Глава 6. Мана и Неа Д. Кэмпбелл (1/1)

Утро Маны Д. Кэмпбелла началось так же, как и большую часть его жизни – ровно в пять утра он резко открыл глаза, и повернул голову к настенному календарю. И, прежде всего, его интересовало не число и месяц. Ему нужна была дата.1815 год – было подчеркнуто жирной красной линией.Взрослеющий подросток рвано выдохнул и постарался успокоиться.Ты будешь в безопасности, если не будет самого опасного для тебя Кристаллита… меня- прозвучал в его голове обрывок сна.Мана содрогнулся и постарался успокоиться. Он… он ненавидел эти кошмары. В раннем детстве сны были грустными и полными безнадежности, но там были… другой считал их семьей. Но потом семья пропала и осталась только пустошь и одиночество… Эти кошмары были так ужасны, что однажды Мана чуть не умер от истощения, так как отказывался засыпать. Он не хотел туда возвращаться. Не хотел.Мана пережил эти сны только потому, что однажды в них появилась она. Она отвела его в место с едой и водой, кутала в мягкие, теплые вещи, и, главное, просто была там. Другой больше не был один. А потом она дала другому надежду. Надежду, что его семья вернется.Несколько лет Мана практически не боялся засыпать. Но потом она… она покинула его, и цикл сна был завершен. Теперь, когда он засыпал, то не мог предсказать какой отрезок жизни другого он увидит. К сожалению, зачастую, это были кошмары.Но она дала ему достаточно времени, чтобы вырасти и научиться жить с этими кошмарами. Она и ранние воспоминания о его семье. Только это позволяло Мане пережить свои длинные сны и не попасть в лечебницу для душевнобольных. А Мана должен был оставаться в своем уме. Он должен был улыбаться, иначе его брат и мама будут волноваться. Поэтому Мана улыбался - потому что он любил свою реальную семью, и не хотел доставлять им боли.Поэтому…Парень решительно встряхнулся, и рывком поднялся с кровати. Ему нужно было привести себя в порядок, смыть ночную испарину, и, к моменту, когда его мать постучит в дверь, выглядеть обычным, сонно-ленивым подростком, любящим подольше поваляться в кровати. Мана занимался этим уже многие годы и давно привык к такому режиму. Хотя доказать Неа, что парень хочет спать отдельно, было тем еще испытанием. Иногда его брат был очень уж авторитарен… но Мана все-равно его любил. В конце концов Неа был его семьей.Переодевающийся в запасную ночнушку подросток мягко улыбнулся и забрался обратно в кровать. Через десять минут в его дверь постучали и Мана старательно-сонно ответил, что встает. Успокоенная мать оставила проснувшегося сына в покое и спустилась на кухню, где ее уже ждал Неа, с миской каши.-Он все еще не встал? – проворчал темноволосый подросток с красивыми янтарными глазами.Катерина Д. Кэмпбелл только улыбнулась и весело сказала:-Разве не хорошо, что Мана хорошо спит. В отличие от некоторых – с еле заметной укоризной посмотрела на Неа мать.Тот только недовольно отмахнулся. Подросток был не виноват, что его мучили кошмары и, иногда, немного завидовал беззаботному брату, у которого данной проблемы не наблюдалось. Легкомысленный Мана, даже, захотел переселиться из их общей комнаты, несмотря на просьбу Неа. А ведь ему спалось спокойнее, когда Мана был рядом.Но Неа прощал своего непутевого брата. В конце концов они были семьей. -Доброе утро- весело сказал спустившийся вниз подросток.Неа молча кивнул, а Катерина обрадовалась и пододвинула к младшему стул:-Садись дорогой, я приготовила кашу.Лицо Маны немного дернулось, но он, без возражений, сел и начал смиренно поглощать ненавистную овсянку. Эту овсянку сделала мама, эту овсянку сделала мама – гипнотизировал себя подросток.Неа же быстро закончил поглощение равнодушной для себя еды и бодро встал.-Ладно, мама, нам пора идти – просто сказал подросток.После чего оторвал Ману от мучимой им чашки и потащил рассеянного парня к выходу. По пути Неа забрал подготовленные сумки с книгами и одел уличную обувь. Ему с братом предстоял путь в сельскую школу.Учитывая отдаленность их дома от крупных городов и общее количество обученных грамоте людей в округе, образование в школе было не таким уж и плохим. Конечно, гениального Неа оно не устраивало, но вариантов у них особых не было. Мать была одинокой небогатой женщиной, у которой, внезапно, появилось двое младенцев. В итоге ее репутация была сильно подмочена и жили Кэмпбеллы только на наследство, оставшееся от ее отца. На работу мать нигде не брали, замуж тоже никто не рвался (особенно учитывая властного старшего сына и болезненного младшего), поэтому на лучшее образование Неа и Мане рассчитывать было сложно. Не то, чтобы братья сильно из-за этого переживали. Неа знал, что с его способностями он легко выбьет себе стипендию в любом университете, а Мана… для него их жизнь была подобна раю. Здесь он не был одинок, у него была еда и он мог видеть прекрасное небо, не затянутое отвратительной серостью.Да, этот мир был прекрасен и подросток был счастлив жить в нем. Он любил Неа, любил их мать и этот прекрасный мир.Единственное… иногда он ощущал странную пустоту, но… если обращать внимание на плохие вещи, то они станут только невыносимее. Поэтому нужно думать о хороших вещах, о том, что у него есть. О том, к чему он стремиться. Нельзя поддаваться отчаянию. Никогда не поддаваться! ?-Мана. Смотри- внезапно прозвучало рядом и парень вздрогнул и лихорадочно огляделся.Он и брат стояли на пустынной песчаной дороге, окруженной зеленой травой. До школы было еще десять минут пешком и Мана не понимал, почему его брат…Стой… кто это там, впереди?Мана прищурился и увидел – на дороге стояла странная женщина с длинными волосами и в темных очках. Она была одета в строгий темный костюм и… взволновано смотрела на братьев? Рядом с ней стояли двое парней в странной одежде и яркой косметике, а поблизости находился серьезный русый мужчина и сжимал в руках непонятный прибор, направленный на Кэмпбеллов.В общем и целом эта компания выглядела максимально подозрительно и больше всего Ману удивило то… что он совершенно не боялся этих людей. Ему, даже, казалось, что он… знает их и рад вновь встретить? По крайней мере та дыра у него в груди стала немного меньше.-Что вам надо? – грубо спросил Неа.-Это довольно интересный вопрос – задумчиво сказал серьезный и повернулся к близнецам- Кто из них?Те подняли руки и одновременно показали на Ману.-Он! – воскликнули они, но потом странно замялись – И… другой не он, но… в нем есть что-то странное- с сомнением протянули эти двое.На это серьезный только тяжко вздохнул и решительно повернулся к Кэмпбеллам. А, точнее, к Мане:-Господин, вы помните нас? – спросил мужчина.-Эм… - с сомнением протянул подросток – боюсь, что нет. Наверное…-Что значит, наверное? -сердито спросил обеспокоенный Неа.Он ощущал опасность от этих непонятных людей - от них исходила сила, и он знал, что не сможет ей противостоять. Русый же задумчиво кивнул:-Ну, это объясняет, почему вы не вернулись. Что же… мы вас нашли, и это главное – просто сказал мужчина.В глазах его отразилось еле заметное облегчение.***Эдвард Морель (фамилию ему дала молодая госпожа, в приступе вдохновения) занимался весьма важным делом – он сохранял хладнокровие на фоне всеобщей неорганизованности и паники.-Они нашли его Эдди? Как ты думаешь? – взволнованно спросила его Роад, сидевшая на спинке стула.Дворецкий невозмутимо поставил перед ней тарелку с колбасками и картофельным пюре и спокойно сказал:-Боюсь я не знаю госпожа. Сей человек, лишь скромный слуга.И сорока пятилетний мужчина почтительно поклонился. На висках его серебрилась первая седина, но осанка оставалась все такой же твердой. На самом деле, по их временам Эдвард был уже довольно пожилым – многие его сверстники уже не могли работать и доживали свой век на руках у родственников. Дворецкому семьи Ноя никто таких поблажек не давал – как только Эдвард ощущал малейшее недомогание, его хозяйка мгновенно это замечала и пинала по направлению к Мерсиму. Тот задумчиво щупал тело немолодого мужчины, производил некоторое количество странных манипуляций, и Эдвард вновь готов был служить своей хозяйке верой и правдой. Вдохновленная Роад обещала держать его в живых максимально долгое время – ему прочили крепкое здоровье лет до ста. И все эти сто лет дворецкий должен был преданно и незабвенно служить госпоже… учитывая, что в ином случае он был бы уже мертв (тела в коме долго не живут), он не возражал.Но странные уточнения госпожи насчет эмоций, которые способны возвращать души из верхнего мира (чему Граф научил Майтру до своего ухода – вы же не считаете, что он в одиночку занимался производством всех этих тысяч монстров) его немного беспокоили. Он искренне надеялся, что госпожа не догадается засунуть его в Акуму. (это название монстрам дали жители Японии. Почему-то оно прижилось и, со временем, его стали использовать все Нои). Хотя, вряд ли у нее получится- Эдди сильно сомневался, что она найдет человека, который смог бы его призвать в этот мир. Дворецкий, кроме Ноев, живых людей не видел уже несколько лет.Слуг теперь заменяли Акумы, которые даже с поставщиками еды и продуктов говорили, а сама госпожа, если куда и выходила, дворецкого с собой не брала. На самом деле, Эдварду стало казаться, что госпожа… стала немного нервной. То есть, после исчезновения Графа, она стала слишком уж интересоваться его здоровьем и не позволяла ему выходить из особняка, как и делать что-либо опасное. Иногда мужчина ощущал себя самой ценной игрушкой в коллекции, которую убирали в коробку и никому не хотели показывать.Возможно… после исчезновения Графа, госпожа пережила страх потери, и теперь очень боялась потерять кого-то еще. Но, учитывая что Нои были очень сильны, и, фактически, бессмертны, все ее беспокойство перешло на дворецкого. И на это накладывалось то, что только Эдвард мог помочь ей, если то, странное состояние, снова нападет на Семью.Точнее, если оно усилится – после исчезновения Графа Нои не излечились полностью. Им просто стало лучше, но странности остались.И дворецкого сильно беспокоило то, что остальные Нои тоже опасались усиления безумия, а так же считали, что Эдди мог помочь в отслеживании возможного ухудшения и… в общем помочь. И именно поэтому Майтра не только не отмахнулся от вопроса Роад, но и (тут дворецкий еле заметно содрогнулся) серьезно задумался об этом.Эдвард не хотел, чтобы его запихнули в Акуму! Ну уж нет! Если что, он просто не ответит на зов, так и знайте!-Эдди! – крикнула ему на ухо госпожа и дворецкий выплыл из своих мрачных мыслей.-Да! Что случилось, молодая госпожа? – дезориентировано спросил Эдвард.Перед ним стояла взволнованная девочка, что за эти годы нисколько не изменилась и, с робким страхом, смотрела на него.-Эдди… он здесь – робко сказала Мечта- Я… я чувствую его.Мужчина удивленно на нее посмотрел и… как-то испуганно взглянул на дверь столовой. Нашли… но, прошло столько лет. Эдвард уже не надеялся когда-нибудь его найти. Никто не надеялся, пока Майтра не собрал тот странный прибор, основываясь на рассказе Эдварда про бормотание Графа перед уходом.Дворецкий ощутил, что кто-то тянет его за рукав. Он опустил глаза и увидел нервную госпожу, тянущую его к двери – похоже она боялась идти одна. Эдвард вздохнул, выпрямился, и, с грацией истинного дворецкого, двинулся ко входу в особняк. Его сопровождала нервничающая Роад. По дороге к ним присоединился Мерсим, обычно спящий в гостиной, а, через некоторое время, они встретились с Фидлером, который возвращался из сада. Таким образом, до дверей они дошли уже в довольно большой компании, хотя, это все равно не могло сравниться с количеством людей, которые стояли около входа. Здесь был даже Девид, в последние годы редко навещавший особняк.И все эти люди беспокойно смотрели на робкого подростка, стоявшего в проеме двери. Около него стояла напряженная Ласт, почему-то нервно косившаяся назад. Эдвард сосредоточенно посмотрел на парня – он… в нем было что-то неуловимо знакомое. И, даже не в чертах лица, утративших некую чужеродную древность. Что-то скрывалось в выражении глаз – эта вечная усталость, скрываемая за рассеяностью и мягкой улыбкой. Будто человек напротив хранил в себе что-то бесконечно тяжелое, но упорно отодвигал его в глубь и старался радоваться окружающему миру. Больше ни у кого Эдвард не видел таких глаз.Только… раньше, совсем неуловимо… там было что-то еще. Что-то темное и рычащее… дворецкий не замечал этого, пока не увидел разницу.-Эм… привет – робко сказал молодой человек – Приятно познакомиться? Хотя… мне сказали, что мы уже знакомы – неуверенно пробормотал подросток.И сердце Эдварда упало. Он… господин их не помнил. И, возможно, кто-то посчитал бы это благом, для столь долго живущего человека, но… та усталость никуда не исчезла из глаз Графа. Возможно воспоминания покинули его, но чувства остались?Дворецкий ощутил, что его рукав сильно натянули и двинулся за своей госпожой. Та шла к молодому человеку, и, казалось, ничто не способно ее остановить (хотя Эдварда она так и не отпустила).-Здравствуйте! – бодро сказала девочка – Мы Семья Ноя и, независимо от вашей памяти… мы очень рады, что с вами все в порядке, и что вы вернулись – и счастливо улыбнулась.Подросток нерешительно на нее посмотрел и… странно-болезненно нахмурился. Казалось он вспоминает что-то плохое.-Кажется я… я знаю тебя?– нерешительно спросил парень.Нои взволнованно зашевелились, кто-то даже неуверенно улыбнулся и, вдруг:-Нет, ты ее не знаешь – грубо сказал… второй молодой Граф?! врываясь в двери.На его плечах висели близнецы, а за спиной хмурился Суд.Оставшиеся члены Семьи Ноя пораженно вытаращились на непонятного парня, и, судя по их глазам, Эдвард понял, что они его не почувствовали. Значит… это был не Граф?Дворецкий не знал, но… в глазах второго подростка он увидел то, что не нашел в глазах первого – там, за обычной злостью и беспокойством, скрывалась та самая, неуловимая раньше тьма, которой не было в глазах первого мальчика.Семья Ноя так и не поняла, кем был Неа, считая его новообразованным и абсолютно самостоятельным Ноем. Они даже дали ему имя - Четырнадцатый, которое очень не понравилось этому высокомерному молодому человеку. И только Эдвард, который всегда смотрел на Тысячелетнего Графа, как на, пусть и сильного, но человека, а потому мог действительно видеть его… только Эдвард всегда подсознательно подозревал, кем был Неа Д. Кэмпбелл.Он видел ту, глубинную тьму в его глазах. Именно из-за нее Эдвард так боялся, что Тысячелетний Граф сойдет с ума. И именно поэтому дворецкий всегда опасался Неа. Опасался и следил за ним, ведь… тот, кто держал в себе ненависть многотысячелетнего Графа, пережившего смерть своего мира был опасен. Человек с такими глазами мог сжечь этот мир в пламени.Возможно поэтому Эдвард был первым, кто заметил неладное с их новым членом Семьи.