Chapter_4 (1/1)

После того, как все пассажиры получили свои напитки, Алиса решила не спешить искать старшину, а возвратиться в служебное купе и проверить, не учинил ли там чего навязчивый пассажир. Впрочем, имущество персонала, остававшееся там, ее не волновало. Скорее сам "учинитель".Проводница почти всегда скрывала свои эмоции, благо то, что видели окружающие, с легкостью принималось за искренность. Когда работаешь с людьми, быстро учишься лицемерию. Но этому отдельно взятому человеку каким-то образом удалось заглянуть за тщательно носимую маску. Только вот хорошо это или плохо Алиса была не в силах понять.— Опять вы, — устало сказала она, одарив сидящего в служебном помещении Франциска укоризненным взглядом. — Это опять вы.— Я правда хочу помочь, — француз состроил самую милую мордашку, на которую только был способен.В этом купе была стандартная планировка: четыре полки, по две с каждой стороны; и он мог сидеть, не нагибаясь. Алиса медленно прошествовала к противоположной полочке и с глубоким вздохом опустилась на незастеленное сидение.— Это же работа, мне за нее деньги платят. Вот накоплю достаточно, уеду, тогда, мне точно не понадобится помощь.

— Разве вам претят такие предложения? — Удивился Франциск: понять эту странную женщину, как ему казалось, было невозможно.— Я выгляжу такой беспомощной, что вы меня жалеете? — С вызовом бросила проводница, — Если кто тут и жалок, так это вы в своем порыве доброты!С минуту француз обрабатывал информацию, а потом обольстительно предложил:— А хотите, я сделаю вам массаж?Молчание.— А знаете... Хочу.Тем временем коридор одного из вагонов состава принадлежал только двоим людям. Гилберт, совсем обезумев от всплеска эмоций, прижимал немного растерявшегося Ивана к стене, прижимал всем телом, хотя, конечно, весил меньше.— Что ты творишь? — Возмущался последний, но скорее своим собственным действиям.Гил не понимал. Только что Ваня сам ответил на провокационные действия, медленно запустив руку в белоснежные волосы немца, а теперь строит из себя чуть ли не святошу.— Я, черт подери, тебя насилую, — был ответ.— Но ты же не женщина!Глупое восклицание, да, Иван и сам понимал это. За всю жизнь он видел только одну женщину, способную изнасиловать какого угодно спортсмена и силача. Но, проклятье, с нетрадиционной ориентацией он еще не сталкивался. Были конечно глупые подростковые рассуждения на тему: "Интерес к девушкам: воспитание обществом или собственный выбор?"

— Да, я не женщина. Я лучше, — буквально прошипел немец.Глядя на такое невинное выражение лица попутчика, приоткрытые в удивлении губы, широко распахнутые фиалковые глаза, становящиеся влажными волосы на лбу, он признавал, что окончательно потерял понимание ситуации. И это бесило. И он бесил.Гил отпрянул и с силой ударил кулаком в стену, тут же зажмурился от накатившей боли. На побелевших от напряжения пальцах сразу проступила кровь, алая в тон глазам.— Я же знаю, ты сам этого хочешь, — уверял он.Ваня со странной улыбкой глядел на смазавшийся след кровавой капли, словно было в ней что-то такое, что в миг придавало немцу колоссальную дозу очарования:— Ты же сумасшедший, — шептал Иван то ли себе, то ли негодующему товарищу.Гилберт и сам не понял, как оказался с силой прижатым к чужому телу, позволил рассмотреть рану поближе, позволил чьему-то горячему дыханию обжигать покрасневшую руку. Странный, мерно покачивающийся человек был не тем, кого Гил знал эти ужасные несколько часов, не тем, кто так задорно играл на одолженной гармони, не тем, кто тайком запивал десерт спиртной отравой, мило улыбался или очаровательно дремал, нежась в лучах солнца. Человек за спиной был чем-то вроде сломанной игрушки. Но почему же он сломался?И так уж это было плохо, если учесть, что этот человек за спиной определенно точно теперь хотел его точно так же, если не сильнее?Новый звонок телефона вернул обоих к реальности. Ваня медленно потянулся к карману, вытащил мини-агрегат, ответил на вызов.?Добрый день. Нет, наверное, все срывается. Встретимся позже, ладно? Да не надо вопросов... Ну как я сейчас скажу? Знаете что, посидите там и подумайте над разговором. Отбой?.— Кто звонил? — Сглотнул немец.— Генрих Мюллер.Ваня сказал это высокомерно, без уважения, но... Все равно теплее, чем тому звонившему человеку.— Пойду-ка я в купе, что-то скверно себя чувствую, — добавил он и энергично зашагал в нужную сторону, с застывшей улыбкой в глазах, — Ах да, — он обернулся, — Советую выкинуть из головы всю эту муть.Немец медленно съехал вниз по стене и уселся на корточки.?Ну что за глупости, ей богу. Этот русский вообще в состоянии понять самого себя? Тупица, каким же местом он думает!? — с мыслями примерно такого содержания он пытался разобраться. Но ситуация окончательно запуталась в домыслах, сплетнях, мотивах и чувствах, которые объяснить невозможно. Гил не помнил, сколько он так просидел. Он просто смотрел перед собой невидящим взглядом, и ему нравилось думать, что это выглядит так, будто он великий мыслитель. Или романтик. Или, может, сошел с ума. Наконец, когда все необдуманные идеи закончились, Гилберта хорошенько тряхнуло, так, что тот чуть не уселся на холодный и грязный пол. Поезд со скрежетом остановился, не замедляя ход, как обычно это бывает на станциях, а рывком.Немец поднялся, отряхнул одежду и направился в сторону треклятого купе за неимением других более удачных идей. В конце концов, Франц и Антонио умеют отвлекать от тошных мыслей.Однакотам обнаружились только двойняшки и испанец, Римма и Антонио как всегда о чем-то спорили, Венера увлеченно внимала дискуссии.— Тони, почему вас трое?— Франциск с проводницей отношения налаживает, а Иван…— Ни слова об Иване, — угрюмо отрезал Гилберт, — Постой, а где его вещи?!Большой дорожной сумки больше не было на привычном месте, и как только немец заметил это, все сразу стало предельно ясно. Была надежда, что Антонио опровергнет ужасную догадку, но тот коротко кивнул:— Он собирался опробовать стоп-кран.— Что?! Но ведь еще даже не Берлин! Он там, что, вникуда вышел?Не дожидаясь бессмысленного ответа испанца, Гил вылетел в коридор и как мог быстро помчался в конец вагона, к дверям. Нужно было выйти. Нужно выйти.

В этот самый момент на глаза немцу попался рычаг стоп-крана.Некоторое время назад Ваня действительно зашел в купе, чтобы забрать вещи. Место, где тогда проезжал состав, парня не особо волновало, он считал, что даже в глухой чаще будет в большей безопасности, чем в поезде.Дожидаться остановки не было смысла, каждый дурак знает, что, изловчившись, можно выйти и единолично, без содействия машиниста. С жутким напряжением сил разжав двери состава и спрыгнув на землю, русский инженер решил, что Франция не для него, как и Германия, как и в целом чужие страны. Он даже мысленно поблагодарил красноглазого попутчика, за наставление на путь истинный.Углубляясь в высокую полевую траву простора, залитого солнцем, Иван напевал хорошую песню, не новую, но правильную. И пусть в этот раз у него не было инструмента, зато смысл шел от души.?…Но я, я остаюсьТам, где мне хочется быть,И пусть я немного боюсь,Но я, я остаюсь…Я остаюсь, чтобы жить.?И сейчас он брел по широкому цветущему полю, а Солнце еще было достаточно высоко, чтобы согревать своими лучами. Пахло вереском. И где-то дальше, на другом краю травянистой пустыни, его искала беспокойная жертва не случившегося шпионажа.