Глава 3 (1/1)

Большой банкетный зал Миддлхэма поражал своим великолепием, и каждый раз, переступая его порог, я невольно задерживала дыхание. Пол был вымощен большими плитами темно-синего мрамора, отполированными настолько, что я отражалась в них, как в зеркале; в окнах вместо обычных стекол красовались разноцветные витражи – по приказанию отца мастера изобразили на них сцены охоты и пиров. На выбеленных стенах висели персидские ковры, украшенные затейливыми узорами из золотых нитей и мелкого жемчуга, а под куполом сводчатого потолка покачивалась на цепи гигантская люстра, которую зажигали только в самых торжественных случаях. Вдоль стен стояли длинные столы, сделанные из самых дорогих пород дерева, а на возвышении напротив двери стоял еще один стол, но чуть поменьше и более искусно выполненный, предназначенный для членов семьи Невилль и их гостей.На моей памяти мы ужинали в этом зале лишь однажды - когда отец принимал в Миддлхэме какого-то французского посланника и его свиту, но я тогда была слишком мала и смутно осознавала важность происходящего. Сегодня же, коротая время в ожидании венценосной особы, я украдкой озиралась по сторонам, стараясь ничего не пропустить. Я заметила, что столы покрыты новенькими белоснежными скатертями из тончайшего фламандского полотна, заметила, что матушка приказала выставить лучшую серебряную посуду, самые дорогие кубки и бокалы. Заметила просто бесчисленное количество поданных блюд – обычно наши трапезы проходили куда более скромно. Заметила, что среди слуг, робко переминавшихся с ноги на ногу в самом отдаленном углу зала, были и те, кто до этого вечера ни разу не появлялись в главном донжоне. Заметила, что всех пажей матушка заставила переодеться в праздничные наряды. От моих глаз не укрылось и нетерпение во взгляде мистера Тальбота, и нескрываемое любопытство, написанное на сухощавом лице леди Диллан, и волнение Изабеллы – ее тонкие длинные пальцы так крепко сжимали носовой платок, что даже костяшки побелели. Одна лишь матушка, надевшая любимое вишневое платье и высокий головной убор, полностью скрывший ее золотистые волосы, сохраняла свой всегдашний невозмутимо-спокойный вид. - Где же он? – прошептала Изабелла, прижав губы к моему уху. – Ему недостает королевской пунктуальности. - Может, вышел прогуляться и не услышал гонга? Или заблудился? – злорадно хихикнула я, припомнив, при каких обстоятельствах покинула Ричарда Глостера. Мы сидели в саду и по-прежнему молча пожирали друг друга глазами – ни дать, ни взять враги на боле боя – когда раздался звон гонга, возвестивший о необходимости поторопиться к ужину. Ричард вскочил со скамейки, галантно протянув руку, и нарочито любезным голосом предложил проводить меня. Я сделала вид, что не заметила протянутой руки, от помощи решительно отказалась и умчалась в замок, оставив принца крови в гордом одиночестве. - Принц нездоров, - произнесла Изабелла с сомнением. – Вряд ли он отправился на прогулку. - Кто знает, что могло взбрести в голову этому принцу, - фыркнула я. ?Нездоров?, как же! Чуть меньше часа назад Ричард Глостер выглядел вполне себе здоровым. - Изабелла, Анна, помолчите, - прошипела графиня сквозь зубы. – Еще успеете наговориться. - Мы просто удивлены опозданием принца, вот и все, - промолвила Изабелла, виновато улыбнувшись. – Простите, матушка. - Вы не должны… - что именно ?не должны?, мы так и не узнали – тяжелые двери распахнулись, и в зал вошел виновник торжества.Он уже успел сменить свой простой костюм на роскошный камзол из жатой золотистой ткани, такого же цвета штаны и светло-серые сапоги из мягкой кожи, и, надо сказать, этот яркий наряд чрезвычайно шел к его тонкому бледному лицу и черным кудрям. Белая роза Йорков, вышитая на груди у самого сердца, массивная цепь из чистого золота, кинжал в усыпанных драгоценными камнями ножнах – да, мальчишка, с которым я повздорила в саду, был истинным принцем крови. Он прошествовал через толпу челяди с гордо поднятой головой, изредка кивая на почтительные приветствия, остановился в шаге от матушки и склонился в изящном поклоне. - Миледи, я счастлив засвидетельствовать вам свое почтение, - в воцарившейся тишине его хрипловатый басок прозвучал поистине оглушительно. - Ваша светлость, - матушка присела в реверансе, таком низком, что вуаль, спадавшая с ее эннена [1], коснулась пола. – Рада приветствовать вас в Миддлхэме. - Благодарю за теплый прием и радушие, - Ричард покосился на меня и едва заметно усмехнулся. - Позвольте представить вам моих дочерей Изабеллу, - Иззи сделала такой же грациозный реверанс, как и матушка, - и Анну, - мой реверанс получился более неуклюжим, чем у сестры, но, судя по одобрительном кивку графини, я не оплошала. - Рад знакомству, кузины, - Глостер подошел поближе. Сжал в ладонях узкую кисть Изабеллы и припал к ней c поцелуем. – Миледи Изабелла, я уже наслышан о вашей необыкновенной красоте. Вижу, что все эти похвалы оказались чистейшей правдой.Матушка просияла, восхищенно вздохнула леди Диллан, а лицо Изабеллы озарила горделивая улыбка. Я же смотрела на них, понимая, что больше всего на свете хочу убежать отсюда в свою комнату, запереть дверь на засов, сорвать с себя тяжелое платье, расплести тугую косу, от которой уже начинает ломить затылок, спрятаться под одеялом и расплакаться. Расплакаться от разочарования из-за предательства сестры - только что Изабелла вместе со мной подшучивала над Ричардом, но от одной учтивой фразы лед в ее сердце растаял окончательно. Расплакаться от унижения, которому графиня подвергла и нас, и себя. Да, Ричард – герцог и брат короля, но он всего лишь мальчишка, самый обыкновенный мальчишка. Чем, кроме имени, он заслужил такие почести? Ничем - он не совершил ровным счетом ничего выдающегося. - Миледи Анна, - прохладные губы коснулись моего запястья. Все чувства исчезли, уступив место злости на проклятущего Глостера, который сумел очаровать моих домочадцев. Я крепко стиснула зубы, отчаянно борясь с желанием вырвать ладонь из рук Ричарда, который, словно издеваясь, не спешил выпускать ее из своего плена. - Кузина, - он поднял голову, глядя прямо мне в лицо. Темно-синие глаза лукаво поблескивали, - я думал, что вы несколько старше. - Простите, что разочаровала, ваша светлость, - собственный голос показался мне чужим. Не те, совсем не те слова я хотела бы ему сказать, но при слугах, матушке, сестре и первой статс-даме следовало вести себя так, как подобало юной графине Уорик. - Вы меня не разочаровали, - он наконец-то отошел. Я спрятала руку за спину и вытерла ее о платье. – Именно такой я вас и представлял. Вы напоминаете мне своего отца, Анна.С отцом меня сравнивали нечасто, но каждый раз подобное сравнение вызывало во мне безграничное счастье. Отец умен, смел, решителен, он самый великий человек Англии, уважаемый больше, чем король Эдуард, а я, дурнушка Анна, непоседа Анна, проказливая девчонка, прозванная ?бесенком?, на него похожа! Глостер понял, как можно мне польстить, вот только не учел одного. Я – не Изабелла, меня пустой любезностью не купишь! - Я не заслуживаю столь лестных слов, кузен, - произнесла я холодно. – Так что не тратьте их понапрасну. - Что ж, не буду, - Ричард повернулся к матушке. - Позволите проводить вас к столу, графиня Уорик?Матушка церемонно кивнула и, приняв предложенную герцогом руку, медленно поднялась на помост. Заняла одно из двух кресел с высокой спинкой и указала Ричарду на стул слева от нее. - Прошу прощения, что не предлагаю вам присесть сюда, - она указала на второе кресло, - но это место хозяина замка, которое не вправе занять даже вы, ваша светлость.Только этого не хватало! Матушка попросила прощения у Глостера за то, что он не может занять кресло отца! Да сколько же можно так расшаркиваться перед этим мальчишкой? - Я все понимаю, миледи, - улыбнулся Ричард. – Надеюсь, одна из моих очаровательных кузин не откажется присесть рядом со мной? – он окинул меня насмешливым взглядом.Зря надеешься, Глостер! ?Одна из очаровательных кузин? наверняка откажется! Только придумает, как замаскировать свой отказ. К счастью, Изабелла решила за меня эту сложную задачу и с несвойственной ей резвостью заняла стул по левую руку от Ричарда. Мысленно поблагодарив сестру, я с легким сердцем присела рядом с ней, а леди Диллан, мистер Тальбот, пажи и фрейлины расселись за длинными столами. Удалились слуги, музыканты заиграли веселую мелодию, и праздничный ужин в честь прибытия Ричарда Плантагенета начался.Благодаря отцу – любителю плотно и сытно поесть – и матушке с ее изысканным вкусом Миддлхэм всегда славился отменной кухней. Но сегодня повара и кухарки превзошли сами себя – подобными вкусностями нас не баловали никогда. Ароматные супы и похлебки, каплуны, зажаренные до хрустящей золотистой корочки, молочные поросята, поданные с запеченными яблоками; всевозможные паштеты, пироги с начинкой из куриного мяса, моркови и лука, несколько видов рыбы, пряные и острые соусы, лепешки прямо из печи, тушеные овощи, устрицы и даже крабы – блюд было столько, что даже самый ненасытный обжора не сумел бы перепробовать их все за один вечер. Запивать эти яства предлагалось разными сортами французского вина, темным элем и игристым яблочным сидром. Пажи вели себя тихо и скромно, затем, осмелев, с жадностью набросились на еду, мистер Тальбот неодобрительно поглядывал на них, но от замечаний пока воздерживался. Леди Диллан сидела прямо и неподвижно, будто палку проглотила, с рассеянным видом ковыряя вилкой маленький кусочек пирога; в высоком бокале из венецианского стекла, стоящим перед нею, плескалась обычная вода – наша воспитательница ничего другого не пила. Матушка с исконно королевским достоинством исполняла обязанности хозяйки: следила за тем, чтобы кувшины не пустели, а перемены блюд подавались вовремя, отдавала приказания слугам и виночерпиям, приглядывала за пажами, улыбалась нам и развлекала беседой Глостера. Сам виновник торжества, надо сказать, ужинал без особого аппетита, да и пил меньше остальных – его кубок наполнили лишь однажды. Зато он был весел и любезен – на мой взгляд, до чрезвычайности. Разговаривал с матушкой, на все лады расхваливая замок и его хозяйку, рассказывал о Лондоне и о том, что происходит при дворе короля Эдуарда, шутил, смеялся и ухаживал за Изабеллой - лично подавал ей самые вкусные куски, подливал в ее бокал эль. Сестра, поначалу принимавшая все знаки внимания с показным равнодушием, постепенно оживилась, раскраснелась и, повернувшись к Ричарду, целиком завладела его вниманием. Я же оказалась предоставлена сама себе (матушка и леди Диллан сидели в отдалении, а Изабелла превратилась в непреодолимую преграду между мною и Глостером), чему несказанно обрадовалась. Уплела за обе щеки небольшой пирог с гусиной печенью, съела кусок зажаренного с приправами лосося и запила все это несколькими бокалами яблочного сидра – вино и эль мне пить еще не дозволялось (я подозвала одного из виночерпиев, но тот испуганно покосился на матушку и отрицательно покачал головой). Потом, немного заскучав, отыскала в толпе пажей Фрэнсиса Ловелла – огненно-рыжую шевелюру моего лучшего друга невозможно было не заметить – и помахала ему рукой. Фрэнсис же замахал рукой с таким усердием, что толкнул локтем своего соседа. По счастью, им оказался рассеянный и мечтательный Генри Перси - еще один мой друг и третий неизменный участник всех наших игр и проделок, так что ответного толчка в сторону Фрэнсиса не последовало. Генри похлопал Ловелла по плечу, кивнул мне и, как ни в чем не бывало, вернулся к прерванной трапезе. - Удивительное зрелище, - глуховатый негромкий голос подействовал на меня, словно ведро ледяной воды. – Высокородная графиня Уорик водит знакомство с воспитанниками своего отца. - Что в этом удивительного? – Изабелла вышла из-за стола, и Глостер соизволил заметить и меня. - Когда мы познакомились, кузина, - Ричард заговорщически подмигнул, и я поняла, что он имеет в виду нашу первую встречу в саду, - я подумал, что вы не очень-то жалуете пажей. - Вы ошиблись, ваша светлость, - пробурчала я, стараясь не смотреть на него. Меня раздражало в нем буквально все. Сшитый по последней моде костюм, золотая цепь и кинжал, призванные подчеркнуть его высокий сан, белая роза Йорков на груди (и почему нельзя было вышить вепря?). Лохматые кудри, которые, похоже, не поддавались гребню так же, как и мои. Бледное лицо – кому-то оно могло бы показаться красивым, я же находила его на редкость пугающим. Ехидная ухмылка. Бездонные темно-синие глаза. - Значит ли это, что вы станете такой же милой и дружелюбной со мной?Дружить с ним? Да я скорее с ?ледяным принцем? Эдуардом Ланкастером подружусь! - Я, как и все обитатели Миддлхэма, буду с уважением относиться к столь высокому гостю, - завтра же поблагодарю леди Диллан за все те придворные глупости, которым она нас обучила. - Ваша светлость, - графиня тронула Ричарда за локоть, - как поживает герцогиня Сесилия? - Прекрасно, - при упоминании матери Ричард заметно помрачнел. Неужели скучает по ней? – Передавала вам привет и наилучшие пожелания, как и моя сестра, принцесса Маргарита. - А его величество? - Мой брат, король Эдуард, разъезжает по стране, подавляя мелкие бунты сторонников Алой розы, - в голосе Глостера прозвучала нескрываемая гордость, тут же сменившаяся грустью. – Мой второй брат, Джордж, герцог Кларенс, ему в этом помогает.Братья Ричарда уехали воевать с ланкастерцами, а его самого отправили учиться в Миддлхэм. Выходит, для Эдуарда и Джорджа Ричард такой же ребенок, как и я для Изабеллы! Ну, теперь пусть только попробует еще раз назвать меня ?маленькой вредной девчонкой?! - Надеюсь, в Миддлхэме вы будете чувствовать себя, как дома, - графиня улыбнулась Ричарду так, как улыбалась лишь Изабелле и мне. – И не станете слишком тосковать по семье. - Уверен, что скучать мне не придется, - похоже, свою мерзкую ухмылку он дарил лишь мне – матушке Ричард улыбался тепло, хоть и немного сдержанно. – Я могу просить вас об одном одолжении? - Разумеется, - было бы странно, если бы матушка посмела ему отказать. – Что вам угодно? - Осмотреть Мидллхэм, - Ричард покрутил в пальцах серебряную вилку. – Завтра после занятий, если позволите. - Конечно, - закивала графиня. - Хотите увидеть замок, в котором вам предстоит жить? - Сегодня, возвращаясь с прогулки, - он покосился в мою сторону, - я свернул не в тот коридор, забрел в противоположное крыло, потому и опоздал, - ага, я все-таки оказалась права! Он заблудился! – Не хочу, чтобы подобное повторилось еще раз.Я не сумела сдержать ликующего возгласа – и матушка, и Ричард одновременно посмотрели на меня. Я торопливо отвернулась и, вытащив носовой платок, закашлялась в него. - Что ж, если вы хотите осмотреть Миддлхэм, лучшего проводника, чем Анна, вам не найти, - ох, мама, только не это! – Она знает каждый его уголок, как свои пять пальцев. - Кузина, - надо же, сколько мольбы в глазах! – Прошу вас показать мне Миддлхэм. - Кузен, я вряд ли сумею… - Анна! – металл в голосе графини не предвещал ничего хорошего.Я его ненавижу! Ненавижу силу, которой он обладает. Ненавижу легкость, с которой все ему подчиняются! Ненавижу его – и себя за то, что не могу, не смею ему противостоять! - Конечно, кузен, - и снова с моих губ слетают не те слова, которые я хотела бы произнести. – Завтра же после ваших и моих занятий я с радостью и удовольствием буду вашим проводником.Синие глаза торжествующе заблестели. Глостер наклонился вперед, явно намереваясь что-то сказать, но тут вернулась Изабелла. Сестра заняла свое место между нами, одарила Ричарда самой ослепительной из своих улыбок и медовым голоском попросила отрезать кусочек каплуна. Ричард тут же поспешил выполнить ее просьбу и, получив в ответ еще одну ослепительную улыбку и изъявления благодарности, завязал с Изабеллой светскую беседу. О моем существовании он словно позабыл, но меня это уже не обрадовало. Меня уже вообще ничего ни радовало. Ни умилительные рожицы, которые корчил изрядно захмелевший Фрэнсис Ловелл, ни негодование леди Диллан, обнаружившей, что виночерпий в ее отсутствие наполнил бокал не водой, а сидром, ни веселая музыка, ни представление бродячих кукольников, которых доставили сюда из ближайшей деревни по личному приказу матушки. Даже имбирная коврижка, сладкие пирожки с лимоном и горы фруктов, поданные к десерту, оставили меня совершенно равнодушной. Матушка обратила внимание на мой непривычно грустный вид – я тут же воспользовалась этим и, сославшись на усталость и головную боль, покинула банкетный зал самой первой.В спальне я сделала то, о чем мечтала с утра – расплела слишком тугую косу, позволив волосам свободно заструиться по плечам и спине. Не без труда избавилась от тяжелого платья, сбросила прямо на пол чулки и туфли и в одной лишь нижней рубашке прошлепала босиком в смежную комнату, служившую умывальной и уборной. Служанки уже успели приготовить две ванны, одну для Изабеллы, вторую для меня - мысленно поблагодарив их за предусмотрительность, я сняла рубашку и с удовольствием погрузилась в теплую воду. Долго плескалась (купаться я любила с детства), наслаждаясь блаженным теплом, ароматным запахом розового мыла, убаюкивающим перестуком капель и долгожданным, но таким желанным одиночеством. Затем вытерлась досуха, облачилась в ночную сорочку, кое-как расчесала свои непокорные локоны и, забравшись в постель, накрылась с головой одеялом. - Спокойной ночи, ваша светлость, - Изабелла чуть приоткрыла дверь, но входить в комнату не спешила. – Благодарю вас за вечер. - Это я благодарю вас, кузина, - опять он! Да что ж такое? – В вашей приятной компании время пролетело незаметно. - Не льстите, кузен, - притворно рассмеялась сестра. – Спокойной ночи. - Я не льщу, миледи Изабелла, - звук быстрого поцелуя. Интересно, он снова ей руку облобызал? Или соизволил в щечку чмокнуть? – Спокойной ночи, - хрипловатый голос зазвучал чуть громче. – И передайте мои наилучшие пожелания кузине Анне. Надеюсь, завтра она будет чувствовать себя хорошо и сможет выполнить то, что обещала.Я едва не завыла от отчаяния и едва-едва удержалась от того, чтобы швырнуть в сторону Глостера подушку или что-нибудь потяжелее. К счастью, Изабелла сжалилась надо мной – томно проворковав еще несколько любезностей, сестра наконец-то распрощалась с Глостером. Вскоре мне пришлось выдержать еще одно тяжелое испытание – перед тем, как лечь спать, Изабелла битый час расхваливала Ричарда на все лады. Говорила, какой он красивый, с каким вкусом одет, с каким королевским достоинством держится, как он любезен и прост в общении и так далее, и тому подобное, а я изо всех сил старалась пропускать нескончаемый поток лести мимо ушей, время от времени многозначительно кивая головой якобы в знак согласия. Наконец, Изабелла угомонилась, потушила все свечи, и улеглась в кровать.Никогда еще я не засыпала с таким тяжелым сердцем. Никогда еще так не хотела, чтобы ночь продлилась как можно дольше или не заканчивалась вообще. Никогда еще не думала о новом дне с таким ужасом.И опять всему виной был Глостер! Проклятущий Глостер! Мальчишка, которого я знаю всего несколько часов. Мальчишка, которого я предпочла бы не знать никогда. Примечания:[1] - Эннен - конусообразный женский головной убор; получил распространение в XV в. в период ?бургундских мод?. Любимый головной убор знати. Делали эннен из жесткой бумаги или накрахмаленного льна, поверх натягивали шелк или др. дорогую ткань и прикрепляли длинную вуаль. Высота эннена зависела от степени знатности женщины. Так, принцессы носили эннен метровой высоты, придворные дамы — до 50—60 см. При входе в помещение дама в эннене приседала.