Глава 12. Остров невезения (1/2)

В день какой — неведомо, в никаком году.

"Бриллиантовая рука", 1969 г. Одну из комнат дворца заполняли высокие, объемные деревянные сундуки — не то саркофаги, не то хранилища для продуктов вряд, сверху донизу оплетенные паутиной. Не знаю, почему нельзя было тотчас же прикрыть двери, развернуться и выбрать, к примеру, соседний коридор. Не знаю, зачем вообще мы вошли в эту комнату, что еще хотели узнать об острове с авариэлями, какие соображения — опровергнуть. Идея изначально казалась не слишком хорошей, но не поддаться какому-то сосущему чувству в желудке было просто нельзя. Все сильней убеждаюсь: в таких местах важно даже не то, куда и зачем ты идешь, а то, от чего неосознанно и как можно скорее уносишь ноги. Под воздействием общего предвкушающе-пакостного настроения Вален рывком сдвинул крышку с ближайшего короба. С выражением сдержанного отвращения заглянул внутрь. Не меняясь в лице, поднял за шиворот крутившегося у ног Дикена и, немного зловещий на фоне уходящих во тьму хранилищ, махнул рукой. Можно подходить. — Босс, тут дроу, — едва я приблизилась, растерянно прошептал Дикен. Балансируя на краю сундука, придавая себе равновесие крыльями, он весь как-то сжался и будто не мог оторвать взгляда от содержимого. Но спускаться на пол тоже не торопился, видимо, присутствие Валена добавляло ему уверенности. — Дроу спит и… видит длинный-длинный сон. Хороший, наверное. Перед тем как уступить мне место подле сундука, Вален покосился на Дикена странно и даже чуть-чуть с уважением. Всеразличная жуть всегда становилась еще более жуткой, если на нее указывал обычно жизнерадостный кобольд. Витавший в комнате запах заставил порадоваться, что воды реки давным-давно сделали свое грязное дело и прощаться с обедом мне было уже не нужно. Поэтому подходила я подготовленной, в полной уверенности, что ничего хорошего внутри сундука не окажется. И действительно: хорошего — ничего. Ну и плохого, в принципе, ничего тоже. Дроу и дроу. Ну неживой уже пару часов как, ну спокойный-спокойный, даже умиротворенно-возвышенный, что ли. Ну лежит на чем-то… чем-то, сильно напоминающем… А. Так вот на что все так смотрят. *Утроба какая-то. Гадость!* — сплюнул Энсенрик. Вот это, кстати, действительно гадость. Стенки короба покрывало что-то пульсирующее, на вид — крайне склизкое, перемешанное с подозрительного вида сгустками и кусками чего-то желеистого. Дроу утопал во всем этом, как в какой-то купальне. А еще из раздутого живота и груди мертвеца прорывались, слегка подрагивая, паучьи лапы. Натирра, отпрянув, выругалась. В темноте, лишь чуть-чуть разгоняемой синеватым светом светильника (такие для чего-то пристроили над каждым из сундуков), ее лица мне было почти не видно, зато пальцы дроу явно сложились в защитный жест. — Это их колыбели. Дроуков, — тоже шепотом и почти с возмущением произнесла она. — Так не бывает. Неправильно! Что в понимании моей провожатой являлось правильным путем появления гигантских человекоподобных пауков, я спросить не успела, поскольку дальше, примерно в один момент, произошли сразу несколько вещей. Натирра, обойдя Валена (кажется, он уже почти вытряс из волос всю налипшую паутину), решительно направилась к снятой с сундука крышке. Перевернув ее внутренней стороной к свету, дроу приложила руку в перчатке к чему-то, заметному одной только ей, и выразительно оглянулась. — Тут все в царапинах от ногтей. Дикен, пытаясь смотреть одновременно вбок и вперед, в конце концов довертелся и с воплем исчез внутри сундука. В остальных сундуках что-то многообещающе заскрипело. Одним словом, остров не внушал никакого доверия с того самого мига, как показался из-под воды. В основном потому, что очень уж сильно внешне напоминал здоровенный, притопленный в ядовитой воде могильник, а еще — каменный саркофаг или, допустим, каменное же гнездо. Подступ к нему был усеян скалами; чуть дальше, на суше, они смыкались кольцом, скрывая от посторонних глаз… что-то. Скалы стояли так плотно и изгибались так неестественно, что казалось, будто чьи-то громадные руки скатали камень в подобие шара, нет, купола, и специально оставили среди черной-черной воды. Наверное, так бы изобразил остров кто-то, понятия не имеющий, как на самом деле выглядят острова. Проблемами веяло издалека. Ладно слухи и мрачное лицо Валена, в чьем пересказе мне впервые пришлось услышать о событиях, происходящих в этой части реки, ладно то, что не появляются такие пейзажи ни с того ни с сего за один день (и за два дня не появляются тоже — боюсь представить, сколько нужно стараться, чтобы придать камню подобную форму); первым, чем выдало себя странное островное поселение, были вспышки у самой вершины скал. Гнилушечного цвета дымка вызывала у меня смутное, неутихающее и почему-то очень знакомое чувство тревоги, что собиралась в тугой жуткий узел где-то под ребрами. Артефакт, полезный для войска Провидицы, да? Артефакт такой силы, что сама магия обретает форму и цвет?

Мой опыт общения со всякого рода древностями оставлял желать лучшего, и распространяться о нем не хотелось, но ясно было одно: Каваллес вел свою лодку в очень нехорошее место.

...Наверное, это и послужило причиной того состояния, в котором я пребывала, пока остров становился все ближе. Из-за тошноты не особо хотелось двигаться, а некоторая меланхолия не только отбивала желание поддерживать вежливый разговор, но и не позволяла опять и опять разглядывать Каваллеса и его пассажиров. В итоге, оставшись в одиночестве (ну, в той степени, в которой можно найти одиночество на небольшой, растянутой в длину лодке среди подземного-чтобы-его-океана), я, прикрыв глаза, пыталась сосредоточиться на своих ощущениях.

Очаг, что еле тлел внутри меня на острове с големами, теперь разгорался сильнее, согревал, придавал вес рукам. Пусть только чуть-чуть, пусть сил не хватало на хоть какую-либо серьезную волшбу, но робкое тепло уже обещало надежду. А вот сознание Энсенрика, сознание внутри сознания, прежде ощущавшееся как часть моего, а теперь — скорее как острый камень в ботинке, было холодным как лед. Трогать оружие не хотелось. Энсенрик в последние дни молчал и, кажется, тоже впадал в какую-то свою, особую меланхолию.

Подходящее настроение, кстати, если ты — меч, до берега еще нужно доплыть, а лодка, на которой тебя перевозят, уже какое-то время наполняется ядовитой водой.

А, да, пожалуй, с этого и надо было начинать. — Слезь с меня, кобольд, — беззлобно произнес Вален и несколько раз переступил с ноги на ногу; под сапогами возмущенно заойкало и не менее возмущенно захлюпало. С некоторым сомнением посмотрев вниз, тифлинг наткнулся на честный взгляд Дикена, сделал пару шагов по залитому водой днищу лодки, вновь наткнулся на Дикена и далее, кажется, бросил намерение каким-то образом высвободиться.

Умный кобольд пристал к Валену еще в тот момент, когда на горизонте обнаружился остров, а лодка вздрогнула, заскрипела и едва не перевернулась. Пока Каваллес шипел вслед скрывающейся в воде силе, а из скарба экстренно извлекалось все, чем можно было вычерпывать воду, Дикен вернул на место проплывавшую мимо лютню, окинул взглядом всех, кто застрял средь реки вместе с ним, выбрал самого рослого и, видно, решил не отходить от него ни на шаг. Расчетливый гад. И ведь почему-то казалось, что в совсем крайнем случае у ящера есть всамделишний шанс посидеть на ручках... Отогнав от себя непрошеное видение, я с трудом сохранила нейтральное выражение лица. В конце концов, плыть оставалось не так-то и много. Если что, можно будет коллективно шагнуть с лодки на скалы — аккурат перед тем, как она вместе с Каваллесом уйдет в воду.

Словно в ответ на мои мысли скорбный лодочник оглянулся и что-то вполголоса проворчал, покачиваясь. Когда в лодке проделали брешь, казалось, он словно стал чуть более прозрачным. Призрачным.

— Я был готов умереть за Провидицу, но не утонуть по пути на этот проклятый остров. Что-то очень не хочет нашего присутствия. — Сложно сказать, какое настроение нашло на Валена, однако за один раз он сказал больше, чем за все время с тех пор, как мы покинули остров Создателя. Дикен, вздрогнувший на моменте про ?утонуть?, пододвинулся к нему еще ближе. Мне почему-то вспомнилось, что до этого кобольд ни разу не плавал на кораблях.

— Наша миссия слишком важна, чтобы закончиться так случайно. Мы не утонем. Во всяком случае, не сейчас, — убежденно заметила Натирра. Глаза ее неотрывно следили за островом и даже что-то различали во всей этой темноте. Дроу вновь устроилась на краю лодки — отнюдь не из-за соображений безопасности, скорее, из сильного нежелания намочить сапоги. Нет, конечно, воду можно было вычерпывать, чем и пришлось заниматься немного ранее, однако касаться всей этой мокроты лишний раз не хотелось. Ледяная и масляная. — Причины появления этого острова до конца не известны, — задумчиво продолжила дроу. — Но магия, лежащая в его основе, защищает сама себя. Нам повезло отделаться одной лишь пробоиной.

Так значит та жуть и сосредоточенное молчание, опустившиеся на лодку, когда в нее хлынула вода, — это все называется ?повезло?? Хотя, если честно, ничто не сближает так, как совместные попытки не утонуть. А какая появляется слаженность в действиях!

Вспомнив момент почти-что-крушения, я передернула плечами, пытаясь избавиться от тягостного ощущения. Странно все-таки было думать о том, что помимо опасностей, таящихся на островах, неприятности крылись и в самом плавании сквозь безбрежно-черный подземный океан. За время, проведенное в пути, я как-то привыкла, что Каваллес может отвести практически от любой беды.

И кстати, о лодочнике. — Прежде я не подходил столь близко к этому острову. Живущие на нем существа не желают общаться со… мной. — Кажется, с носа лодки послышался смех. Нет, точно смех, просто напоминающий о скрипе могильных плит. — Хотя с вами… со всеми вами, возможно, они говорить захотят.

Брошенный на меня взгляд (если по другую сторону этого взгляда вообще сохранились глаза) был не столько неприятным, сколько оценивающим, и выдержать его, не отвернувшись, получилось с некоторым трудом. Что, еще один адепт видений об Избранном? Лучше бы на дорогу… в воду смотрел. А то сопровождающие этого самого Избранного реагируют больно уж специфически — кто-то улыбается очень недобро, а кто-то, наоборот, отчаянно хочет увериться в своих убеждениях.

— Авариэли всегда живут достаточно замкнуто. Но обычно их города стоят глубоко в горах и почти недосягаемы для других рас. Так говорила Провидица, возвращаясь из своих странствий по поверхности Торила. — Странное выражение, появившееся на лице Натирры, было не совсем понятным мне, зато, кажется, вполне прозрачным для Валена. Тифлинг, прислушиваясь, даже бросил свои попытки не наступить на Дикена. — Тарина, прежде вы путешествовали и даже когда-то жили в горах. Вам не приходилось встречаться с этими созданиями? — Нет. — Перебрав в памяти самых приметных тварей, крылатых я однозначно не нашла. — И в наших горах, боюсь, авариэли не выжили бы, слишком холодно.

— Зато там водились твари мощнее, чем все эти эльфы с крыльями! — заступился за родные пещеры Дикен. — Один только старый Мастер стоил всего этого острова. Но он любил холод. Наверно, даже не смог бы жить в месте южнее, постоянно бы жаловался на жару и ворчал.

Лодку снова качнуло. Вместе с ней качнуло Натирру, которую грациозно отбросило от борта; Валена, который с цепом в руках проводил недобрым взглядом что-то змееобразное и блестящее, двигающееся в воде; Каваллеса, что на мгновение даже согнулся, как от физической боли; и меня, по большей части в районе желудка. Завтрак, благо, на провокации уже не поддавался, зато ножны с Энсенриком царапнули борт. Опасно. Надо будет извиниться за неосмотрительность, когда — если — вновь начнем разговаривать.

— Хотя в Андердарке тоже интересно, — пробормотал уже в открытую удерживащийся за колено Валена кобольд. С какой-то неестественной, правда, веселостью. — Дикен просто мечтает встретить всех тех существ, о которых читал… Ящер тут же дернулся в сторону — его едва не задело взмахом жесткого кожистого хвоста. Ну, друг, ты сам знал, к кому подмазываешься, вот теперь и отращивай глаза на затылке.

— Ты не переживешь встречи и с половиной существ, о которых читал, кобольд. И погибнешь еще быстрее, если встретишься с теми, о ком прежде не слышал.

Разумно. И боги, кажется, я ревную.

— Дикен прочнее, чем кажется на первый взгляд. И он все это время будет с Боссом! Ага. Опустим только, что Босс встречу с этими тварями точно так же может не пережить. Оценив энтузиазм Дикена, я привычно уже закатила глаза — ощущая, однако, скорее сочувствие со стороны всех собравшихся на борту существ. Каким-то образом кобольд частенько вызывал такую вот реакцию. Правда, по-настоящему это никому никогда не мешало.

— Дикен, я провела под землей целую жизнь, но до сих пор не уверена, что видела всех живущих тут тварей. Нам нужно быть осторожнее. — Вряд ли увещевания дроу как-то подействовали на Дикена, однако Натирре это было и не нужно. Она до сих пор размышляла о чем-то своем. — Хотя поверхность, думаю, тоже может преподнести немало сюрпризов. Мне сложно представить, как что-то может годами существовать при ярком свете. — Дроу не любят свет? — получив в ответ кивок, кобольд довольно оскалился. — А-а-а, наверно, поэтому Дикен видел так мало дроу наверху. Только одного, если честно, зато он был хорошим. Еще на поверхности есть полуорки, полуэльфы, полугиены…

Он так и застыл с приоткрытой пастью — как будто мысль, пришедшая ему в голову, была слишком важной, чтобы обдумать ее за раз. Встряхнул головой, откладывая все на потом, и, задрав подбородок, оценивающе, снизу-вверх глянул на Валена. Клянусь, наблюдая за этим процессом, тифлинг даже напрягся, но достаточно быстро вернул лицу обычное, чуть брезгливое выражение.

— Вален, где обычно обитают такие, как ты? — А потом у него из легких как будто выбили весь воздух. — Андердарк полон и таких существ тоже? Нам нужно готовиться к встрече с кем-то, кто… — Хвост, на который многозначительно покосился Дикен, вновь едва не хлестнул его по макушке. — Не переживай так. Я… не отсюда. А откуда тогда, прости?

Нет, серьезно — откуда? Прежде я не задумывалась о том, как вообще под землей мог оказаться тифлинг, а ведь его присутствие здесь было не менее странным, чем присутствие человека. Как будто просмотрела внушительную такую деталь на фоне небольшого количества мелких. Неудивительно, если после такого начинаешь немного пялиться, и даже почти естественно, если выражение лица у тебя становится вопросительным… излишне вопросительным, если точнее. Изо всех сил стараясь смотреть в другую сторону, я обнаружила странную вещь: кроме Валена, чьи рыжие волосы теперь пылали как-то особенно ярко, остановить взгляд было, в общем-то, не на чем. Дикен придерживался ровно того же курса, разве что на сапоги к тифлингу не влез, чтобы стать ближе и выше. Слова в его голове находили одно на другое, почти готовы были вырваться на свободу, а Вален… ну, Вален терпел, отводил взгляд и делал это настолько неловко, что мне вдруг стало стыдно.

Пожалуй, таких расспросов не заслужил даже он.

— Дикен, не хочешь написать пару строк о нашем крушении, пока лодка на спокойной воде? Забудешь потом ведь. — Кажется, я сбила кобольда с мысли. Нет, точно сбила: оглянувшись, он пару раз с растерянностью моргнул. Ладно, надо использовать приемы потяжелее. — Я бы почитала когда-нибудь про этот случай. Было здорово, не находишь? Пожалуйста.

Глядя, как Дикен открывает и закрывает рот, а потом, озадаченно пожав плечами, на весу потрошит сумку, Натирра многозначительно хмыкнула, но промолчала. Хотя в работу ящер втянулся быстро, разве что, судя по дерганым движениям, оставил для себя несколько яростных заметок на полях мятой бумаги. И от Валена не то чтобы до конца отлип — так, отступил на пару шагов, опасаясь, видимо, возвращения тех речных тварей.

Сочтя свою миссию выполненной, я отвернулась к воде. Ну, точнее, сперва убедилась, что количество воды на полу все-таки меньше того, при котором лодка может начать тонуть, что пробоина не увеличивается и вычерпывать пока ничего не надо. И только после стала рассматривать громаду странного острова. Близко. Если река не преподнесет больше никаких сюрпризов, вот-вот доплывем. А это значит, что начинается вторая история, и может быть, она будет столь же удачной, как первая, если завести кое-какую традицию…

— Эй. — Касаться пальцами рукояти меча было немного нервно. Как будто тянешься к кому-то сквозь пропасть. — Не хочешь дать мне какой-нибудь совет?

Сознание внутри оружия заворочалось. Энсенрик просыпался медленно и тяжело; сперва казалось, что он больше не отзовется на мой голос — не из нежелания, но просто из невозможности воспринимать чью-то речь. Но потом, щелчком по носу, в моей голове зазвучал разбуженный, простуженный голос:

*Серьезно? Какие такие советы ты хочешь просить у покойника?* — А вдруг подскажешь, как чуть подольше прожить. Пусть даже альтернативно. У тебя вроде внушительный опыт…

*У тебя это и так прекрасно получается — жить. Просто постарайся не менять ничего в ближайшее время.* — Договорились. — Нет, все-таки нельзя не спросить — неспокойно. — Могу я рассчитывать на твою помощь? Отвечать меч не стал. Но, раздраженный, он хотя бы более не ощущался мертвым грузом, обычным металлом в ножнах. Рукоять постепенно нагревалась от тепла рук, а сам Энсенрик словно бы вновь наблюдал за всем из-за моего плеча — пусть с неохотой, зато без этого своего ледяного сопротивления.

Буду считать согласием. В конце концов, мне очень не хватало его комментариев на протяжении плавания.

— Для починки понадобится… время.

Каваллеса качало, от одного взгляда на него меня вновь начинало мутить. Черных, ниспадающих до самой воды одежд хотелось коснуться только затем, чтобы проверить, что пальцы точно не смогут пройти сквозь ткань. Лодочник не стал уходить от реки, замер на берегу истуканом, пугалом, а днище лодки все заливала и заливала вода. Как и чем он собирается ее ремонтировать, спрашивать было как-то неловко. О том, что с лодочником происходит что-то определенно не то, говорить тоже не очень хотелось, хотя все озадаченно косились друг на друга и ждали, кто проболтается первым. Ход в скалах, по всей видимости, ведущий к поселению, выглядел не особо надежным.

Остров тоже выглядел так себе. Задрав голову, я все пыталась охватить взглядом скалистые своды, весь купол, но одной пары глаз для этого решительно не хватало. Двойной слой камня, ага? Как будто гранитным колпаком стыдливо прикрыли нечто во всех отношениях неприглядное и опасное. Что до авариэлей — никаких намеков на их присутствие не было. С трудом верилось, что в таком месте может обитать что-то живое.

Мне ясно представилось, как расщелина в скалах смыкается, стоит лишь чуть-чуть пройти внутрь нее. Вален, видимо, думающий о том же, провел рукой по обточенным краям камня и результатами остался не очень доволен: отошел на пару шагов назад. Хотя выбора не было, в остальном купол выглядел неприступным.

— Воняет. — Дикен тут же сунул нос в темноту. Скривился, обнажив мелкие белые зубы, подобрал крылья ближе к себе. — Как будто что-то умерло, ожило, а потом умерло снова.

— Ну вот и проверим, насколько сохранились эти твои авариэли. — Заметив отвращение, с которым переглянулись Натирра и Вален, я спешно прикусила язык. Кое-какие комментарии лучше оставлять при себе… и Энсенрике.

Проход был достаточно широким, чтобы свободно могла двигаться целая группа существ, однако мы шли друг за другом, прикрывая спины, чувствуя все усиливающийся запах гадостного. Темнота обволакивала и душила, очень скоро в ушах стало звенеть; идти было трудно — воздух казался до такой степени спертым, что прорываться сквозь него приходилось как сквозь желе. Шуметь старались поменьше, и потому вторым по громкости звуком, после собственного сердцебиения, было дыхание спутников. Мы, не договариваясь, сбились друг к другу, и в конце концов это сыграло злую шутку. Ход неожиданно кончился. Я поняла это уже после того, как пребольно ударилась лбом о доспехи остановившегося тифлинга. Он просто перестал шагать, не подавая никаких знаков, но, приглядевшись, я обнаружила сразу две вещи. Первая — дальше тоннель расширялся, в основном за счет того, что потолок уходил сильно вверх. Второе — в самом начале этого неуютного, зажатого между скалами коридора на камне восседал дроу.

Он мало чем отличался от тех, с которыми мне приходилось сталкиваться раньше. Длинноволосый, изящный, в удобных одеждах. Да и сама его поза выглядела показушно удобной, на своем камне он просто-напросто развалился, видимо, уже долго ждал. А еще дроу ухмылялся, молча, без особой угрозы, но с полной самоотдачей. Переводя взгляд с одного лица на другое, он подмечал детали с брезгливостью исследователя. Кажется, увиденное его не очень-то впечатляло.

Пару мгновений никто не двигался, ведь это все было просто соревнованием — кто быстрее, кто ловче, кто первым сможет поднять тревогу. Расстояние не позволяло приложить наглеца чем-то тяжелым, а на волшбу нужно время, и дроу это знал. Наконец Натирра не очень вежливо отодвинула меня в сторону, а по ногам Валена, судя по тихой ругани, опять прогулялся кобольд; в тот же момент дроу быстрым, скользким движением сорвался с места и ушел в коридор.

Неясно, что догнало его первым — кинжал Натирры или одна из тех мелких, почти безобидных, но очень пакостных вещичек, которыми иногда пользовался Дикен, но лицом вниз эльф упал очень скоро. Правда, перед этим он успел что-то выкрикнуть на своем языке, и Натирра, на ходу извлекая из дернувшегося тела кинжал, крикнула тоже, про засаду, и в другом конце коридора кто-то отозвался насмешливым гулом…

Потом было еще много беготни, и крови, и криков. Был целый лагерь дроу, разбитый какое-то время назад и не особенно обжитый. Были сами эльфы, одинаковые и разозленные, как осы, я все пыталась их пересчитать, но сбивалась и начинала сначала. Одна дроу, кстати, выделялась: маленькая, верткая, она носила красные одежды и, обнаружив место, где тихонько пел Дикен, одним лишь пассом руки едва не сделала его на полголовы короче. Впрочем, ей помешала Натирра, а дальше дроу сцепились, как кошки. Мне уже приходилось видеть, как моя провожатая сражается с представителями своего народа, но ненависть и отчаяние, написанные на ее лице в этот раз, заставляли задуматься о чем-то большем, чем просто вопросы веры.

На Валене в какой-то момент повисли сразу трое, но все они достаточно быстро распространились по, хм, местности, и кое-где даже живописно свисали. Тех, кто не смог уклониться от лезвия Энсенрика, я почти не запомнила, да и не приглядывалась особенно: слишком увлечена была мыслью о том, как не отстать от движений и воли магического оружия. Мне до сих пор казалось, что в некоторые моменты я просто болтаюсь с другого конца меча, но иногда мы все-таки — наконец-то — действовали в унисон. Дикен скатился мне под ноги неожиданно, но очень целенаправленно, и тут же ткнул лапой куда-то в сторону. Я тоже свалилась, споткнувшись; удачно — магией обожгло только затылок. Наткнулась на очень недобрый взгляд мужчины-дроу, который, чтобы соткать это заклинание, сбросил невидимость и теперь очень-очень жалел, что не выбрал чуть более подходящий момент. С грустью приметила, как вокруг его пальцев пляшут теплые искры. Мне до такого еще ждать и ждать! Впрочем, знания никуда не делись, догадаться, что предпримет в следующий момент неприятель, можно было по выражению губ, по пассам, по тому, как последний вроде бы незаметно коснулся рукой складок одежды. А еще я до сих пор помнила про слепые зоны и то, как искрит в глазах после некоторых заклинаний. Оставалось лишь передать эту мысль напарнику. И кто кого направляет, а?

В общем, как и во все ответственные моменты, думалось мне о чем-то совсем постороннем. Рассекая по лагерю, старательно огибая подозрительного вида котомки и горы мусора, я удивлялась, какой же вокруг царит беспорядок, и старалась дышать через раз. К запаху, конечно, можно было привыкнуть, однако в лагере он усилился, а особенно сильно тянуло затхлым из глубины острова. Мне то и дело казалось, что в темноте что-то шевелится (может, поэтому дроу, отлично ориентирующиеся во мраке, осветили лагерь так сильно), но времени, чтобы как следует приглядеться, не было. Слишком много усилий приходилось прикладывать, чтобы на что-нибудь не наткнуться. Если дроу так долго ждали атаки, могли б хоть прибраться, что ли…

Впрочем, раскиданный тут и там хлам в чем-то был и полезным: эльфы налетали на него не реже, да с таким отвращением, словно бы сами не понимали, зачем сюда все это принесли. И в целом казалось, что это место им до чертиков надоело. Они, их одежды стали одного цвета с островом, пахли островом, покрылись висящей в воздухе липкой пылью и чуть-чуть вросли в окружающий пейзаж. Дрались эльфы скорее с хаотичным отчаянием, чем с продуманной, просчитанной стратегией. Но об этом — о том, что что-то тут с самого начала пошло неправильно, — я начала задумываться гораздо, гораздо позже.

Мои волосы встали дыбом, когда кто-то использовал телепорт. Нет, не просто кто-то: та, с кем сцепилась Натирра, которая теперь, замахнувшись кинжалом, осталась один на один с пустым местом. Оказавшись рядом, я придержала ее за плечо еще до того, как поняла, что именно делаю, — слишком свежи были воспоминания о гадостях, которые может оставить после себя телепортация. Но дроу, кажется, ничего не заметила и даже не попыталась сделать что-нибудь нехорошее с протянутой к ней ладонью. Негодование на ее лице сменилось опустошением, она будто обмякла. А лагерь… ну, в этом время пустел. Те, что мог уйти, сбежали таким же образом, и мы вчетвером внезапно остались одни среди тел, крови и мусора.

А потом снова оказались не одни.

Вален всегда смотрел поверх моей головы, благо, с его ростом это сделать было несложно. Но теперь он смотрел более пристально, заинтересованно, на что-то, находящееся в темноте аккурат у меня за спиной. Не лучшие, на самом-то деле, новости. Натирра, правильно истолковавшая его взгляд, резко обернулась, я сделала то же под ее сдавленный вздох. И оказалась нос к носу со зрителями.

Они вышли из глубины острова целой толпой, медленной, бормочущей и пахучей — тени в лохмотьях, но каждая с крыльями. Остановились у самой границы лагеря и, колеблясь, какое-то время смотрели себе под ноги, словно бы свет и притягивал их, и одновременно раздражал чувствительные глаза. Вероятней всего, их привлек шум: до нас, застывших, настороженных, готовых защищать свои жизни так же, как ранее, им дела не было. Эти существа вообще выглядели так, словно ничто их уже заинтересовать не могло. Даже когда они стали разбредаться по лагерю, это было скорее праздным шатанием, чем желанием посмотреть, что же такое выросло под боком у поселения.

Один из авариэлей, мужчина, наклонился к телу, лежащему на камнях. Озадаченно коснулся пятна крови, выпрямился, отер пальцы о что-то, бывшее в прошлой жизни, скорее всего, светлой рубахой. Его глаза с некоторым трудом сосредоточились на мне, а на лице заиграла пугающе искренняя улыбка:

— Добро пожаловать в Шаори Фелл! Дикен, дернув меня за штаны, выразительно постучал когтем по виску. Меч в моих руках, все это время немой, вдруг задрожал-засмеялся:

*А знаешь, я передумал. Вот тебе совет: целься в голову.* Кто бы ни заявился на остров с авариэлями прежде нас или дроу, советом Энсенрика он определенно воспользовался. В голове у эльфов царил полный бардак.

— Прогуляйтесь по улицам, обязательно посетите дворец. Вот увидите, вам понравится в городе, — сказал Скаа, первый встреченный нами авариэль. Его крылья выглядели обдерганными и грязными, из-за чего он напоминал большую больную птицу. Дикен косился на все это дело с жалостью и неодобрением, но, к счастью, пока помалкивал. Спутница Скаа, смотревшая себе под ноги, пробормотала что-то про любовь к темноте и вцепилась в его локоть так, словно боялась упасть.

— Как вы тут очутились? И почему? — говорить было сложно. Взгляд Скаа застывал на том, кто имел неосторожность открыть рот, а потом эльф не мигал до тех пор, пока не начинали слезиться глаза. Судя по грязным дорожкам на лицах местных, чрезмерной внимательностью тут страдали многие.

— Поселиться на острове было решением королевы Шаори. Самым мудрым из всех, — с чувством произнес эльф. Потом добавил: — Жаль, что сил ей хватило, чтобы перенести только самое необходимое. Но мы решили любить город таким, какой он есть. Здания за его спиной выглядели так, будто их сложили в мешок фокусника, потрясли, а потом просто вывернули на плоскую поверхность. Странные материалы — не камень и не железо, острые грани и непривычная геометрия. Поверх всего этого, особенно на руинах, росли фосфоресцирующие грибы.

— А-а-а… вы не пытались вернуться на поверхность? — чувствуя себя очень глупо, все же спросила я. Больно уж не вязался образ эльфов, живущих в горах, с одинаково серыми, дурнопахнущими и откровенно безумными существами из Андердарка.

Скаа в ответ просто пожал плечами. — Мы не сможем. — Одно из его крыльев нервно дернулось; казалось, эльф вот-вот подтянет его к себе и начнет копаться в перьях. Брр, как бы вдобавок к Халастеровскому заклятию не заиметь проблем с местными насекомыми. — Это просто никогда не произойдет, и все. Тем дроу, которые проходили до вас, мы тоже об этом сказали, и после этого они перестали общаться с нашим народом.

— Ты знаешь, зачем сюда пришли дроу? — неожиданно перехватил инициативу Вален — единственный, чье лицо после знакомства с местным бытом оставалось непроницаемым. — Говорят, они что-то искали на улицах. И до сих пор ищут… большая их часть. Некоторые же выбрали для себя иное занятие. — Ухмылка авариэля была какой-то вымученной, как будто он хотел сказать больше, но забывал, что хотел, на ходу. — А вот что именно они искали…

И он погрузился в раздумья. Это был напряженный, тяжелый процесс: Скаа сгорбился, его взгляд застыл где-то в районе ботинок, от которых осталось прискорбно мало подошвы и чересчур много пальцев, рот приоткрылся. Смотреть на это было мучительно — Валена, который уже пожалел о своем вопросе, передернуло, он даже отступил назад, чтобы авариэль думал чуть менее активно.

Ну, одно хорошо: если на острове Вальшаресс, значит, тут действительно можно найти что-то полезное. Глядя, как спутница Скаа трясет его, остекленевшего, за плечо, я кивнула Дикену и Натирре. — Думаю, мы разберемся со всем попозже. Сами.

— Они под каким-то заклятием. Все они, целый остров, — неверяще пробормотала Натирра, когда мы наконец отвязались от эльфов и свернули в какой-то проулок. Место выглядело заброшенным, можно было не опасаться лишних ушей. — Я видела таких слуг пару раз: они просто делают то же, что и всегда, не задумываясь над своими действиями. Как мертвецы, вернувшиеся из-за магии.

Позади тем временем разворачивалось странное: Дикен, привлеченный безделушками у ног торговца-авариэля, теперь с круглыми глазами пятился, извинялся и в конце концов решил просто сбежать. Вслед ему неслись крики о том, что товары не продаются, а самая большая мечта эльфа — благородная бедность.