Chapter_3 (1/1)
Тем временем в злополучном купе все было далеко не так весело, как можно предположить. Пошуть над другом — оно, конечно, всегда весело, но жертвы объединенных усилий французского и испанского юмора скрылись из поля зрения, и даже Римма с Венерой начинали грустить.Друзья, как истинные джентльмены, честно старались придумать для девочек занятие, но все их мысли были, разумеется, поглощены фантазиями на тему отношений немца с попутчиком.
— Ну, не знаю... По идее, мы можем потребовать с доплатой перевести нас в более благоприятный класс и весь оставшийся путь пялиться в телевизор, — предложил Антонио.— Ты хоть сам-то понимаешь, что тогда здесь будет твориться..? — Прищурившись, отвечал француз.О да, испанец представлял, да в каких красках! Если бы не двойняшки, можно было бы поговорить с Франциском на суровые мужские темы по этому поводу, но нет же, не судьба.И тут в дверь постучали.Все мигом насторожились, не питая надежд насчет внезапно появившейся у Гилберта или Ивана вежливости. Дверь купе медленно отворилась, и в проем заглянула симпатичная девушка в синей униформе. По ее плечам струились искрящиеся светлые волосы, убранные в высокие хвостики, а на аккуратном носике красовались симпатичные очки, ничуть не портящие ее зеленых глаз.— Могу я вам чем-нибудь помочь? — С театральным равнодушием поинтересовалась она.— Да-да, — заявил Франциск своим самым очаровательным голосом, сразу же переклюючившись в режим охоты, — Имеем мы право попросить у вас чаю?— Имеете, — фыркнула проводница, — Вас четверо в трехместном купе...Девушка бегло взглянула на сестер и рассудила, что вмешиваться глупо. Старшина велела быстро обегать все купе, разобраться с пассажирами, и тогда уже расписаться в получении свободного времени. Опять же, относительно свободного.— Вам всем чай? С сахаром? Зеленый, черный?— Мне черный с сахаром, а вам, ребята? Послушайте, незабвенная, у вас, наверное, столько дел... Могу я чем-нибудь помочь? Ну, в порядке исключения.Не успела девушка заметить, как француз уже опирался на раскрытую створку двери, состроив милую улыбочку. Проводница и сама считала себя вполне симпатичной, а знаки внимания со стороны пассажиров вовсе не были редкостью. Но надо же было одному из немногих, которых она смогла бы описать забавным словом "ничего", попасться именно сейчас!— Помочь? Можете, если откажетесь от обслуживания. Ну, в порядке исключения, — передразнила его она.Франциск отнесся к таким словам и недовольной ухмылке скептически:— А как вас зовут? Надеюсь, это не страшная тайна...— Младшая проводница А.К., — ответила та, указывая на прикрепленный к нагрудному карману бэйджик.Она высокомерно вздернула подбородок и дернула дверь за ручку.— Боже... — Только и сказал Франциск.— А я ведь тоже хотел чай, — только и сказал Антонио.Вот ведь. Собирался отдохнуть, навестить братца, повеселиться. Позлорадствовать. Посмеяться над очередными страданиями Франциска, смутить Венеру, посоревноваться с Риммой в острословии... Да уж, судьба изрядно подпортила идеальный сценарий Гилберта. Но даже в такой ситуации он мог остаться самим собой, согласны?А в итоге нет никаких смешков, подколов и хамства.
Зато есть в небольших количествах боязнь, растерянность и до кучи другой портящей все ерунды.Гилберт на ходу пнул чей-то неубранный чемодан, и вдруг почувствовал внутри что-то особенно странное. Неужели желание вернуться и поставить вещь на место? Проклятье, ну и денек у него выдался сегодня. Мимо проплывала обстановка все новых и новых вагонов, но он, не раздумывая, переходил в следующий, всегда находя способ открыть запертую дверь.— Можно, конечно, напрямую спросить тебя. Но это сложно. Хочется и говорить без остановки о всякой ерунде, и молча слушать эту ерунду одновременно, — Рассуждал он вслух, стоя в дымном тамбуре.А, была не была. Он, Гилберт, вам не какая-нибудь мягкохарактерная девица. Да и этот пьяница не девица, собственно, тоже, так какого черта Гил должен делать первый шаг? Особенно, если верить Франциску. Так, нет. Франциску верить нельзя, правильно? Но ведь так хочется...Ваня как раз возвращался из полюбившегося вагона-ресторана, когда его путь загородил развеселый на вид попутчик.— Чего тебе? — Вполне доброжелательно спросил русский.— Что-то странно ты на меня смотришь, — прищурился Гилберт, решивший придерживаться излюбленного плана.Раньше он всегда поступал так. Приставал к несчастной жертве своей симпатии с глупыми замечаниями, непременно означающими "ты меня любишь, и я это вижу". Смысл такой тактики в том, что после двух-трех намеков человек невольно задумывается: а не прав ли обидчик? Он начинает копаться в себе, анализируя все поступки, пока окончательно не убеждает себя в правоте другого.Но на этот раз все пошло неправильно.— Ты хочешь сказать, как на сумасшедшего? — С милой улыбкой парировал Иван.— А ты никогда не задумывался, почему ты выделяешь отрицательно отдельно взятых людей? Вдруг это стадия "отрицание"...— Антипатии?— Ну знаешь, от антипатии до симпатии один...Иван покачал головой:— Четыре. Четыре шага. Четыре шага до купе, пропусти пожалуйста.Гилберт еле удержался, чтобы не заехать этому возомнившему не Бог весть чего подлецу в глаз. Ну конечно, он просто защищается нападением. Он просто боится, что все раскроется.Что до Ивана, то он был удивлен и, кажется, начинал понимать, что именно происходит. Этот красноглазый ему в буквальном смысле проходу не дает! И рассуждать о причинах всего этого было некогда, необходимо было срочно что-то предпринять, пока немец окончательно не испортил поездку уже в дороге. Ах, ну да, он был вполне симпатичный, этот Гилберт, вот только не женщина.Сумасшедший значит и есть. А больным, им вроде надо подыграть, чтобы те успокоились...? Тогда еще Ваня не знал, к каким последствиям это могло привести. Но, представляете, целая бутылка водки...— Что ты думаешь обо всей этой ситуации? — Аккуратно спросил он, и Гилберту тотчас же показалось, что в аметистовых глазах промелькнуло смущение.Отвечал Гил ни с того, ни с сего севшим голосом:— То, что это очень мило с твоей стороны!
Честно-честно, он и сам от себя такого не ожидал, но в следующую секунду уже преспоконо похлопывал русского по плечу не смотря на разницу в росте. Инженер как-то странно покосился на эту самую руку, будто с недоверием, и мелко задрожал. Только вот откуда знать обнаглевшему немцу, что такая дрожь означает на языке больших и добрых людей?Тогда он поднялся на цыпочки и влепил Ивану скромный поцелуй в щеку, затем медленно отстранился, позволив, однако, почувствовать свое горячее дыхание.
Пожалуй, иногда чувство, возникающее, когда ты в состоянии полностью кем-то распоряжаться, пьянит больше, чем любое спиртное.
Пожалуй, только такое оправдание своим следующим действиям и мог придумать Иван.Алиса специально не закрывала дверь служебного купе, открывать ее с подносом в руке не представлялось ей особо возможным. И когда девушка, водрузив на этот поднос последний стакан, повернулась к выходу, она еле сдержалась, чтобы не закричать от неожиданности.Прямо напротив, облокотившись на стену коридора, стоял тот самый странный парень с забавными локонами.— Может мне все-таки помочь? — Тихо сказал он.— Сама справлюсь.Проводница вышла в коридор и на секунду замешкалась, вручая Франциску его обещанный стакан чая. Она еще раз окинула его взглядом... О, Боги. Он-то сам куда смотрел?!— Эй, не мешайте мне работать, — чуть ли не завопила девушка.— Но я никгде не вижу таблички "Смотреть запрещается".— А табличку "Смотреть разрешается" видите?! Знаете что, я сейчас специально выпишу табличку "Отправляйтесь в свое купе".
— А я-то думал, что персонал должен быть вежливым... — Прошептал надоедливый пассажир.Алиса угрюмо сдвинула брови и коротко ответила:— Вас же ждут дамы.По крайней мере, сейчас нужно было разнести чай, пока он не остыл.?Ревнует?, — спокойно отметил француз.