросила, рада ли я, я не знала, что ответить. Другие девочки из благородных семейств, достигнув брачного возраста, только и делали, что грезили о свадьбах – помню, прошлое Рождество мы проводили в родовом замке Генри Перси, где его многочисленные сестрицы и кузины едва не свели меня с ума подобной болтовней, взахлеб обсуждая, чей жених знатнее и богаче, чья свадьба будет пышнее, у кого окажется самое красивое подвенечное платье, за чьим столом подадут самые изысканные блюда. Другие – только не я. Я упрямо гнала от себя мысли о венчании с Глостером. Я никогда не думала о Ричарда как о своем будущем муже, как об отце моих детей – для меня Ричард всегда был просто Ричардом, удивительным мальчишкой, которого до сих пор не сумела изучить и понять до конца. Но едва он вымолвил: ?...Наш с тобой брак...?, произнеся эти слова так спокойно, так невозмутимо – подумаешь, упомянул о сущей мелочи! - я отчетливо осознала, что его женитьба на мне – вопрос решенный, во всяком случае, решенный между ним и моим отцом. А уж если Папа Римский и король Эдуард дадут свое высочайшее позволение, то недалек тот день, когда из Анны Невилль я превращусь в герцогиню Анну Глостер. - Удивленной ты не выглядишь, - Ричард склонил голову к одному плечу, потом к другому. – Давно знаешь? - С того дня, как вы приехали. Джордж рассказал Изабелле, а она мне. - Кларенс, - это прозвучало как ругательство. – Никогда не умел держать язык за зубами! - Я никому ничего не разболтаю. Ни о Вудвиллях, ни о неприятностях отца, ни о... - В твоей надежности я не сомневаюсь, - промолвил он и добавил чуть тише, - моя леди-невеста... - Ричард, - пролепетала я, чувствуя, как все тело пробирает приятный озноб. – Не говори так... Не надо... - Почему? – ох, я не могу смотреть в полыхающие синим пламенем глаза! - Плохая примета – называть девушку невестой, если она ею еще не является. Накличешь беду. - Вот уж не думал, что ты веришь в приметы, Анна, - он погладил меня по щеке и поднялся с кровати. – Что ж, не буду, раз не хочешь. Но учти: когда твой отец объявит об этом во всеуслышание – ты возразить не посмеешь. - Уходишь? – я решила сделать вид, что не расслышала последней фразы. - Да, не стоит злоупотреблять великодушием Стенли и самоотверженностью Фрэнсиса, - он наклонился, нависая надо мной. – Надеюсь, ты позволишь поцеловать тебя на прощание? – не дожидаясь ответа, он потянулся к моим губам, но внезапно замер и отстранился. - Передумал? – спросила я, пряча за едким тоном жгучее разочарование. - Нет, не передумал, - он усмехнулся, - но, во-первых, ты еще слаба, а во-вторых.., - в дверь негромко постучали. – Предупреждение от Фрэнсиса. Мне пора. Он торопливо чмокнул меня в лоб и откинул полог. - Ричард, - принц обернулся, - а что ?во-вторых?? - Хотел бы я, чтобы ты была чуть постарше и понимала больше. Выздоравливай поскорее, Анна.Едва за ним захлопнулась дверь, я со всех сторон подвернула под себя одеяло, уткнулась носом в пуховую подушку и закрыла глаза, надеясь, что усну как можно быстрее. Бесполезно – сон не шел, а коварная память вновь и вновь показывала мне Ричарда. Я видела его, обнимавшего меня за талию – видела так ясно, как будто он находился рядом – вновь и вновь трепетала от его прикосновений, вновь и вновь чувствовала его горячее дыхание и жар губ, едва не соприкоснувшихся с моими. Глостер, проклятущий Глостер! До чего же ты непредсказуемый, до чего же ты невыносимый! Ну почему, почему ты не можешь быть другим - веселым и жизнерадостным как король Эдуард, легкомысленным и беспечным как Джордж Кларенс, озорным и добродушным как Фрэнсис Ловелл или робким и мечтательным как Генри Перси? Почему только с тобой мне приходится так непросто? Почему только ты остаешься для меня неразрешимой загадкой? Ты то доводишь меня до безумия и заставляешь совершать самые отчаянные поступки, то превращаешь в безвольное и покорное существо, то тянешься с поцелуем, то отталкиваешь, то кричишь, то шепчешь слова утешения, то издеваешься, то баюкаешь как ребенка, то жестоко мстишь, то благородно выгораживаешь. Неужели это никогда не изменится? Неужели ты так и не позволишь мне узнать, что спрятано в глубине твоих насмешливых глаз, в тайниках твоей души, в твоем сердце? Неужели я не пойму, что ты обо мне думаешь, что ко мне чувствуешь? Неужели я не смогу, не сумею сказать тебе то, что поняла еще в лесу? Неужели ты так и не узнаешь, не захочешь узнать, что я...Я еще теснее вжалась лицом в подушку и прошептала: - Ричард, я тебя люблю.