Глава 5 (1/1)

Часовня Миддлхэма была расположена в самой старой и укрепленной части замка рядом с главным донжоном и представляла собой высокое строение с узкими стрельчатыми окнами и покатой крышей. Я толкнула массивные дубовые двери – они поддались на удивление легко – и, перекрестившись, вошла внутрь. Убранство часовни поражало своей красотой – отец, перестраивая ее после пожара, не поскупился на расходы. На полу чередовались плитки из белого и желтого мрамора, совсем новенькие, еще не истертые подошвами туфель и сапог; путь от входа до алтаря устилала длинная ковровая дорожка кроваво-красного цвета – напоминание о том, как страдал Спаситель, приговоренный к смерти за наши грехи. Тонкие колонны взмывали к потолку, оконные витражи представляли собой сцены из Ветхого Завета (точь-в-точь картинки из матушкиной Библии, только собранные из маленьких кусочков цветного стекла). Фрески на стенах приковывали взгляд яркостью и свежестью красок, в нишах стояли статуи святых, выполненные с необычайным мастерством (в полумраке их лица казались живыми), а крест из чистого серебра – подарок короля Эдуарда – в солнечные дни испускал поистине волшебное радужное сияние. Под стать великолепной часовне был и священник отец Мартин – высокий, еще довольно молодой мужчина с выразительным лицом и большими кроткими глазами. Он появился в Миддлхэме не так давно, всего лишь два года назад (прежний священник отец Бернард, добродушный лысый толстяк, умер, и младший брат графа епископ Джордж Невилль прислал отца Мартина на замену), но уже успел стать всеобщим любимцем. Отец нашел в нем достойного противника для своих шахматных партий, матушка – незаменимого советчика в делах управления замком. Изабелла восхищалась его набожностью и образованностью, я тоже испытывала к отцу Мартину самую искреннюю симпатию, однако в отличие от Изабеллы в часовню наведывалась редко. По воскресеньям вместе с остальными посещала утреннюю службу, затем несколько часов вместе с сестрой и пажами изучала Закон Божий да раз в месяц (и то только после напоминаний графини) тревожила отца Мартина немудреной исповедью. - Анна, - отец Мартин поднялся с колен и отряхнул черную рясу. – Рад видеть тебя, дитя. - Благословите, святой отец, - я наклонила голову, и прохладные пальцы прикоснулись к моим волосам. – Благодарю вас. - Прошу, - улыбнулся священник, пропуская меня в исповедальню. Там царила непроглядная тьма – лишь крохотный лучик света пробивался сквозь щель между двумя рассохшимися досками - и приятно пахло деревом и воском. Нащупав мягкий бархат подушки, я подобрала юбку, поудобнее устроилась на сиденье и, хотя ни матушка, ни отец Мартин не могли меня видеть, чинно сложила руки на коленях. - Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. - Слушаю тебя, Анна Невилль, - донеслось из-за резной перегородки. – Говори, дитя. - Я повздорила с сестрой, - матушка и Изабелла любили повторять, что, исповедуясь в часовне, мы каемся в совершенных проступках перед Господом, но я понимала, что сейчас беседую не с Богом, а с отцом Мартином. И я рассказала ему обо всем. О том, как невзлюбила юного герцога Глостера еще до его приезда в Миддлхэм. О том, как злилась на матушку с ее наставлениями, на леди Диллан с ее желанием ?показать? нас принцу. Поведала о своем знакомстве с Ричардом, о ненависти, охватившей меня, едва я увидела этого надменного черноволосого мальчишку. Рассказала о торжественном ужине, присутствовать на котором отец Мартин не смог (его вызвали в деревню на заупокойную мессу), о поведении Изабеллы, которое я посчитала предательством, о желании Ричарда увидеть Миддлхэм и о том, что я под влиянием матушки согласилась быть его провожатой. В подробностях, стараясь не упустить ни одной, даже самой незначительной мелочи, описала события вчерашнего дня: приказы Изабеллы, свое упрямство и нежелание подчиниться, ссору, пощечину и последовавшее за этим наказание. Рассказала потому, что понимала – по ту сторону перегородки сидит единственный во всем замке человек, с которым я могу говорить открыто и без утайки. Рассказала потому, что знала – он не будет охать, хватаясь за сердце, как леди Диллан, не станет распекать меня за неподобающие юной графине мысли и поступки, как это сделала бы матушка, дразнить, как Изабелла, или беззлобно подшучивать, как Генри и Фрэнсис. Суровый, но справедливый, немногословный, но очень рассудительный, отец Мартин никогда не задавал дурацких вопросов, беседовал со мной без высокомерия и снисходительности (не как с ребенком, а как со взрослой девушкой) – и именно его доброе слово и полезный совет мне так хотелось услышать. - Ох, миледи Анна, - голос священника звучал тепло и участливо, но отнюдь не укоризненно, - недостает вам смирения и покорности. - Недостает, - с этим нельзя было не согласиться. – Простите, отец Мартин. - Мне не за что тебя прощать, - хотя в такой темноте я не могла разглядеть его лица, мне показалось, что он улыбается. – Как служитель Господа отпускаю тебе все совершенные грехи. - И даже мою… ненависть? – спросила я недоверчиво. Слово Божье я изучала с меньшим пылом, чем Изабелла, но все-таки хорошо запомнила, что это чувство входило в число самых страшных грехов. И мне вот так легко ее прощают? Безо всяких постов и продолжительных покаяний? - Даже ее, - теперь отец Мартин наверняка улыбается. – Поверь, она не так ужасна, как тебе кажется. Ну, разве что самую малость. - ?Самую малость?? К принцу? – я по-прежнему ничего не понимала. - Вырастешь – сама все поймешь, Анна. А пока, - произнес он чуть строже, - постарайся впредь быть немного сдержаннее и думай о том, что говоришь другим. - Постараюсь, - ответила я твердо. - Вот и славно. И еще – больше не ссорься с Изабеллой. Даже из-за его светлости герцога Глостера. - Мы уже помирились.Я говорила чистую правду. Накануне нам этого сделать не удалось – когда Изабелла вернулась, я уже спала – но утром я, улучив подходящий момент на уроке истории, первая попросила у Изабеллы прощения со всей искренностью, на которую была способна. Сестра, в свою очередь, извинилась за пощечину, заверив, что подобное больше никогда не повторится – держалась она, по своему обыкновению, чуть-чуть высокомерно, но вполне дружелюбно. Мы обнялись, расцеловались – и тут же заработали замечание от мистера Тальбота. В наказание учитель заставил нас заниматься гораздо дольше, чем обычно, но ни его ворчание, ни сложный текст на французском языке, заданный для перевода, не могли омрачить моей радости – Изабелла больше не сердилась на меня, а я простила ее. - Рад за вас обеих, - вероятнее всего, именно отец Мартин сумел убедить Иззи сменить гнев на милость. – Можешь идти, Анна. - Благодарю, святой отец.Я с удовольствием выбралась из душной, так похожей на тесную клетку исповедальни. Подошла к статуе Святой Анны, моей небесной покровительницы и заступницы, пробормотала про себя коротенькую молитву и, попрощавшись с отцом Мартином, вышла на улицу. - Миледи Анна, наконец-то, - только его здесь не хватало!Глостер стоял в двух шагах от меня, прислонившись плечом к стене. Воротник бархатной куртки расстегнут, рукава закатаны, черные кудри слиплись на висках, лоб покрыт мелкими бисеринками пота. Вот ведь подлец! Сразу же после занятий прибежал караулить меня, даже не потрудившись привести себя в надлежащий вид. - Чего тебе надо? – спросила я довольно неприветливым тоном. - Замолила все свои грехи? – и снова вопрос вместо ответа. - Все, - не хватало мне еще у часовни с ним пререкаться. – Решил последовать моему примеру? - Я пришел за тобой, - синие глаза коварно заблестели. – Сегодня от прогулки по Миддлхэму ты уклониться не сможешь. - Привык всегда получать то, что хочешь, да? – я вскинула голову, вызывающе глядя на него. – И никогда ни о чем не забываешь. - Рад, что ты это наконец-то поняла, - он усмехнулся уголками губ и протянул мне руку. – Время выполнять обещание, кузина.Чувствуя себя узницей, бредущей на казнь, я покорно вложила пальцы в холодную ладонь Ричарда. - Надеюсь, ты не столкнешь меня с лестницы в отместку? – прошептал он. Я мысленно призвала на помощь все свое самообладание. - Какую часть замка желаете осмотреть в первую очередь, ваша светлость? – собственный голос, непривычно тихий и безжизненный, показался мне чужим. - ?Ваша светлость?…, - задумчиво протянул Ричард. – Значит, вот так… Что ж, - он принял свой всегдашний невозмутимо-высокомерный вид. – Кузина, если вас не затруднит, в первую очередь я бы хотел осмотреть донжон [1]. - Как прикажете, ваша светлость, - я вздохнула, словно перед прыжком в речную воду, и медленно зашагала по дорожке, увлекая Глостера за собой.Донжон Миддлхэма располагался в самом центре замка и выглядел внушительно, даже устрашающе – четырехэтажная громадина, сложенная из светло-серого камня, с квадратными башнями по углам. На первом этаже, в котором напрочь отсутствовали окна и входы со двора, располагались подсобные помещения: кладовые для запасов продуктов, дровяные склады, винные погреба и даже ледник для свежей дичи и рыбы – так что там нам делать было нечего. Весь второй этаж занимали несколько залов. В большой банкетный зал и столовый зал мы заходить не стали – их Ричард уже видел – а вот в зале для торжественных приемов задержались надолго. Ричард прошелся туда-сюда, с нескрываемым любопытством озираясь по сторонам, полюбовался высоким, немного похожим на трон креслом, в котором встречал посетителей отец, внимательно изучил прибитые к одной из стен щиты с фамильными гербами каждого из членов семьи Невилль, подошел к другой стене, на которой висели портреты моих предков и принялся пристально в них вглядываться. - Смотри, - он указал на изображение мужчины средних лет в роскошном костюме. Тонкое смуглое лицо, надменный взгляд зеленых глаз и скривившиеся в усмешке губы. Ричард Невилль-старший, граф Солсбери и Уорик. – Твой знаменитый дед. Ты похожа на него внешне, не находишь? А еще ты точно так же смотришь на меня. - Вот еще! – фыркнула я. – Он ведь не только мой дед, но твой родной дядя, забыл? И, по-моему, ты похож на него гораздо больше! - Нет, не забыл, - Ричард подошел к портрету, висевшему по соседству. - А похож я не на него, а на нее. - Неужели? - я приподнялась на цыпочках, стараясь получше рассмотреть запечатленную на картине женщину. Художник изобразил ее стоящей у высокого окна и задумчиво глядящей вдаль, на голубой небосвод, зеленые холмы и узкую ленту реки. Черное платье и меховая накидка оттеняли поразительную белизну кожи, высокий эннен подчеркивал плавный изгиб длинной шеи, а на груди блистало ожерелье из крупных камней удивительно яркого синего цвета - такого же, как ее глаза. Женщина была красива, очень красива, но какой-то неизъяснимой грустью веяло от ее гордо распрямленных плеч, от маленьких нежных рук, сжимавших увядшую белую розу – лепестки цветка осыпались на подоконник – от плотно сомкнутых алых губ, которые, казалось, никогда не умели улыбаться. Я сразу догадалась, кто она такая. Сесилия Невилль, сестра Ричарда Невилля-старшего и тетка моего отца. ?Роза из Рейби? или ?Отважная Сесилия?. Жена Ричарда Йорка, заклятого врага Ланкастеров. Мать нынешнего короля Эдуарда и Ричарда. Ричард сказал правду – их сходство просто поражало. Тот же овал бледного лица, тот же высокий лоб и плавные линии скул, те же огромные глаза, небольшая ямочка на подбородке и, хотя волосы Сесилии скрывал головной убор, я была уверена – сними она его, и по ее плечам рассыпались бы такие же густые темные кудри, как у сына. - Мама, - произнес Ричард глухо и сипло. Тонкие пальцы принца погладили раму, так ласково, так осторожно, будто прикасались не к золоченому дереву, а к той, с которой его разлучили, к той, по которой он тосковал, тосковал так сильно, что не мог скрыть этого даже от меня. – Мама, - повторил он еще тише, опустив голову на грудь. Кудри, упавшие, словно занавес, скрыли от меня его лицо, а плечи вздрогнули. Неужели он плачет? Самодовольный нахальный Ричард Плантагенет, герцог Глостер плачет? Невозможно! Невероятно! Этот мальчишка, должно быть, не знает, что такое слезы! И все же… - Ричард, - впервые назвав несносного кузена по имени, я сделала один несмелый шажок в его сторону. Чего я хотела? Успокоить его, сжав в ладонях холодную руку? Просто постоять рядом, не произнося ни слова? Сказать, что ужасно скучаю по отцу и поэтому понимаю его, как никто другой? Я и сама не знала. Знала одно – в это мгновение мне стало его жаль. Искренне и от всей души жаль. - Вы что-то хотите мне сказать, леди Анна?Он не плакал – синие глаза были абсолютно сухи, лишь где-то в самой их глубине я заметила какой-то странный блеск. Но вот пропал и он, а герцог Глостер одарил меня привычной ехидной ухмылкой. - Ничего, ваша светлость. Давайте продолжим прогулку, а не то опоздаем к ужину, - произнеся эту фразу самым невозмутимым тоном, я отошла на несколько шагов назад, развернулась на пятках и почти побежала к дверям.Мы обошли третий этаж, который занимали покои графа, графини, наша с Изабеллой спальня и комнаты для гостей (одну из которых занимал сам Ричард), в полнейшем молчании – я все еще была зла на саму себя за жалость к Глостеру, а принц благоразумно держался в отдалении и столь же благоразумно помалкивал (если бы он пристал ко мне с расспросами или начал издеваться – ссоры было бы не избежать). На четвертом этаже мы так же молча миновали комнаты прислуги, большой каминный зал, который Ричард тоже успел увидеть, и несколько залов поменьше. Лишь в Зале трофеев, глядя на отполированные до блеска старинные доспехи, принц грустно усмехнулся и произнес: - Мой отец тоже коллекционировал доспехи, только выставлял их в узкой длинной галерее, называвшейся Оружейной. Знаешь, я боялся в нее заходить – мой брат Джордж говорил, что доспехи по ночам оживают, спускаются со своих пьедесталов и бродят по коридорам. - Изабелла рассказывала мне о том же, - невольно улыбнулась я, припомнив зловещие выдумки сестры и свои страхи. – Она утверждала, что вот этот, - я легонько хлопнула ладонью по позолоченному нагруднику из миланской стали – тому самому, что был на отце в день битвы с Маргаритой Анжуйской. Раздался гулкий звон, – у них за вожака. - У твоей сестрицы и моего брата много общего, - хмыкнул Ричард, - и не только привлекательная внешность. А еще, - он обошел чучело стоящего на задних лапах медведя, - Джордж заверял, что если я суну руку в пасть такого вот чучела, оно непременно мне ее откусит. - И ты ему верил? – да, похоже, принц Джордж такой же выдумщик, как и Изабелла. - Приходилось, - пожал плечами Глостер. – Джордж с детства умел убеждать других в своей правоте. Ого! – внимание Ричарда привлекла огромная голова дикого вепря. В остекленевших глазах навсегда застыла слепая безумная ярость, оскалившиеся клыки напоминали кинжалы и были такими же острыми – я как-то уколола о них палец до крови. – Вот это зверюга! - Граф и лорд Томас Фокенберг затравили его в здешних лесах, - историю о том, как двое смельчаков одолели злобного дикого вепря, мне рассказал сам Томас Фокенберг, сводный брат отца, гостивший в Миддлхэме прошлой зимой. Ричард рассеянно кивнул, по-прежнему глядя на вепря. - Можно задать тебе вопрос? – еще один рассеянный кивок. – А почему ты выбрал своим символом именно вепря? - А чем тебе вепрь не угодил? – возмутился он. - Ну, не знаю, - я пожала плечами. – Символ твоего брата-короля – лев. Символ моего отца – медведь. Животные сильные, свирепые, опасные… А у тебя…, - я чуть было не произнесла ?поросенок?, но вовремя прикусила язычок. - Миледи Анна, кому-то дикий вепрь может показаться безобидным поросенком, - да, Ричард сразу же понял, что я хотела сказать. – Но если его как следует разозлить, он становится гораздо сильнее льва, свирепее медведя и опаснее, чем все другие животные, вместе взятые. Вам понятно? – он подошел почти вплотную. И без того бледное лицо побелело еще больше, а глаза превратились в две узкие щели, полыхаюшие синим пламенем. - Понятно, - пробормотала я, опуская голову – не было сил смотреть в эти мрачные пугающие глаза. - Очень хорошо, - процедил он, чуть успокоившись. – И вот что, кузина, впредь думай о том, что говоришь. - Спасибо, кузен, сегодня мне уже советовали нечто подобное. - Ох, Анна, - Ричард первым вышел в коридор, галантно придержав передо мной дверь, - теперь я понимаю, почему собственная сестра наградила тебя пощечиной. Ты способна разозлить даже святого. - Откуда ты знаешь про пощечину? – а вот и винтовая лестница, ведущая в угловую башню. Я оперлась о предложенную Ричардом руку (гордость гордостью, но скатиться кубарем с каменных ступеней не хотелось) и начала не спеша подниматься вверх. – Фрэнсис и Генри проболтались? - Сам догадался, - я остановилась и окинула его недоверчивым взглядом. – Правда, сам. Генри и Фрэнсис не при чем – они никому ничего не говорили и не скажут. У тебя замечательные друзья, Анна. ?Это я и без тебя знаю, Глостер?.Мы поднялись на узкую площадку, прошли по длинной галерее, соединяющей все четыре угловые башни Миддлхэма, и довольно быстро осмотрели их все. В первой располагалась библиотека, где мы занимались по утрам, во второй жили пажи, в третьей, вход в которую был заперт, хранилось оружие и боеприпасы. Верхние помещения четвертой башни занимали слуги, нижнее было отдано под кухню – туда мы заглядывать не стали. Я также показала Ричарду матушкин зимний сад, но диковинные растения в стеклянных теплицах не произвели на кузена ровным счетом никакого впечатления. Зато он с явным удовольствием побывал на псарне, полюбовался красавцами-соколами, сидящими в своих клетках, а в конюшне не удержался от восхищенного возгласа при виде любимого жеребца графа. Кузница, пекарня, казармы, столярная мастерская, оружейная мастерская… Когда дверь последней служебной постройки захлопнулась за нашими спинами я облегченно выдохнула: - Вот и все, кузен! - Не все, - коварно усмехнулся Ричард. – А как же крепостные стены? - Если графиня увидит, - матушка строго запрещала мне и пажам взбираться на стены. Запрет мы, конечно, нарушали, но ради Ричарда я рисковать не собиралась, - не видать мне летнего праздника. - Никогда бы не подумал, что ты труслива, Анна Невилль, - Ричард скрестил руки на груди, глядя на меня с вызовом.Я вздернула подбородок и презрительно фыркнула. Да, я не всегда веду себя подобающим образом, не обладаю красотой и изяществом своей сестры, и если Изабеллу считают ?феей?, то я – ?бесенок?, ?чертенок?, ?маленькая вредная девчонка?. Я бываю несдержанной, упрямой, я – не образец благочестия и послушания, но трусливой меня еще не называл никто. - Пойдемте, ваша светлость, - я изо всех сил сжала тонкое запястье кузена. Глостер поморщился – я лишь злорадно улыбнулась в ответ. – Только учтите - вам придется взять свои слова назад. Согласны? – он кивнул. Было лишь одно-единственное место на крепостной стене, где нас не могли заметить – туда я и повела Ричарда. Старый сад, в котором мы познакомились два дня назад… Скамья, скрытая двумя развесистыми кустами роз – походя мимо нее мы как по команде посмотрели друг на друга… Узловатые деревья, под зеленой сенью которых было так уютно… Каменные ступени, искрошившиеся от времени и проливных дождей… - Вперед, кузен, - я указала рукой на лестницу. - После вас, - отошел в сторону Глостер. – Если оступитесь – я вас подхвачу. - Ни за что не доставлю вам такого удовольствия, - я исходила эти ступеньки вдоль и поперек. Знала, на которую можно ступать уверенно, а которая зловеще шатается под ногой. Знала, на которой легко потерять равновесие, а через которую лучше перемахнуть. – Так что не надейтесь на мою оплошность.Я проворно взобралась на стену. Оперлась ладонью о зубчатый парапет и торжествующе рассмеялась, глядя на обомлевшего от такой прыти Ричарда. - Сумеете повторить, кузен?Ричард – надо отдать ему должное – не стушевался. Закатал рукава куртки и начал подниматься – бесстрашно, но осмотрительно, старательно проверяя надежность каждой ступени. - Анна, - пробормотал он, очутившись рядом со мной, - как и обещал, беру свои слова обратно. Ты не трусиха. - Неужели герцог Глостер признал собственную неправоту? – мне хотелось прыгать и кричать от радости. Я впервые одержала верх над принцем! - И почему тебя это так удивляет? – он подошел к парапету. Одно меня уже не удивляет – его манера отвечать вопросом на вопрос. И раздражает она меня почему-то с каждым разом все меньше и меньше – неужели привыкаю? - Мне кажется, ты не из тех людей, кто способен сознавать собственные ошибки. - Тебе кажется, - он пожал плечами. – Не суди о том, чего не знаешь.Он умолк, глядя на раскинувшуюся перед нами великолепную картину. Со всех сторон замок окружал глубокий и широкий ров, сразу же за рвом простиралось изумрудно-зеленое поле, поросшее золотистыми одуванчиками - на нем мирно паслись белоснежные овцы. Чуть дальше поблескивала полоса реки, в которой нам иногда позволяли купаться жаркими летними днями, за нею темнел густой дремучий лес, по которому проходила граница владений отца. - Красиво, правда? - я чуть наклонилась вперед, любуясь закатным солнцем. Красное, как кровь. Ослепительное и яркое, словно только что сорванная роза Ланкастеров. Пылающее, будто рубины в любимом ожерелье графини. - Удивительно, - вздохнул Ричард. – И так спокойно. Никогда бы не подумал, что эта прекрасная земля всего несколько лет назад была истерзана жуткой войной. - Война до нас не дошла, - отец просто не допустил бы вторжения Ланкастеров в свои владения. - Именно поэтому мы с Изабеллой всегда жили здесь, а не в замке Уорик. - Миддлхэм напоминает мне Ладлоу [2], - в ответ на мой недоумевающий взгляд Ричард снисходительно улыбнулся. – Замок в Уэльсе, где я вырос. Он, конечно, не такой большой и не такой роскошный, как Миддлхэм, но что-то общее между ними есть. Старый донжон, квадратные башни, холмы на много миль вокруг..., - его хрипловатый голос зазвучал удивительно нежно, губы озарила ласковая улыбка. - Отец привез нас туда, опасаясь за нашу безопасность, - он говорил негромко, но отчетливо. Говорил, не глядя на меня, говорил так, будто меня и вовсе не было рядом. – В Ладлоу наша семья впервые собралась вместе. Джордж, Маргарита, Эдуард.… Даже отец с Эдмундом… Мама была так счастлива тогда. Все время улыбалась, смеялась, даже что-то напевала себе под нос, когда думала, что ее никто не видит. Но вскоре отец, Эдмунд и Эдуард уехали сражаться с Ланкастерами, и мы остались одни. Замок захватили ланкастерцы, мать арестовали, а меня и Джорджа отдали на попечение архиепископу Кентерберийскому, - Ричард скрипнул зубами и тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. – Впрочем, довольно. Не стану отнимать твое бесценное время рассказами о своем детстве.Я бросила на него быстрый взгляд. Принц крови, герцог, рыцарь Ордена Подвязки, самого почетного ордена Англии… Противный мальчишка с лохматыми черными кудрями и огромными синими глазами… Мальчишка, который в отличие от меня уже успел узнать, что такое война… Видел свой дом, разграбленный солдатами врага… Грустил о матери, с которой его разлучили насильно… И – самое страшное, то, о чем он так и не сказал, но о чем я уже знала – в один день он потерял дядю, отца и брата. Маргарита Анжуйская казнила их в Йорке. - Ричард, - я во второй раз за сегодняшний вечер назвала его по имени. Во второй раз ощутила, как во мне поднимается волна сочувствия к нему. Во второй раз захотела хоть как-то подбодрить и утешить его. Во второй раз робко и несмело протянула к нему руку. - Кузина, - он резко развернулся. Передо мной вновь стоял прежний Глостер. Высокомерный и невозмутимый Глостер. – Благодарю за то, что сдержали свое обещание, и не смею больше раздражать вас своим присутствием.Холодные губы, быстро прикоснувшиеся к моей ладони, странный пристальный взгляд, шуршание подошв по камню – и вот его уже нет. Я вытерла руку о платье, опустилась на верхнюю ступеньку, уткнувшись лбом в колени, и закусила нижнюю губу, стараясь не заплакать от обиды и унижения. Глостер, проклятущий Глостер! Зачем, зачем ты так поступил? Зачем впервые рассказал о себе? Зачем позволил мне увидеть тебя совсем другим? Почему сумел вызвать во мне сострадание – чувство, которое я даже не думала испытывать к тебе? И отчего сбежал, оставив после себя лишь тугой комок в горле и странную боль в груди? - Ненавижу! – почти простонала я. – Как же я тебя ненавижу! - Я знаю, - донеслось откуда-то из-за деревьев.Или мне это только послышалось?Примечания:[1] Донжон - главная башня в европейских феодальных замках.[2] Ладлоу - город в Шропшире, недалеко от границы Англии и Уэльса. Замок Ладлоу, где прошло детство Ричарда, сейчас выглядит вот так - http://yachta.biz/uploads/posts/2012-12/1356214720_ludlow-castle.jpg Действительно очень похож на Миддлхэм :)И напоследок еще несколько милых бонусов:http://starwars.gamona.de/wp-content/uploads/2014/02/Natalie-Portman.jpg - Анна в церквиА вот такой автор представляет себе Сесилию Невилль (ИМХО, сериальная бойкая бабушка очень разочаровала) - http://s1.directupload.net/images/120219/2chik724.png, http://s7.directupload.net/images/120220/6tpv94gy.png