Часть 3: Представление (2) (1/1)

Вода пылает на коже Луи, его шампунь сладко пахнет ванилью, а душ - самый быстрый и эффективный из тех, которые он когда-либо принимал. Луи - грамотный парень. Когда он входит в спальню, он завернут в три разных полотенца: темно-красное вокруг его головы, фиолетовое вокруг плеч и бирюзовое вокруг его тонкой талии, пытаясь избежать холода, - и он отпускает полотенца только тогда, когда его наряд для ночи идеально подобран, сидя на кровати: черная классическая рубашка на пуговицах (Луи немного закатит рукава, чтобы она выглядела более повседневно, нарядно-шикарно) и джинсы скинни. Проверив себя в зеркало тысячу раз, он решает, что все идеально. Наряд идеален, Луи хорошо выглядит. Даже привлекательно.Голубоглазый укладывает волосы в зеркале в ванной, делая карамельный водоворот на челке, когда на его телефоне появляется текст. Он бежит обратно в свою спальню, чтобы схватить его. На экране телефона написано:Мелисса: Персик, подвезти? Я могу забрать тебя в 5Мелисса - идеальный, идеальный ангел.Луи: дааааааа мел большое спасибоВскоре Луи решает сделать прическу чуть более неаккуратной, чем он планировал изначально. Все будет хорошо. Беспорядочный шик. Он распыляет духи, которые нравятся Гарри больше всего, и выходит из спальни. Прежде чем спуститься по лестнице, Луи направляется в спальню своей матери, только чтобы убедиться, что она все еще спит, и что она не будет беспокоиться о его уходе, не попрощавшись. Не впервые в жизни Луи подтверждает свои подозрения: он вежливый мальчик; хорошо себя ведет.Луи один раз стучится в дверь спальни матери и шепчет:- Мама?Ее ответ приходит почти немедленно, сразу после звука, который, как уверен Луи, был прерван храпом.- Луи? Ты здесь, милый? Все нормально?Ее голос немного охрип, она звучит так, будто только что проснулась, и Луи чувствует себя ужасно, потому что меньше всего он хотел прервать ее сон (он с горечью вспоминает солнечный свет этого утра и не желает такой же участи для своей матери; нет нарушенным снам). Может, Луи станет раздражающим солнечным светом его матери; Гарри уже постоянно называет его солнышком. Теперь, когда Луи уже разбудил ее, он может продолжить, закончить то, для чего пришел сюда.- Я сейчас ухожу, мама, по работе. Извини, что разбудил тебя, я-- Нет-нет. Спасибо, что сообщил мне, Лу. Секундочку, малыш, позволь мне...Луи слышит скрип ее кровати и сразу после этого ее медленные шаги. На ней тапочки, Луи может сказать это только по шуму, который они издают о ее деревянный пол. Ей не полагалось вставать, она не должна была буквально вставать, подходя к двери своей спальни только потому, что Луи ее разбудил. Луи чувствует себя ужасным сыном, как этот раздражающий солнечный свет. Он действительно не хотел портить ей - и без того чрезвычайно сложный - график сна, но сейчас уже слишком поздно. Он догадывается, что ему ничего не остается, как ждать.Когда она открывает дверь своей спальни, то приоткрывает ее чуть-чуть, и, даже имея ограниченное пространство, чтобы увидеть ее, Луи замечает, насколько она устала. Оттенок темных кругов под ее глазами соответствует тону ее пижамы. Видите? Создана для модных кампаний. Она такая же нежная, как всегда, и немного холодная, вся в себе, но не выглядит так безучастно, как обычно.- Привет, Лу.Глаза у нее добрые и сонные.- Это сегодня? Важное событие на работе?Боже, Луи даже не думал, что она вспомнит. Он должен отдать ей должное.- Ага, мама. На самом деле это сейчас.Она зевает и каким-то образом еще больше сворачивается в себя. Маленькая галактика самых красивых атомов, сжатая в одну точку во Вселенной. Луи повезло, что он стал свидетелем этого.- Ты нервничаешь, Бу?- Немного, мама, ага...- Хорошо. Вот откуда мы знаем, что это хорошие вещи, да?Луи кивает, и она кладет ладонь ему на щеку, ласково, и Луи любит ее так сильно, любит, когда она здесь с ним. Ее тощая рука холодная и мягкая, касающаяся кожи мальчика, и в воздухе чувствуется легкий намек на аромат масла ши, исходящий от ее крема для рук, и в этот момент Луи чувствует себя любимым.- Удачи, малыш. Меня, наверное, не будет дома, когда ты вернешься, но увидимся завтра около полудня, хорошо? Если в больнице все будет хорошо.- Хорошо, мам. Увидимся тогда, не беспокойтесь.Они улыбаются друг другу еще секунду.- А теперь иди спать, юная леди!Она смеется и качает головой.- Пока, Лу.И когда Луи подходит к лестнице:- Я горжусь тобой, малыш.Луи не отвечает, но он уверен, что этот момент навсегда останется в его личном зале славы более счастливых моментов. Он навсегда запомнит этот момент. В темноте, один, Луи улыбается личной улыбкой только самому себе. Счастливый. В груди Луи есть чувство, которое становится больше, чувство, которое он решил проигнорировать, слишком боясь все как-нибудь испортить. Но когда он позволяет себе это почувствовать, Луи может признать, что в последнее время дела идут лучше; он смеет думать, что, может быть, все будет хорошо. Ага, может все будет хорошо. Может, с Луи все будет в порядке. Луи никак не мог узнать, откуда пришла эта мысль, откуда возникло ощущение тепла в его грудной клетке, но оно исчезло, как только Луи поднялся на первый этаж и увидел сквозь открытые занавески окна яркий свет, исходящий от фар Мелиссы, ярче, чем солнечный свет этим утром. Луи бежит к входной двери (снова обходя безобразный ?персидский? ковер), открывает ее и запирает за собой. Он прячет ключи под глиняным сосудом и на одном дыхании садится в машину Мелиссы. После того, как он пристегивает ремень безопасности, девушка в знак приветствия целует его в щеку, а затем присвистывает.- Ты сегодня разрываешь, Персик?- Замолчи. Ты великолепно выглядишь. Это действительно так. Идеальный макияж и черное платье с высоким воротником, ее распущенные и естественные волосы.- Ну, учитывая, что я не пью, я подумала, что могу хотя бы хорошо выглядеть, пока все вокруг напиваются.Мелисса заводит свою машину, белый ?гольф?, и их поездка к The Lighthouse, короткая к тому же, начинается.- Значит, не пьешь?- Не пью.- Говорила с Люком?- Еще нет, босс. Не мог бы ты позволить нам сейчас сосредоточиться на работе? Я знаю, что ты очень хочешь еще раз вернуться к деталям, так что давай сделаем это.Мелисса говорит это с доброй улыбкой, но шутит только наполовину. Томлинсон знает - точно так же, как Мелисса знает, что он выходит из себя, думая о предстоящей ночи, - что она просто меняет тему. Она ничего не делает, кроме как пытается отвлечь Луи от своей маленькой-фасолинки-по-имени-Луиза. Луи позволит ей, по крайней мере, сейчас. Просто потому, что скоро нужно сделать что-то важное. Шатен решает вместо этого сосредоточиться на теплом воздухе, выходящем из вентиляционных отверстий ее кондиционера, согревая щеки и высушивая свою челку намного быстрее, чем на холодном воздухе снаружи.Некоторое время они остаются в тишине, единственный звук идет из автомобильного радио, "Плейлист для вождения" Мелиссы. Он неплох.Hold up, they don't love you like I love youSlow down, they don't love you like I love youBack up, they don't love you like I love youStep down, they don't love you like I love youCan't you see there's no other man above you?What a wicked way to treat the girl that loves youГород вокруг них темный, только несколько освещенных фонарных столбов и, как всегда, немного пусто. В конце концов, это маленький город. Они видят скопления людей (независимо от того, насколько они малы на самом деле) в определенных местах, таких как заправочные станции (все две) или открытые бары (все три). Если бы они ехали днем, очевидно, что здесь гуляло бы больше парней, птиц, стариков и детей, чем сейчас, но этот город никогда не будет загруженным, он никогда не будет достаточно интересным. Если бы это было днем, городское сообщество было бы разделено между двумя без исключения конкретными точками: барами и церквями. Это то, что движет маленькими городами, что гарантирует, что они будут продолжать существовать в качестве забывчивого пространства на карте, настолько большого, что это может быть непонятным для большинства жителей. Маленькие города выживают благодаря алкоголю и вере, именно так они заманивают слабых людей и ловят их ложным чувством комфорта (на самом деле это смирение и капитуляция), пока они добровольно не откажутся от своих мечтаний. По мнению Луи, это довольно печально. Особенно грустно, когда ты почти чувствуешь, как это происходит с тобой. Тело Луи болит от жизни, которую он не живет в разных местах, больших городах, куда интереснее, чем этот холодный и пустой здесь. Возникает внезапное желание попросить Мелиссу ?пожалуйста, останови машину?, но Луи успокаивает его, вдыхая теплый воздух.What's worse, lookin' jealous or crazy?Jealous or crazy?Or like being walked all over latelyWalked all over latelyI'd rather be crazyЛуи замечает, что Мелисса хороший водитель, когда она припарковывает машину на дешевой стоянке возле бара. Перед выходом из машины она говорит:- Просто хотела отметить, что сейчас ровно 19:59 и мы точно вовремя, Персик.Луи думает, что ?вовремя - поздно?, но на самом деле он не знает остальной части предложения, не знает, откуда оно взялось, поэтому он не продолжает свой ход мыслей. Вместо этого он просто ждет, пока Мелисса закроет свою машину, а она передаст ключи (вместе с розовым брелком с помпонами) тощему неряшливому парню, который будет присматривать за ее машиной на ночь. Когда они начинают идти бок о бок, Мелисса хватает Луи за руку, и этот жест немного успокаивает его, чего голубоглазый не ожидал. Томлинсон может чувствовать, как она посылает положительные вибрации кончиками ее пальцев, прижатыми к его коже, и даже когда он не верит этим хиппи энергетическим штучкам, он более безмятежен, чем был секунду назад.Они останавливаются у бокового входа в бар, и все охранники уже там, охристые лысые мужчины, одетые только в черную одежду, слишком тесную для их мускулистых тел, по мнению Луи. Один из них, самый буйный, приветствует Луи и Мелиссу, слегка наклонив голову, и Луи краснеет. Внутри Lighthouse горит свет, и Луи позже придется найти способ поблагодарить Джека за то, что он взял эту часть работы.- Готов, Персик?Луи кивает, и они с Мелиссой все еще держатся за руки, когда входят в бар. Вскоре, когда они это делают, появляется Джек, весь одетый для мероприятия, чтобы поприветствовать Луи и Мелиссу у двери. Они выполняют свой небольшой быстрый ритуал, одновременно делая пару глубоких вдохов, синхронно, и все. Это последний раз, когда Луи нервничает за всю ночь.В течение ночи Луи понимает, что на самом деле волноваться не о чем. Может, его мама и Гарри были правы. Не о чем волноваться, если Луи делает только то, что умеет делать; то, что он мог делать с закрытыми глазами. Луи обрабатывает список гостей, VIP-зону и систему голосования на ночь и пиво. Он справляется со всем, и хотя это действительно сложные проблемы, ему удается решить каждую из них. Да, он справляется, ура! Ночь проходит в мгновение ока. Луи настраивает последние детали, и прежде чем он узнает, свет погас, прибыли бармены, бар переполнен, а музыка отличная. Все прекрасно. Когда Мелисса проходит мимо него, посреди моря пьяных клиентов, и показывает ему большой палец вверх, потому что все действительно очень хорошо, Луи позволяет себе улыбнуться. Он истощен, он чувствует пот на спине, и он чувствует, как его челка прилипает ко лбу, но он гордится собой.Луи закрывает глаза на короткую секунду, прислонившись к холодной темной стене с верхнего уровня The Lighthouse. Он чувствует прохладу цементной стены на своей спине, на своей шее, охлаждая его лихорадочную кожу. Луи глубоко вздыхает и спускается вниз. Вот-вот начнется. Когда Луи заканчивает спуск по узкой лестнице, голос Реджи уже эхом разносится по салону:- Доброй ночи, мои маленькие заблудшие моряки.Публика громко аплодирует.- Я рад, что у нас есть возможность снова встретиться на нашем Маяке (п.п: lighthouse – маяк).Все снова аплодируют. Луи наблюдает за всем издалека, довольный, прислонившись к стене на противоположной стороне салона.- Что касается самого важного события месяца, вы знаете, что это такое!Весь бар кричит "Битва Групп!" вместе и это должно быть тупо, но это не так, это здорово.- Тема ночи? Единственная тема, о которой стоит писать песни: любовь.Луи может видеть парня, который просто опускает полную кружку пива, когда Реджи объявляет тему, и да, Томмо понимает, приятель.- Вы все готовы?!Это последнее, что Реджи говорит в микрофон. Затем он уходит со сцены и оставляет место для первой группы вечера. Джек заберет его отсюда. Для Луи первые строки Реджи работают как своего рода машина для изменения часов, своего рода машина времени. Пока Реджи разговаривал с публикой, развлекая ее, казалось, что время замедлилось, и Луи мог получить несколько дополнительных секунд, чтобы просто посмотреть. Все в замедленной съемке. Однако, когда Реджи покидает сцену, время начинается снова, и кажется, что оно движется очень быстро, чтобы наверстать упущенное. В течение пары часов Луи клянется, что его жизнь продолжается в другом ритме, чем раньше, в совершенно быстром темпе; минуты проходят в мгновение ока. Сама по себе битва, соревнование - это нечеткое пятно, и Луи почти не слышит ни одной из конкурирующих песен, что является позором, потому что сегодня вечером он действительно хотел проголосовать за победителя. Он не может особо обращать внимание на песни, но единственное воспоминание, которое он осознает, это то, что в какой-то момент в течение ночи кто-то спел худшую версию Wonderwall. ?Никакой награды за оригинальность для этой группы?, - думает Луи, качая головой, по-прежнему сосредоточенный на своих задачах, как и раньше.Он пробирается через салон, держа коробку с бутылками водки, к тому же тяжелую, когда блондинка толкает его за руку.- Эй, а где уборная?На ней большие серьги-кольца и слишком много блеска для губ. Луи понятия не имеет, как она не потеет посреди этой толпы, когда носит пальто с пушистым тигровым принтом (очевидно, сделанное из искусственного меха). Похоже, она слишком старается, как будто хочет прославиться из 1990-х. Луи уверен, что она жует жвачки с открытым ртом.- Ты здесь работаешь, верно?Она говорит это так грубо, что Луи моргает ей в ответ. "Извините?" Луи держит тяжелую коробку бутылок с водкой, вспотевший, без блеска на губах (если бы он это использовал его, то, кстати, нанес бы нужное количество). Луи здесь страдает, он может ждать столько времени, сколько захочет ответить на ее глупый вопрос. Разве она не видит огромные неоновые вывески у левой стены? Наверное, нет, она выглядит тупой. Тупая Блондинка, вот как Луи назовет ее в уме. Когда Луи начинает анализировать ее дальше, на этот раз быстрее, чтобы королева тигров больше не жаловалась, он замечает, что она на самом деле выглядит чрезвычайно наивной; впечатлительной; она выглядит так, как будто она умирает, чтобы доставить неприятности.-Да, она прямо-Когда Луи поворачивается, чтобы указать ей на дамскую ванную, его глаза в конечном итоге останавливаются на Джеке. Джек обсуждает что-то важное с ребятами из следующей группы. Может, все-таки есть способ отблагодарить Джека.- Ты видишь там этого парня? Действительно бледный? Действительно красивый?Тупая Блондинка делает выражение лица, которое показывает, что она собирается не согласиться с заявлением Луи, поэтому Томмо продолжает.- Он хозяин.Глаза Тупой Блондинки светятся плохо скрываемым интересом, и видите? Луи был прав. У него есть радар для этих вещей. Она наивна, впечатлительна и хорошенькая; достаточно для Джека.-Я думаю, он может указать тебе на туалет.Она уже возбужденно кивает головой, серьги-кольца трясутся вокруг ее лица, и она больше даже не смотрит на Луи, а направляется прямо к Джеку. Идеально. Пожалуйста, Джек.Наконец освободившись, Луи несет тяжелую коробку с водкой к стойке бара, отказывается от рюмки текилы, которую ему продолжает предлагать один из барменов (слишком много калорий, а он все еще работает; он будет праздновать только тогда, когда все это закончится; он профессионал) и он собирается поговорить с одним из парней из службы безопасности у входной двери, когда кто-то толкает Луи в левую руку. Прежде чем повернуться к источнику подталкивания, Луи задается вопросом, сколько птичек ему придется сегодня послать в объятия Джека. В то время как Луи рассматривает вероятность того, что Джек действительно попытается трахнуться со всеми девушками одновременно, подталкивание трансформируется в сильную хватку, охватывающую всю руку Луи. Томлинсон немедленно оборачивается. Это Реджи, и он улыбается Луи. Единственное, что говорит Реджи:- Это лучший год, а?Луи ярко улыбается Реджи и даже не получает возможности поблагодарить его или согласиться с его утверждением, прежде чем случайные люди начнут толкать их обоих в противоположные стороны; стадо, идущее на сцену, в ванную комнату или в бар, чтобы получить больше алкоголя в кровоток. Это действительно сумасшедшая толпа. Луи рад, что они здесь.Комплимент Реджи - последнее памятное событие, которое случается ночью, по крайней мере, пока, и мероприятие окончено. Уже почти 3 часа ночи, когда первая Битва Групп, полностью организованная Луи Томлинсоном (и Мелиссой, и Джеком, благословит Бог их души), подошла к концу. Это было идеально. Луи с восхищением наблюдал, как люди аплодировали перед уходом, и он понял, что отлично справился со своей работой, только когда выключили музыку. Прямо сейчас огни Маяка горят, ярко-белые на фоне прежней темноты, как и микрофоны на сцене, потому что Джек еще не отключил их. Здесь нет никого, кроме Луи, Мелиссы и Джека. Ангелы Чарли. Три мушкетера.- Я так измотан, чуваааааак. - говорит Джек, продолжая безостановочно перемещаться по салону.- Это было так здорово, Персик, - взволнованно говорит Мелисса Луи, даже если ее голос звучит немного усталым и хриплым, при этом она пытается убрать волосы с лица. Голова Мелиссы сейчас перевернута, когда она проверяет нижние полки с напитками в баре.- Так здорово, парень, я думаю, мне придется начать называть тебя боссом по-настоящему, - говорит Джек, и Луи смеется, потому что они потрясающие. Удивительные, правда.Луи уже почти не чувствует своих ног, но это отрадная теплота усталости.Джек снова говорит:- Вы, ребята, голосовали за группу-победительницу?- Я вообще ничего не слышала. Как насчет тебя, Персик? - Голова Мелиссы вернулась в свое обычное положение, она выглядит так же красиво, как и семь часов назад.- Я даже не могу сказать, были ли здесь вообще группы!Джек смеется и добавляет:- Черт, тогда мы никогда не узнаем, проголосовали ли мы за правильную. Прямо в самой важной битве всех времен! Ту, где Лу стал боссом. И мы никогда не узнаем!- Мы сделаем вид, что сделали. Ура нам! Мы всегда голосуем за победителя! Собственно, мы настоящие победители!Луи знает, что это больше не имеет смысла, но он слишком устал, чтобы заботиться, и когда Мелисса начинает хлопать в ладоши, Луи понятия не имеет, откуда берется ее энергия. Все трое улыбаются друг другу усталыми улыбками. Затем Мелисса объявляет:- Извини, мне нужно немного присесть.Затем она садится посреди салона. Луи лишь некоторое время смотрит на нее, сидящую со скрещенными ногами, абсолютно расслабленную, в той части пола салона, которую они убирали последней. Чистый пол. Это. Очень чисто. Он даже натерт воском. Просто иногда Луи не решается поместить свою красивую чистую задницу в место, которое не только несколько минут назад было грязным, грязным от пролитых напитков и чужой обуви. Луи не привередливый, он просто...- Перестань привередничать. - Мелисса смотрит на него со своего места с легкой улыбкой на лице.Истощение заканчивается нерешительностью, потому что не прошло и двух секунд, как Луи сидит прямо рядом с Мелиссой. Томлинсон не сидит, скрестив ноги, как она. Вместо этого он вытягивает ноги перед собой и кладет обе руки за спину, опираясь на них всем своим весом. Джеку требуется всего минуту больше, чтобы присоединиться к ним на полу, завершая треугольник.- Спасибо за сегодняшний вечер. Я слишком устал, чтобы благодарить вас как следует, ребята-- Это звучало так сексуально. - Добавляет Мелисса, потому что считает себя забавной. Луи игнорирует ее.- Но спасибо. Действительно.Джек улыбается Луи в белом свете, безобидная рысь, которая помогала Луи на протяжении всей карьеры. Когда Джек говорит, его слова добрые, как и улыбка, и Луи думает, что это настолько глубокий разговор с Джеком, насколько может быть, когда речь идет о чувствах; этого достаточно для них обоих.- Не переживай дружище. Ты будешь отличным менеджером.Мелисса кивает, и Джек продолжает:- Знаешь, это действительно был хороший баттл? Реджи, должно быть, счастлив. Я даже встретил сегодня птичку.Тупая Блондинка!- О, да? Где она?Джек краснеет, и на его белой коже слишком легко увидеть розоватость.- Ждет меня в машине...- Джек! Что за хуйня? Уходи! Сейчас же!- Нет, нет... Я могу помочь –- Джек. Иди. Действительно. Будьте счастливы со своей новой дамой, влюбляйтесь, залезайте друг другу в штаны, что бы вы, молодые люди, ни делали.Мелисса фыркает, и Джек еще секунду смотрит на Луи, убеждаясь, что Томмо он больше не нужен. Перед уходом он взъерошивает волосы Луи и отбивает пять Мелиссе. Хорошо для него.Когда Мелисса говорит, ее голос такой же усталый, как и Луи.- А потом их было двое.- Мне нравится Агата Кристи.- Я знаю, что тебе тоже нравится возвращаться домой к симпатичным парням, которые тебя ждут.- Я не уйду, Мел.- Я могу закончить наводить порядок-- Я не уйду, Мел.- Я не оставлю тебя здесь одного.- Но я хочу, чтобы ты это сделала, я думаю.То же самое чувство, что и раньше, хорошая усталость, теплая, тяжело прижимается к груди Луи. Он отчаянно хочет сам полюбоваться результатом своей тяжелой работы; он хочет лечь на этот чистый пол и смотреть на пустую сцену в пустом музыкальном баре в этом незначительном городке и знать, насколько глубоко он может повлиять на вселенную. Вот как далеко он заходит, чтобы добиться успеха. Это его влияние на Космос. Он хочет чувствовать, что этого достаточно.- Можешь оставить меня в покое, чтобы я смог изобразить себя в каком-нибудь хипстерском инди-клипе? Я один в пустом баре, чувствуя, как горят химические вещества в моей крови или что-то еще, о чем они поют.- Ты смешон.- Мелисса.Луи любит лицо, которое она делает, когда он называет ее Мелиссой.- Я не оставлю тебя здесь.- Твою ж мать-- Луи.- Все, что мне нужно сделать, это выключить свет и отключить микрофон. Пожалуйста, не могла бы ты мне поверить?- Луи.- Это часть работы менеджера, понимаешь?- Луи.- Да?- Я так горжусь тобой.Луи улыбается.- Иди домой, Мел. Это был долгий день, да?Мелисса кивает, прежде чем встать и один раз поцеловать Луи в щеки, слегка чмокнув. Она машет ему рукой, когда достигает бокового входа в Маяк, и когда она закрывает за собой дверь, вот и все. Луи один.Откуда бы ни появилась его суетность сидеть на грязном - теперь чистом - полу, теперь ее почти нет. Луи проводит кончиками пальцев по вощеному полу, записывая свое имя большими заглавными буквами: Л, У, И. Это в некотором роде принадлежит ему, вся эта ночь была чем-то его. Луи делает один глубокий вдох и позволяет своему весу опускаться вниз, кладя руки на каждую сторону своего тела, рядом со своей тонкой талией. Лежа на полу этого паба, Луи пытается повлиять на вселенную, как-то ее нарушить. Вокруг него ничего особо не меняется. Он смотрит на пустую сцену до тех пор, пока считает это полезным. Затем, когда кажется, что у нее больше нечему учиться, Луи смотрит на кессонный потолок салона и восхищается темнотой его дерева. Чувствуя, как его глаза закрываются и усталость охватывает его от корней волос до кончиков пальцев ног, Луи полностью оборачивается; теперь, лежа на животе. Он закрывает глаза, потому что внезапно спать здесь, прижавшись щеками к вощеному полу, вовсе не кажется плохой идеей.- Ты упал с небес?Луи задается вопросом, сможет ли он когда-нибудь объяснить Гарри, как тело старшего реагирует на голос Стайлса, как голос зеленоглазого может успокоить океаны. Может быть, Гарри - это луна, успокаивающая приливы Луи, ласкающая волны Томлинсона. Глаза Луи по-прежнему закрыты, но его сердце уже бьется иначе, медленнее, синхронно.С закрытыми глазами Луи улыбается.- Потому что Сатана тоже свалился оттуда.Луи хмурится.- Ты знаешь, что разговоры о дьяволе в Prada - ложь. Я буквально просто ношу черную футболку.Луи слышит шаги Гарри по полу.- И ты выглядишь в этом красиво.Гарри приближается. Луи чувствует, как предвкушение разливается по его венам, как сладкая доза героина, разрушая сердце Луи для всех остальных.- Всегда такой красивый, Лу.Луи открывает глаза, и в его глазах Гарри выглядит так же великолепно вверх ногами, как и в нормальном состоянии. Гарри смотрит на него с каким-то обожанием, плавающим в его зеленых глазах, и Луи подозревает, что их радость настолько ярка, что они не видят ничего, кроме друг друга. Томлинсон знает, что не может. Морщинки у Луи появляются, но он не понимает, что он так сильно улыбается, но это кажется естественной реакцией его тела, немедленной реакцией на присутствие Гарри. Счастье.- Я смотрел на твою улыбку через всю комнату.- Действительно?- Да. На твою улыбку и твою задницу.Луи закатывает глаза, потому что Гарри худший.- Как тебе вообще удалось сюда попасть?- Изучи правила как профессионал, чтобы ты мог их нарушать, как художник.- Боже мой, ты цитируешь Пикассо?Гарри гордо кивает. Луи глупо хочет его поцеловать.- Мне нужно, чтобы ты отвез меня домой сейчас.- Фактически-- Нет, Гарри. Ну давай же. Что здесь должен сделать мальчик, чтобы его любили?В глазах Гарри нет раздражения, когда он смотрит драму Луи. Гарри на самом деле щеголяет с легкой улыбкой на губах, терпеливо ожидая окончания шоу Луи.- Тебя любят.- Черт возьми, я прав.- Я хочу кое-что сделать с тобой... Прежде чем мы отправимся к тебе домой. У нас есть бар для себя, было бы пустой тратой просто уйти, не так ли?- Кудряшка, честно говоря, я не уверен, что достаточно уверен в том, о какой грязной вещи ты думаешь, типа, может, тебе что-то нравится-- НЕТ. Нет.Гарри фыркает, глядя в пол, качая головой, вьющиеся волосы падают ему на лицо. ?Ангел?, - думает Луи. ?Мой херувим?.- Не то. Я не умею... Ахм... делиться? Я не особо хочу обнажать тебя, да, нет. Скорее, иметь тебя всего для себя.Луи игнорирует лаву, извергающуюся из самых глубоких частей его души, и не указывает Гарри, что бар буквально пуст, и они двое здесь единственные.- Что тогда?- Хочешь посмотреть спектакль?Луи кивает.- Я хочу делать с тобой все на свете.Гарри протягивает правую руку, и после того, как Луи хватает ее, крепко сжимая длинные пальцы, Стайлс снова подтягивает шатена к стойке. Вертикально. На секунду у Луи закружилась голова, вероятно, по вине Гарри, но когда мир возвращается к нему, он становится еще ярче, чем раньше. Это лучше. Затем, подтянув старшего к себе и действуя так, как будто это место принадлежит ему, Гарри начинает свой путь к пустой сцене. Он поднимается по маленькой лестнице с левой стороны и хватает все еще включенный микрофон. Зеленоглазый дважды стучит по нему, и звук разносится эхом по всему салону.- Ты участник? Для битвы?- Не совсем...- Ты собираешься мне петь?- Не совсем.Луи молча ждет; он позволяет Гарри быть загадочным, если он хочет этого сейчас. Это очаровательно, Луи может это признать.- Это разговорные стихи. Ты знаешь, что это такое?Луи кивает очень быстро, потому что, если бы он этого не сделал, он бы закричал от волнения. Он такой фанат Гарри, фанат Гарри номер один. Если бы Луи мог, он, вероятно, украсил бы всю свою спальню только лучшими фотографиями Стайлс, приклеивая их к стене спальни, как плакаты. Да, Луи фанат Гарри. Может, он когда-нибудь сделает несколько хороших снимков зеленоглазого.- Ну, вот что я и сделаю!Гарри смеется, когда говорит это, с кривой улыбкой на губах, лицом, сияющим, как солнце, и Луи может сказать, что он счастлив. Это красивое зрелище.- Но я буду честен и буду придерживаться темы Битвы.- Ты имеешь в виду любовь?- Что еще, Луи?- Больше не о чем писать.- Ничего больше.Гарри подносит микрофон ко рту, Луи не может дышать, но затем снова опускает его. Он не уверен в себе, как будто это не самые смелые фантазии Луи.- Но они не счастливые.- Не нужно быть счастливым.- Это честно.- Это все, о чем я прошу.Гарри кивает, теперь его брови нахмурены.- Боюсь, я тебя отпугну.- В этом мире нет ничего достаточно сильного, чтобы удержать меня от тебя, Кудряшка.Гарри выглядит застенчивым в свете прожектора, белый свет делает его волосы светло-каштановыми, орехового цвета, кожу почти серебряной, а губы цвета гибискуса. Луи знает, что это будет зрелище, и его внезапно захватывает осознание того, что здесь находится Космос Луи. Весь мир Луи сводится к этому моменту времени.Голос Луи почти не дрогнет, когда он говорит:- Готовы, ваше высочество?Гарри мило улыбается ему из-под ресниц. Луи проведет остаток ночи, целуя эти губы; пока рот Луи не станет гибискусом, пока губы Гарри не станут малиновыми, затем карминовыми, а затем бордовыми, и Луи не перестанет целовать их даже после того, как они достигнут этого последнего оттенка вишни. Это рубин Луи; губы Гарри. Самое драгоценное сокровище Луи.- Да. Могу я начать?- Когда угодно. Мое безраздельное внимание твое. - ?На всю оставшуюся жизнь?, - думает Луи, но не говорит.Гарри один раз кашляет, готовясь, а затем он начинает читать, и когда он это делает, все остальное не имеет значения.- Единственное, чему меня научила мама, - это никогда не опускать волосы для мальчика, который не читает стихов. Я пытался сказать тебе, что мое тело было галереей безумия и изоляции, музеем костей и таблеток. Я сказал, что поэзия вырастает из меня, как пламя, горячее, как твои поцелуи, она выливается из меня, как кипящий бензин, и только ты можешь зажечь слова и понять смысл боли. Я сказал, что чувствую себя услышанным, я сказал, что есть больше места для дыхания. Я носил твою улыбку как награду, писал я, наши души - тени в космосе. Я написал, наша любовь вылеплена из блеска и пепла. Я написал: ?Я был так одинок, что ощущал на вкус сухость моей кожи, я мог проглотить железо в моей крови?. Но ты сейчас здесь. Ты здесь. В моей голове идет гражданская война, и я все время пытаюсь скрыть слово ?рак? под ковром моего отвлечения. Если бы мы говорили о частотах, твоя энергия была бы энергией Вселенной, а я хочу быть твоим солнцем. Мое солнышко, мы синхронизированы. Боюсь, что так будет всегда, и я хочу видеть только твои голубые глаза, пока не умру. Мой профессор английского однажды сравнил поэзию с убийством, я сравниваю это с тем, как ты издеваешься над моим именем. Я пишу, мама научила меня никогда не опускать волосы для мальчика, который не читает стихов. Я написал, что всегда буду причесываться ради тебя.Луи не осознавал, что идет к сцене, пока не ударился о нее грудью, полностью очарованный, полностью опьяненный всем, чем является Гарри. Когда Гарри заканчивает читать свое стихотворение, Луи не отступает, остается приклеенным к сцене, достаточно близко, чтобы дотронуться. Луи хочет прикоснуться.- Тебе понравилось?- Кто бы не изобрел этот язык, не предвидел тебя, Кудряшка.У Гарри есть смелость выглядеть смущенным, когда он смотрит прямо в глаза Луи, неуверенно ища подтверждения словам Луи. Луи будет целовать его, пока Гарри не научится верить в себя.- Да?- Я знаю, тебе не нравится, когда я называю тебя идеальным, ты говоришь, что ложь никогда не бывает комплиментом...Пока Луи говорит, он понимает, что Гарри никогда не говорил ему об этом в точности, ни этими конкретными словами, ни каким-либо образом, который можно было бы интерпретировать так, как Луи интерпретирует прямо сейчас. Тем не менее, Гарри медленно кивает, будто Луи прав, и странно то, что Луи знает, что он прав. Он знает, как работает Гарри, знает Гарри лучше, чем он сам. Луи знает, что Гарри считает себя самым далеким от совершенства. Перед лицом этой абсурдности Луи просто обязан дать понять зеленоглазому, насколько он неправ, насколько он оторван от реальности. Глупый, идеальный Бэмби.- Но это было самое близкое к идеалу, что я когда-либо видел.Гарри немедленно спускается по сцене, с возбужденной улыбкой на лице и остекленевшими глазами, и бросается в руки Луи. Луи ловит его. Всегда будет.Когда Луи нежно целует его, Гарри ощущает вкус свежей летней ночи в уютном бунгало на острове, которым они никогда не были. Когда руки Гарри проникают на талию Луи и Гарри прижимает его к груди, Луи думает, что он на вкус как темное безоблачное небо, состоящее только из самых красивых звезд; кометы и созвездия и единственная северная звезда. Небо из блеска. ?Наша любовь вылеплена из блеска и пепла?. Язык Гарри издает звук разбивающихся волн, их брызг и морской пены. Гарри ощущает вкус океанского бриза, который они почувствуют на своей загорелой коже, глядя на звезды, не выходя из своей кровати в уютном бунгало, расположенном в месте, которого на самом деле не существует. О котором знают только они. Луи думает, что поцелуй Гарри на вкус как дом, на вкус как домашний, Луи надеется, что Гарри когда-нибудь поделится с ним. Луи хочет провести там остаток своей жизни.Заставить себя перестать целовать Гарри - это капля расплавленного золота в его мозгу, чистая пытка, но Луи это делает. Он целует Гарри в подбородок и в щеки, а когда достигает его уха, говорит:- Ты мой победитель этой ночи.Гарри хихикает, губы влажные и пухлые, почти карминные, но еще не до конца.- Да?- Да.Луи кивает.- Тогда ты мой трофей.Луи громко смеется, когда Гарри начинает засовывать свои холодные гигантские руки под рубашку Луи, трясь своим холодным носом о щеки Луи.- Холодно, поехали домой.Луи хватает Гарри за руки, рассматривает идею Стайлса и решает, что это очень даже неплохая идея. Луи чувствует, что может пробежать марафон, именно столько энергии дает ему Гарри; вот каким живым Гарри заставляет его чувствовать.- Бежим домой.И вот что они делают.?Ночь вокруг них холодная, и ничто другое не имеет значения, кроме того, как Гарри крепко держится за руку Луи, тянет его, позволяя голубоглазому вести себя, пока они бегут по улицам этого пустого города. Томлинсон думает, что он смеется, вероятно, слишком громко, учитывая время, учитывая место, но он не может остановить это чувство жжения в груди, не может остановить то, как он чувствует себя, будто он и Гарри - короли мира и вся вселенная принадлежит им. Луи хочет забрать его себе. Он думает, что так и будет. Черные челси Гарри ударяются об асфальт улицы, о пешеходный переход, в ритме дыхания Луи, и Гарри, кажется, бежит в такт сердцу Томмо в качестве саундтрека. Луи никогда не будет так связан с кем-либо еще в своей жизни, и он согласен с этим, это его судьба, он встретит ее с широко раскрытыми руками, готовый обнять кудрявого парня и отдать ему свое сердце. Когда Луи смотрит на Гарри, его дыхание блекнет на фоне света, исходящего от уличных столбов, и Луи видит воображаемую корону на его растрепанных волосах. Короны на самом деле нет, это часть вселенной, которая принадлежит только им, но Луи почти может ее коснуться. Она золотая и тяжелая, усыпанная нефритовыми камнями и сапфирами, идеально сидит на макушке Стайлса. В груди Луи появляется хорошее напряжение, когда он понимает, что даже после всего этого времени, даже после начала Вселенной, Гарри все еще его принц. Он всегда будет. Луи коронует его еще раз сегодня вечером.К тому времени, как парни достигли дома Луи, они оба запыхались, смеясь, в то время как их груди расширяются и сжимаются с одинаковой скоростью, в одном ритме; танец для двоих. Когда Луи наклоняется, чтобы подобрать свой скрытый ключ под глиняной вазой, Гарри хватает его за талию обеими руками, крепко держа, и Луи может чувствовать ноги Гарри на своей спине. Когда Луи встает, Гарри целует его в шею, и Луи не может сдержать дрожь, прежде чем прошептать:- Не знаю, дома ли еще моя мама.Луи не ждет ответа Гарри, прежде чем открыть входную дверь.Молча они входят в холл Луи, направляясь прямо в гостиную. Гарри явно пытается шуметь как можно меньше, и Томмо мог поцеловать его за это. В воображении Луи Гарри выглядит так, как будто он в одном из тех немых мультфильмов; более очаровательная версия Багза Банни.Когда Луи снова говорит, он все еще шепчет:- Я поставил вино в холодильник.-Лу.Когда Луи смотрит на лицо Гарри, Стайлс кусает губы, приподнимает брови и выглядит виноватым.- Мне действительно нужно в туалет.Луи тихо фыркает.- Просто поднимайся по лестнице, Кудряшка, первая дверь справа. Ты можешь подождать меня в моей комнате, да? Я возьму вино и поднимусь через секунду.Гарри не отвечает ему. Вместо этого он безмолвно целует Луи в щеку и начинает тихо идти - снова Багз Банни, направляясь к лестнице. Луи наблюдает за Гарри, пока тот не достигает третьей ступеньки лестницы, а затем продолжает свою миссию, вино и спальню. Луи идет быстро, когда входит на кухню, стремясь как можно скорее подняться наверх, и именно поэтому он не может скрыть то, как вздрагивает, когда видит свою мать, сидящую за кухонным столом, в ее униформе медсестры. У нее в руках небольшая кружка кофе, и, учитывая, что она пьет кофеин почти в 4 утра, Луи еще раз задумывается о том, насколько абсурдны ее рабочие часы, весь ее распорядок.- Привет, Лу. Ты не спал?Свет в ее глазах тусклый, и она выглядит усталой, ее волосы собраны в беспорядочный пучок. Она выглядит будто хотела бы быть где-угодно еще, но не здесь; она выглядит так, будто ее здесь нет. Или, может быть, она просто выглядит уставшей, Луи сейчас не особо обращает внимание.- Нет, мама. У меня была... работа.- Ох, как все прошло?- Это было хорошо. Да, все было хорошо.- Я вижу. Ты выглядишь счастливым.Луи улыбается ей.- Да, да.Она кивает ему, поднимая кофейную кружку, чтобы сделать еще один глоток- Я не собираюсь тебя беспокоить, на самом деле я просто пришел сюда, чтобы быстро забрать кое-что.Когда Луи это говорит, он направляется к их холодильнику в поисках бутылки вина. Он легко ее находит, и следующий шаг - кухонный шкаф.- Ты никогда меня не беспокоишь, Лу.Луи любит, когда она говорит такие вещи, даже если она на самом деле этого не хочет. Шатен подумает об этом позже. Теперь единственное, что он хочет, - это найти два бокала для вина, которые он уже отложил на момент прибытия Гарри. Луи находит два стакана именно там, где он их оставил.Томлинсон не осознает своей ошибки, на самом деле не понимает, слишком нетерпелив и одновременно уставший, но к тому времени, когда он это осознает, уже слишком поздно.- Два стакана, Лу? У тебя гость?Дерьмо.Луи не пытается разработать сложную ложь, как обычно. Он просто говорит ей правду. На самом деле он никак не может выбраться из этой ситуации, как бы быстр и остроумен он ни был, когда дело касается ситуаций, подобных этой. Луи довольно хорошо умеет лгать, и он знает, что может попытаться, но теперь, когда это касается Гарри, он даже не хочет.- Да.Мать Луи кивает.- Я не собираюсь читать тебе лекции или что-то в этом роде, если это то о чем ты думаешь.Луи поднимает на нее застенчивый взгляд и находит нежные глаза, так похожи на его собственные, только немного отстраненные, почти здесь с ним, уже смотрящие на него с добротой, которую Луи действительно, очень ценит.- Нет?- Нет. Я нахожу это довольно подлым с твоей стороны, но нет. Я рада, что наверху кто-то есть.Пессимистическая часть разума Луи задается вопросом, насколько одинок, по ее мнению, на самом деле Луи, чтобы радоваться - а не злиться, не разочаровываться или расстраиваться - что Луи приводит мальчиков домой без ее разрешения. Луи предпочитает игнорировать эту пессимистическую часть своего разума.- Так, как его зовут?Луи думает, что никогда не сможет произнести имя Гарри вслух, не придавая буквам преданной улыбки. Может быть, это и есть любовь.- Это... Гарри, мам.- Гарри. Красивое имя.Она меланхолично улыбается Луи, и Томмо знает, что сейчас ее здесь нет, она размышляет о собственных горько-сладких воспоминаниях - скорее горьких, чем сладких - и Луи решает не позволять ее печальным глазам влиять на него. Это другое. Он и Гарри отличаются. Они лучше.- Он хороший парень, Лу?- Знаешь, мне нравятся только хорошие, мама.Ее меланхоличная улыбка все еще здесь, она немного более довольна, чем раньше.Их беседа тихая, шепчушая, соответствует этим поздним часам рассвета, когда утро почти наступает, и если достаточно постараться, то почти можно почувствовать солнечный свет на своей коже. Но если открыть глаза, останется только ночная тьма. Они сидят за своим кухонным столом, Луи и его мать, как они делали тысячу раз раньше; сцена, которая иногда повторяется на протяжении всей их жизни. В такие моменты всегда есть намек на печаль, источник которой Лу никогда не поймет; может быть, это вызвано грустью в глазах матери. ?Они всегда возвращаются к этому столу, - думает Луи, - независимо от того, насколько они могут дистанцироваться друг от друга?. Кухонный стол в поздние часы с этим намеком на печаль - это больше, чем просто предмет мебели. Это способ быть ближе друг к другу. Это место для общения.- Однажды ты сказал мне, что тебе нужен мужчина, который знает, когда ты пьешь чай, кофе и алкоголь.- Да.- Ты сказал, что тебе нужен кто-то, кто знает, когда и что именно.- Да.- Он знает?- Лучше чем я.- Идеально. Ты этого заслуживаешь.- Не знаю, мама...- Это то, что ты заслужил.Луи кивает. Хорошо, если она будет такой упрямой.- Ты когда-нибудь нас познакомишь?- Когда-нибудь, да.Она недоверчиво поднимает брови, как будто никогда не ожидала услышать такой ответ от Луи. Луи также может заметить, под ее удивлением, что она несколько смущена. Томлинсон понимает сейчас и только сейчас, что она думает, будто Луи стыдится ее в определенном смысле, как будто он никогда не представит свою мать кому-то, кто для него особенный. Луи постарается исправить это недоразумение.- Конечно, познакомлю. Когда-нибудь да.Она, должно быть, чувствует какое-то утешение в глазах Луи, потому что благодарно ему улыбается. Ее следующий вопрос - не то, чего ожидал Луи, но он понимает, почему она спросила.- Значит, для тебя это что-то настоящее?- Думаю, что да, мама. Да.- Тогда что ты еще здесь делаешь?Луи улыбается ей, более благодарен, чем он был секунду назад. Томмо хватает свою бутылку вина и бокалы в одну руку - привилегии работы в The Lighthouse - и встает со своего места за их кухонным столом, их местом для общения. Голубоглазый опускает голову перед тем, как выйти из кухни, и целует ее в щеку. Когда он это делает, она закрывает глаза, все еще усталая, но здесь, с ним. Достаточно.Луи почти поднимается по лестнице в свою спальню, когда останавливается на секунду. Оборачивается.- Мама?- Да?- Спасибо.Молчание длится три удара сердца Луи.- Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, ага?Между ними стена, и Луи не видит выражения ее лица, но она звучит так искренне, что его сердце болит. Он не вернется на кухню, потому что не хочет плакать, не сегодня.- Я тоже, мама, я-- Луи.Ее голос серьезен, и Луи перестает ей отвечать. Это голос, который она использует для важных дел. Луи внимательно слушает.- Я хочу, чтобы ты был счастлив постоянно, хорошо?Луи думает, что он знает, о чем говорит женщина, знает значение ее слов, но сейчас этого слишком много, чтобы поднимать эту тему, когда они шепчутся друг с другом в 4 часа утра, между ними стена.- Постоянно, Лу.Луи не будет плакать.- Да?Когда Луи поднимает взгляд, она уже выходит из кухни, и ее объятия обволакивают его, как только она подходит достаточно близко, чтобы обнять его. Это медвежьи объятия.- Я бы почувствовала, что ты счастлив, ты это знаешь. Я чувствовала бы твое счастье в своем сердце, как бы далеко ты ни был.- Мы были бы связаны.- Мы уже связанны.Она целует Луи в макушку и нежно улыбается ему.- А теперь иди, малыш. Радуйся, веселись.Луи. Не будет. Плакать.- Ага, мама. Спасибо. Увидимся завтра.Она обнимает его еще раз, прежде чем вернуться к своей кофейной кружке на их кухонном столе, и Луи смотрит на нее в ответ, когда женщина уходит, благодарит Вселенную, потому что, возможно, Луи родился там, где он должен был, когда он должен был; прямо здесь, ее единственный сын. ?Спасибо, вселенная?, это всего лишь тихая мысль, а не крик, как сегодня утром, но чувство все еще присутствует. Благодарность.Смахнув слезы с глаз, Луи лениво, неторопливо поднимается по лестнице; он хочет, чтобы этот момент, момент предвкушения, длился как можно дольше, растянулся до тех пор, пока он не сможет больше это терпеть. Они никогда не будут здесь снова, он и Гарри, ?до момента?. Луи хочет все запомнить.Когда пальцы Луи касаются двери его спальни, он не торопясь ощущает дерево на коже кончиков пальцев, холодное и твердое, последнее препятствие между шатеном и всеми его самыми совершенными мечтами. Томлинсон чувствует, что это именно то место, где он должен быть, чувство, которое никогда не овладевало его мозгом так сильно, так полно, как сейчас. Это место Луи. Когда он толкает дверь спальни, она кажется тяжелее, чем обычно. Может быть, она также знает о том, что вот-вот произойдет, может быть, она предвкушает этот важный момент, может быть, она будет держать Луи и Гарри в безопасности в спальне голубоглазого, отдельно от остального мира. Это то, чего они заслуживают.Каждый раз, когда Луи открывает дверь своей спальни, она издает этот небольшой писк, небольшой забавный звук. Теперь все по-другому. Из-за писка глаза Гарри подпрыгивают к лицу Луи, и они даже не выглядят зелеными в этом свете, они кажутся черными. Глаза Гарри размером с вселенную, и они сияют больше, чем все звезды вместе взятые. Гарри - личная галактика Луи, только для глаз Томмо.Гарри внимательно наблюдает за каждым движением Луи, как будто он очарован, как будто он просто не может не смотреть, и Луи физически ощущает тепло на его щеках, может чувствовать, как его щеки розовеют под взглядом Гарри. Они до сих пор не сказали друг другу ни слова, и тишина, которую они разделяют, загружена и принадлежит только им. Гарри выглядит как лев, любуясь своей добычей, давая ей возможность убежать, если она хочет; Гарри выглядит как лев, столкнувшийся с равным. Луи нравится идея править этим миром рядом с младшим.Бутылка вина и фужеры находятся в одной руке Луи, и когда Гарри замечает это, он улыбается впервые с тех пор, как шатен открыл дверь спальни. Судя по всему, Стайлс видит, как Луи изо всех сил пытается удержать все своими маленькими пальцами. Тем не менее, он не пытается помочь, остается неподвижным, оставляя Луи в покое, восхищаясь. Как только Томлинсон закрывает за собой дверь, улыбка Гарри исчезает, и преданность возвращается.Гарри сидит, скрестив ноги, в конце кровати Луи. Он босиком, замечает Томмо, выглядит расслабленным, продолжая следить за каждым вздохом голубоглазого, и от мысли, что Гарри оказался как дома в спальне Луи, у Томлинсона скручивается живот от счастья. Шторы все еще приоткрыты, как и сегодня утром, и сквозь пространство, которое они оставляют между каждым куском ткани, можно увидеть свет, исходящий с улицы, и свет, исходящий с неба. Открытые занавески пропускают свет, и в этом свете Гарри выглядит как ангел, сверкающий, как море. Луи хочет в нем утонуть. Вместо этого он ставит бутылку вина и бокалы на тумбочку и делает глубокий вдох, пытаясь сдержать быстрые удары своего хрупкого сердца.- Ты красивый, знаешь?Луи удивленно смотрит на Гарри.- Иногда на тебя тяжело смотреть.- Должен признаться, Гарольд, я никогда не думал, что у тебя какие-то проблемы, рассматривания меня.Луи поднимает справедливую тему, он это знает. Особенно, когда Гарри именно этим сейчас занимается: смотрит на Луи немигающим взглядом, очарованный; плюшевый красный рот влажный, и мысли о том, что Томмо хочет с ним сделать, заставляют лицо снова гореть. - Ага, сложнее отвести взгляд.Гарри говорит это, как будто это признание, как будто оно причиняет боль, когда ему приходится отводить взгляд от Луи, и именно тогда Томлинсон решает сесть прямо перед ним на своей кровати. Луи снимает обувь, как это сделал Гарри, и Стайлс ничего не делает, кроме как следит за Луи своими голодными глазами (даже если Гарри - единственный человек в мире, который может соединить эти голодные глаза с доброй улыбкой; дразнящий ангел Луи).Когда Луи в конце концов удается сесть, скрестив ноги, перед Гарри, они снова ничего не говорят друг другу. В тишине они просто принимают друг друга, дышат вместе, сердца бьются в одном ритме; в синхронизации. Когда момент затягивается слишком долго, Томмо начинает думать о них как о двух пораженных дураках, очарованных друг другом, смотрящих друг на друга, как будто они открыли лучший секрет вселенной. Может, они это и сделали. Луи слишком влюблен, чтобы молчать.- Я ужасно поступил.Луи видит в изумленных глазах Гарри, что это не то, чего он ожидал от шатена. На лице Гарри промелькнуло удивление, за которым последовал намек на восторг. Тем не менее, Стайлс готов ко всему, что захочет Луи, он примет любой разговор, который начнет Луи, независимо от того, насколько он абсурден или бессмыслен. Эта готовность, эта мягкость и покорность - еще одна черта, которую Томлинсон обожает в нем, еще одна в списке.- Что ты сделал?- Я намекнул, что ребенок Мел был от Джека.Глаза Гарри теперь удивлены гораздо больше.- Намекнул?- Предположил, что это так. Явно.Гарри громко смеется и видите? Гарри знал бы, что маленькая Луиза не принадлежит Джеку, и если бы Луи поговорил с ним раньше, Гарри никогда бы не позволил Луи выставить себя дураком (и в конечном итоге не получить ШЛЕП по его красивому лицу, но Луи предпочел бы не думать об этом; это деликатная тема прямо сейчас).- Почему?!- Они вели себя странно.- Они ведут себя так сейчас?- Да!Луи закатывает глаза, и Гарри ждет, потому что знает, что есть еще кое-что.- Хорошо, я сделал еще одну ужасную вещь.Гарри смеется так, словно ожидал этого. Он определенно ожидал.- Что ты сделал?- Я сказал Тупой Блондинке в ?Маяке?, что Джек был владельцем.- Почему, Луи?- Хотел, чтобы он потрахался.Луи говорит это сварливо, и Гарри серьезно кивает.- Имеет смысл, я здесь только потому, что ты, в конце концов, менеджер, но я думаю, я мог бы согласиться на владельца.- Заткнись!Луи толкает Гарри в плечо, и Стайлс хватает голубоглазого за руку.- Что-нибудь еще ужасное, что ты сделал?- Я не хочу продолжать рассказывать тебе все ужасные вещи, которые я сделал, Гарри, какого хуя?- Я хочу, чтобы ты рассказал мне все ужасные вещи, которые ты когда-либо сделал, и все равно позволял мне любить тебя.- Гарри.- Позволь.Луи позволит ему. Луи знает. Гарри тоже это знает. Эта мысль внезапно, по неизвестной причине, становится немного пугающей, и в попытке успокоиться, Луи протягивает руку, пока не достигает бутылки с вином. Он хватает ее за горлышко. Томлинсон не берет стакан. Вместо этого Луи прикладывает ее к губам и делает большой глоток бурой жидкости. Вино оставляет на языке сладкий и сухой вкус. Шатен ставит бутылку обратно на тумбочку и, поворачивая голову, чтобы снова взглянуть на Гарри, он представляет, как он смотрится в глазах Гарри: усталые глаза, взлохмаченные волосы, губы в оттенках сангрии, измученный; Луи думает, что Гарри должен смотреть на него и видеть только этот хаотичный ураган.- Ты похож на секс.Луи смеется, потому что любит его.- Нет, Гарольд, я хочу быть романтичным прямо сейчас.- Тогда я буду романтичным.- Нет, ты не романтик.Это, очевидно, абсурдная ложь, и они оба это знают, но Гарри позволяет Луи уйти от ответственности и вместо того, чтобы допросить Луи, только ждет следующей абсурдной вещи, которую голубоглазый собирается сказать. Гарри так хорошо его знает.- У меня получится лучше.Гарри не отвечает Луи, за исключением того, что его брови взметаются; не впечатленный.- Я могу быть более романтичным, чем ты.- Хорошо, тогда будь романтичным.Глаза Гарри вызывающие, и этот мальчик просто потакает Луи во всем, что он хочет сделать, не так ли?- Хорошо, хорошо... Розы красные, фиалки синие. Дергай меня за волосы вверх, пока я на тебя опускаюсь вниз!Гарри громко смеется и наклоняется вперед, а Луи откидывается назад, опираясь на удобные подушки. Под спиной Луи его подушки выглядят так, словно они сделаны из облаков. Это уместно, только учитывая мальчика-ангела перед ним, херувима Луи. Когда Гарри кладет свои сильные руки на голову Луи, Томмо чувствует, как его сердце бьется быстрее.- Это было ужасно.- Тогда следующий.Стайлс стонет в шею Луи, и тот уже влюблен в ощущение теплого воздуха на его чувствительной коже, даже если он никогда не скажет Гарри этого.- Приятно выглядит лунный свет. Давай займемся сексом.Гарри снова смеется, на этот раз громче, и подтягивает свое тело вверх, опираясь своим весом на руки, а не на тело Луи, только для того, чтобы он мог смотреть в глаза голубоглазого. И не поймите его неправильно, Луи считает себя действительно страстным парнем, но после этого взгляда не думает, что когда-либо полюбит что-либо так сильно, как Гарри и то, как кудрявый выглядит в 4 часа утра, когда он смеется над одной из глупых шуток Луи.Смех Гарри медленно стихает, и тишина, которая тянется между ними, подобна неразрывной нити, скрепленной плотной любовью, соединяющей их сердца. Луи знает, что она никогда не порвется, не имеет значения расстояние и все остальное. Остальное просто шум. ?Ничто не может разделить нас двоих?, - думает Луи и подозревает, что даже не преувеличивает; Луи подозревает, что он прав.В то время как одна из сильных рук Гарри тянется к талии Луи, сжимая так сильно, что кажется, что он хочет полностью разрушить Томлинсона, вывести его за пределы любви, его другая рука тянется к шее шатена. Большой палец Гарри гладит Луи по щеке, в то время как другие четыре пальца остаются неподвижными, горячие у затылка. Стайлс нежно держит шатена за голову, с такой нежностью и рвением, он заставляет Луи поверить, что мальчик слишком драгоценен, чтобы его трогал кто-либо, кроме Гарри. Зеленоглазый прикасается к нему, как будто совершает святую ересь; Луи, его священный грех, который только Гарри имеет привилегию и право совершать. ?Твоя любовь уносит меня в рай?, - головокружительно думает Луи, - ?Твоя любовь уносит меня к себе?.Луи слышит, как его громкое дыхание становится тяжелее, когда Гарри говорит следующим.- Я мечтал о том, как твоя кожа будет ощущаться под моими пальцами.Луи закрывает глаза, пораженный.- Ты такая мягкая штучка, вся моя. Никто не знает, как о тебе позаботиться.А затем более решительным тоном:- Я позабочусь о тебе. Никто другой не знает, как это сделать, никто, кроме меня. Только я, правда, Лу? Только я.Гарри, кажется, ищет подтверждения, поэтому Луи дает его ему.- Никто, кроме тебя, love.Их следующий поцелуй открытый, горячий и сладкий. Гарри целует Луи, пока само время не становится не чем иным, как тайной игрой между ними, гибкой беспорядочной концепцией, которой они могут манипулировать своей любовью. ?Нет такого понятия, как время?. Луи проводит вечность, не дыша, пробуя разные жизни, которые они будут проживать вместе, во рту Гарри, кусая его губы, потому что он единственный, кто может.Когда Луи снова открывает глаза, ему кажется, что он поднимается в воздух посреди горючего океана; океан, который могут видеть только он и Гарри из своего секретного бунгало под звездным небом. Это океан, который они подожгли одним поцелуем. Он будет гореть вечно, их вечный огонь. Луи моргает пару раз, пока вся звездная пыль не слетит с его ресниц. Ему кажется, что его щеки сияют, сверкают, как блестки. ?Я написал, наша любовь вылеплена из блеска и пепла?. Когда зрение Луи проясняется, он видит, как Гарри сидит между его разведенными ногами и улыбается. Лунный свет заставляет Гарри сиять таким необычным образом, что он едва ли кажется настоящим. Стайлс выглядит неземным; его каштановые кудряшки не образует ничего, кроме ореола вокруг лица, и единственное жизнеспособное объяснение, которое может найти Луи, - это то, что сломленный ангел упал ему в руки.- Сними свою рубашку.Гарри говорит это - на самом деле приказывает, и эта мысль заставляет Луи ноги дрожать – пока его большой палец поглаживает кромку рубашки Луи. Это не что иное, как мягкое движение его пальцев по коже Луи, но этого достаточно, чтобы сердце Томлинсона закипело изнутри, тая в месиве лавы и желания. Луи знает, что Гарри хочет снять с него одежду, хочет облизать острые ключицы Луи, покусывая животик Луи, который заставляет голубоглазого так волноваться. Луи точно знает, как Гарри хочет его взять. Стайлс любит шатена больше, чем это, поэтому он просит единожды, приказ, замаскированный под просьбу. И он спрашивает снова.- Сними рубашку, Луи.А потом:- Пожалуйста.Гарри так говорит, просит, приказывает. Это сладкое отчаяние, капающее из его голоса, заставляет Луи зажмуриться и начать расстегивать рубашку, свернувшись клубком на подушке.- Ты такой красивый, детка. Такой красивый.Луи закатывает глаза, теперь обнаженный и выставленный напоказ, а Гарри слишком долго только восхищается голубоглазым. Этот взгляд согревает Томлинсона во всем; розовый от смущения и желания. Луи сосредотачивается на лице Гарри, пока Стайлс сосредотачивается на Луи. Это утешает, даже если сердце Луи не перестает биться, как нервная колибри. Шатен думает, что он тоже видит, как с ресниц Гарри падает звездная пыль, пыль пикси херувима. Глаза Стайлса не отрываются от тела Луи, когда он наклоняется и целует впадинку между ключиц, а затем тазовые косточки Луи.- Тебе нужно больше есть.- Не сейчас, Хаз.Луи устало отвечает, но Гарри знает, что Луи нужно это услышать. Старший мальчик не может объяснить, как он понимает, как Гарри видит всю эту ?штуку Луи?, но Луи понимает. Он знает, как думает Стайлс. Для Гарри Луи - тот, кто хранит все частички зеленоглазого на своих местах. А части Луи, с точки зрения Гарри, не разваливаются, а просто разлагаются. Луи хотел бы дать Гарри обещания, которые, как он знает, он не выполнит, но Томлинсон никогда не был бы таким жестоким. Вместо этого он пытается позволить Гарри позаботиться о нем, в качестве компенсации, в качестве награды; в качестве извинения за все, что он не может ему обещать.- Всегда.Гарри на секунду кажется обеспокоенным, что Луи сломается под его весом, под тяжестью его любви, потому что он смотрит только на живот Луи, на плечо Луи, на ноги Луи, с озабоченным видом в глазах, нахмуренными бровями и без улыбки. Ему нужно время, чтобы убедить себя, что Луи выживет, что Луи был создан для этого, но когда он это делает, он ползет по голубоглазому и сжимает их губы, все еще влажные и сладкие, его ладонь на полувозбужденном члене Томлинсона, их сердца достаточно близко, чтобы биться вместе, синхронно.Не разъединяя своего тела с Луи, Гарри протягивает руку до тумбочки и открывает небольшой ящик. Луи понятия не имеет, что он делает и что ожидает там найти. Томлинсон путает руки в кудрях Гарри, когда тот возвращается с черным маркером в руке (которая должна держать кое-что другое, если вы спросите Томмо), что Луи забыл в этом ящике после... после того как он написал письмо, письмо о прощении. Гарри ничего не говорит, открывая маркер. Он целует Луи в щеку и начинает писать на животе Луи, как будто имеет на это право.- Это не сработает, Гарри!- Не должно.Гарри отвечает, заканчивая свою работу. Когда Луи смотрит на свое тело, на его животе написано огромное ?КРАСИВЫЙ?. Луи улыбается ему, потому что он не заслуживает Гарри. Затем плечо Луи получает "МИЛЫЙ", а предплечье Луи - "МОЙ". Луи крадет маркер у Стайлса, прежде чем он превращает его в комикс, и целует, пока их губы не немеют друг против друга. Рот Луи - это гибискус, а губы Гарри - малиново-карминовые, бордово-вишневые, и они принадлежат Томмо. Щеки Гарри покраснели, и Луи хочет его съесть, он так его любит.- Я поцелую все части, в которых ты не уверен.Луи влажно хихикает.-Тебе придется расцеловать меня полностью, Кудряшка.- Таков план, да.Сначала Томлинсон думает, что Гарри собирается засунуть обе свои большие руки в задние карманы Луи, потому что Луи такой глупый, и это звучит так, как будто Гарри сделал бы это. Когда он понимает движение зеленоглазого, Томлинсон чувствует, как в его груди рождается сверхновая. Это чудесная боль и она сияет ярче самого света, она затмевает для Луи все остальное, кроме Гарри; это разрушает его для всех остальных. Тем не менее, ослепленный их сверхновой, Луи закрывает глаза, когда влажные пальцы Гарри проникают в тугое колечко мышц.- Думаю, я должно быть создан, чтобы любить тебя.Луи хочет плакать.- Да?- Иногда мне кажется, что я родился, чтобы узнать тебя.- Гарри...Ему сложно складывать слова в предложение, когда два пальца Стайлса так потрясающе идеально растягивают его, а возбужденный член трется об эрекцию парня сквозь несколько слоев ткани. Влажное дыхание на шее, так же не улучшает ситуацию.- И этого достаточно, понимаешь? Я обещаю тебе. Просто знать тебя. Этого будет достаточно.- Да, я знаю, о чем ты говоришь.Луи говорит Гарри, потому что Томлинсон действительно, действительно знает.- Идея, что ты хочешь меня в ответ? Это похоже на... абсурд. Это заставляет меня чувствовать себя таким...Луи фыркает.- Жадным.- Я хочу, чтобы ты был жадным.Луи шепчет свой ответ Гарри на ухо, прикусывая мочку и толкаясь пахом в бедро зеленоглазого, и Гарри явно делает усилие, чтобы не стонать, делает усилие не сделать Луи своим прямо сейчас; как будто Луи еще не его. В груди голубоглазого снова извергается лава.- Я буду. Я буду жадным, детка.Прежде чем Гарри успевает снять с Луи джинсы и избавиться от своей одежды, Луи думает, что младшему нужно знать еще кое-что.- Гарри?- Хм?Глаза Стайлса расфокусированы, большие, влажные, остекленевшие. Мальчик выглядит пьяным, но это все Луи. Луи хочет, чтобы он оставался таким навсегда, он хочет поцеловать его.- Я знал, что люблю тебя с первого взгляда.Гарри улыбается, и это не лето, это сверхновая звезда.- Да?Луи кивает и закрывает глаза, когда Гарри встречается с его губами.Однако Гарри не останавливается на губах Луи. Сначала он спускается к шее и острым ключицам Томлинсона, влажно водя губами вверх и вниз, оставляя красные пятна. Пальцы, его восхитительные длинные пальцы все еще внутри и двигаются, иногда попадая по простате.Луи наэлектризован, ему кажется, что он плывет в их собственном океане, и только они знают ритм, ритм их приливов. Луна Гарри, полная луна Луи, правящая его волнами. Затем Гарри возвращается к подбородку Луи, уголку губ Луи и щекам Луи, и когда Стайлс достигает его уха, он шепчет:- Детка, ты все, что я когда-либо хотел любить. Ты все.А потом:- Вот как я тебя люблю.И он входит в него. Руки по обе стороны от головы Томмо, член скользит в бархатный жар. Стайлс заполняет его одним плавным движением и замирает на несколько секунд. Луи сжимается вокруг него и хватает ртом воздух, его глаза влажные, а ногти впились в широкую спину Гарри. Он чувствует себя таким заполненным, боже. Зеленоглазый опускает одну руку на золотистую кожу и поглаживает ребра, что слишком сильно выпирают. Его мальчик такой хрупкий, такой маленький под ним и весь его; все то количество любви, что они делят в этот момент, будучи вместе самым интимным способом из всех возможных, просто ошеломляет. Гарри немного отодвигает бедра назад, делает первый толчок, ударяясь яйцами об ягодицы Луи, и они оба стонут, не в силах сдержаться.И Луи не может сопротивляться, никогда не может устоять перед шансом получить от Гарри больше, чем он ему дает. Луи хватает Гарри за волосы двумя руками и говорит:- Я хочу, чтобы ты снова сказал мне, как сильно ты меня любишь.Луи не может не дергать Гарри за волосы, только немного, чтобы услышать тихие постанывания, только как напоминание о том, что они делают, о том, как сильно Луи его любит. Томлинсон обвивает ногами тело Стайлса, чувствуя себя полностью открытым и обнаженным, чувствуя себя в полной безопасности; в объятиях Гарри как дома.- Скажи, как долго ты меня любил.Ноздри Гарри раздуваются, кудри в полном беспорядке, и он выглядит так, будто отчаянно пытается держать себя в руках. Луи любит эффект, который он производит на Гарри, потому что у того такой же эффект на Луи; сердце Томлинсона сжалось вокруг его пальцев. Что Луи видит и чувствует, Гарри с трудом сдерживается; судя по тому, как он продолжает толкаться в раскрытые бедра Луи, без постоянного темпа или ритма.- Как давно я любил тебя? Я уже говорил тебе об этом раньше.Луи думает: ?С рождения до гроба?, как будто это обещание, которое он хочет дать Гарри.- С рождения до гроба, дорогой.Стайлс снова целует его, мягко покусывая губы.- Я буду любить тебя вечно, детка, пока не умру. Я любил тебя еще до того, как оказался здесь.Луи слишком подавлен, чтобы держать глаза открытыми, поэтому он этого не делает.Глаза Томлинсона закрыты, когда он дергает Гарри за рубашку, пока тот не снимает ее.Теперь он может ощутить весь жар тела над ним. Луи проводит ладонями по груди, чувствуя как сокращаются мышцы, когда Гарри практически выходит из него, оставляя одну лишь головку, а затем входит резко снова, попадая по простате.Глаза Луи дрожат, когда Стайлс окружает его и согревает изнутри, сжигая Луи, поджигая его, растворяя их души вместе на вечность. Сердце Луи - единственное пылающее пламя, которое никогда не превратится в пепел. ?Наша любовь вылеплена из блеска и пепла?.Глаза Луи становятся влажными, когда Гарри прожигает дыры в его коже своим ртом и обещает бессмертие: ?Ты никогда не умрешь, Лу, ты будешь существовать со мной вечно, где бы я ни был, навсегда, навсегда, я обещаю?, Луи открывает глаза.И это… слишком. Всего настолько много и так недостаточно одновременно. Гарри будто читает его мысли и опускает руку с талии Луи на его влажный член, что тяжело лежит на животе в лужице смазке, но все о чем он может думать это палец Гарри который играет со щелкой и ощущение костяшек порхающих по его животу без какого-либо ритма. А потом это. Жар внутри, будто целая вселенная взорвалась в нем, и блять, он действительно себя так ощущает. ?Собираюсь писать стихи на твоей коже своими губами?, - говорит Гарри, и это то, что он делает. Вот что он делает. Это становится последней каплей.Перед тем, как заснуть, Гарри обвился вокруг его спины - перевернутая версия их обычного положения на велосипеде с коалой - Гарри дышит тепло и влажно ему в шею, Луи бессмысленно думает: ?Я только что родился в этой постели?. Может, так и было. Может быть, рождение Луи - это сверхновая звезда, созданная из любви, созданная из вечности. Может, это начало. Может это все.