Глава 11.5. Кругами, кругами (2/2)

*** Голем из бронзы – вроде бы бронзы – лыбился в стену, нависая над столом с инструментами и частями для големов. Этот был сделан искуснее механизмов с первого этажа; формой и ростом он напоминал полуорка… не особо взрослого, я думаю. Плюс, бьющие из него эмоции никак не желали мириться с отсутствием мышц лица, а потому и гримаса выглядела так себе.

– Ты там что, всерьез собрался меня игнорировать?

Гладкая, блестящая, дурацкая и одновременно зловещая пародия на ребенка – голем вился рядом уже долгое время, не обращая на меня внимания с рвением тем же, с которым я не обращала внимания на него.

*Ну хорошо. О чем ты хочешь поговорить?* Вот, на новый круг пошел.

Здесь, в лагере разумных-мать-их-големов под предводительством Феррона, этого чудика любили. И любили настолько, что доверили встретить четверых не-врагов, дабы провести их – нас – к непосредственно Феррону! В общем-то, правильное решение: отказать голему было все равно, что пнуть щенка. Маленького, наивного и немного сконфуженного посыпавшимися вопросами. – Здесь повсюду разумные големы... или их тела. И я точно видела несколько книг Алсигарда. С другой стороны, после встречи с Агхаазом – тем самым, что управлял оставшейся частью Лабораторий, – маленьким и сконфуженным могло показаться что угодно. Демоноподобный голем из плоти, с крыльями, клыками и вообще всем, что только может устрашать, Агхааз узнал о нашем появлении первым и первым же с нами связался. По шкале отвратности от нуля до десяти это творение Создателя тянуло на одиннадцать.

*Создателя? Старик все-таки жил здесь. Хотя, конечно, странно, что за столько лет книги не развалились...* А еще называло себя жрецом и преемником пропавшего дуэргара, что-то скрывало и настойчиво требовало голову взбунтовавшегося Феррона в обмен на обещание выступить против Вальшаресс.

– Ты знаешь, к чему я. Наблюдать подобное в Лит-Муатаре было бы минимум неприятно; обезглавливать кого-нибудь не хотелось тем более, а потому и путь к другому краю Лабораторий пролег через переговоры. Успешные: начищенный до едкого блеска Феррон был куда более сообразительным, чем многие встреченные мной живые существа. Даже отдохнуть предложил – а заодно и лишний раз осмотреться в подземных руинах. *Понятия не имею*.

Однако идея про голову все равно оставалась в силе.

Пока.

Пытаясь пропихнуть в сознание Энсенрика кое-какую идею, я долгое время не меняла позы; в итоге круживший вокруг голем, подволакивая ноги, нехотя поплелся в сторону выхода и застрял возле дверей. Отлично. С другой стороны, его отсутствие никак не влияло на необходимость выбора… не слишком сложного, ладно, но обещающего определенного рода проблемы.

За пять столетий относительной свободы големы Лабораторий разбились на два лагеря и развязали самую настоящую войну. Из-за Создателя, естественно: одни поклонялись ему, как богу, и были готовы ждать еще лет пятьсот, другие смотрели на вещи более трезво. Агхаазу нравились Лаборатории, не нравился внешний мир и еще больше не нравились настроения восставших; Феррон просто хотел уйти. Хотел – но по некоторым причинам не мог, и загвоздка крылась именно в них. В причинах.

Создатель дал големам разум, но разум их подпитывался неким артефактом и угасал по мере удаления от него. Контролировал эту штуку Агхааз. Расставаться с ней демоноподобный голем не желал, а отнимать ее было опасно, куда опаснее, чем пытаться лишить головы Феррона… Но бесчестно.

Но опасно.

Дожидаясь возвращения спутников, я долго и безуспешно пыталась разрешить для себя эту дилемму; итогом стала лишь боль в висках. Не добавляло радости и осознание того, что владения нечеловечески доверчивого Феррона осматривались в первую очередь на предмет путей отхода. Видимо, первое подземное приключение того самого Босса где-то пошло не так.

*О, да в тебе взыграла совесть! Но я болею за благоразумие, учти,* – примирительно загудел меч Энсенрика. Ну, или это у меня гудели руки и все остальное – пробиваясь сквозь коридоры второго этажа, пытаясь уложить в систему ценностей големов, которые не только болтали, но и дрались друг с другом, мне пришлось несколько раз прикрыться мечом, уворачиваясь от обитателей Лабораторий. По крайней мере, теперь Энсенрик перестал притворяться мебелью… даже не помню, когда он в последний раз игнорировал меня так самозабвенно.

Но к мысли той я еще обязательно вернусь.

– Не забегай вперед.

*Поздно, я уже начал делать ставки*. Энсенрик хотел сказать что-то еще; наверняка хотел, но сбился, и какое-то время казалось, будто он к чему-то внимательно прислушивается. После последовало лаконичное:

*Идут*. Натирра и Вален вернулись вместе, и голем, никак не могущий отправиться по каким-то своим делам, тут же спешно покинул комнату. Он прошел между дроу и тифлингом, поприветствовав обоих смущенной… ладно, ладно, но у меня язык не повернется назвать это улыбкой; двое, не сговариваясь, до безобразия синхронно оглянулись ему вслед. Посмотрели друг на друга. Чуть погодя, с одним и тем же немым вопросом, – на меня. Повисшая в комнате пауза была красноречивее самых выразительных слов, и – ха, кажется, мы впервые достигли понимания! Натирра, подтянувшись на руках, села на перевернутый ящик, положив подбородок на сцепленные ладони.

– Итак, мы в самом центре войны за веру, – подытожила она то, что висело в воздухе с первой минуты вторжения на нижний этаж.

Взгляд дроу был направлен внутрь себя; глядя в точку чуть выше пола, Натирра казалась несколько подкошенной разницей в интеллекте големов двух этажей. Хотя она, разница эта, в равной степени отразилась на всех присутствующих: направляясь к Агхаазу, я впервые за долгое время ощутила, как экстренно отключается способность удивляться и сопереживать; тифлинг, который методично перерабатывал в кашу плоть и металл, в момент передышки проявлял к получившемуся сдержанный интерес, а Дикен… Стоп, Дикен-то где?

С сомнением покосившись на дроу, Вален встал рядом со мной – обзор на двери с этой точки открывался преотличный… открывался мгновением ранее, жаль; выглянув из-за тифлинга и не обнаружив присутствие Дикена, я заволновалась, но тут же выбросила беспокойство из головы. В конце концов, големы Феррона думали примерно одинаково и не стали бы беспричинно нападать здесь, на своей стороне Лабораторий. Зная кобольда, можно было предположить, что крылатый залип на какую-нибудь редкую вещичку или попросту заблудился. – Я знала, насколько серьезно относятся к своей вере люди, но никогда не думала, что попаду в подобное место, –продолжила Натирра. Очевидно, одушевленные куски металла и плоти прочно заняли ее воображение. – Что бы мы ни решили дальше, нам нужно быть особенно осторожными. Эти големы только учатся мыслить, и я бы не взялась предсказывать их поведение.

Мыслить? Кто-кто, а Агхааз умел не только мыслить, но и утаивать! Лгать. Точно: уж слишком много надменности было в оскале этой монструозной махины. В жизнь не поверю, что голем предан Создателю столь сильно, сколь сильно выказывает. Тень совершенства он, мда.

Мысленно представив облик наследника Лабораторий, я потерла похолодевшие вдруг ладони; мозоли под перчатками заныли болезненно и привычно. Мои симпатии были целиком и полностью на стороне восставших – и не только мои.

– Феррон во многом наивен, но слово свое сдержит. Он будет хорошим союзником в грядущей войне, – веско произнес Вален. – Агхааз обещал то же, но я бы не стал поворачиваться к нему спиной. Его големы напали даже не выяснив, кто мы и чего хотим!

Его суровое, лишенное всех нормальных эмоций лицо на миг стало кислым. Виной тому была оскорбленная гордость: не так давно тифлингу пришлось бодрым зигзагом уходить от изрядного количества големов плоти. Нет, конечно, передвигаться подобным образом раньше или позже пришлось каждому из присутствующих, но обмундировка и цеп придали действу незабываемый колорит.

– Големы Феррона бросались с не меньшим упорством, Вален, – возразила Натирра.

– За что Феррон потом долго извинялся, – оправдала восставших я. – Его големы нападали из страха, а не пытаясь уберечь от воров наследие Создателя. Сам же Создатель, скорее всего… … – мертв, но Агхааз этого не признает, ведь вместе с Создателем погибнут его права на власть. Он правил… – …пять столетий и стал тираном. Я могу понять тех, кто восстал против него, хотя они ждали… – …слишком долго и почти не продвинулись в своей войне. Но… – …големы Феррона пытались и будут пытаться покинуть Лаборатории. Агхаазу… – …подземелья привычны, и потому полагаться на его слово нельзя. Еще одно: Феррону не нужна… – …смерть Агхааза или чья-то еще. Если получится обойтись без лишних потерь… Звучавшее в словах единодушие смущало с одной стороны и придавало уверенности с другой; мы говорили по-разному, но об одном и том же, убеждая себя и остальных в правильности заранее провального плана. Абсурдно до чертиков, но так уж получилось, что в одном месте в одно и то же время собрались лю… собрались те, чья совесть брала верх над здравым смыслом в самый неподходящий для этого момент.

Но основной вопрос все равно висел в воздухе. Его обходили стороной, не решаясь, не желая озвучивать, пока Натирра, снизу-вверх наблюдавшая за разговором и время от времени вставлявшая свои реплики, не остановила взгляд на мне: – Нам следует принять сторону Феррона? Отличный, кстати, момент одной-единственной фразой обречь себя и спутников на безнадежное разбери-себя-сам сражение.

Испытав приступ острой неприязни сначала к Халастеру, а затем и к Провидице, по воле которых мне приходилось думать над такими вопросами, отвечать я не стала. Пока. Хотя дроу, к счастью, и так не ждала окончательного решения – она отвернулась и, наверное, вновь принялась прикидывать перспективы сделки с предводителем восставших големов. Восставших разумных големов. Даже в голове это звучало диковато. – Агхааз огромен. Вряд ли этот голем нуждается в какой-либо поддержке, но охраняется хорошо. При такой охране комната Источника должна находиться где-то рядом, я думаю…

Моя попытка оправдать себя как лидера, впрочем, тоже звучала так себе, однако была тут же подхвачена Натиррой.

– Комната прилегает к покоям Агхааза самое большее через коридор. Затвор механический, никакой магии я не почувствовала, – оживилась она. – Если големы действительно умны, пройти дальше без подходящего ключа будет проблематично.

Вален придерживался иного мнения.

– Ключ не понадобится. Все эти големы – живой заслон перед палатой Источника, – объяснил тифлинг. – Сон им не нужен, и усталости они не испытывают. Даже не знаю, можно ли вообще тогда называть их живыми.

Можно, наверняка можно, – именно так после краткого общения с обитателями Лабораторий решила для себя я. Что на этот счет думал Вален так и осталось загадкой.

Усмехнувшись своим мыслям, он провел руками по лицу, будто стирая грязь, или усталость, или вопросы, которые возникли слишком не к месту; так и застыл. Затем сделал быстрое, неуловимое движение в сторону, порываясь не то оттолкнуть меня, не то отодвинуть куда-нибудь Натирру – непременно вместе с ящиком, на котором пристроилась дроу. Вновь застыл; присмотрелся, прислушался, и глубокая сосредоточенность на его лице вдруг сменилась выражением легкого, тщательно контролируемого бешенства.

– Босс, ты должна это увидеть!

О, нашлась потеря-то.

В сжатый воздух помещения с повисшими в нем вопросами Дикен ворвался вихрем, с разбегу; собрался было что-то выспросить у Натирры, но разглядел за Валеном меня и крутанулся на месте, приготовившись тараторить. Восторженный блеск в глазах-бусинах свидетельствовал, что кобольд провел отведенное время куда веселее, чем я. А теперь главное – заговорить прежде, чем он откроет рот.

– Где тебя носило? – наклонившись к Дикену, я уперлась руками в колени. Забег по комнате управления големами тут же аукнулся нехорошим натяжением в мышцах, а зубастая пасть кобольда едва не уткнулась мне в подбородок. – Дикен исследовал этаж, Босс. Собирал безделушки, болтал о том, о сем. Потом ушел далеко от лагеря, чтобы посмотреть, как дерутся големы, – куча мятой бумаги во всех карманах свидетельствовала, что кобольд не только смотрел, но и зарисовывал, да в деталях, – и нашел крысу. Там, под дверями, которые закрыты. Особенную крысу! Говорящие големы, бессмертные дуэргары – отлично, для полного счастья не хватает только ?особенных? крыс! – И что с ней не так?

– Ну, в основном она просто сидит и подозрительно выглядит. Жи-и-ирная! Даже не испугалась и не ушла, хотя Дикен долго рассказывал ей про крысиное рагу, которое ел в пещере старого Мастера. Босс, у Дикена до сих пор сохранился рецепт! Мамин! Если хочешь…

Эмоции Дикена били через край, он одновременно говорил, вертелся и подпрыгивал на месте, предвкушая кулинарные подвиги. Натирра, перед глазами которой маячил ящер, со спины наблюдала за ними чуть озадачено: казалось, еще чуть-чуть, и снимет перчатку, вытянет руку, коснется теплых, откровенно великоватых крыльев. Понимаю, меня и саму в начале дергало; но, чую, разговор пора сворачивать, а то кое у кого уже начинают скрипеть зубы. – Дикен, у нас нет времени на рагу. Молодец, что осмотрелся, но давай как-нибудь в другой раз, – предложила я, поднимаясь.

Кобольд обиженно сник.

– Веди, Босс, – скорбно согласился он. – Но ты все равно должна увидеть крысу! Или ту дверь. За ней есть что-то важное, вот как думает Дикен.

– Ладно. Покажешь мне ее, когда закончим здесь со всем. Так. Про крыс обговорили, ожидание затянулось, самое время вспомнить о не менее важном, подвешенном всём.

Пока я молчала, соображая, как бы поприличнее сообщить окончательное решение, дроу – само дружелюбие – все-таки дотянулась до крыльев Дикена, и тот, удивленный, оглянулся к ней через плечо.

– Дикен, что думаешь о Ферроне?

– О, он выглядит как Даэлан! – воскликнул кобольд. Правда, далее его голос становился все более и более задумчивым. – Ну, как Даэлан, если его окунуть в чан с расплавленным железом. Только вряд ли он смог бы после этого далеко уйти… Воображение Дикена как всегда поражало своими масштабами; в поисках расшифровки Натирра вопросительно взглянула на меня, и даже Вален повернул голову.

– Полуорк с поверхности, – перевела я, восстановив в памяти краткое знакомство с Даэланом. – Спустился в Подгорье незадолго до нас с Дикеном. Он сильный и честный приключенец, насколько я могу судить.

Был. Есть. По крайней мере, в той комнате с зеркалами он точно был еще жив. Интересно, как идут дела наверху?.. Вот что занимало мои мысли перед тем, как сказанное Дикеном, то, как именно его слова относились к делам текущим, раскрылось с неожиданной стороны. Понимание пришло с воображаемым щелчком; сразу после него со стоном ругнулся Энсенрик, и я на мгновение захлебнулась от жалости к себе.

Благоразумие продуло. Опять.

– Значит, идем к Агхаазу.