Глава 21. Мне сказали, что конец близок. (1/1)

Одри. Жуткий, липкий страх покрывает мою кожу, просачивается в кровь и вместе с ней разливается по всему телу. Я не то что забыла, как разговаривать, я забыла как дышать. Сжимаю ладонь, впиваясь ногтями в кожу. Он улыбается. В другое время, не зная, кто перед вами, вы бы приняли эту улыбку за искреннюю и доброжелательную, но сейчас у меня от неё мурашки по телу. — Зачем ты приехал? — мне понадобилась вся моя смелость, чтобы задать этот вопрос.Его улыбка становится еще больше, от чего вокруг глаз образуются мелкие морщинки. Начинает смеяться, оборачивается к своим амбалам, бьёт одного в плечо, указывает на меня пальцем.— Смешная правда? — делает шаг, на подсознательном уровне дергаю дверь, чтобы закрыть, в туже секунду один из его людей с такой силой бьет по ней, что я просто отлетаю. — Поехали...—Я никуда не поеду... — смотрю на него из-под лобья, отступаю назад в квартиру. — Я спрашивал? — оборачивается на громил, — парни, я разве задал ей вопрос? — Те лишь отрицательно качают головой. Переводит взгляд на меня, потирая пальцами рыжую щетину. — Вот видишь, я не спрашивал. Бросаю взгляд на мужика, который переступает порог квартиры.— Нет,нет, нет... — Мчусь в сторону кухни за электрошокером или ножом, что первое попадется под руку, хотя бы что-нибудь.Кричу от боли, когда меня толкают в спину, я даже услышала хруст. Не успеваю перевести дыхание, как меня тут же хватают за волосы и начинают тащить к выходу. Цепляюсь в его руки, царапаю кожу, в попытках убрать руки от моих волос. Не перестаю кричать, крик переходит в визг. Господи, кто-нибудь услышьте! Где мои долбанные соседи?! Пожалуйста! Этот мужик тащит меня по паркету, не разжимая пальцев в моих волосах. Слышу, как начинает звонить мой телефон. От этого мне безумно страшно и в тоже время, этот звонок, как луч надежды! Хватаюсь за дверной косяк рукой, так сильно держусь за него, что мои и без того короткие ногти обламываются до крови. Меня вытаскивают, как вещь из квартиры. Как хлам... Словно, я никогда сюда не вернусь. Я не перестаю орать ни на секунду. Дикий крик, в паузах между моим плачем, разносится по коридору, но ни одна душа не вышла, все попрятались в свои квартиры. Мужик тянет меня вверх, вынуждая встать. Меня держат два огромных придурка под руки, оттягивают мой голову назад, вынуждая посмотреть на Спенса.— Тогда в машине ты тоже так кричала, — прикрывает свои глаза, вздыхает, — я даже не думал, что так соскучился по этим крикам...— Куда ты меня везёшь?— Хочу показать тебе свой дом! — гладит меня по щеке, — тебе понравится.На первом этаже, мы встречаем пару соседей, моё сердце ускоряет свой ритм. — Помогите! Помогите мне, пожалуйста!Они просто сделали вид, что ничего не происходит... Словно меня не тащат за волосы, словно я не прошу их о помощи! Опустив свои глаза, скрываются в лифте, разрывая своим безразличием моё сердце на части... Когда меня запихивали в машину, среди зевак собравшихся на улице, я получила по лицу из-за криков о помощи. Тяжелый, резкий удар пришелся мне в скулу. И реально, как описывают в книгах или фильмах, перед моими глазами были звездочки... Провожу языком по губам, ощущая вкус крови. Прикрываю нос рукой, пытаясь её остановить. Как только двери машины блокируются, я начинаю барабанить по стеклам, истерика и паника накрывают меня. Щелчок блокировки, словно напоминает, что нужно бороться, нельзя так просто сдаваться! Разбиваю свои руки о бронированные стекла. Заливаясь слезами, начинаю умолять Фрэнка отпустить меня. Я его умоляла... Зарёванная, напуганная, с разбитым носом, я просила этого "человека" отпустить меня... А слышала в ответ лишь жуткий хохот, оскорбления и издевки. Последнее, о чем я подумала, перед тем как они что-то мне вкололи была Джесс. Слава Богу, что её не было со мной в квартире...*** Медленно моргаю, открываю свои глаза. Ни черта не вижу в этой темноте. Во рту так сухо, что я ощущаю шероховатую поверхность своего языка. Моя шея затекла, движения головой приносят острую боль. Я почти не чувствую рук, связанных за спиной. Скребу ногтями грубую веревку, сжимаю зубы, чтобы не закричать. Мои ногти стерты до крови, каждая попытка, приносит дикую боль, словно у меня под ногтями иглы. Запах сырости и низкая температура подсказывают мне, что я в каком-то подвале. Хочу хоть что-то рассмотреть в этой темноте, но все тщетно. Напрягаю свой слух, кажется что стук моего сердца единственный шум. То что я здесь одна приносит мне облегчение, но связанные руки, темнота и непонимание того, где я нахожусь, в Лондоне я вообще или нет, приводят меня в ужас. И вообще, по какой именно причине Фрэнк притащил меня сюда?! Он знает о Гарри? Или я просто задела его мужское самолюбие? Что он собирается делать со мной? Плачу, мне страшно. Я даже не знаю сейчас день или ночь? Бедная Джесс, что она подумала, когда я не приехала... Он обещал, что не оставит её, он обещал мне...Вспоминаю тот вечер, когда согласилась на предложение Гарри, как просила его не оставить мою сестру, если со мной что-то случиться. Меня накрывает приступ истеричного хохота. Еще вчера я была безумно счастлива, а сегодня не знаю доживу ли до следующего дня! Меня начинает бить дрожь. Впервые с момента, как я очнулась начинаю кричать. Просто ору о помощи! Моё горло жжет от сухости и боли. Пытаюсь проглотить хоть какую-то слюну, но без толку. Дергаюсь на стуле, к которому привязана, создаю как можно больше шума. Мои затекшие мышцы просят о помощи, любое движение для меня большой подвиг. Продолжаю дергать стул, от чего заваливаюсь на бетонный пол, сильно приложившись виском. Чёрт, как же больно! Дергаю руками... Плачу. У меня нет никаких сил. Мои запястья стерты. Ору, просто ору, собрав весь воздух в своих легких. Мой протяжный крик резко обрывается. Яркая полоска света бьет мне в глаза, от чего им становиться больно. Жмурюсь,пытаясь уйти от этого света. Мутный, черный силуэт стремительными шагами подходит ко мне. Втягиваю голову в плечи в попытках защититься. Меня сейчас ударят?! Задыхаюсь от удара ногой в живот. Не могу не вздохнуть, не выдохнуть. Сжимаю глаза и зубы, сдерживая свой крик. Мычу от боли, как животное. — Заткнись, сука! — получаю еще один удар. Вжимаюсь лицом в грязный пол. Скулю. Острая боль проходит через меня молнией. Меня мутит. Сквозь боль делаю маленькие вдохи, каждый глоток воздуха, как режущие осколки. Мне страшно поднять глаза, боюсь еще одного удара. Вдыхаю пыль с холодного пола, пытаюсь сплюнуть попавшую в рот землю, но ничего не получается, мерзкий песок скрипит на моих зубах. Дергаюсь от страха, когда дверь закрывается. Плачу. Мои рёбра болят при каждом вдохе и выдохе. Спустя время я слышу несколько мужских голосов около двери. Дергаю ногами, извиваясь всем телом, кусая губы до крови, чтобы не заорать из-за кровоточащих запястий. Пытаюсь отползти назад вместе с этим долбанным стулом, с которым я уже словно одно целое. Мотаю головой "пожалуйста, не надо, пожалуйста". Двое мужчин поднимают стул с моим телом. Резким движением один из них перерезает веревку на моих руках, не в силах выдержать эту ужасную боль, кричу. Я не чувствую своих рук, только сплошную боль. Он бьет стул по ножкам от чего тот падает вместе со мной, не могу шевелить руками, чтобы подставить их при падении, бьюсь лицом о бетон. Хватает меня за волосы и тащит на свет. Брыкаюсь ногами, ору сколько есть сил. И вновь только их зловещий, безразличный смех. Цепляюсь пальцами в ногу одного из мудаков, но мои руки слишком слабые, чтобы причинить хотя бы каплю боли. Свет от люстры бьет мне в глаза, жмурюсь. — Усаживайте мою гостью за стол! Она должно быть проголодалась.Голос Спенса наводит на меня новую волну ужаса и паники. Чувствую себя просто телом, безжизненным манекеном. Меня усаживают за стол, сразу же заводят руки за спину, возвращая грубую веревку на запястья, кусаю губы, от этих жестких оков. Мои запястья щипят, горят огнем. Изо всех сил стараюсь не расплакаться вновь, не дать ему насладиться своей победой. — Давай уже, открой свои глаза! Ты не так уж долго просидела в темноте!Он орёт прям около моего уха. Подскакиваю на стуле, напуганная такой близостью. Не спеша открываю глаза. Рука Спенса тормошит мои волосы, ядовитая улыбка расползается по его лицу, криво извиваясь, словно змея.— Умница, — чмокает меня в макушку и усаживается напротив за стол. Придвигая к себе тарелку. Начинает разрезать огромный стейк, не отрывая свой взгляд от еды, кивает головой одному из своих головорезов. Огромная рука тут же хватает меня за плечи, вдавливая в стул, в то время, как другая подставляет нож к моему горлу, острая сталь касается моей кожи. Перестаю дышать. Холодный пот прошибает меня, я чувствую как капли скатываются по моему затылку, между лопаток и грудей. Всё происходит так быстро! Моя футболка натягивается на шее, холодный металл, проскальзывает под ткань, разрезая её на куски. Истощенно кричу, когда бретельки моего бюстгальтера также разрезают, отбрасывает на пол. Опускаю свою голову, пытаясь укрыть грудь волосами. Дергаю руками, не обращая внимания на жгучую боль, хочу прикрыть свою наготу... Сквозь пряди своих волос смотрю на Спенса, который как в ни в чем не бывало продолжает жевать свой недожаренный стейк. Не спеша скрипит своим ножом по тарелке. Ору сколько есть сил, срывая голос. Мой крик и мерзкий звук от ножа единственные источники звука. Отрывает свой взгляд от мяса, безразлично смотрит на меня, словно я муха, мешающая ему поесть. — Пусть эта, сука, заткнется, — швыряет в мою сторону использованную салфетку.Мудак, стоящий рядом со мной, со всего маху даёт мне пощечину. Мою голову откидывает на спинку стула. Кисло-сладкий привкус крови попадает в рот. В ушах звенящий шум. Неосознанно дергаю рукой, чтобы прикоснуться к пылающей коже. Языком ощупываю внутреннюю сторону своих щек, размазывая кровь по всей полости. Затихаю. Мне уже абсолютно всё равно, что я сижу почти голая перед ними. Закрываю глаза, вспоминая всё, что было со мной, с самого детства. Закусываю нижнюю губу, вспоминая родителей, Джесс... Копаюсь в памяти, восстанавливая каждую мелочь, хочу вспомнить всё, что забыла. Самые лучшие моменты. Мне уже абсолютно безразлично, когда с меня начинают стягивать джинсы, сразу вместе с нижнем бельём. Жмурю сильнее глаза, оставаясь мыслями в моём родном, старом доме, на качелях вместе с малышкой Джесс. Слышу голос отца, который готовит рыбу на решетке в саду. Вижу вышедшую из дома маму с графином домашнего, холодного лимонада, спешащую к нам с этим вкуснейшим, прохладным напитком... Охаю, когда холодная вода "врезается" в моё тело. Распахиваю глаза, возвращаясь в настоящее. На меня льют из шланга ледяной водой, пока Спенс монотонно мешает свой чай. Напор воды такой сильный, что я уверенна на моём теле останутся синяки, меня начинает трясти от холода и бессилия. Прячу лицо, но от этого потока некуда укрыться. Вода попадает мне в рот и нос, пытаюсь откашляться. Воды заполняет мой желудок, меня начинает выворачивать наизнанку. Господи, я сейчас задохнусь... — Достаточно!Грубый голос Фрэнка прерывает мои муки. Не знаю радоваться или лучше бы мы уже закончили со всем этим. Мои руки отвязывают, падаю на мокрый пол. Лежу буквально минуту, глотая воздух жадными глотками. Мой разум плывёт, я толком не понимаю, что происходит. Чувствую чужие руки на своём теле, меня одевают как куклу, натягивают красное, короткое платье. Похер. У меня нет сил, закрываю глаза, нахожусь между двумя гранями — реальностью и беспамятством. Пока один из людей этого мудака держит меня за голову, второй красит мои губы. Какая ирония. Красная помада. Я умру красивой! Начинаю хохотать, пока горячие слезы скатываются по моим щекам. — Гори в аду, Спенс! — шепчу сквозь смех, без конца повторяя эти слова.Мне вновь связывают руки, перекидывают через плечо, как мешок. Мы выходим из дома, приоткрываю глаза, кое-как насчитываю семерых мужчин вместе с Фрэнком. Меня закидывают на заднее сиденье, ерзаю, пытаясь натянуть платье на свои бедра, которое задралось почти до талии. Глядя на мои попытки, они начинают ржать. Такой униженной я не чувствовала себя никогда в жизни. Плюю на пол машины, получаю новую пощечину за свою дерзость. Толкают к окну, бьюсь о стекло головой. Кричу, когда грубая рука хватает меня за волосы и бьет еще раз со всей силы о дверь. Мое тело начинает сползать, но меня тут же дергают, усаживая обратно на сиденье. Ничего не остается внутри. Я словно всю жизнь была эти безжизненным телом, без сил и эмоций. Пожалуй на этом всё, Одри... Это последнее о чем я подумала проваливаясь в темноту, пока мне вкалывают наркотики в вену. Прикладываю остатки своей силы, борюсь с веками, которые словно налились свинцом. Проваливаюсь во мрак. В этой тьме вижу его лицо с закуренной сигаретой. Тлеющий огонёк еле-еле освещает эти красивые черты. И где же тебя носит до сих пор?! Хватает меня за руку, тянет на себя. Щелкает пальцами во тьме, как фокусник, из воздуха материализуется его мерседес. Черной машины почти не видно в этой темноте, только горящие фары во мраке, напоминающие глаза хищника. Тащит меня в машину, усаживает спереди, переваливается через водительское кресло, кончиками пальцев берёт мой подбородок. Улыбается, склоняясь ближе и ближе, пока я не перестаю вообще что-то видеть, кроме его зелёных глаз...— Я же тебе говорил. Тебе не скрыться от меня.— Гарри...