Глава 2 (1/1)

Ветер гнал по небу темно-серые тучи, развевал за моей спиной меховой плащ, срывал с головы капюшон. В туфли набился снег, ступни при каждом шаге пронзала боль, руки покраснели и распухли, но я упрямо шагала вперед. Шагала по бескрайней снежной равнине к высокому холму, видневшемуся вдали, а отец, как всегда суровый и невозмутимый, облаченный в великолепные доспехи из миланской стали, шествовал впереди. Он ни разу не обернулся для того, чтобы посмотреть, не отстала ли я, не произнес ни одного ласкового слова, не сделал ни одного успокаивающего движения, но он был здесь, рядом. Он вел меня через этот зимний ад, и я покорно брела за ним. У подножия холма отец остановился. Снял шлем, обнажив голову, и посмотрел на меня с грустью. - Поднимайся, дитя, - голос его звучал ровно и спокойно. – Тебя ждут. - А как же ты? – я коснулась ладонью его плеча. – Ты останешься здесь? - За меня не тревожься, - отец подтолкнул меня вперед ласково, но сильно. – Думай только о себе. Иди. И помни: ты – Невилль, а Невилли никогда не оглядываются назад.На холм я взобралась на удивление легко. Отряхнула плащ, осмотрелась по сторонам и застыла, изо всех сил стараясь сдержаться и не завопить от ужаса.Трупы. Трупы. Повсюду трупы. Мужчины всех возрастов. Почтенные лорды и их юные оруженосцы, степенные сквайры и бедные крестьяне. Все они мертвы; все они лежат, истекая кровью, и крови так много, что белый снег превратился в алую кашу. - А вот и ты, радость моя! Этот голос мне незнаком. И юноша, который уверенно перешагивает через мертвецов – тоже. Он подходит ко мне, отвешивает поклон, изящный, но неуместный в этом царстве смерти, и сжимает мои ладони в своих. Я вскрикиваю – чужие руки холоднее снега – пытаюсь вырваться, но юноша держит меня крепко. - Тише, тише, радость моя, - полные губы растягиваются в улыбке. – Не спеши убегать. - Отпусти, - бормочу я. - Ты меня боишься? Продолговатое лицо, упрямый подбородок, брови, взлетающие к вискам, густые рыжевато-коричневые волосы – я еще не встречала никого, кто был бы хоть вполовину прекрасен так, как он. - Я ведь красив, правда? - юноша привлекает меня еще ближе. – Я тебе понравлюсь.Темно-синие глаза соперничают блеском и цветом с сапфирами на его панцире. Они так взволнованны, так нежны… - Миледи Изабелла, миледи Анна!Сон. Всего лишь странный сон. Я в Миддлхэме, лежу в кровати, рядом недовольно кряхтит Изабелла. Служанки вносят в комнату платья, рубашки и тазики с водой, а леди Диллан стоит у окна, скрестив руки на груди, и с грозным видом наблюдает за происходящим. И нет никакого холма, залитого кровью, нет мертвецов, юноши, похожего на ангела, тоже нет. А отец, мой обожаемый отец не остался там, на заснеженной равнине – сейчас он во Франции, где заключает новый договор с королем Людовиком. - Вставайте, - мы не спешим выбираться из постели, и леди Диллан рывком сбрасывает с нас одеяло, - иначе опоздаете к завтраку! - А где матушка? – Изабелла грациозно потянулась. – Почему она сама не пришла нас разбудить? - Графиня сейчас на кухне. Распоряжается насчет завтрака для герцога Глостера – принц прибыл в замок поздно ночью. Он очень устал с дороги и попросил, чтобы завтрак был подан в его комнату.Глостер! Снова этот Глостер! Мы с Изабеллой переглянулись и наморщили носы. - Чуть позже вас представят его светлости, - леди Диллан, казалось, не заметила нашего недовольства, - так что сегодня вы должны выглядеть так, как и подобает выглядеть дочерям великого Уорика.Нас вымыли теплой водой и насухо обтерли большими кусками тонкого полотна, натянули рубашки и чулки, обули ноги в кожаные туфли. Затем настал черед платьев – сегодня по приказанию матушки нам предстояло облачиться в самые лучшие наряды. Платье Изабеллы было сшито из прекрасного голубого бархата, лиф украшала вышивка из золотых нитей, а рукава и подол были оторочены узкими полосками белого меха. Мое выглядело чуть скромнее – темно-зеленый бархат, не такой тонкий и мягкий на ощупь, вышивки нет, зато коричневая меховая оторочка чуть пошире, чем на платье сестры. Когда последние крючки были застегнуты и служанки поспешно отошли, леди Диллан заставила нас покрутиться перед нею и, судя по скупой улыбке, едва-едва промелькнувшей на ее тонких губах, осталась довольна. А вот с нашими прическами пришлось повозиться – Изабелла раскапризничалась, не желая укладывать свои роскошные локоны так, как обычно, мои же кудри с трудом поддавались даже самому крепкому гребню. Леди Диллан с присущим ей терпением сначала уговорила Изабеллу не упрямиться, потом отогнала служанок, расчесала мои волосы до тех пор, пока они не начали потрескивать, и заплела их в тугую косу. - Прекрасно, - одобрительно кивнула она. – Теперь вас не стыдно показать принцу.?Показать!? Как будто мы – охотничьи трофеи отца, которыми он хвастается перед всеми гостями Миддлхэма. Или редкая церковная утварь в часовне. Или вещи, выставленные торговцем на продажу. Ну уж нет! Я – Анна Невилль, дочь ?Делателя королей?, и меня не будут ?показывать? какому-то мальчишке, пусть даже и брату короля! Я сердито фыркнула, распрямила плечи и, гордо вскинув голову, последовала за сестрой в обеденный зал.После завтрака мистер Тальбот, невысокий упитанный мужчина лет тридцати с умным лицом и проницательным взглядом живых темных глаз, увел нас в библиотеку, где битых три часа рассказывал о завоевании Англии норманнами. Я любила занятия по истории и всегда слушала мистера Тальбота очень внимательно, но сегодня повествование о смелом язычнике Харальде [1], незадачливом Гарольде Годвинсоне [2], его возлюбленной Эдит Лебяжьей Шее [3] и коварном герцоге Вильгельме [4] меня ничуть не прельстило – я то и дело отвлекалась на другое. Во внутреннем дворе пажи упражнялись в стрельбе из лука, и, улучив момент, когда мистер Тальбот склонял голову над книгой или отворачивался, я выглядывала в окно и смотрела вниз, стараясь заметить в толпе незнакомца, который мог быть только Ричардом Плантагенетом. Но шло время, мальчики поражали мишень за мишенью, а принц так и не появлялся. За обедом я спросила у графини, куда подевался принц. Матушка потерла ладонью лоб и устало ответила, что принц почти сутки провел в седле, вымок до нитки под проливным дождем и теперь ему нездоровится. - Значит, он болен? – Изабелла отставила пустую тарелку в сторону. – Надеюсь, ничего опасного? - Немного простыл, вот и все, - матушка подозвала свою служанку Мэри и приказала ей распорядиться насчет обеда для Глостера. – Он сказал, что уже завтра готов приступить к занятиям.Новая волна неприязни к принцу захлестнула меня с головой. Этот Глостер только и делает, что создает неприятности и причиняет неудобства! Сначала из-за него все в замке сбились с ног, ожидая его приезда, а он явился в Миддлхэм не утром, как предполагали, а глубокой ночью. Нас наставляли, как вести себя с ним, нарядили, как кукол, в лучшие платья, а его светлость не высовывает носа из своей комнаты, даже еду ему приносят туда. - Неужели придется и завтра во всем этом красоваться? - прошептала я тихо. - Думай, что говоришь, Анна, - нахмурилась графиня. – Еще раз хочу тебя предостеречь – веди себя достойно и не вздумай опозорить нас перед Ричардом.- Я вас не опозорю, матушка, не тревожьтесь, - матушка окинула меня пристальным взглядом, словно сомневаясь, говорю ли я правду, но ничего не сказала.После обеда леди Диллан отвела меня и Изабеллу в небольшой зал, где мы обычно собирались по вечерам, и усадила за вышивание. Изабелла заняла привычное место у деревянного станка и с радостью принялась за работу – она уже третий месяц трудилась над алтарным покровом, дав зарок закончить его к Рождеству и украсить замковую часовню, я же, примостившись в кресле у окна, уныло вонзала иглу в небольшой кусочек белого полотна, которому предстояло стать отцовским носовым платком. Леди Диллан сидела рядом со мной – за Изабеллой она почти не наблюдала, зная, как искусна сестра. Когда спустя пару часов на платке появился первый фрагмент фамильного герба Невиллей, я с гордостью протянула рукоделие наставнице. - Очень хорошо, миледи Анна, - леди Диллан поднесла вышивку поближе к глазам (видела она неважно), - только эти стежки немного кривоваты. Вот здесь. Надо бы исправить. - У меня устала рука, - пожаловалась я тихонько, - и я очень хочу погулять. Можно я потом все исправлю, леди Диллан?Суровое лицо воспитательницы немного смягчилось. Она даже улыбнулась. - Идите, мидели Анна, погуляйте. Но только недолго.Захлопав в ладоши, я вскочила с места с непозволительной для юной леди поспешностью и, выбежав за дверь, стремглав помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая через широкие ступени. Заглянула на псарню, чтобы погладить охотничьих собак, поболтала немного с главным ловчим мистером Смитсоном, покормила нахохлившегося Роланда и, миновав хозяйственные постройки, очутилась у крепостной стены. Когда-то здесь был самый обычный пустырь, на котором ратники упражнялись в стрельбе из лука и битве на мечах – до тех пор, пока матушка, тоскуя по бескрайним зеленым рощам своих южных владений, не приказала посадить на нем несколько яблоневых и грушевых деревьев, кусты роз и шиповника. Потом по совету отца она обустроила в замке настоящий зимний сад, а бывший пустырь вновь оказался предоставлен самому себе и за прошедшие с тех пор двадцать с лишним лет совершенно одичал - деревья превратились в узловатых великанов с толстенными ветвями, а кусты разрослись до невероятных размеров. Матушка больше сюда не приходила, Изабелла, следуя ее примеру, также предпочитала душные стеклянные теплицы, но для меня этот забытый всеми уголок стал самым любимым местом в Миддлхэме. Я проводила в нем многие часы, скрывшись от посторонних глаз, наблюдая за всем, что меня окружало. Весной замирала от восторга, видя первые бледно-розовые цветы, и жадно вдыхала их сладкий запах. Летом смотрела на бескрайнее голубое небо, видневшееся сквозь изумрудно-зеленый полог узорчатых листьев, ловила бабочек или же без страха взбиралась на крепостную стену и любовалась прекрасным видом на окружающие Миддлхэм холмы. Осенью лазила по деревьям, срывала с ветвей самые румяные яблоки и спелые груши, которые тут же с аппетитом уплетала. Зимой же я звала на помощь отцовских воспитанников, и именно тут, подальше от строгих глаз взрослых, мы строили настоящие крепости из снега, а потом играли в войну Йорков с Ланкастерами.Я пришла сюда, надеясь хоть немного побыть в одиночестве, но, увы, мне это не удалось. На скамье, скрытой двумя развесистыми кустами белых роз, сидел незнакомый мальчишка. Заметив меня, он лениво поднялся с места. - Ты кто? – вопрос вырвался раньше, чем я сообразила, что сама знаю на него ответ. – И что ты здесь делаешь? - А ты кто? – произнес он холодно и высокомерно. – И почему так со мной разговариваешь?Мальчишка. С виду – мой ровесник или чуть постарше. Невысокий (выше меня всего на полголовы) и худощавый (Фрэнсис Ловелл и Генри Перси будут покрепче, чем он). Одет просто – синяя куртка, перетянутая в талии кожаным ремнем, серые штаны и сапоги – хотя ткань явно дорогая, кожа превосходной выделки, а из рукавов куртки виднеются кружевные манжеты нижней рубашки. Лицо по-своему привлекательное, но уж очень бледное, и густые черные кудри лишь подчеркивают эту нездоровую белизну. Тонкие губы плотно сжаты, а большие немигающие глаза пристально смотрят на меня. Поначалу мне показалось, что они такие же черные, как и волосы, но, приглядевшись повнимательнее, я увидела, что они синие – темно-синие, будто бушующее море.С левой стороны, там, где у мальчишки находилось сердце, на куртке был вышит белый вепрь. Не герб рода, который нашивался на камзолы других пажей, а личный геральдический символ. Символ, который имел право носить на своей одежде только один человек. Но я и без этого опознавательного знака уже поняла, кто стоит передо мной – именно его я все утро высматривала из окна. Воспитанник с особыми привилегиями. Гость, доставивший матушке столько неудобств. Принц, не соизволивший познакомиться с нами. Ричард Глостер. - Ты не ответила на мой вопрос, - даже голос у него неприятный. Негромкий глуховатый басок. Я изо всех сил стиснула пальцами краешек юбки. - Я задала свой вопрос первой, - неужели по моему платью нельзя догадаться, что я – не простая замковая служанка? - Так что первым должен ответить ты. - ?Должен?? – он, прищурившись, обошел меня по кругу. – А знаешь ли ты, с кем говоришь? - Когда ответишь на мой вопрос, - я постаралась скопировать самые презрительные интонации Изабеллы, - буду знать. - Что ж, - он издевательски усмехнулся, - позвольте представиться. Ричард Плантагенет, герцог Глостер, младший брат его величества короля Эдуарда. - И новый паж моего отца, - я уселась на скамью, расправив юбки, всем своим видом давая понять, что располагаюсь здесь надолго. - Твоего отца? – темно-синие глаза уставились на меня с гораздо большим интересом. – Значит, ты – Анна Невилль, так? - Почему ты решил, что я – Анна? – буркнула я. – Вдруг я Изабелла? - О, нет! – он неожиданно расхохотался. – Судя по тому, что я услышал, ты можешь быть только Анной.Он еще и слушает сплетни, словно старая кухарка! - И что такого ты успел услышать? – спросила я подозрительно. - Немного. Графиня Уорик в нашей утренней беседе отзывалась об Изабелле как о самой красивой, воспитанной и набожной леди на всем севере. Ты не Изабелла. Злость закипала во мне, как суп в кастрюле. Мало того, что он ведет себя надменно и заносчиво, так еще и оскорбляет меня! Будь на его месте любой другой мальчишка из числа моих знакомых, он бы уже давно схлопотал пинок или подзатыльник (а лучше - и то, и другое), но, увы, поднять руку на принца я не могу. Я глубоко вздохнула, пожала плечами и, отвернувшись, понюхала распустившуюся розу. Ричард наконец-то понял, что я больше не хочу с ним беседовать, но уходить почему-то не спешил. Постоял под деревом, переминаясь с ноги на ногу, затем уселся на противоположный конец скамьи, поднял с земли сломанную ветку и принялся обрывать с нее листья. - Тебе больше нечего делать? – за обедом ведь говорили, что он приболел. Шел бы в свою комнату и лечился от простуды. - А тебе? – и что у него за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос. - У меня недавно закончились занятия, и теперь я могу отдохнуть, - осторожно, стараясь не уколоть пальцы, я отломила цветок от стебля. Попрошу леди Диллан вплести его мне в волосы перед ужином. - Я всегда отдыхаю здесь – это мой сад.Последние два слова я произнесла особенно выразительно. Конечно, этот мальчишка - брат короля, рыцарь ордена Подвязки и обладатель множества громких титулов и богатых владений, но все это осталось там, за пределами серых крепостных стен. Сейчас он находится в Миддлхэме, замке моего отца, Ричарда Невилла, графа Уорика по прозвищу ?Делатель королей?, и в этом замке Ричард Глостер – всего лишь один из пажей. - Таблички о том, что это твой сад, я что-то не заметил, - снова издевательская ухмылка. Он демонстративно огляделся по сторонам. – Может, плохо искал? Покажи мне ее – и я уйду. - А если ее нет? – окончательно позабыв о приличиях и правилах хорошего тона, я повернулась к Глостеру. – Тогда что? - Тогда я останусь, - Ричарда наша перепалка скорее забавляла, чем злила. – Мне здесь нравится. Прохладно, спокойно, а как пахнут розы, м-м-м, - он откинул голову на спинку скамьи и закрыл глаза. – Вот если бы еще одна маленькая вредная девчонка не мешала… Насчет ?девчонки? согласна – тут уж ничего не попишешь. Но ?маленькая?? ?Вредная?? Никакая я не маленькая, мне уже почти девять лет – некоторых в таком возрасте замуж выдают. И ничуть я не вредная, он еще с Изабеллой не знаком. Просто… Просто… Просто Ричард Глостер вторгся в мое убежище без приглашения и упорно не желает убираться отсюда. - Ах, ты! - прошипела я, мысленно перебирая в уме самые нехорошие ругательства, подслушанные у ратников и слуг. Какая жалость, что я никогда не смогу произнести их этому противному мальчишке. – Ты…Его ухмылка стала еще шире. В отличие от Изабеллы, гордившейся своим высоким положением и обращавшейся с окружающими надменно и заносчиво, я брала пример с отца, который был одинаково любезен и приветлив как с лордами, так и с простыми ратниками, охранявшими крепостные стены. Я называла слуг по именам. Я находила общий язык почти со всеми отцовскими воспитанниками. Я ценила все то, что другие люди делали для нашей семьи, и потому, получая от кухарки только что испеченную теплую булочку или же обнаружив свою лошадь заново перекованной, никогда не скупилась на благодарности – Изабелла же принимала подобные вещи как данность. Я слыла доброй и отзывчивой, я изо всех сил стремилась быть такой, но сейчас, глядя на сидящего рядом брата короля, понимала, что испытываю к нему чувство, которое ни к кому и никогда раньше не испытывала.Я его не просто невзлюбила. Я его возненавидела.Из-за него в замке устроили такой переполох. Из-за него нас разбудили раньше обычного и нарядили в лучшие платья. Ему леди Диллан хотела ?показать? нас. По приказанию матушки именно в его честь повара готовят превосходный ужин. Ему отвели покои в той башне, где жили мы сами. Ему позволено целый день отлынивать от занятий. Матушка очень бледна и выглядит такой утомленной – и наверняка это из-за беспокойства о его драгоценном здоровье. Отныне не отец, не графиня, не мы с Изабеллой, а этот мальчишка – самая важная персона в Миддлхэме. Он будет делать то, что хочет, будет поступать так, как ему вздумается, а все будут покорно молчать и исполнять любую его прихоть.Он всесилен. И он это отлично знает.Примечания (взято из Википедии):[1] - Харальд III Сигурдссон, Харальд Суровый, Гаральд Грозный[1] норв. Harald Hardr?de; ок. 1015—25 сентября 1066) — король Норвегии (1046—1066). Он прибыл в Англию с претензией на английский трон с силой приблизительно 15 000 воинов на 300 кораблях и 20 сентября разгромил первые встреченные им английские войска в битве у Фулфорда, в двух милях к югу от Йорка. Но через 5 дней его армия была полностью разгромлена королем Гарольдом Годвинсоном в битве при Стамфорд-Бридже, так, что только 25 из прибывших в Англию 300 кораблей были использованы для доставки выживших обратно в Норвегию. Сам же Харальд получил в этом бою смертельную рану: стрела вонзилась ему в горло.[2] - Гарольд II Годвинсон (англ. Harold II; ок. 1022 — 14 октября 1066) — последний англосаксонский король Англии (1066 год). 25 сентября 1066 года разгромил войско норвежцев в битве при Стамфорд-Бридже, но уже 14 октября в битве при Гастингсе потерпел полное поражение от нормандского герцога Вильгельма, где и был убит случайной стрелой. С его гибелью англосаксонское государство потерпело крах, а страна была завоёвана нормандцами.[3] - Эдит (Эдита, Элдгита) Лебяжья Шея - первая жена Гарольда Годвинсона, брак с которой не был оформлен в соответствии с церковными канонами и не считался законным. По легенде после битвы при Гастингсе безутешная Эдит долго ходила по полю боя, отыскивая тело убитого Гарольда.[4] - Вильге?льм I Завоева?тель (Вильгельм Нормандский или Вильгельм Незаконнорождённый); (англ. William I the Conqueror, William the Bastard, фр. Guillaume le Conquérant, Guillaume le Batard; ок. 1027/1028 — 9 сентября 1087) — герцог Нормандии (как Вильгельм II; с 1035 года) и король Англии (с 1066 года), организатор и руководитель нормандского завоевания Англии, один из крупнейших политических деятелей Европы XI века. Основал единое Английское королевство, утвердил законоположения и систему управления им, создал армию и флот.