Глава 7. Осколки древнего прошлого (1/1)

Неа Д. Кэмпбелл сидел в синей гостиной особняка рода фон Лихтенберг и думал. Мысли его были весьма мрачными и наполненными нехорошими предчувствиями… с тех пор, как Неа последовал за Маной в этот дом, и окончательно осознал, чем они являлись, то совершенно перестал улыбаться и становился все обеспокоеннее с каждым днем. Происходило это по нескольким причинам.Во-первых, Неа был Главой на территории другого клана и, как бы он не любил своего брата… это было очень нервозное ощущение. Особенно учитывая то, что у Неа не было способности, то есть он был гораздо слабее Маны.Сидящий на диване подросток злобно ухмыльнулся – очевидно, кому отдавал предпочтение этот Тысячелетний Граф, когда создавал их двоих. И да, Неа осознал, чем являлись они с братом, когда увидел его клан. Точнее вспомнил, ведь именно в его голове хранился метод, которым они были созданы. Как и все исследования этого Адама, насчет духовных практик. Очевидно, эту часть своих знаний Тысячелетний подсознательно тоже не любил, поэтому они оказались в распоряжении Неа.Как иронично, что ненависть к расе рабов Сердца, и знания этой же расы оказались в одном сосуде. Впрочем, Четырнадцатый не спорил, эти знания были его главным преимуществом.И это преимущество ему очень сильно понадобится, ведь он и Мана в большой опасности. И дело не только в поющем у него в голове Сердце (хотя это тоже было большой проблемой), главная сложность состояла в… притяжении. Все разорванное должно собраться вместе.Адам разорвал свою душу на две части, в стремлении избежать влияния Сердца. Вот только он не рассчитывал, что отделяемая часть будет практически половиной его сути и поплатился за это – вместо ослабленного Первого и его кристаллизованной части на свет появились Мана и Неа. И ему сильно повезло, что нашлась сердобольная женщина, готовая взять на себя заботу о двух младенцах, а то этот эксперимент закончился бы совсем трагически…Единственным оправданием Первого, было его помутнение рассудка, из-за Сердца. И, если Неа не хотел повторить его судьбу, то… раз уж Сердце нашло лазейку, почему бы не воспользоваться старыми методами? Если сработало один раз, то почему бы не сработать и второму? Особенно, когда ее было так легко найти.Неа еле заметно улыбнулся и…-Господин, ваш напиток- вежливо прозвучало рядом, и Четырнадцатый вздрогнул.Непроизвольно, его взгляд остановился на высоком немолодом мужчине в форме дворецкого, который стоял ровно в трех шагах от него. Неа молча кивнул, и Эдвард поставил перед ним чашку чая.Еще некоторое время, Ной задумчиво смотрел на почтительно-осторожного дворецкого, после чего, взмахом руки, отослал его. На самом деле, из всего клана Ноев, Эдвард нервировал его меньше всех остальных. Возможно, потому что дворецкий не был Ноем, а значит, он не состоял в клане. Не по настоящему. А потому был воистину беспомощен перед Главой, со свободным местом иллюзиониста…По крайней мере Неа так думал.К сожалению, потом он понял – у Сна все еще была Глава. Именно поэтому он так странно подчинялся Роад – это походило, скорее, на временное подчинение, в благодарность союзному клану, чем на доминирование сильного над слабым. Поэтому, к сожалению, Неа пришлось перевести дворецкого из возможного союзника во врага. Какая жалость… Эдвард был единственным, кто никогда не называл его Четырнадцатым и относился к Неа с должным уважением.То есть очень серьезно опасался и настороженно следил за каждым его действием. Действительно, дворецкий знал, что такое манеры и уважение. Очень очень жаль…Неа печально вздохнул и отпил из принесенной чашки.Впрочем, то, что Эдвард был здесь, и у него была Глава, открывало гораздо лучшие перспективы. Именно благодаря дворецкому Неа вспомнил про нее – свою гарантию здравомыслия, спрятанную в глубинах Ковчега.Неа практически не помнил жизни Адама, после Судного дня. Но в нем содержались воспоминания его исследований о Чистой Силе и Сердце -о Кристаллитах, Недостойной и ее дочерях. Особенно, об одной, очень дерзкой и упрямой дочери, ведь когда-то Граф потратил столетия, изучая Кристаллиты, только для нее одной. Поэтому Неа не помнил, как женщина попала в то место, но он прекрасно осознавал, где она находится. И, со знаниями Графа и ее душой, у Неа был щит против Сердца и ее чертового промывания мозгов.Благодаря этому, он мог защитить себя и брата, а потом, не торопясь, заниматься их стабилизацией. Все разорванное стремится собраться, но Неа знал, как это исправить. Он не даст им слиться и умереть, чтобы воскресить этого чертового Адама! Неа на это не согласен!К тому же, Граф сглупил, когда передал все связи Мане. Брат Неа был очень добрым и мягкотелым человеком… он не годился для войны с Сердцем. Неа исправит этот недочет. Он стабилизирует их с братом, попутно переведя все связи на себя, а потом они уничтожат Сердце. Разумеется, перехватывать чужих слуг было не очень красиво, но… среди конкурирующих Глав это было в порядке вещей, и Мана сам виноват, что не помнил об этом. Если ты слишком слаб, чтобы удержать людей, то лишиться их таким образом было милосерднее, чем погибнуть. Неа, даже, оказывал Мане услугу… к тому же, все равно об этом никто не вспомнит. Даже память Ноя можно было повредить, если ты знал способы. А Неа знал.Если задуматься – духовные техники были действительно жуткой вещью. Особенно в умелых и безжалостных руках. Четырнадцатый ухмыльнулся и…-Неа, пора на обед! – весело крикнул Мана, через открытую дверь.Рядам с ним шла беззаботная Мечта, с любопытством смотрящая на новенького Ноя. Неа улыбнулся и встал с удобного диванчика – все планы были составлены, и настроение Четырнадцатого стало гораздо лучше.-Мана, я бы хотел прогуляться по саду Ковчега, после обеда. Надеюсь ты не против – с мягкой улыбкой сказал Четырнадцатый.-Что ты, конечно нет – немного смутился Мана – и ты не должен спрашивать у меня разрешения каждый раз, ходи, где хочешь – замахал руками юноша.-Ну, раз Глава разрешает – с налетом иронии сказал Неа и легкой походкой двинулся к выходу.***Неа стоял около дальней стены огромного сада и задумчиво стучал по серому, потрескавшемуся от времени экрану. На дисплее высвечивались слова давно забытого языка. Языка, который помнил только Тысячелетний Граф, а теперь и Неа.Запрос неавторизованного пользователя на снятие стасиса принят. Запрос обрабатывается… стасис снят.Неа смотрел на эти буквы и еле удерживался от ироничного поднятия бровей. Этот Адам… юноша был уверен, что Первый приходил сюда всего лишь шестнадцать лет назад, и собирался вскоре вернуться. Насколько же одержим он был сохранностью этого места, если снова погрузил его в стасис?Неа понял, насколько глупым был этот вопрос, когда вошел внутрь и… вздрогнул. Ной смотрел на длинный белый коридор, на потолке которого мигали лампы электрического освещения.Мигали лампы!Семь тысяч лет спустя!Граф что, лично приходил их менять?! Даже под стасисом, выкачивающим кислород из помещения и замедляющим время, семь тысяч лет были чудовищным сроком. Неа был уверен, что в тусклом свете виднелся какой-то рисунок на стене. Спустя семь тысяч лет, на стене четко выделялся рисунок…Что, черт возьми, Граф использовал, чтобы сохранить это место?!Неа не знал, но понял, что сильно недооценил одержимость своего прошлого я этим местом. Очень сильно недооценил… Четырнадцатый поежился, но решительно вздохнул и двинулся вперед. Ему казалось, что он бредет по тщательно охраняемому музею одержимости и глиняные фигурки на полу только усиливали это ощущение. Учитывая, через сколько времени рассыхается глина… возможно ли, что в голове Маны есть информация по лепке или длительному сохранению глиняных изделий? Неудивительно, что его брат был таким странным…Судя по всему, там же хранились знания, по изготовлению электрических ламп и покрытию лаком карандашных рисунков. Нет, серьезно, зачем Адам всем этим занимался? Он же не рассчитывал, что в один день она проснется и спросит, где ее дом? В голове Неа хранились знания по состоянию женщины, на момент помещения в шар – это был скорее труп, чем живой человек, и это не считая семи тысяч лет в полной изоляции. Не было никаких шансов, что она могла выжить.Похоже Тысячелетний был куда безумнее, чем предполагал Неа. Ему придется пристальнее приглядывать за Маной…Четырнадцатый тяжело вздохнул и, наконец, остановился около безликой серой двери. В отличие от остальных, на этой не было никаких кривых рисунков – просто дверь. Не было даже самодельной ручки… похоже Адам не нашел в себе сил, быть здесь достаточно долго.Впрочем, Неа было плевать.Он, рывком, открыл дверь и вошел в большое, но абсолютно пустое помещение. Единственным, что хранилось внутри, был большой черный шар, стоявший посередине квадратной комнаты. Неа окинул его злым взглядом и, вытащил из кармана любимого пальто странный приборчик с зеленым кристаллом внутри. Это был резонатор Чистой Силы – в обычном состоянии Темная Материя только заволновалось бы от его воздействия, но, если она затвердевала…Через несколько минут раздался странный хруст, и часть шара покрылась неровными трещинами. Неа удовлетворенно кивнул и достал из другого кармана… молоток.Да, иногда приходилось использовать грубую силу, но Неа не был брезгливым в вопросах физического труда. Молоток ударился о потрескавшуюся поверхность и отколол от нее небольшой кусок.Совсем небольшой, на самом-то деле.Брови Неа удивленно приподнялись. Насколько плотной Первый создал эту Материю? Хотя… в семитысячелетнем коридоре работали лампы. Это был довольно глупый вопрос. Неа раздраженно выдохнул и снова включил прибор. А потом начал бить Материю молотком. И снова прибор. И снова молоток. И снова и снова и снова и снова…-Да он издевается?! – закричал в конец взбешенный Четырнадцатый – Это в десять раз больше, чем требуется для изоляции!! Ты что, ожидал, что шар упадет в лаву и будет перетираться тектоническими плитами?! Ты, чертов одержимый сумасшедший?!! – закричал Неа, с силой ударяя по чертовому, непробиваемому шару.Тот странно хрустнул и… молоток провалился в пустоту.Свет…Пронеслось в сознании Неа и он непонимающе нахмурился. Ему показалось, или кто-то сказал… Четырнадцатый помотал головой и наклонился ниже, силясь рассмотреть содержимое шара. Он немного опасался, что одержимый Первый сделал несколько слоев.Когда Ной наклонился, то стала видна полупрозрачная женщина, стоявшая за его спиной. У нее были длинные белые волосы, остроконечные уши и странные шрамы по всему телу. Она была одета в старый, растянутый свитер, самодельную грубую юбку и шерстяную шаль. Ее глаза были устремлены к небесам… в них отражалась застарелая ненависть и страх. А еще сильная усталость.- Зеленый свет… - повторил осколок древней души, после чего повернулся к склонившемуся над шаром Ною.На лице Четырнадцатого была смесь отвращения, смешанного с какой-то жуткой, глубинной ненавистью.-Какой… отвратительный труп – прошипел Неа - Уродливый и… и… мертвый- казалось эти слова с силой проталкиваются через охваченное спазмом горло.-Адам… не плачь. Прости Адам – грустно сказала женщина- Прости… что не смогла остаться.После чего нерешительно протянула к спине Четырнадцатого руку, но… вскоре опустила ее и печально улыбнулась.-Прости…Сказав это, древняя душа развернулась и медленно пошла вдаль. По мере пути ее фигура становилась все более нечеткой и прозрачной, пока…Когда трясущийся, от непонятной для него ненависти, Неа выпрямился, за его спиной уже никого не было.***Идущий по коридору Эдвард Морель изящно нес поднос с любимыми пирожными молодой госпожи. Наступало время обеда, а значит нового витка противостояния между ним и господином Рассом. Иногда дворецкому казалось, что Ноев интересуют не сами пирожные, а победитель в этой безжалостной борьбе... Дворецкий вздохнул, и открыл дверь. Все Нои хищно на него уставились. Расс приподнялся и был готов рвануть вперед в любой момент.Эдвард подобрался и…Поднос с пирожными и чашками, с громким звоном упал на пол.-Эдди? - обеспокоенно спросила Роад – Эдди, тебе больно?! – испуганно спросила девочка и подорвалась со стула.Дворецкий не отвечал своей госпоже. Он просто стоял на входе в столовую и со странным, неуверенным выражением лица смотрел перед собой.По его щекам катились слезы, и дворецкий понятия не имел, почему он плачет.***Идущая по проселочной дороге высокая женщина запнулась и чуть не выронила свой походный мешок. Она вынула сигарету изо рта и, с недоумением, посмотрела на небо.То странно расплывалось и она нахмурилась и протерла глаза… из-за чего с удивлением обнаружила, что плачет.-Какого черта?! – воскликнула лучший охотник за головами.Она не плакала даже, когда ее пьяница отец прирезал ее же мать.***Сидевшая в груде исторических книг Рашми устало поморщилась и начала массировать виски. Возможно, она ищет не в том месте? Но эти чертовы камни… Рашми была уверена, что именно они мешают ей вспомнить! Профессор еле вспомнила о месте, называемым хранилище памяти и… те камни были повсюду! Она должна была понять, должна была вспомнить!Если есть камни, значит есть метод их уничтожить! Осталось только его выяснить.-Сто двадцать два, двенадцать, семнадцать, двадцать три, одиннадцать. Сто двадцать два, двенадцать, семнадцать, двадцать три… - забормотала нервничающая женщина и…Внезапно она ощутила нечто до боли знакомое. Будто кто-то, бесконечно близкий, кого она не видела очень много лет, вернулся. Какая-то дыра, о которой профессор раньше не подозревала, оказалась заполнена и перестала так мучительно болеть. Рашми замолчала и ощутила, как по ее щекам потекло что-то теплое.-Нона… - робко прошептала старая женщина.