Красавицы и Чудовища (1/2)

*** С той самой ночи Харли больше не слезала со своей сияющей вершины, наслаждаясь венцом Красной Королевы: дурачилась, напевала песенки, томно потягивалась, качалась на качелях и лучезарно улыбалась практически всё время, даже когда спала. Что-то нездоровое было в этой её беспрерывной весёлости, обретённой столь чудовищным путём, впрочем, едва ли возможно было остаться в здравом уме, совершив то, что совершила она: впервые Харли лишила жизни троих беззащитных по сути человек с поистине маниакальной жестокостью, не испытав при этом ни ужаса, ни чувства вины, лишь сладостное, мстительное удовольствие. И даже матёрые наёмники невольно сторонились её в то утро, когда в густом предрассветном тумане она плелась к гримёрке вслед за мистером Джей?— с обожанием ластясь к нему, как вьющаяся у ног кошка, с ног до головы забрызганная кровью и с откровенной безуминкой во взгляде. Поначалу Джокер лишь снисходительно наблюдал за этой разительной переменой, не поощряя, но и не наказывая озорство своей счастливой зверушки, а потом вдруг как-то резко и необъяснимо к ней охладел, в одночасье полностью замкнувшись в себе. Ослеплённая радостью Харли до последнего не придавала этому значения?— в конце концов, уж к чему к чему, а к внезапным перепадам настроения своего босса-холерика она давно привыкла. Однако на этот раз всё было по-другому. Это странное, новое электричество, которое она ощутила ещё на причале, никуда не делось. Напротив, оно только росло. Стоило Харли попасться Джокеру на глаза, как он отводил взгляд, знакомым нервным движением поводил плечами и чаще всего просто уходил, словно видеть её было для него невыносимо. Если бы кто-то дал слово доктору Квинзел, она бы предположила, что мистеру Джей явно нравилось то, что происходило с ней, но совсем не нравилось что-то, что происходило с ним. И поэтому, сделав неосторожный шаг вперёд, он предусмотрительно оттолкнул её на два назад, жёстко пресекая все её попытки снова сократить дистанцию. Когда арлекинша, не обращая внимания на предостерегающий раздражённый рык, в очередной раз попыталась влюблённо прильнуть к нему во время работы, Джокер в приступе злобы оттащил её к проржавевшему холодильному ларю на одной из парковых аллей и посадил возле него на цепь, аргументируя это тем, что у неё не голова, а автомат по производству просто невиданных объёмов розовой сахарной ваты, так что ей самое место не в гримёрной, а у лотка с мороженым. Харли послушно просидела там почти два с половиной часа, болтая ногами, пока её не освободил Румпель, и всё ещё хихикала, когда карлик отстёгивал её?— это казалось ей не более чем смешной шуткой. Однако через несколько дней, когда страсти улеглись, круживший ей голову хмель слегка выветрился, а мистер Джей по-прежнему ходил мрачнее тучи, демонстративно игнорируя её, Харли вдруг поняла, что на её сияющей вершине слишком уж высоко, холодно и очень одиноко, и теперь с тоской оглядывалась в поисках того, кто её сюда вознёс?— судя по всему, лишь затем, чтобы оказаться от неё ещё дальше, чем когда-либо. Поскольку новые люди Джокера, прекрасно осведомлённые об участи своих предшественников, предпочитали с ней вообще не связываться, Харли привычно искала сочувствия у Румпеля. Она поражалась тому, насколько же этот чёртов тролль живучий?— не прошло и недели, как он уже снова сидел в шатре на тумбе для цирковых животных и любовно чистил оружие мистера Джей, веером разложенное перед ним на брезенте, словно никто даже не пытался на днях порезать его шкуру на ремни. Харли покачивалась рядом на спущенном до самой земли воздушном кольце. Её запястья унизывали бесчисленные золотые браслеты, а на шее переливались не меньше десятка алмазных колье, которые она напялила из баловства, как девочка, играя в принцессу, обвешивается всеми мамиными бусами сразу. Набег на ювелирный увенчался в буквальном смысле слова блестящим успехом, вот только мистер Джей в очередной раз отправился на встречу с перекупщиком без неё, даже не попрощавшись, и несмотря на всё это сверкающее великолепие, арлекинша была подавлена. —?Что же Харли сделала не так? —?задумчиво потираясь носами со своей куклой, бормотала она. —?За что же вы так на неё злитесь?.. Харли просто хочет быть рядом… Вы ведь сами говорили… я не понимаю… —?Господи, хозяин, ну почему, когда вы делали эту куклу, вы дали ей смелость и сердце, но не дали мозгов? —?пробурчал Румпель, продувая ствол и заглядывая в него здоровым глазом. Маленький нелепый человечек, разбирающий игрушечные с виду пистолеты с самым серьёзным видом, он наверняка показался бы даже забавным стороннему зрителю, не посвящённому в… детали. Харли кувыркнулась в кольце и соскочила на песок. —?Ру, ты же так хорошо его знаешь… —?она на четвереньках подкралась к соседней тумбе, усадила туда куклу и с тоской уставилась на неё, прижавшись щекой к столешнице. —?Расскажи мне о нём? Карлик высунул язык и издал неприличный звук. —?Ты ж была его психиатром,?— насмешливо заметил он, ставя на место затвор. —?Это ты должна знать о нём больше всех. —?А ты расскажи что-нибудь такое, чего я точно не знаю. Румпель задумался. —?Ну-у… у него действительно зелёные волосы,?— сказал он. И, увидев направленный на него вопросительный взгляд, добавил. —?Везде. Харли тут же брезгливо скривилась. —?Тьфу ты… Я даже спрашивать не буду, откуда тебе это известно!.. —?А тебе известно, как устроен тюремный душ?.. Арлекинша зажмурилась и замотала головой так, что яростно зазвенели бубенцы. —?Всё, всё, всё, заткнись, крошка Ру! Заткнись. Румпель хрипло рассмеялся. Отработанным движением он загнал полный магазин в рукоять, передёрнул затвор, щёлкнул предохранителем, отложил пистолет в сторону и удовлетворённо взялся за перламутровый ?Кольт Питон?. —?Вот и зачем ты мне это рассказа-ал?.. —?простонала девушка, закрыв лицо ладонями. —?У меня теперь только эта картинка и стоит перед глазами… —?Будет, на что наяривать вечером, м? —?покосился на неё Румпель масленым взглядом, двусмысленно протирая ветошью зажатый между колен восьмидюймовый ствол револьвера. —?Чего? —?округлив глаза, не поняла Харли. Коротышка мерзко ухмыльнулся. —?О, брось. Мы ведь всё видели. Начиная с самого первого раза в твоей квартире. У меня даже видео есть… —?ЧТО?! —?тупо повторила Харли, раскрывая глаза ещё шире и понимая, что всё, что она знала о неловкости до этого момента, ерунда. —?Ру, ты сейчас шутишь? Господи, скажи, что ты шутишь… —?Ты меня с боссом не путай,?— многозначительно взглянув на неё исподлобья, сказал карлик. —?Я вообще редко шучу. Я же тебе и звонил тогда, дурёха, вспомни… Харли показалось, что её пылающие щёки должно быть видно даже через грим. Она тихонечко уползла за тумбу и собралась там в комочек, накрыв голову руками. О, боже… значит, мистер Джей не просто следил за ней всё это время, но ещё и неизвестно, кто и в каких ситуациях её видел… будет ли уже когда-нибудь предел её унижению?.. —?Да ладно, не загоняйся,?— снисходительно окликнул Румпель, уловив ход её мыслей. —?Кроме него, записи смотрю только я. Скулишь ты, кстати, уморительно. Особенно в конце… —?он очень правдоподобно изобразил что-то вроде приступа астмы у двухмесячного щеночка и захрюкал от смеха. Ответом ему было гробовое молчание. —?Ну так что, хочешь знать, почему он тебя избегает? Ты ведь за этим ко мне пришла, м? Девушка недоверчиво выглянула из своего укрытия. Карлик сидел на тумбе, как на пьедестале, едва доставая короткими ножками до земли?— ни дать ни взять сказочный гном на пеньке,?— уродливый, хромой, однорукий и невероятно довольный собой. Ещё бы: несмотря на все её мучительные и безуспешные попытки расшибиться в лепёшку в поисках ключа к сердцу мистера Джей, он, страшила, всё равно оставался несравненно ближе к их хозяину, чем эта длинноногая златовласая красавица. —?Ты ему нравишься,?— просто сказал Румпель. —?Всё больше и больше. Нравишься настолько, что он с ума сходит, играя с тобой. Но я бы на твоём месте радоваться не стал,?— заметил он, видя, как просияло её лицо. —?Потому что чем лучше в его глазах ты станешь, тем с большим удовольствием он тебя уничтожит. И судя по тому, как он психует, ты уже очень, очень хороша… Впрочем, все его арлекины были по-своему шедеврами… —?В смысле, подожди,?— невольно холодея, приподнялась Харли. —??Все?? Что значит ?все??.. Карлик прищурился, глядя в её испуганно распахнутые голубые глаза. —?Твоя беда, Белоснежка, в том, что ты смотришь, но не видишь. Пойдём-ка. Я тебе кое-что покажу. Он соскочил на песок и заковылял к выходу из цирка. Харли, борясь с очень нехорошим предчувствием, последовала за ним. Щёлкнул выключатель, и три гримёрных зеркала в обрамлении ламп осветили красно-белые полосатые стены, валяющиеся на столешнице коробочки белил, тюбики помады, косметические карандаши, кисти и палетки, висящие вдоль стен шляпы, парики и маски, четыре ряда под завязку забитых вешалок на колёсиках и немыслимо огромный ворох тряпья, служивший ей постелью. —?И что я здесь не видела? —?спросила Харли. Румпель терпеливо вздохнул, хромающей походкой отошёл в дальний угол и не без труда вывез оттуда на середину тесной комнатки одну из вешалок. На штанге среди мерцающих блёстками сценических платьев и клоунских комбинезонов висел ряд чёрных одёжных чехлов. —?Ты когда-нибудь интересовалась, что там? Он выжидательно поднял бровь. Харли нерешительно приблизилась, взялась за бегунок молнии и, не в силах избавиться от странной ассоциации с моргом, потянула вниз. Внутри оказалось арлекинское трико, почти такое же, как-то, что на ней. —?Ну и что? Румпель молча указал взглядом на следующий чехол. Дрожащими пальцами Харли расстегнула и его. Внутри было арлекинское трико. Другого фасона?— всё сплошь в чёрно-красных ромбах?— и кажется, на пару-тройку размеров больше. —?Это для меня,?— непонятно, зачем, сказала она. —?Мистер Джей приготовил всё это для меня. Карлик закатил глаз с выражением вселенской усталости. —?Похоже, у тебя и правда сахарная вата вместо мозгов… Ты что, настолько слепа? Разуй глаза уже! Он рванул вниз третью молнию. Внутри было арлекинское трико. Чёрно-белое, с пышным гофрированным воротником и колпаком-конусом с кисточкой. Четвёртый чехол. Арлекинское трико. Нелепо крохотное боди-трико с игривой фатиновой юбчонкой?— если не на стройную карлицу, то на девочку максимум лет восьми… Харли замерла, как громом поражённая. Мир вокруг неё сыпался, словно стремительно высыхающий песочный замок. —?Ну как, дошло наконец? —?подтверждая её самые страшные опасения, жёстко спросил карлик. —?Ты далеко не первая принцесса-клоунесса в этом дворце. Так что не обольщайся. Он будет играть с тобой, пока ему не надоест. А потом твоя карета тоже неожиданно превратится в тыкву, трон?— в электрический стул, и тогда… бззт! —?он щёлкнул пальцами, и девушка вздрогнула. —?Хе-хе-хе… А начинается всё с того, что он отбирает у тебя имя?— ну, или половину?— это уж как повезёт,?— подмигнул Румпель. У Харли на глаза навернулись слёзы. —?Нет, это неправда!.. —?она стиснула зубы, голос её предательски срывался. В голове шумело, стены вокруг плыли, девушка схватилась за штангу, рванула её вниз, и вешалки, шурша и клацая, попадали на пол. —?Арлекин?— это я! Я! Я!..?—?в отчаянии закричала она, топнув ногой.?— Это меня зовут Харли Квин!. Он придумал это имя для меня!.. —?Приятное совпадение, правда? —?усмехнулся карлик, прислонившись к стене и сложив руки на груди. —?Но их звали по-другому,?— он принялся загибать пальцы, глядя в потолок. —?Значит, там были Коломбина, Фантеска?— или Франческа?.. Франческина?.. Сейчас уже даже не вспомню… Бригелла, Серветта… —?имена звучали, как собачьи клички. Задыхаясь, Харли зажала уши руками. —?Нет, нет, хватит, пожалуйста, остановись!.. —?простонала она. Слезы неудержимо катились по чёрно-белому гриму, и арлекинша растирала его ладонями по щекам, пачкая перчатки. Ложь, ложь, всё это ложь, стучало в висках. Её исключительность, её незаменимость, все эти медоточивые речи мистера Джей?— ерунда, чушь, лепреконское золото… Пора протрезветь, Харли. Ты всё выдумала, ты всё?— выдумала?— сама. В конце концов, что значили для него лишняя неделя в Аркэме и пара десятков трупов?.. Это он так играет. ?Это он так играет?,?— улыбаясь, говорит хозяин питбуля, отгрызающего тебе руку. Она вдруг стала в муках срывать все надетые украшения, словно те душили её, раздирая золотые звенья, ломая хрупкие замочки, бросая баснословно дорогие камни себе под ноги… А потом без сил опустилась на стул перед зеркалом и разрыдалась, согнувшись пополам под тяжестью обрушившегося на неё горя. Румпель наблюдал за её жалобно вздрагивающими плечами с мрачным удовлетворением. —?Что-то ты загрустила,?— цинично заметил он. —?Может, пойдём заодно в Комнату смеха? Держу пари, ты там ещё не была. До рассвета оставалось меньше часа, и по влажной траве стелился низкий туман. Воздушными скелетами высились молчаливые громады американских горок и колеса обозрения, тихо позвякивала проржавевшая цепочная карусель. Парк спал. Харли лунатически шла вслед за своим палачом, спотыкаясь, как зомби. Ей было всё равно, куда идти. За аркой с неработающей неоновой вывеской ?Страна Развлечений? в конце аллеи аттракционов стоял утопленный в землю фургончик. Карлик открыл дверцу ключом из своей увесистой связки и отодвинул крюком чёрное полотно, занавешивающее вход. —?Только не ори,?— предупредил он. Арлекинша медленно взошла по ступенькам, как на эшафот. Румпель повернул какой-то переключатель, под потолком мигнул и медленно разгорелся свет, освещая дощатый пол и стены. Харли прихлопнула рот ладонью, и крик застрял в её горле. Вместо зеркал внутри ?Комнаты смеха? шли два ряда огромных прямоугольных аквариумов, за стёклами которых в опалесцирующем зеленью формалине неподвижно висели женские тела. —?Во-от они, наши смеющиеся рыбки… —?нежно проворковал карлик у неё за спиной. В полутьме этой чудовищной кунсткамеры смирно плавала бледно-голубая утопленница, с ног до головы обмотанная цепями?— судя по всему, жертва неудавшегося фокуса с освобождением. Её соседкой была обритая наголо покойница с тщательно зашитым Y-образным разрезом через всё туловище и аккуратно спиленным черепом, причём нельзя было сказать наверняка, что наступило раньше?— вскрытие или смерть. Рядом была несчастная, каким-то совершенно зверским образом расчленённая и потом заново собранная на каркас из толстых проволок, как шарнирная кукла. Напротив висела девушка примерно на четвёртом месяце беременности с тёмной полосой от верёвки поперёк горла, из-за чего её голова казалась парящей над телом сама по себе. На едва намечающемся животе было лезвием вырезано ?Sweet child o' mine?. Возле неё красовалась длинноволосая блондинка в вечернем платье с разрезом до бедра, в котором не было ничего?— павлиньего цвета мерцающий шлейф изящно развевался под ней в мутной формалиновой пустоте, словно русалочий хвост. Все, как одна, широко и безумно улыбались. Ещё три аквариума пустовали, и от них тянуло ужасом куда сильнее, чем от занятых. Всё это было очень похоже на кошмарный сон и настолько нереально, что Харли почти бестрепетно приблизилась к окну с проволочной марионеткой, обеими руками коснувшись стекла. Её собственное полупрозрачное отражение легло на мёртвое лицо по ту сторону траурной маской. —?Господи… почему… —?одними губами произнесла она. Мокрые дорожки блестели на её щеках, но она больше не пыталась их отереть?— шок её полностью обескровил. —?Почему… почему он делает это?.. —?Да потому что ему без этого скучно, дурья твоя башка,?— голос Румпеля был металлическим и острым, как вспоротый край жестяной банки. —?А играет он так, что ни одной кукле не выдержать… Ты будешь, кстати, отлично среди них смотреться. Уже давно пора. Арлекинша почувствовала на себе тяжёлый взгляд и обернулась. Мертвенно-синий в тусклом свете, уродец уставился прямо на неё обоими глазами?— колючим правым и матовым, словно слепым левым?— и это почему-то было до мурашек жутко. —?Ну что, доктор,?— криво оскалился он,?— потешил я твоё любопытство? Харли промолчала. Вместо утешения она получила в грудь десяток ножевых, и теперь все её личности, глухо стеная, уползли агонизировать в темноту, оставив пятно света пустым и безмолвным?— отвечать было просто некому. —?Ах, да. Я думаю, тебе стоит знать кое-что ещё,?— уже на пороге обернулся Румпель, словно желая сделать ей контрольный в голову. —?Ни с одной из них хозяин никогда не спал,?— с нескрываемым злорадством сказал он. —?Почему? —?с трудом разлепив губы, отозвалась вдруг доктор Квинзел, покрываясь холодом одной очень неприятной догадки. —?Он что, не может…? —?Что? Трахать баб? О, ещё как может. Только не хочет. Это ему неинтересно. Сама посуди, на что сдалась героинщику со стажем дешёвая травка? Явно наслаждаясь произведённым эффектом, карлик со скрипом открыл дверь. —?Думаю, тебе не нужно говорить, что боссу о твоей экскурсии знать совершенно необязательно. Это наш с тобой маленький секрет, поняла? —?подмигнул он, спустился на траву и потянулся, с удовольствием втянув носом прохладный воздух. Харли вышла на ступени вслед за ним и потерянно огляделась, словно больше не узнавала это место. —?С добрым утром, Спящая Красавица. Над парком занимался рассвет. Песочные часы вновь опрокинулись, погребая её под руинами волшебного замка, с первыми же лучами солнца рассыпавшегося в пепел и мелкую серую пыль. Королева умерла. Да здравствует деревенская дурочка. *** Есть одна сказка о девушке, которая вышла замуж за очень богатого господина. Первое время после свадьбы всё у них шло прекрасно, пока однажды муж не уехал по делам, оставив супруге ключи от всех комнат в своём огромном замке. Только одну дверь от маленькой каморки он ей строго-настрого запретил открывать. Разумеется, запрет этот она благополучно нарушила и обнаружила в комнатке висящие на крюках трупы женщин?— его предыдущих жён. Испугавшись, девушка выронила ключ в лужу крови, натёкшую на полу, и испачкала его, но как ни старалась, оттереть не смогла. Внезапно вернувшийся муж, увидев ключ, всё понял и вознамерился её убить. Согласно концовкам различной степени оптимизма, для неосторожной девицы всё закончилось удачно?— в самой известной версии подоспели её братья и убили злодея, а сама она позже ещё раз вышла замуж и жила долго и счастливо.Ах, да?— звали того господина, конечно же, Синяя Борода.Его прообразом традиционно считается барон Жиль де Рэ, один из самых одиозных и в то же время легендарных персонажей в истории Франции. По легенде его борода стала синей от прикосновения самого дьявола, когда барон продал тому душу. Обладатель несметных богатств, алхимик и чернокнижник, де Рэ проводил ужасающей жестокости обряды, в процессе которых подвергались пыткам и умирали сотни детей. Правда, жена у него была всего одна, и её он не трогал, просто отправил в монастырь.В этом плане сказке о Синей Бороде гораздо ближе предание о короле Бретани Коморе: когда его супруга Трифиния забеременела, ей явились в видении семь бывших жён короля, которых он убил, и уговорили её бежать. Комор благоверную догнал и, узнав о беременности, отрубил ей голову?— видимо, как и большинство мужчин, заранее боялся ещё не рождённого ребёнка. Но Трифиния позже воскресла и даже стала святой, так что в целом для неё всё тоже закончилось неплохо. Только на своих изображениях она часто держит собственную голову в руках.Запретная комната, где происходит нечто таинственное и пугающее, встречается во многих сказках; чаще всего там всегда так или иначе калечат, убивают, расчленяют, а потом воскрешают. Такая ?временная смерть? имела место и в реальной жизни, например, во время разного рода инициаций: посвящаемого символически убивали, иногда для верности ?разрубая на части?, и потом заново вызывали к жизни, а тот под действием галлюциногенов или других психотехник воспринимал это буквально. Для большего правдоподобия ему могли оставить следы пережитой ?смерти?, например, нанести несколько шрамов. В результате он возрождался совсем новым, другим человеком.Что характерно, находилась такая комната чаще всего в особых ?мужских домах??— женщинам вход туда был строго запрещён. *** Харли перестала есть. Харли перестала спать. Харли перестала плакать, а смеялась так высоко и фальшиво, что лучше бы тоже перестала. Она могла часами неподвижно смотреть в стену, выходила из себя по самым ничтожным поводам, а за вопрос ?Что стряслось?? уже всадила одному любопытному в плечо маникюрные ножницы. Даже привыкшие ничему не удивляться парни Джокера сошлись во мнении, что в их Арлекина словно вселился какой-то бес. Бес действительно был, и имя ему было ревность. Смешно, но Харли сводила с ума вовсе не перспектива оказаться заспиртованным музейным экспонатом, а мысль о том, что она будет при этом всего лишь одной из многих. Для неё это было всё равно что босиком преодолеть ради своего венца сотню миль по глухому лесу, ядовитым болотам, отвесным скалам и арктической пустыне только затем, чтобы снова обнаружить себя в самом начале пути?— вполне себе веский повод, чтобы спятить. Прежде она уже чувствовала влюблённость, похоть, унижение, боль, гнев, тоску, всё сразу, но такую искреннюю, лютую ненависть к мистеру Джей испытывала впервые. Он обманул её, он использовал её, он смеялся над ней, и Харли ненавидела его за это со всей страстью, на которую была способна, но… уже никак не могла преодолеть его невозможное, разрушительное притяжение: не в силах вырваться, она лишь неотвратимо падала, падала и падала в него, как в грёбаную чёрную дыру, втайне завидуя ?смеющимся рыбкам? за то, что они уже обрели свой покой по ту сторону горизонта событий. Безвыходность её положения была в том, что без Джокера просто не могло быть никакой Харли Квин, и потому, попытавшись избавиться от него, она бы элементарно схлопнулась, перестав существовать. А вот Джокер, похоже, прекрасно мог обходиться и без Арлекина, чем беззастенчиво пользовался, продолжая изводить её своим пренебрежением с мастерством опытного садиста. Вооружённой молотом Красной Королеве хотелось сделать ему хотя бы вполовину так же больно, и она остервенело пыталась пробиться сквозь толстую скорлупу его лицемерного безразличия, как рыба об лёд. Но судя по всему, у Джокера эти попытки не вызывали ничего, кроме насмешливого лабораторного интереса?— он лишь подстёгивал её растущую ненависть, будто проверяя, как далеко она готова зайти. Он использовал Харли как прикрытие и как приманку?— она без зазрения совести сдавала его планы Бэтмену?— он сажал её под замок и уезжал?— она являлась на место преступления в самый неподходящий момент?— он отправлял её на самые рискованные задания, словно надеялся, что она наконец-то убьётся или хотя бы сбежит?— а она возвращалась снова и снова, словно ему назло. Они хотели?— и не могли избавиться друг от друга, точно злобные сиамские близнецы из какого-то особенно изощрённого фрик-шоу. Самым мучительным условием их нездоровой игры было взаимное русалочье молчание, которое никак нельзя было нарушить, не проиграв. Электричество, копившееся в этой предгрозовой тишине, достигло такого запредельного напряжения, что стоило им только оказаться в поле зрения друг друга, как воздух уже словно сгущался в ожидании дугового разряда. Гроза должна была разразиться скоро, очень скоро. И Харли даже представить себе не могла, насколько. В рамках очередной затеи мистера Джей ей предстояло встретиться с начальником отдела сбыта крупной фармацевтической компании, по совместительству тёмной лошадкой по кличке Медико и уломать его поставить оптовую партию экспериментальных стероидов на условиях, поставленных Джокером. Осложнялось всё тем, что итальянец назначил встречу в здании ?Айсберг Лаунж?, куда ей нужно было проникнуть и выбраться без последствий,?— разумеется, в одиночку,?— а настырная девчонка Харли Квин, у которой явно были не все дома, уже успела стать занозой в заднице не только для собственного босса, но и для доброй половины криминальных авторитетов Готэма. Так что в этот волшебный субботний вечер в ?Айсберге? гарантированно нашлось бы не меньше десятка человек, которым ей ох как не стоило бы попадаться на глаза, тем более без своего безумного покровителя. Однако было не похоже, чтобы Харли вообще хоть как-то переживала по этому поводу. Поговаривали, что Медико был большим любителем женщин, а уж с такими персонажами она вести беседы умела. Маленькое красное платье, босоножки на шпильке, алая помада, небрежные локоны, капля духов и вуаля! —?она была готова, неотразима, а главное, очень удачно замаскирована. Правда, помимо лихорадочного блеска в глазах её несколько выдавали синяки на коленках и стёсанные костяшки пальцев, но Харли не стала ничего с ними не делать?— мало ли, как леди предпочитает развлекаться на досуге. На худой конец у неё имелся при себе крохотный клатч на цепочке, содержимым которого можно было при желании вывести из строя небольшой спецназовский отряд. Пройдя фэйс-контроль при помощи своей самой очаровательной улыбки, Харли миновала белоснежный атриум, и бесшумный лифт вознёс её на головокружительную высоту скай-бара ?Глясе?. Потянуло кондиционированной прохладой с ароматом кальянного дыма, и девушка с порога окунулась в прозрачный и хрупкий свет: глянцевый пол, высокие зеркала, голубоватая подсветка ледяных скульптур и имитирующие северное сияние бесчисленные оптоволоконные светильники-точки, волнистой бахромой свисающие с потолка и отражающиеся в гирлянде бокалов над барной стойкой?— Кобблпот в своей эстетической криофилии был как всегда предсказуем, чрезмерен и неподражаем. Ресторан окольцовывала панорама вечернего мегаполиса. Над столиками тянулась горько-сладкая табачная дымка, журчал чилаут и гул негромких разговоров?— картинка была бы почти идиллической, если не знать, что каждый второй из здесь присутствующих должен давным-давно сидеть не на роскошном кожаном диване, а за решёткой. Квин уже успела заметить Романа Сайониса в окружении каких-то мрачных типов и психопатку-чревовещательницу Пейтон Райли в неизменной компании мистера Скарфэйса?— кажется, у них было свидание, господи прости. За указанным ей столиком у стекла сидел импозантный мужчина, неспешно докуривающий сигариллу. Дорогая сорочка, запонки на манжетах, хвост длинных тёмных волос, скуластое лицо… лицо… это лицо вдруг показалось ей подозрительно знакомым… итальянец повернулся к официанту в чёрно-белом пингвиньем фраке, и тут её осенило. Да быть того не может. —?Франко, это ты? Она приблизилась к нему с широченной глупой улыбкой. Мужчина неодобрительно прищурился, взглянув на неё, но в следующую же секунду удивлённо распахнул глаза: —?Квинзел?! Вот те раз! —?таинственным и опасным гангстером Медико оказался не кто иной, как её бывший одноклассник Франко Маринетти, мальчишка с синдромом отличника, звезда выпускного бала второй величины. Он избавился от очков, отрастил усы и бородку и слегка раздался, но этот римский профиль, белозубую улыбку и глаза-маслины трудно было не узнать. Боже мой, как же давно это было… А ведь он даже подбивал к ней клинья, только она тогда, как водится, была влюблена в очередного придурка и едва ли это замечала. Но сейчас это было просто как нельзя кстати… —?Фра-а-анко!.. Обалдеть, вот это встреча!.. —?Santo cielo, Харлин! Сколько лет!.. —?торопливо гася окурок, Маринетти даже приподнялся ей навстречу, с ходу взял её руки в свои и восторженно поцеловал каждую из них. —?Чертовка, как же ты изменилась, тебя прямо не узнать!.. Выглядишь бесподобно! Послушай, я был бы дико рад поболтать с тобой, но ко мне с минуту на минуту должен прийти переговорщик от одного очень серьёзного парня, поэтому сейчас, честно говоря… —?Франко,?— перебила Харли, кладя руку ему на плечо и едва сдерживая смех. —?Франко, ты не поверишь… но, похоже, я и есть тот самый переговорщик,?— она вдруг прыснула и громко расхохоталась. Маринетти помедлил, осмысливая только что услышанное, но девушка смеялась так заразительно, хлопая его ладонью по груди, что через минуту они уже оба хохотали до слёз, опираясь друг на друга. Харли стало так невероятно весело и легко, словно она вновь вернулась в свои беззаботные восемнадцать. Кислотная Страна Чудес вдруг лопнула, как мыльный пузырь, и Алиса выпала из неё, разом оказавшись в своей прошлой жизни. За последний год Франко был первым?— и единственным?— человеком, который увидел в ней не полоумную дурочку в трико, а Харлин Квинзел. —?В смысле?! —?успокаиваясь, переспросил Маринетти и даже слегка настороженно огляделся по сторонам. —?Это что, очередной розыгрыш от Джокера? Сейчас должны появиться клоуны с дубинками?.. Харли, не томи! —?он слегка отстранил её, взяв за плечи. —?Рассказывай, как ты здесь оказалась? —?Это не шутка, Франко,?— вытирая слёзы, сказала девушка. —?Я действительно работаю на мистера Джей. Собственная формулировка показалась ей на редкость идиотической, но как описать то, что происходило между ними на самом деле, тем более в двух словах, она решительно не знала. —?Ну тогда тем более, ты просто обязана всё мне рассказать,?— итальянец галантным жестом пригласил её за столик и сел на диван напротив, убирая волосы с лица. —?Как тебя угораздило? Ты же вроде бы тоже хотела стать врачом, разве нет? —?Лучше ты мне расскажи, как добился таких карьерных высот? —?кокетливо ушла от вопроса Харли. —?В школе ты был ботаником… —?…и химиком,?— кивнул он с улыбкой. —?Как видишь, мне это пригодилось. —?А что это за дурацкий псевдоним ты себе взял? Намёк на семейку Медичи? Так себе имечко для фармацевта… —?Зато отличное для нелегального торговца. Не хочу, чтобы в этой грязи всплывала моя настоящая фамилия. —?Да? А выглядишь ты, как типичный мафиози,?— хихикнула Харли. —?Какая неожиданно трогательная забота о своей семье… —?Давай не будем трогать мою семью, хорошо? —?сдержанно сказал Франко. —?Мои корни?— моя гордость. Я сделаю всё, чтобы защитить честь своих родных, и знаю, что они сделают для меня то же самое. Маринетти всегда стояли друг за друга горой. Девушка рассеянно улыбнулась и отвела взгляд, с тоской поглядев на огни большого города. Она не звонила маме с того самого дня, как сбежала из дома, превратившись из милой, подающей надежды дочери в то, чем она была теперь. Друзей у неё не осталось, и, если не считать пристального и давящего, как ошейник, внимания мистера Джей, позаботиться о ней было некому. Франко внимательно смотрел на неё. —?А как у тебя дела на личном фронте? —?спросил он. Харли вздрогнула и замялась, опустив взгляд на собственные ногти. —?Да никак… Ничего особенного. —?Да ну? Ни за что не поверю,?— бархатно произнёс итальянец и подался вперёд. —?Готов поспорить, это ты так от поклонников отбивалась… —?он осторожно погладил большим пальцем ссадины на её костяшках, и Харли, резко вдохнув, выдернула руку. —?Прости, прости! —?Маринетти обезоруживающе улыбнулся в усы, подняв раскрытые ладони. —?Никак не могу к тебе привыкнуть. Ты правда очень изменилась. У меня из головы не выходит эта новость, ты и Джокер… всё гадаю, что тебя к нему привело. При упоминании этого клоуна она каждый раз едва заметно напрягалась, и от внимания мужчины это не ускользнуло. —?Так получилось, Франко,?— растянув губы, сказала Харли. Её взгляд при этом был холоднее, твёрже и прозрачнее, чем весь лёд в этом баре. —?Он предложил, я согласилась. Ему, знаешь ли, трудно было отказать. Эта вежливая улыбка, как наклейка на разбитом стекле, с трудом удерживала на её лице осколки десятка каких-то чужих, ускользающих выражений: чёрно-белой карнавальной маски, измученной рабыни, безжалостной убийцы, заплаканной потерявшейся девочки, одна из которых в этот момент умоляла о помощи, другая угрожала ножом, третья кричала от боли, а четвёртая истерически смеялась, пока тактичная доктор Квинзел закрывала собой их всех, нервно пряча за спиной. Маринетти не мог их разглядеть, но чувствовал, что с ней происходило что-то неладное, точно какая-то неизлечимая, разъедающая изнутри болезнь вроде рака или СПИДа превратила знакомую ему солнечную школьницу в эту исхудавшую до неузнаваемости блондинку в ярко-красном платье. Она сидела перед ним идеально ровно, такая безупречно красивая и отчуждённая, словно кукла, и в изменчивом освещении волшебного потолка походила то на Барби, то на невесту Чаки. —?Ну хорошо, ладно,?— Франко откинулся на спинку дивана. —?Просто… не пойми меня превратно, но у тебя такая страсть в глазах, какой я ещё ни у одной женщины не встречал. А женщин я повидал немало… —?Угу. Говорят, бабник ты ещё тот. Франко смущённо рассмеялся. —?А ты, Квинзел, всё так же прямолинейна… Что ж, можно сказать и так. Кстати, это ещё одна причина держать своё настоящее имя в секрете?— некоторых ревнивых девушек стоит опасаться больше, чем самых отпетых бандитов… —?О, это точно,?— кивнув, негромко сказала Харли и закусила губу, отрешённо глядя куда-то сквозь его переносицу. Маринетти изучал её со всё возрастающим любопытством. —?А давай выпьем за встречу? —?неожиданно предложил он. —?Как насчёт ?Шабли Гран Крю?? Я угощаю. И ещё здесь просто превосходные омары, ты непременно должна их попробовать… Эй, garzone!.. Посетители приходили и уходили, за окном темнело, фоновую музыку сменил джазовый квартет с глянцевой темнокожей певицей, на столе появился и исчез лобстер, а вторая бутылка вина опустела больше, чем на треть. Бывшие одноклассники, так неожиданно нашедшие друг друга, уже сидели по одну сторону стола, больше не видя нужды держать дистанцию. Их оживлённая беседа обо всех старых общих знакомых и причудах собственных судеб постепенно уступила место расслабленной неге. Итальянец распустил волосы, и их густые тёмные волны рассыпались по белой рубашке?— он был так чертовски хорош собой, что захмелевшая Харли не могла им не любоваться. Под тосканским зноем его улыбки Снежная Королева неотвратимо таяла, превращаясь сперва в живую тёплую Герду, а затем и в Маленькую Разбойницу. —?Я так рад, что тебя встретил,?— говорил Франко, снисходительно наблюдая за тем, как леди в красном зажимает свой золотистый локон между носом и верхней губой, изображая усы. —?Как будто и не было всех этих лет. Такое чувство, что все эти годы я лишь искал в других женщинах тебя… —?Синьор Маринетти,?— паясничала усатая Харли. —?Вам не удастся заговорить мне зубы. Я требую скидку на товар не меньше четверти стоимости… —?Всё отдам за полцены,?— негромко перебил мужчина, убирая прядь её волос за ухо. —?И скину ещё пятнадцать процентов, если ты согласишься потанцевать со мной. —?Ловлю на слове! —?Харли игриво ткнула его пальцем в кончик носа и полезла в сумочку. На столе возник лист бумаги с напечатанным на нём текстом и ручка. Высунув язык, девушка вписала в пустые поля какие-то цифры и с гордостью возложила всё это перед собеседником, пришлёпнув сверху ладонью. —?Ап?! —?Да ты опасная женщина, Харлин Квинзел,?— удивлённо, но одобрительно поднял брови Франко, проглядывая расписку. —?И считаешь быстро… —?он размашисто подписал бумагу и поставил печать надетым на средний палец перстнем с изящной резной ?М?. —?С тобой шутки плохи… —?Во всём, что касается шуток, мой босс о-очень серьёзен,?— выуживая договор двумя пальцами и пряча его обратно в сумочку, заметила она. —?А вот теперь я готова приступить к исполнению своей части обязательств. Что там было про танец?.. …тягучий голос глянцевой певицы медленно плыл сквозь голубоватый дым. Франко мягко вёл, и Харли опиралась на его плечо. Изголодавшаяся по ласке зверушка льнула к этому чужому и сильному телу в кошачьей истоме?— от него пахло дорогой туалетной водой, терпким вишнёвым табаком и соблазном, и этот аромат кружил ей голову. —?We lived our little drama We kissed in a field of white And stars fell on Alabama Last night… Влажные светящиеся точки отражались в полу, за панорамным окном созвездиями сияли огни ночного Готэма, весь город расстилался у её ног, и Харли чувствовала себя на вершине мира. Удивительно, она ведь совсем забыла, каково это, когда ей по-настоящему восхищаются… В конце концов, если она была для мистера Джей лишь одной из многих, то почему ей нельзя было принимать знаки внимания от других мужчин?.. Что-то внутри неё болезненно и тревожно сжималось от этой мысли, но в тот момент она гнала абсолютно все сомнения прочь. —?Ты даже не представляешь, mia dolce, о чём я думаю, глядя на тебя… —?шептал Маринетти, выцеловывая дорожку вдоль её плеча и осторожно поглаживая большим пальцем её обнажённую спину между лопаток. Девушка отчётливо ощущала низом живота одну очень лестную для себя выпуклость и лукаво отводила взгляд, примерно догадываясь о ходе его мыслей. —?Ты словно создана для того, чтобы любить тебя… Перестань… когда ты так смеёшься, мне очень сложно держать себя в руках… Перед тобой просто невозможно устоять, маленькая ведьма… Харли млела от его слов, чувствуя, как мягкая бородка щекочет её шею, подбираясь всё выше. Из сладостно тесного кольца его объятий заведомо не было пути назад, но она ещё делала вид, что сопротивляется, когда Франко прижался щекой к её щеке, ткнулся в неё нежно, как жеребёнок в ладонь, а потом о господи боже да гори оно всё огнём прямо сейчас да-да да?— с готовностью подалась навстречу ищущим её губам, сначала несмело, пробуя их обещание на вкус, а затем всё настойчивее, раскрываясь под их нажимом, вторгаясь и вбирая, неудержимо утоляя взаимную горячую жажду… ?Танцевала ли ты когда-нибудь с дьяволом при свете бледной луны?..? Маринетти скользнул пальцами в её волосы, и цепь серебряного браслета на его запястье звякнула около её уха. Совсем как шутовской бубенец. ?Я перебил весь тот озабоченный выводок, чтобы ни у кого из них не возникло соблазна тронуть МОЕГО АРЛЕКИНА? Заживо горящие люди в запертом вольере. Тёмно-красный песок. Раздробленные человеческие черепа… Девушка вздрогнула, открыла глаза и вдруг резко отстранилась. —?Не надо. —?В чём дело? Харли? —?Франко взял её за подбородок, и от этого движения она занервничала ещё больше. —?Не надо. Это было зря, я… боюсь, что это может плохо кончиться для тебя. Правда, очень плохо. Мгновенно протрезвев, арлекинша стала оглядываться по сторонам. Страна Чудес никуда не делась?— она была здесь, она проступала сквозь реальность уродливыми пятнами, как тёмная кровь сквозь бинты, и она очень внимательно смотрела на Харли. Казалось, даже мебель и посуда ожили, словно в замке Чудовища, чтобы покоситься на неё с осуждением. ?Мы же всё видели?. Страх, страх, страх пульсировал в её крови, точно вместе со сладким вкусом едва тронутого запретного плода на неё навалилось осознание всей тяжести только что совершённого греха. ?И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги?. —?О чём ты? У тебя всё-таки кто-то есть? Я ведь спрашивал… Харли страдальчески заломила брови, настойчиво пытаясь уйти из его опасных объятий. Она, как Русалочка, не могла ему объяснить. —?Хорошо, хорошо… —?Маринетти нехотя отпустил её. —?Мне показалось, ты хочешь… искра проскочила, и я… прости. Харли почувствовала на себе чей-то странный взгляд и обернулась. Из-за стойки прямо на неё смотрел бармен-альбинос?— белёсый, будто покрытый инеем, и с розоватыми глазами. Передние зубы его сильно выступали вперёд, отчего во всём его лице было что-то кроличье. В упор глядя на неё, он многозначительно поднял перед собой слегка покачивающиеся часы на длинной цепочке и медленно опустил их в бокал со льдом и виски, как чайный пакетик. Девушка моргнула. Бармен никуда не исчез. Часы тоже. —?Который час? —?холодея, спросила она. Франко посмотрел на запястье. —?Без пяти минут полночь. А что, тебе куда-то…? Хлопнув себя по бедру, она затравленно огляделась, схватила с дивана сумочку и почти бегом бросилась к выходу. Маринетти быстрым шагом устремился за ней. —?Харли! Постой! Ты куда?.. Он догнал её в лифтовом холле?— девушка остервенело колотила ладонью по кнопке вызова. —?Эй, что случилось?.. Я не хотел тебя обидеть! Прошу, останься, давай просто поговорим… —?мужчина попытался взять её за плечи, но Харли с мукой во взгляде выскользнула из его рук прямо в подоспевший спасительный лифт, выталкивая преследователя наружу. —?Да… скажи хотя бы, как тебя найти?! —?в отчаянии крикнул он, бессильно ударив кулаком по стене. —?Пожалуйста, Франко,?— всхлипнула она сквозь закрывающиеся двери, обеими руками прижимая сумочку к груди, и по-детски обречённо замотала головой. —?Не надо меня искать. …Харли гнала по ночному городу, как ненормальная, поминутно поглядывая в зеркало заднего вида. Не чувствуя педалей, она сбросила шпильку с правой ноги и вела полубосая, словно Золушка, сбежавшая из хрустального дворца. Карета на глазах превращалась в тыкву, тыква чернела, гнила и трескалась, щерясь хэллоуиновской усмешкой. Господи, только бы всё это было её паранойей, пожалуйста, господи… Ослеплённая жаждой боли Красная Королева очень хотела, чтобы мистер Джей узнал о том, что произошло. Все остальные Харли безумно боялись за Франко: эта встреча могла стоить ему жизни. Сумасшедший вагончик смертельного аттракциона с лезвийно-острыми колёсами, в который она запрыгнула в ночь побега из Аркэма, не щадил никого, кто по нелепой случайности оказывался перед ним на рельсах. И если на всех его предыдущих жертв ей было в общем-то плевать, то Маринетти оказался первым, чья участь не на шутку её волновала. Славный, влюблённый в неё мальчишка, он ведь вовсе не был виноват в том, что её взял в оборот психованный клоун. Сам того не сознавая, он дал ей одним глазком подглядеть из-за кулис в блистательную несостоявшуюся жизнь Харлин Квинзел?— туда, куда ей не было возврата,?— за что она была ему невероятно благодарна, хоть и оглядывалась теперь на плотный красный бархат с плохо скрываемой тоской. Но представление кончилось, часы пробили полночь, и Красавице неизбежно предстояло вернуться к Чудовищу. В конце концов, своё задание она выполнила и даже более чем. Только бы мистер Джей не узнал, как именно, господи, только бы не узнал… У арки главного входа она бросила автомобиль, скинула вторую босоножку и побежала по аллее босиком, не обращая внимания на колкие острые камешки. Парк, подсвеченный через раз работающей иллюминацией, пустовал. ?Где же ты, мой добрый господин, мой верный друг? Что же ты меня не встречаешь? Я воротилась раньше срока назначенного целым часом со минуточкой…? Она увидела его у большой карусели с лошадками. Джокер сидел спиной к ней в жилете поверх рубашки с закатанными по локоть рукавами и помешивал угли костра, горевшего в распиленной пополам нефтяной бочке. В его напряжённой сутулой фигуре, отбрасывающей длинную тень, было что-то зловещее.[арт от VayuVayu - https://i.ibb.co/XJbFVgN/t-Pi-Mdg-Gu-LY.jpg] Харли помедлила, чтобы восстановить дыхание, и направилась прямо к нему, чувствуя под босыми ступнями прохладную траву. —?Мистер Джей! —?позвала она с безопасного расстояния, натянуто улыбнувшись.? Он не обернулся. —?Мистер Джей, я всё сделала! —?чуть громче крикнула Харли. —?Медико согласился на всё, как вы сказали, и даже… —?Тебе понравилось? —?по-прежнему не оборачиваясь, сквозь зубы процедил клоун. —?Что? —?не поняла девушка, как-то сразу перестав улыбаться.? Джокер медленно поднялся на ноги, швырнув кочергу в огонь. Когда он обернулся, Харли от ужаса втянула голову в плечи?— в его глазах плясали разъярённые черти. —?Понравилось тискаться с этим смазливым макаронником? Ты, видно, забыла, что у меня глаза повсюду, шлюха?! Или у тебя всерьёз хватило дури играть мне назло?!.. Он был страшен. Харли окатывали жгучие волны неконтролируемой паники, одна за другой, одна за другой, выплёскиваясь в кровь запредельным количеством адреналина. Лёд, об который она так долго билась, наконец треснул, проломился, и оттуда под чудовищным напором хлынула раскалённая лава. Вся напускная холодность мистера Джей разом испарилась, вскрыв свою истинную причину. Ревность. Это была такая же ядовитая ревность, какую испытывала она сама. —?Я ведь… мы же ничего… это просто старый друг… —?испуганно проблеяла Харли. —??Просто старый дру-уг??! —?на высокой ноте перебил Джокер, надвигаясь на неё, и девушка синхронно пятилась назад, прижимая сумочку к груди. —?У тебя больше нет никаких старых друзей! Нет никакой Харлин Квинзел! Ты?— мой Арлекин! Моя кукла! А я ненавижу, когда трогают мои вещи!.. —?Он дал ог… огромную скидку! —?дрожащими руками вытаскивая из клатча договор, торопливо оправдывалась арлекинша. —?Нам всё достанется почти даром, мистер Джей!.. —?МНЕ НЕ НУЖНО ДАРОМ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!?— проорал он, не глядя выхватывая бумагу и раздражённо отбрасывая её в сторону смятым комком. —?МНЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, КУКЛА! МНЕ НУЖНО, ЧТОБЫ ТЫ?— ДЕЛАЛА?— ТОЛЬКО?— ТО?— ЧТО Я?— СКАЖУ!!! Он наотмашь ударил её по лицу, а затем яростно схватил за волосы и с пугающей решимостью потащил к карусели, на ходу расстёгивая ремень. Животный трепет пробрал тело девушки. Звяканье пряжки мгновенно возбудило её, но инстинкт самосохранения подсказывал, что для этого вот совсем, совсем не время, впадая в ужас от намерений озверевшего маньяка. Эрос и Танатос, как по книжке, некстати вспомнила психиатр Квинзел. Эти два мудака без анестезии резали её надвое ржавой пилой, словно наивную молоденькую ассистентку из фокуса с распиливанием. —?Простите меня, пожалуйста, босс, простите меня!.. —?тонко скулила Харли, напрасно пытаясь спасти волосы из его мёртвой хватки. —?Что… ай! —?что вы собираетесь делать?.. Молча сцепив зубы, Джокер бросил её поперек ближайшего седла и привязал за щиколотки к холодной полированной стойке, торчащей из лошадиного брюха, намертво затянув ремень. А затем завёл туда же её руки и в два счёта обмотал запястья цепочкой её собственной сумочки, надёжно зацепив карабины. Меньше, чем за минуту, Харли оказалась стреножена в этой унизительной позе так крепко, что едва могла пошевелиться. Подол её платья непристойно задрался, открыв взгляду крохотные красные трусики, но мистера Джей, похоже, интересовало вовсе не это. —?Я сделаю так, что ты навсегда запомнишь, чья ты,?— мрачно ухмыльнулся он, соскочил с помоста карусели и вытащил из бочки с огнём докрасна накалившийся за это время крюк монтировки. В пляшущих рыжих отсветах соседняя лошадь косила на него бешеным глазом, как живая, застыв в безмолвном визге широко распахнутого рта… И вдруг Харли поняла, что он собирается делать. —?НЕТ, НЕТ, НЕТ, ПОДОЖДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ТОЛЬКО НЕ ЭТО, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ НАДО, НЕЕЕТ!!!.?— в ужасе заверещала она, задёргавшись из последних сил, но получались только какие-то жалкие судороги парализованной гусеницы.? —?О, да, давай, кукла,?— дьявольски оскалился Джокер, зажимая её голову между колен и любовно оглядывая нежно белеющую перед ним беззащитную кожу. —?Кричи. И он с шипением прижал раскаленный конец гвоздодёра к её обнаженному бедру.? Харли зашлась в крике. Боль рывком вышвырнула её за пределы тела, а затем так же безжалостно вбросила обратно, словно лицом об асфальт. Жгучая, невыносимая, запредельная боль!.. На миг она почти отключилась, но не смогла перескочить болевой порог, с размаху врезалась в него, и раздирающая действительность обрушилась на неё с новой силой. Её ноздри уловили запах жареного мяса, но мозг отказывался понимать, что это дымится её собственная плоть. Джокер хохотал, как припадочный, его визгливый сатанинский хохот просачивался сквозь её крик, металлическими опилками звеня в ушах, она извивалась и билась всем телом, только от этой чудовищной пытки было невозможно сбежать никуда, даже в обморок. И тогда ей осталось очертя голову броситься в единственный запасной выход с криво горящей надписью ?Безумие?, словно Алиса в кроличью нору. … … … … … … ? Здесь всё было по-другому. Здесь боль совсем не причиняла страданий. Боль была естественной и ритмичной, как дыхание или биение сердца, и неразрывно связывала её и мистера Джей. Она отдавала?— он брал, она строила?— он разрушал, она рыдала?— он смеялся, и чем нестерпимее были её терзания, тем более сильное удовольствие испытывал он, заставляя её самозабвенно отдавать себя ещё и ещё. Этот сладостно порочный круг нельзя было разорвать ни снаружи, ни изнутри, в нём не имелось ни одного слабого звена: их связь вовсе не была никакой патологией, она была идеальна. В этой алой пульсирующей реальности всё, что делал мистер Джей, обретало новый, совершенный и неоспоримый смысл. Харли Квин была его творением, его продолжением, его частью. Только он решал, когда и как ласкать и наказывать её. Он не собирался делить её ни с кем, даже с ней самой. Это был его способ любить. Отбросив монтировку, Джокер склонился над своей агонизирующей марионеткой, а потом и вовсе опустился рядом с ней на помост, словно ноги больше его не держали. —?Кричи-и… —?с наслаждением промурлыкал он прямо сквозь смех, обхватив Харли за нижнюю челюсть и жадно вглядываясь в её искажённое мукой, зарёванное лицо. Зеленые огоньки в его глазах вспыхнули ярче, чем у абсентной феи. —?Кричи ещё, моя девочка, кричи… давай…[арт от VayuVayu - https://i.ibb.co/h1DxpVP/Q7-PAh-F-y-Ip8.jpg] Вторая его рука оказалась в брюках. До девушки не сразу дошло, что он делает, а когда дошло, она едва удержалась на грани потери сознания, как внезапно оступившийся акробат на канате. Мистер Джей с силой сжал в кулаке волосы на её затылке и зарылся в спутанные локоны лицом. Шумно вдохнув, он содрогнулся всем телом, затем ещё раз, и тогда Харли впервые услышала то, ради чего готова была окунуться в расплавленный металл с головой?— его сдавленный стон, вылившийся в череду задыхающихся судорожных смешков. Канат оборвался. Это было так откровенно дико, так невозможно и так изумительно сладко, что девушка забыла о какой бы то ни было боли вообще. Её онемевшее тело больше не имело к ней никакого отношения: оно было лишь инструментом для его утех?— отзвучавшим, использованным?— и до следующего раза больше не нужным. Всего на какую-то короткую минуту сквозь эту зияющую дыру, пробитую в его ледяной броне, Харли увидела своего беспощадного господина совсем другим?— уязвимым, обезоруженным собственной уродливой страстью,?— и знать, что именно она была тому причиной, было восхитительно. Джокер прижался лбом к её лбу, сомнамбулически качая головой, отёр правую ладонь о её полураскрытые губы, все в размазанной алой помаде, и Харли даже закатила глаза от восторга, жадно ловя ртом его длинные влажные пальцы?— этот бесстыдный вкус едкой щёлочи на языке сводил её с ума. —?Не дразни меня, дрянь, не дразни, не дразни… Я ведь предупреждал тебя, ведь предупреждал?! —?мистер Джей хлопнул её по щеке и снова вцепился в неё, словно не в силах оторваться. Его всего трясло. —?Если я начну делать тебе больно, я не смогу остановиться, слышишь?.. А ты стала слишком хороша, чтобы дать тебе умереть так быстро… Это я, я сделал тебя такой, кукла?— и теперь ты моя… Все твои фантазии, твоя похоть, твоя боль?— это теперь всё моё, поняла меня? Моё?— и больше ничьё. Ещё несколько мгновений, оглушённые, они молчали среди потрескивания огня, его тяжёлого дыхания и её судорожных всхлипов. —?Ты моя,?— одержимо повторил Джокер, глядя на неё глаза в глаза. Их белки покраснели?— было ли то ничем не вытравимое безумие, следы удовольствия, дым от костра или же что-то ещё. —?Скажи, что ты только моя. Ну же, Арлекин!.. —?он встряхнул её безвольно мотающуюся голову. —?Говори!.. —?Я ваша,?— то ли смеясь, то ли плача от счастья, прошептала Харли, подаваясь к нему всем телом, насколько позволял ремень. —?Я вся ваша, мистер Джей.[арт от автора - https://ibb.co/3W1rptN]*** Сабспейсом называется особое трансовое состояние в БДСМ-практике, возникающее вследствие различных физических воздействий и сопутствующих им эмоциональных переживаний. В кровь подвергающегося им человека выбрасывается большое количество эндорфинов, которые дарят ему ощущения восторга, радости и счастья. При этом возможно снижение психомоторных реакций на боль вплоть до полной нечувствительности к ней. В последнем случае велика опасность того, что доминант не сможет адекватно судить о силе своих действий и о состоянии подчинённого партнёра по его реакциям, что повышает вероятность нанесения серьёзных травм.Слейвспейс?— чувство, сопровождающее полное осознание нижней себя как рабыни и её удовольствие от безусловного подчинения своему Господину. Принадлежность ему становится для неё не просто ролевой игрой, но суровой, однако приятной действительностью. Власть Мастера безгранична, его запреты не обсуждаются, а наказания воспринимаются как должное. В отличие от эгоистичного по своей сути сабспейса, в слейвспейсе все действия и мысли нижней направлены на то, чтобы не она, а именно Господин получил удовольствие.Оба состояния проявляются и на уровне психологии, и на уровне физиологии, однако сабспейс более физиологичен, а слейвспейс более психологичен. Более того, сабспейс?— это ощущение и приятие своей физической и эмоциональной свободы, слейвспейс?— наоборот.При наличии должного опыта сабспейс легко достижим даже малознакомыми партнёрами и в любом случае может продолжаться не дольше, чем сама сессия. Слейвспейс же возможен лишь в длительных отношениях и зачастую отождествляется нижней с истинной любовью. *** Чувствительность возвращалась медленно, но неотвратимо. Мир со скрипом повернулся, встав на своё место. Время вновь обрело протяжённость. Всё усиливающийся холод отрезвлял, как нашатырный спирт. Никем не поддерживаемый костёр догорел, и ночная темнота обступила её со всех сторон. Джокер ушёл и оставил её одну больше часа назад. Не развязав. Плакать Харли перестала быстро?— невозможность вытереть лицо была пыткой, по сравнению с которой даже наждачное жжение в бедре отступало на второй план. Задняя лука пластикового седла врезалась в её рёбра, кровь приливала к голове, а если девушка пыталась её поднять, затекала шея. Ударная порция боли обессилила её, и в какой-то момент ей даже удалось отключиться, нырнув то ли в глубокий сон, то ли в неглубокую кому, но увы, ненадолго. Звать на помощь было бессмысленно, и она время от времени лишь жалобно и протяжно мычала, не в силах молчать. Игла патефона в её голове раз за разом воспроизводила музыку предательского стона и царапающих смешков мистера Джей, прикосновения его латексно-белых пальцев, близость его зубов, его кожи?— и это было почти медитацией, которая помогала ей оправдывать и выносить всю безысходность своего положения. Харли совершенно не боялась, что тот, кто её здесь найдёт, осмелится воспользоваться её беспомощностью, но всерьёз опасалась, что отнимутся руки и ноги?— они онемели ещё в самом начале и теперь медленно приобретали изысканный фиолетовый оттенок. Казалось, она висела так вечность, прежде чем ощутила спиной чьё-то присутствие. —?Ну-у, дела… Ты что, на каруселях никогда не каталась, принцесса? Надо задницей садиться на седло и держаться за ручки, а это у тебя что за блядский цирк с конями?.. —?Крошка Ру!.. —?не помня себя от облегчения, узнала арлекинша и с трудом вывернула задеревеневшую шею на его голос. —?Развяжи меня, пожалуйста, пожалуйста, развяжи… Хромающей походкой поднявшись по ступенькам на помост, карлик остановился возле неё и поставил рядом фонарь, явно любуясь и не торопясь выполнять её просьбу. Харли даже думать не хотела, как выглядит?— растрёпанная, в задранном платье, с опухшим лицом в потёках чёрной туши, следах помады, слёз, слюны и не только. —?Ночка у тебя, я смотрю, выдалась горячей,?— Румпель обошёл её, увидел запёкшееся бурое клеймо в форме буквы ?J? и весело присвистнул. —?Да-а, уж в чём в чём, а в чувстве юмора боссу всегда было не отказать… —?Ру, давай потом, я ног не чувствую!.. —?взмолилась Харли. Карлик с сожалением наклонился и ловко расстегнул ремень. Восстанавливать кровообращение оказалось куда мучительнее, чем просто терпеть фантомную боль?— ступни налились жаром, а затем в них словно вонзились сотни мелких электрических игл. Девушка сделала шаг и со стоном опустилась на пол. Её руки были всё ещё связаны. —?Не-не-не, ты давай вставай,?— карлик потянул её за цепочку, как за поводок. —?Пойдём, надо ожог обработать. Загноится?— придётся ногу отрезать. А кости, чтоб ты знала, пилить тяжело и долго… Маленький изверг настойчиво дёрнул за цепь?— он откровенно издевался и наслаждался своей властью. Впрочем, не зря говорят, что питомцы всегда похожи на своих хозяев… С трудом доковыляв до ступенек, пленница замялась и оперлась о поручень. —?Слушай, отпусти меня, а… мне нужно в туалет. —?Ну так давай. Здесь все свои. Румпель выдержал театральную паузу в ответ на её обалдевший взгляд, а потом знакомо хрюкнул. —?Да ладно, шучу я,?— он отпустил цепочку и помог ей высвободить запястья из тугих петель. Девушка наконец-то почесала лицо и растёрла перемёрзшие кисти, испытывая поистине райское блаженство. —?Вон там какая-то бумажка, возьми, пригодится… Харли оглянулась и подобрала комок, прибитый ветром к подножию карусели?— чудом избежавший огня и ночной росы, пресловутый договор был помят, но цел, с читаемыми подписью и печатью. —?Франко… —?округлив глаза, вспомнила она и запустила в волосы пятерню. —?Боже мой, Франко! Мистер Джей ведь всё знает, он же убьёт его, он же его убьёт!.. —?Харли закусила костяшки пальцев, не зная, куда себя деть, и вдруг порывисто зачастила. —?Ру, послушай, нам надо… этот парень, Медико, нам нужно срочно его предупредить, может, мы ещё… —?Эй, фьюить, ты всё ещё бредишь, что ли? —?осадил её карлик, косо взглянув исподлобья. —?О чём предупредить? И кому это ?нам?? Тебе нужно?— ты и предупреждай. —?Ты не понимаешь, мне теперь нельзя с ним видеться, никак нельзя, а кроме тебя, мне больше некому доверять! Мистер Джей на мне не остановится, ты не видел его глаза, он был просто вне себя… Нужно как-то передать сообщение Медико, чтобы он залёг на дно на какое-то время, а ещё лучше… —?Не, у тебя память, как у рыбки, что ли? Тебя последние два часа твоей дурацкой жизни совсем не научили ничему? Или ты серьёзно не соображаешь, кого хочешь обмануть?.. —?Но я должна хотя бы попытаться!—?упрямо воскликнула Харли, обеими руками отводя волосы назад. —?Я не смогу себя простить, если даже не попытаюсь… —?Да что ты так за него впряглась вообще? —?с сомнением прищурился карлик. —?Ты в него часом не втрескалась, а? В аптекаря этого? —?Что?.. Нет, что ты, конечно же нет,?— ответила девушка, пожалуй, даже слишком быстро, нервно ломая ногти. —?Он был моим другом, моим хорошим другом, а я… так его подставила… —?Я понял?— ты головой вниз перевисела. Белоснежка, очнись! —?Румпель щёлкнул пальцами у неё перед носом. —?У тебя нет и не может быть друзей без одобрения босса. И тем более таких, которые без его ведома лижут тебя в дёсны. Аптекарь твой теперь такой же жмурик, как и все остальные. Смирись. Харли закусила губу, из последних сил борясь со слезами, а потом вдруг в отчаянии опустилась перед коротышкой на колени, как раз оказавшись почти одного с ним роста. —?Ру, ну ты же умница,?— заклинала она, подползая ближе,?— ты же любимец мистера Джей, на тебя он никогда не подумает… Пожалуйста, помоги! Хотя бы потому что ты, получается, мой единственный… —?О-о, нет,?— хладнокровно и очень отчётливо оборвал её Румпель, отступив на шаг и как можно более красноречиво покачав головой. —?Я?— тебе?— не друг. Харли осеклась на вдохе, не веря своим ушам. —?Но ведь… я ведь спасла тебе жизнь,?— потрясённо прошептала она. Карлик по-лошадиному фыркнул. —?И что мне теперь, в ладоши тебе похлопать?.. Ой, вот досада?— не могу, у меня только одна. Харли горько оскалилась, будто смеясь над собственной наивностью, часто-часто заморгала, пытаясь спрятать глаза, а потом наконец сдалась, закрыла лицо и уткнулась лбом в колени?— спутанные светлые волосы ссыпались по её плечам в траву, обнажив беззащитно выступающие позвонки. Красная Королева была не в силах уберечь своего фаворита от ярости ревнивого шута. Вся её жизнь до побега из Аркэма была обречена сгореть дотла в безумном цирке мистера Джей?— а зажигалку она вручила ему сама, предварительно любезно облившись бензином. Уродец стоял над скорчившейся девушкой с видом победителя и молча смотрел на её дрожащие острые лопатки, словно что-то соображая. —?Ладно,?— неожиданно сказал он. —?Что? —?всхлипнула Харли, подняв заплаканное лицо. —?Да всё я понял, что. Просто хотел посмотреть, как именно ты будешь унижаться, пока опять не разревёшься,?— ухмыльнулся Румпель, поднимая фонарь. —?Чёрт с тобой. Сделаю, что смогу. Но о последствиях я тебя предупредил. Луч надежды заблестел в распахнутых голубых глазах арлекинши. —?Ты правда… о господи, спасибо тебе, Ру, спасибо, спасибо! —?истово сжав кулаки возле груди, зажмурилась она. —?Я знала, что ты на самом деле лучше, чем… —?Аптечка в гримёрке,?— перебил её карлик. —?Чтобы сразу занялась ногой, поняла? Я за твою жопу головой отвечаю?— а это, между прочим, ни хрена не одно и то же… Эй, эй, ты только на радостях не обоссысь прямо здесь, ладно?.. Поборов желание от души поцеловать вихрастую пегую макушку, Харли со второго раза поднялась на ноги и, спотыкаясь, почти бегом бросилась в кусты. *** После этого разговора Румпель как сквозь землю провалился. И что вдвойне настораживало, мистер Джей тоже. То, что Харли успела передумать за это время в своей голове, не уместилось бы ни в одном криминальном архиве. Ей казалось, что она ввязалась в какую-то безумную шахматную партию, где по собственной глупости подставляет под удар последние оставшиеся у неё фигуры, а злобный Чёрный Ферзь напротив просто методично жрёт их одну за другой, неумолимо приближаясь к тому, чтобы сожрать и её тоже. При этом страх перед яростью хорошо знакомого ей Джокера и голодная тоска по нему новому, вывернутому на нестерпимо чувствительную изнанку, сливались в столь гремучую смесь, что от возбуждения Харли не находила себе места. На вторые сутки под покровом ночи она прокралась к пресловутой карусели и отыскала на деревянном настиле под лошадиными копытами брошенный ремень мистера Джей?— обоюдоострый союз лиловой крокодиловой кожи и тонкой, но тяжёлой металлической пряжки. Воровато оглядываясь, Харли-зверушка утащила трофей в свою нору, где, затянув его на горле тугим ошейником, довела себя до трёх таких оглушительных оргазмов подряд, что потом её трясло ещё добрых минут десять. Полностью лишившись контроля над собственным телом, она на мгновение вновь оказалась перед потайной дверцей с манящей надписью ?Безумие? и даже успела заглянуть в замочную скважину, но увы, внутрь её никто не пустил?— и Харли смутно подозревала, что без сопровождения мистера Джей ей туда путь заказан. Сама она сейчас, казалось, вообще была не в состоянии предпринять хоть что-то: высовываться ей решительно не стоило, а из-за ожога шевелиться и так хотелось как можно меньше, поэтому арлекинше оставалось лишь тоскливо отлёживаться в гримёрке в обнимку с куклой. После экскурсии к рыбкам та серьёзно пострадала, но хозяйка залатала все ножевые порезы, заново набила её и в качестве извинения даже сделала новый фиолетовый в полоску костюм. Кукле впрочем, было всё равно?— она неизменно широко улыбалась, а швы на лице только добавляли её улыбке выразительности. Лежать пластом было ещё мучительнее, чем терпеть приглушённую анальгетиками боль, а горький опыт подсказывал, что терять форму нельзя, даже если на тебе не осталось ни одного живого места, поэтому Харли осторожно разминалась, сидя на полу, когда в дверь гримёрки за её спиной кто-то постучал. —?Открыто! —?крикнула она. Ещё немного подождала в полной тишине и обернулась. На полу под дверью рубашкой вверх лежала игральная карта. На четвереньках подобравшись ближе, девушка подняла её и перевернула?— это был бубновый валет из покерной колоды. Поверх лица почерком мистера Джей был нацарапан адрес и приписка: ?Одевайся и выезжай. Сейчас?. Когда Харли подъехала на окраину промзоны, была глубокая ночь. Находящийся здесь гигантский завод стройматериалов был заморожен больше года назад, ибо, как и большинство предприятий Готэма, нарушал все мыслимые и немыслимые экологические нормы. Из ниоткуда в никуда тянулись пустынные железнодорожные пути, через горизонт тяжело переваливались неповоротливые тучи, в траве пустыря за рельсами молчали кузнечики. Было темно, душно и очень тихо?— в воздухе висело ощущение близкой грозы. Харли медленно двинулась вдоль безликих бетонных построек. Она ожидала услышать привычный гомон собиравшейся на дело банды или хотя бы увидеть огни лагеря, но вокруг не было ни души. Через сотню ярдов у дальнего ангара из гофрированной жести показался изумрудный ?Феррари? мистера Джей, крайне дико выглядевший в этом безлюдном месте. Раньше арлекинша страшно обрадовалась бы перспективе вот так оказаться со своим боссом наедине, но в тот момент, видит бог, именно это её скорее пугало. Припарковавшись рядом, Харли обнаружила, что его машина пуста, и растерянно её обошла. У стены склада возвышалась какая-то устрашающая суставчатая конструкция, едва различимая в темноте. Сверкнула яркая вспышка, и девушка зажмурилась. Вдали загрохотал грузовой состав. —?Ты же любишь кукол, Арлекин? —?произнёс въедливый голос совсем рядом, и сквозь плавающее пятно на сетчатке Харли неожиданно различила силуэт Джокера прямо перед собой. В руках он держал большой плёночный фотоаппарат, держащийся на плечевом ремне. —?Мне тут такую чудную марионетку привезли, хотел тебе показать, совсем как живая!.. Щёлкнул выключатель, и Харли вздрогнула?— оказывается, они были не одни. Ярко-белый свет промышленного прожектора, висевшего над воротами ангара, театрально выхватил многоэтажное перекрестье строительной вышки-туры, на которой был распят обнажённый до пояса человек. Его вес держали шесть длинных рыболовных крюков, глубоко продетых сквозь кожу на лопатках, плечах и предплечьях, и тонкие тросы тянулись от каждого из них к закреплённой на верхней перекладине пластине траверсы. Голова несчастного безжизненно висела на груди, скрывая лицо под спутанными тёмными волосами?— похоже, он был без сознания. Крепкое мускулистое тело сплошь покрывали синевато-багровые гематомы. —?Его немного помяли во время транспортировки, но не переживай, всё, что нужно, у него цело. Я тут немного поиграл с ним, пока ждал тебя, и поверь, вещица просто уморительная, хи-хи-хи… Чёрные тени от перекладин, расчертившие железнодорожную платформу, делали пленника похожим на мёртвого мотылька, пойманного в жуткую стальную паутину. Белые паучьи пальцы Джокера с удовольствием подкрутили объектив и щёлкнули затвором. —?Я не понимаю… —?одними губами произнесла Харли, боясь признаться даже себе, что уже давно слишком хорошо всё поняла. У подножия вышки виднелся какой-то уродливый короб типа зарядного устройства для автомобиля, только намного больше. Парализованная ужасом девушка проследила взглядом за цепью и с холодком на спине поняла, что крюками оканчиваются идущие от него провода. —?Да-да, он на батарейках! —?маниакально подтвердил Джокер. —?Смотри! Он нажал пару кнопок, а затем повернул ручку реостата. Короб угрожающе загудел, и подвешенный со стоном поднял голову, охваченный мелкой дрожью. Волосы приоткрыли его лицо, и самые страшные опасения Харли вмиг подтвердились. —?Франко!.. —?выдохнула она, прихлопнув рот ладонью. Джокер вернул ручку на ноль. Мужчина наткнулся мутным взглядом на загримированную арлекиншу в трико и с трудом разодрал запекшиеся губы. —?Харли? —?удивлённо просипел он, и пальцы его невольно дёрнулись, так, словно хотели к ней прикоснуться. —?О, вы узнали друг друга? Это чудесно! Я могу продолжать?.. —?Господи, Франко... Девушка на голом инстинкте рванулась к вышке, но тут же больно натолкнулась диафрагмой на выброшенную в сторону руку мистера Джей. —?А ну стоять! —?рявкнул он и тут же укоризненно заворковал. —?Харли, детка, имей совесть?— ты с ним уже долго играла, теперь папочкина очередь… —?Мистер Джей! Он же тут ни при чём, это… зачем вы… о, боже!.. —?бессильные слёзы навернулись ей на глаза. Всё, всё напрасно. Бесполезно. Безнадёжно. Разумеется, у неё ничего не получилось, просто потому что не могло?— ни она, ни Румпель, ни сам господь бог не были способны спасти никого из сетей этого монстра… —?Показать, что он умеет? Эй ты, манекен по имени Кен! —?не слушая её, окликнул Джокер. —?А ну-ка спой мне песенку! Маринетти с ненавистью перевёл на него взгляд, но не проронил ни звука. —?Ты слышишь? Я хочу песенку! Или ты желаешь, чтобы я рассердился? Он крутанул регулятор, и в ту же секунду Франко напряжённо выгнулся, глухо замычав сквозь зубы. Клоун закрыл глаза и поднял брови с выражением такого блаженства на лице, будто слушал классическую симфонию в концертном зале, и, когда Харли неловко попыталась ему помешать, отшвырнул её в сторону, даже не поднимая век. —?Мистер Джей, пожалуйста, прекратите! —?в слезах крикнула она, сползая спиной по стене ангара. —?Он ведь ни в чём не виноват!.. —?Здорово, а? Так это ещё что-о! —?всё ещё игнорируя её, протянул Джокер. —?Ты представляешь, он умеет ещё и танцевать, и притом преотлич-чно!.. Стрелка амперметра поползла вправо. Франко перешёл на громкий мучительный стон и крупно задёргался, суча ногами. Глаза его закатились, изо рта пошла пена. —?Хватит, пожалуйста, хватит! —?надрывалась Харли, тряся головой. —?Оставьте его в покое, дайте мне всё объяснить!.. …да что же это, да сколько она их уже таких повидала, чужих, безразличных ей, замученных до смерти, и не испытывала ничего, кроме радостной сопричастности веселью хозяина, а боль этого мальчишки из прошлого сейчас чувствовала всем телом, как свою?— почему, чёрт возьми, почему, почему?..

Джокер выключил ток, сфотографировал её и рассмеялся. Франко за его спиной безжизненно обвис, капая на пол ошмётками кровавой слюны. —?Что, хотела спрятать его от меня, кукла, да? Забыла, что прятки?— моя любимая азартная игра? —?Пожалуйста, отпустите его… это я во всём виновата… Это моя вина! Шут наклонился к ней с высоты своего роста, с любопытством заглядывая в глаза. —?Твоя вина? Ну-ка поподробнее… Обожаю подробности! —?Я… сделала это специально,?— едва слышно произнесла Харли, опуская мокрые ресницы и снова вскидывая их со всей своей смелостью,?— чтобы уязвить вас. Заставить ревновать. Чтобы вы наконец заметили меня,?— её голос креп с каждым словом. —?Чтобы поняли, чего я стою! Джокер хлопнул себя по колену и непритворно расхохотался. —?Нет, Кен, ты слышал?! В городе, где каждый молится о том, чтобы не попасться мне на глаза, эта юная леди делает всё с точностью до наоборот! Такая маленькая?— а сама лезет дёргать тигра за усы… Ну разве она не прелесть? —?одной рукой он панибратски обнял арлекиншу за плечи и встряхнул, а другой сжал её щёки, собрав губы в бантик, и тоненько заговорил за неё, в такт двигая пальцами. —??Я просто использовала тебя, Франко, чтобы набить себе цену в глазах мистера Джей. Ради этого тебе сейчас и предстоит сдохнуть в стра-ашных мучениях…? Слушай, этот её иудин поцелуй хоть стоил того? —?клоун вдруг опустил взгляд на её губы, и от шальной мысли о его намерениях рассудок резво попытался ускользнуть от Харли, как нить воздушного змея. Но Джокер лишь весело щёлкнул зубами, и девушка жалобно вздрогнула. —?Отпусти её, ты, ублюдок!.. —?сквозь пену на губах прорычал Франко. —?А то ты мне?— что? —?борясь с хохотом, фыркнул Джокер и в ту же секунду бросил девушку, как слабоумный ребёнок игрушку, возвращаясь к своей подмигивающей лампочками установке. —?Харли, беги от него… —?хрипло взмолился Маринетти. —?О да, Харли, беги от меня,?— беззаботно поддакнул клоун, спиной к ней подстраивая объектив. —?Зачем он вам? —?в последней отчаянной попытке воззвала арлекинша. —?Я ведь вам уже во всём призналась, это я виновата, наказывайте же меня!… Мистер Джей со вздохом упёрся ладонями в металлическую крышку и хихикнул. —?То есть ты всё ещё думаешь,?— произнёс он в пол,?— что это наказание для него? Он не спеша обернулся и прыжком уселся на короб сверху. —?Я ведь играю по твоим же правилам, дорогая,?— провозгласил шут, патетически растопырив в стороны длинные руки и ноги. —?И это в твоей игре наш висячий друг?— не участник и даже не зритель, а реквизит. Инструмент, клюшка для гольфа, орудие для причинения боли, так? Ты сделала им свой ход. Я сделал свой. Твоя очередь,?— он склонил голову набок, насмешливо прищурившись. —?Или ты сдаёшься? —?Чего вы хотите? —?дрожа всем телом, спросила Харли, чувствуя, что сейчас или ударит его, или закричит. —?Того же, чего и любой мальчишка, Харлс,?— Джокер легко закусил губу, улыбаясь до ушей. —?Наиграться и сломать. Чтобы посмотреть, что внутри. Он не глядя сунул руку вниз и повернул реостат. Разозлённый зуд электрического улья слился со страшным криком боли, высверливающим ей мозг прямо через уши, и этому адскому кошмару не было видно ни края, ни конца. Франко было уже не спасти. Но прекратить эту пытку было можно. Всего одним-единственным способом. Решение созрело мгновенно. Харли бросилась вперёд, вцепилась в пальцы мистера Джей и выкрутила ручку на максимум до упора. Брови Джокера изумлённо поползли вверх. Их лица разделяли всего каких-то несколько дюймов, глаза в глаза, и в россыпи голодных зелёных искр, сейчас же вспыхнувших в его взгляде, отчётливо читалось восхищённое торжество. —?Аха-ха-ха-ха-ха!!! Да-а!!! Вот это моя девочка!.. —?воскликнул он с обожанием, шутливо пытаясь ей помешать, но Харли, задыхаясь, упрямо гнула свою линию, со всей силы крутя регулятор вправо, и от этого клоун хохотал ещё громче. —?Умница! Отлично! Я знал, что ты сама захочешь это сделать! Давай, покажи ему своё истинное лицо!.. Франко затрясся так, что загремели перекладины вышки, исходя нечеловеческим рёвом сквозь конвульсивно сжатые челюсти. Ему скрючило пальцы. Хрустнули зубы. На грудь из-под волос густо закапала кровь?— не выдержали глаза. Силы небесные, да когда же, когда это закончится?! Если она всё правильно рассчитала, всего минуты должно хватить, чтобы… —?Аха-ха… ха… Эй, ну всё, хватит, хватит!.. Ха-ха-ха… —?не дав ей довести дело до конца, Джокер отпихнул Харли, от души потрепал её по макушке и выключил ток, спрыгивая на землю. Нет, нет, нет, он ведь ещё живой, господи, он ведь там ещё ЖИВОЙ!. —?Увы, синьор марионетти, леди сделала свой выбор, и он явно не в твою пользу, сам види… а, кхм, прости, уже не видишь. Хи-хи-хи!.. Так что ты там говорил, искра между вами проскочила? —?он вдруг выдрал клеммы и с силой толкнул вышку ногой. Та покатилась прямо на рельсы, на ходу зацепив верхними перекладинами контактный провод. Харли даже не успела понять, что произошло?— с треском полыхнул ослепительный разряд, и Франко задымился, за считанные секунды превратившись в живой факел. Ещё через несколько мгновений пережжённая кожа его рук, не выдержав, оборвалась, и он жёсткой пластмассовой фигуркой повалился вниз. Отвратительно запахло палёным мясом и волосами. Джокер даже запрыгал от восторга с каким-то бесноватым кудахтаньем, делая серию снимков. —?Уху-ху! Двадцать семь тысяч вольт! Вот это я понимаю, искра так искра! А?! А тебе нравится, Харли?.. И тут Харли закричала. Панический ужас охватил её?— она царапала себе щёки судорожно изломанными пальцами, её сгибало пополам от крика. Все эти пытки, все эти убийства невинных были лишь извращённым развлечением, волнующим снафф-видео на голубом экране ровно до тех пор, пока не коснулись её саму. Это её приговор был только что приведён в исполнение, это она теперь была обречена больше никогда и ни с кем не заниматься любовью, потому что отныне всякий раз, как к ней прикоснётся мужчина, перед глазами она будет видеть это. Потому что мистер Джей точно так же истребит их всех, не давая ей ничего взамен, как собака на сене, а потом просто выставит её за стеклом в Комнате Смеха как памятник собственной фанатичной наивности. Это был её приговор на пожизненный срок, и обжалованию он не подлежал. —?Господи, нет… только не так… я не хотела… —?рыдала она в спасительную темноту ладоней, но подошедший со спины Джокер обхватил её за нижнюю челюсть и силком вздёрнул её вверх. Харли содрогнулась от отвращения?— это были пальцы не возлюбленного, но палача. —?Нет уж, смотри,?— приказал он, возбуждённо сжав зубы. —?Смотри! Ты ведь так им любовалась! Полюбуйся ещё… По платформе тянулся тошнотворный смрад горелой плоти. Тело Франко меланхолично оседало внутрь самого себя, догорая на рельсах. Когда-то красивое лицо зияло дырами ослепших глазниц и провалившегося рта, а кожа его почернела и сморщилась, как кожура гнилого грецкого ореха. Джокер явно упивался этим чудовищным зрелищем и собственным триумфом, но Харли больше не испытывала ничего, кроме дикого, животного страха. Она оттолкнула его руки и, спотыкаясь, бросилась прочь, на ходу расстёгивая и срывая душащий её колпак, скидывая перчатки, безотчётно оттягивая трико на груди, словно желая содрать его вместе с кожей… —?О, что это, мисс ?Я-вся-ваша? дала задний ход? Это для тебя слишком серьёзно?.. И куда же это, интересно знать, ты собралась? А ну вернись!.. Налетев на капот автомобиля, девушка едва не свалилась с ног, и беспощадные жёсткие пальцы ухватили её за запястье, рванув назад. —?Я вообще-то с тобой разговариваю, кукла!.. —?…ХВАТИТ!!! —?истерически взвизгнула Харли, дёрнувшись в другую сторону, но настойчивые руки сжимали её крепко, как тиски. —?Я ВАМ НЕ КУКЛА! Я НЕ ХОЧУ ТАК БОЛЬШЕ!.. НЕ МОГУ!.. С МЕНЯ ХВАТИТ! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!.. Мистер Джей с рычанием отвесил ей звонкую пощёчину, приводя в чувство. А потом вдруг рывком притянул к себе и поцеловал. Что…? Земля у Харли под ногами обвалилась куда-то вниз?— и уплыла в небо. Жадно обхватив ладонью её обожжённое бедро, Джокер с наслаждением проглотил её удивлённый вскрик боли, превратив его в какой-то полузадушенный всхлип, и почти силой заставил запрокинуть голову. Шрамы не давали его губам сомкнуться, и он беспомощно вгрызался в её мгновенно распухший рот, как хищник в окровавленную кость, всем телом буквально подминая её под себя?— Харли не могла ни выдохнуть, ни вдохнуть, лишь пару раз жалко трепыхнулась, как пойманная рыбка, загоняющая себе всё глубже в нёбо остро отточенный крюк. Язык жгло едкой солью её слёз, наждаком растрескавшейся помады, горячими укусами оскаленных влажных зубов?— это был хлёсткий кнут, а не пряник, её бич, наказание, а вовсе не ласка, но Харли была готова умереть на месте, чтобы остаться в формалине именно такой?— зарёванной, смятой, с нелепо зажмуренными глазами, навечно пойманной в момент наивысшего блаженства в своей жизни, как муха, захлебнувшаяся в вязком золотом янтаре.[арт от VayuVayu - https://i.ibb.co/f1Q9Xy9/U7-T3-RWju-WH0.jpg] С трудом оторвавшись, мистер Джей неожиданно грубо её оттолкнул, словно его раздирали надвое два одинаково безумных, но прямо противоположных желания. —?Всё-таки сдаёшься? —?тяжело отдышался он, вытирая губы тыльной стороной ладони. —?Ну значит, это был твой утешительный приз. А я-то уже почти поверил, что ты и впрямь готова быть со мной до конца… Херня. Не по зубам я тебе, доктор,?— он длинно сплюнул себе под ноги и горько усмехнулся. —?Отпустить тебя? Назад, в твой мир розовых единорогов и сахарной ваты? Давай, уходи,?— он широким жестом указал на колышущуюся на ветру траву пустыря. —?Уходи! —?прикрикнул он, видя, что от потрясения девушка не может даже пошевелиться. —?ВОН! ПОШЛА ВОН!!! ТЫ СВОБОДНА! ВАЛИ!!! Сверкнула настоящая молния. Харли вздрогнула, как от удара, и безотчётно коснулась пальцами полураскрытого рта, точно пытаясь удержать ускользающий мираж. Целую минуту золотой ключ к счастью лежал прямо у неё на ладони, а теперь этот ключ на её же глазах стремительно уходил под воду. И она ничего, ничего не могла сделать, чтобы его остановить. —?Нет, пожалуйста, постойте, я… —?Я СКАЗАЛ, ТЫ СВОБОДНА!!! —?проорал Джокер. Он сел за руль, захлопнул дверцу, едва не переломав девушке пальцы, и с места дал по газам. Колёса взвизгнули на повороте, и Харли соскользнула по багажнику на асфальт, чувствуя, что случилось непоправимое. —?Я ЛЮБЛЮ ВАС! —?разрывая горло, крикнула она вслед удаляющемуся автомобилю. —?Я ЛЮБЛЮ ВАС!.. Я же не знала, что вы… тоже… постойте… вернитесь же… Её голос сел. Воздух не проникал в лёгкие, перед глазами всё плыло. Девушка распласталась на земле, сгребая в кулаки пучки чахлой травы и рыча от злобы, как раненый зверь. Невероятным усилием, словно эти безжалостные колёса, уезжая, переломали ей позвоночник, она поднялась на ноги, доковыляла до своей машины и упала за руль, трясущимися руками заводя двигатель. вернись вернись вернись По капоту заколотили крупные частые капли. Харли выехала на шоссе, лихорадочно ища глазами лаковый зелёный спорткар, но тщетно. Собственные слёзы и дождь на лобовом стекле слепили её, и она едва не попала под встречную фуру, обматерившую её громким гудком. Ледяные осколки на столе доктора Квинзел вдруг сложились в слово ?вечность? сами собой. Всё было ясно, как никогда. Я хочу того же, чего и любой мальчишка, Харлс. Наиграться и сломать. Чтобы посмотреть, что внутри. С самой первой встречи мистер Джей намеренно заводил её до отказа, как тугую пружину, потому что, когда напряжение больше невозможно было терпеть, она резко распрямлялась, и из неё, как из шарманки с сюрпризом, наружу выскакивал непредсказуемый бешеный чёрт в колпаке с бубенцами. В этого самого чёртика он и был без ума влюблён, делая всё, чтобы вызвать его снова, и снова, и снова. А она-то думала, что ему просто нравится заводить пружину и слушать жалобные стоны шарманки. А вы удивительно настойчивы, мисс Квинзел, мне это нравится!.. Она разводит руки в стороны, как в цирке, и со смехом открывается его выстрелу. Она вышагивает из безразмерных брезентовых штанин и остаётся перед ним полностью голой. Вот это другое дело. Сил больше не было смотреть на твои сопли… Она вонзает его слуге в ногу кухонный нож только потому, что тот опрометчиво называет её ?куклой?. Она вскакивает на парапет заводской крыши и норовит прыгнуть вниз, только бы не попасться в руки копам. Кстати, мне понравилась твоя шутка с малышом Румпелем. Это было удачно!.. Он не приходит ни на одну её драку в шатре, потому что не может видеть, как эта невменяемая малявка затыкает за пояс его бритоголовых бойцов и торжествующе хохочет в ответ на их удивлённые вскрики боли. Не может вынести вида её тонкого, девчоночьего тела, ловко отбивающегося от жадно хватающих её мужских рук, и этих игривых золотистых рожек на её макушке, когда она в конце представления срывает с головы колпак и отвешивает зрительному залу глубокий поклон… Я здесь! Я не пустое место! Вы НЕ МОЖЕТЕ вот так просто проходить мимо!. Она топает ногами и со всей дури дёргает тигра за усы. Она разбивает молотом чужие черепа, как грёбаную пиньяту, и в этот момент он хочет её настолько, что боится потерять над собой контроль, а потому отталкивает прочь?— от греха подальше, только на деле оказывается, что ближе. Ты стала слишком хороша, чтобы дать тебе умереть так быстро… Не дразни меня, дрянь, не дразни, не дразни…

Одна только мысль о том, что она посмела подпустить к себе кого-то, кроме него, приводит его в исступление. Ревность разъедает его изнутри раскалённой кислотой: растрёпанная, босая чертовка выпрыгивает к нему прямо из табакерки чужих жарких объятий, и её вызывающе короткое платье действует на него, как красная тряпка на быка. Она бесит его так сильно и кричит так сладко, что заставляет кончить, как мальчишку, едва прикоснувшись к себе. И он потрясён?— ей, собой, ими обоими?— настолько, что после этого даже оставляет её в живых. Когда вы, аркэмские зануды, в своей слепой гордыне пытаетесь расковырять мне череп и залезть мне под кожу, это не делает никого из вас ни на вот столько ?ближе? ко мне!.. А она?— смогла. Забралась так глубоко, как никто до неё не забирался, а он теперь и рад бы её оттуда прогнать, но уже не может, потому что сам же?— шутки ради?— её туда и впустил. Его сиамская близняшка, огонь его чресел, заноза в его сердце… Вот это моя девочка!.. Его желание обладать ей становилось сильнее всего именно тогда, когда она рвалась прочь из-под его контроля?— а рвалась она лишь затем, чтобы почувствовать это желание и этот контроль. Но сегодня, в очередной раз дёрнувшись на своём поводке и не встретив сопротивления, она вдруг поняла, что он уже давно её не держит?— просто потому что на самом деле никакая свобода без него ей уже не нужна. А я-то почти поверил, что ты и впрямь готова быть со мной до конца… Она прошла все тесты, все испытания, все посвящения?— споткнулась только на последнем. Но теперь она знает, где лежит заветный золотой ключ от потайной дверцы в их общее безумие. Она должна догнать мистера Джей. Догнать его и сказать, что готова, готова, готова остаться только с ним, готова на всё, лишь бы только снова вот так вжаться в него всем телом и утонуть в обнажённом ужасе его улыбки, и если для этого будет нужно, чтобы весь мир вокруг сгорел дотла?— то пусть он сгорит. Выжав педаль до отказа, она яростно гнала по вантовому мосту на Средний Остров, опасно проскользила на съезде по мокрому асфальту, под рёв двигателя вынеслась на Мортимер авеню через красный светофор, как вдруг на повороте к Робинсон-Парку педаль тормоза под её ногой провалилась в пол, и Харли, не справившись с управлением, на полной скорости влетела в гранитный постамент конного памятника. Страшный толчок швырнул её непристёгнутое тело вперёд и вбок. Брызнул звон разбитого стекла, сверху опрокинулся лязг искорёженного металла, ослепительный свет взорвался в её голове?— и наступила темнота. *** Опаловый рассвет над Готэм-сити медленно возвращал мокрым улицам их акварельные краски. Буйно зеленеющий Робинсон-Парк дышал холодно и влажно, умытый прошедшей ночной грозой. Поверх белого шума далёкой трассы и ветра в кронах деревьев выводил трели певчий пересмешник. В столь ранний час на дорожках ещё не было ни бегунов, ни велосипедистов, ни собачников, ничьи следы ещё не тронули податливый сырой грунт?— это было время земли. Время растений. Стоящий на окраине парка бронзовый генерал Горфинкель, который должен быть служить примером для будущих поколений, а на деле служил лишь насестом для городских голубей, равнодушно делал вид, что у его подножия вовсе нет никакого разбитого автомобиля, дабы не нарушать умиротворения столь прекрасного утра. С автомобилем тем временем происходило нечто странное. Его смятое переднее крыло, дыбом вставший от удара капот и лобовое стекло в плотной паутине трещин неестественно быстро покрывали заросли проворных зелёных стеблей. Они деловито ощупывали мокрую сталь и ныряли в салон сквозь погнутую водительскую дверь, а когда их стало достаточно много, со скрежетом взломали её и вытянули оттуда за ноги не подающее признаков жизни тело. Через пару минут из-за ивовых прутьев, как из-за кисейной занавеси будуара, неторопливо вышла женщина. Она была полностью обнажена, но явно не испытывала при этом ни холода, ни какой бы то ни было неловкости?— напротив, каждое её движение было исполнено степенности и грации античной богини, ну или как минимум дриады. Травянисто-зелёная кожа, сплошь покрытая мраморным узором тонких лиственных прожилок, и грива медно-красных кудрей длиной до крестца делали всю её фигуру похожей на один огромный, покачивающийся цветок диковинного гиацинта. Когда она приблизилась, побеги любовно обвили предплечье её протянутой руки, словно ручные змейки. —?Я знаю, мои маленькие… обещаю, однажды мы с вами превратим эти каменные джунгли в настоящие, и тогда ни одна жестянка больше не посмеет нарушить наш покой,?— нежно сказала она, мечтательно опустив веки и прильнув щекой к взобравшейся на её плечо лиане. —?Когда мы уничтожим всех двуногих, здесь станет так чисто и так тихо, что вы будете расти выше неба, и никто больше не сможет вам помешать… но пока придётся ещё немного потерпеть,?— дриада жестом отпустила стебли и со вздохом открыла глаза?— оранжевые глаза хищной птицы. Она неспешно подошла к машине и сверху вниз взглянула на распростёртое в траве тело. —?Ну… и что за кукушонок на этот раз свалился в наше гнездо? Перед ней, беззащитно раскинув руки, лежала на спине худенькая девушка в чёрно-красном трико со съехавшим на сторону белым воротником. Её тускло блестящие локоны двумя хвостами разметались по земле в золотой лихорадке, а губы были приоткрыты с выражением такой детской сонной безмятежности, что женщина невольно замерла, то ли любуясь, то ли борясь с каким-то минутным порывом. Помедлив, она опустилась рядом с пострадавшей на колени и осторожно повернула её голову набок?— вся вторая половина лица девчонки была густо залита кровью из глубоко рассечённого стеклом лба. —?Похоже, детки, кому-то здесь снова требуется наша помощь. Ни дня без забот в этом проклятом городе… —?рыжая поднялась на ноги, и по мановению её руки земля под спиной арлекинши зашевелилась, как живая. —?Сдаётся мне, кукушонок, что я тебя знаю,?— задумчиво произнесла женщина, глядя, как десяток послушных лоз осторожно передают друг другу бесчувственное тело златовласой спящей красавицы, словно фанаты нырнувшую со сцены звезду. —?И если тот, о ком я думаю, опять взялся за старое,?— её глаза блеснули красным, а руки сжались в кулаки,?— клянусь, я раздавлю его улыбающуюся голову, как гнилую тыкву. *** Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне. …всё вокруг пульсирует алой болью. Она заперта в тесной клетке?— грудной клетке? —?и стиснута собственными жёсткими костями. Она должна догнать мистера Джей. Догнать мистера Джей. Догнать мистера Джей. Но сначала нужно вырваться отсюда. Ключ, где-то здесь должен быть ключ!.. Игла патефона впивается в кожу на сгибе её локтя и по капле вливает в неё какой-то вязкий клеточный сок. Она?— растение, она?— овощ, у неё нет ни голоса, ни зрения, ни слуха, она свёрнута в тугую пружину, закрыта в тёмной коробке и не может даже шевельнуться. Моя маленькая… Харли лежит в кровати. Ей снова шесть, у неё жар, и она дрожит в ознобе, плотно укутанная одеялом, как ватная белая личинка. Прохладная женская рука касается её лба. ?Мама…???— сквозь слёзы шепчет Харли. Но это не мама, совсем не мама. У этого существа изумрудная кожа и глаза цвета расплавленного металла. Похоже на зелёную фею. Или зубную… А может, это фея-крёстная? Ну конечно, вот же она, её волшебная палочка, острая, как игла?— с яркой золотой звездочкой на конце. Игла касается Харли, и её врачебный халатик превращается в гладкий, усеянный диамантами наряд, достойный бубновой королевы бала. Белое становится красным. Она больше не личинка. Она теперь прекрасная куколка, жаждущая встречи со своим кукловодом. Ты слышишь меня? Харли лежит в кровати. Вокруг неё темно, хоть выколи глаз. Рядом в темноте кто-то есть?— он тяжело ворочается, рычит и шумно дышит. Она думает, что чудовище хочет её сожрать, но оно хочет не этого, о, совсем не этого… Ей не видно его лица, но этот смех, латексные пальцы и острые зубы она узнает из миллиона даже с закрытыми глазами. Чудовище наваливается сверху и жадно вдавливает её в постель. Харли изнемогает под его тяжестью и со стоном выгибается навстречу, обхватывая его узкие бёдра ногами. Простыни под ней мокрые насквозь. Он входит в неё, как ключ в замок, штифты идеально ложатся в зазубрины, совпадая на все сто, и это переполняющее её движение внутри просто невозможно долго выносить. Пружина щёлкает, заставляя коробку раскрыться, и Харли неудержимо рвётся наружу и вверх. Влажные простыни длинно тянутся за ней, и она вдруг понимает, что никакие это не простыни. Это её собственные крылья. Она превращается в имаго прекрасной бабочки. Иди ко мне. Свет, ей нужен свет. Сияющий ключ оказывается прямо в её руке?— он раскалён до ярко-золотого цвета, а его загнутая бородка вблизи похожа на букву ?J?. И в этом неверном свете она на секунду видит его настоящее лицо. Горячее железо жжёт её ладони, Харли вскрикивает и роняет ключ в колодец. Тот с шипением гаснет и уходит на дно. Чудовище с рычанием пропадает во тьме, и Харли прекрасно знает, что теперь ей придётся пройти через самый настоящий ад, чтобы снова его увидеть. вернись вернись вернись Харли-бабочка с трудом расправляет смятые крылья и летит на свет. А свет летит на неё?— фарами встречного грузовика. Она с размаху бьётся в стекло, и стекло вспыхивает паутиной трещин. Она бьётся ещё. И ещё, и ещё. Стекло трескается, и Харли открывает глаза. Харли лежит в кровати. —?С возвращением. Глазные яблоки царапают изнутри пересохшие веки. Она смаргивает?— и на мгновение оказывается в раю. На стеклянном потолке оранжереи пляшут солнечные лучи, вокруг высятся невиданные растения, порхают бабочки, а в воздухе разливается благоухание бесчисленных цветов. Харли лежит в длинной белой сорочке на голое тело, и у неё ничего, совсем ничего не болит. Вернее, она просто ничего не чувствует, кроме того, что под завязку накачана медикаментами. —?Ты родилась под счастливой звездой. Обычно после таких столкновений не выживают,?— вслед за томным контральто на край постели невозмутимо садится абсолютно голая женщина, держащая в руках стакан с дымящейся жидкостью. Её кожа зеленая, как у игуаны, глаза ярко-оранжевые, а волосы такого кислотно-рыжего цвета, что больно глазам. —?Тебе повезло, что именно я нашла тебя. Ничего себе. Памела Лилиан Айсли. Собственной персоной. Мимические мышцы ожили первыми. Харли слегка удивлённо приподняла бровь и отлепила язык от покрытого сухим углём нёба. —?Ого. Ядовитый Плющ? Так ты не городская легенда? А я всегда думала, что ты просто такая страшилка навроде бугимена… —?Ты на том свете всякий страх потеряла, да, милая? —?невозмутимо спросила женщина, хотя уголки её губ невольно дрогнули. —?Я ведь могу тебя за ним и обратно отправить. —?Язык мой?— враг мой,?— слабо пожала плечами Харли и тоже улыбнулась. —?Я?— Арлекин,?— представилась она, протягивая руку для приветствия. —?Я знаю,?— Плющ вложила в её пальцы дымящийся стакан. —?Ты девочка, которая сама ушла за бугименом. Пей, цветочек. Тебе нужно много пить. Харли отхлебнула, не чувствуя вкуса, лишь неясное тепло в гортани. —?Где мистер Джей? —?машинально спросила она. Айви недовольно нахмурилась. —?Я надеюсь, в прошлом. Харли задумчиво отхлебнула ещё. —?А сколько я здесь? —?Пятый день. Тебя здорово помяло, но я и мои маленькие помощники тебя выходили. Не переживай, скоро будешь, как новенькая. И даже ещё лучше. Девушка сделала последний глоток и опустила веки. Пятый день. Как долго… И где же вы теперь, мистер Джей?.. А я здесь! Ха-ха-ха!.. Харли дёрнулась, подскочила, как ужаленная, вдребезги разбив стакан, и четыре тут же выстреливших из земли тугих прута резво охватили её запястья и лодыжки, как фиксационные ремни. Откуда-то из-за стены прямо за её спиной послышался до боли знакомый хохот, и арлекинша завертела головой, как ненормальная, выкручиваясь из захвата всем телом?— откуда только взялись силы. —?Так он здесь?! Ты прячешь его от меня?! —?с ненавистью выпалила она и заорала, выгнувшись дугой. —?Мистер Джей! МИСТЕР ДЖЕ-Е-ЕЙ!!!.. —?Тише, тише, ты чего?! —?настороженно приподнялась Айви, пытаясь усмирить разбушевавшуюся девчонку. —?Что это за глупости? С чего ты взяла? Это место настрого закрыто для мужчин, и тем более для этого мерзкого… Ха-ха-ха! Стуки-стуки, Харли! Я тебя вижу! А ты меня?— нет!.. —?Зачем ты врёшь?! —?задыхаясь, вскрикнула Харли. —?Я же его слышу! Его голос! Он тут, прямвффф… Длинный и широкий лист в три обхвата залепил ей рот, оставив на виду только два абсолютно круглых голубых глаза с паутинкой воспалённых капилляров. Харли невольно замолчала, часто-часто дыша и, кажется, собираясь плакать. —?Час от часу не легче… —?вздохнула Плющ и взяла её лицо в ладони. —?Цветочек, ты сильно ударилась головой. И похоже, я слегка перестаралась с парой волшебных препаратов?— они обостряют все чувства, включая шестое, а грибы?— не совсем растения и почти не поддаются моему контролю… Надеюсь, что это пройдёт, но… в общем, я боюсь, что голос этот слышишь только ты. Повисла тишина. Стебли мягко отпустили Харли и лентами соскользнули на пол, но девушка даже не шелохнулась. —?Чего? —?тихонько спросила она, не моргая. —?Хочешь сказать, это голос у меня в голове? Я что, по-твоему, сумасшедшая? —?Ну-у… —?подняв брови, протянула Плющ. Пф! Разумеется, ты сумасшедшая. Помнишь? Иначе ты бы сюда не попала. Харли снова дёрнулась, отозвавшись на знакомый высокий тембр, а потом застонала и зажала уши руками. Видя, что бедняжке явно нелегко смириться с этой новостью, женщина придвинулась к ней вплотную и обняла за плечи. —?Этот зловредный гоблин засел у тебя прямо здесь,?— сказала Айви, коснувшись кончиками прохладных пальцев её пылающего лба,?— и засел крепко. Но если ты хочешь, мы можем вместе выгнать его оттуда. Харли закрыла глаза, выравнивая дыхание. Объятия и прикосновения рыжей феи-крёстной неожиданно успокаивали, и арлекинша почти бессознательно к ней прильнула, прислушиваясь к непривычному ощущению лиственных прожилок на своей коже и неуловимому влажному запаху хлорофилла. Что же это такое интересное она выпила, что все её чувства словно стали вдвое острее?.. —?А тебе-то это зачем? —?сглотнув, спросила она. Плющ улыбнулась и отвела прядь её светлых волос за ухо. —?Видишь ли, цветочек, я часть той силы, что вечно хочет зла, но иногда совершает благородные поступки… и любит помогать себе подобным. Ты долго разговаривала в бреду, и я слышала достаточно. Мне кажется, у нас с тобой много общего. Харли недоумённо подняла взгляд и упёрлась в окольцованные янтарём зрачки мутанта. Общего? У неё с этой геранью-переростком?.. —?Я тоже носила белый халат,?— в ответ на её немой вопрос пояснила Айсли. —?И тоже пострадала от вероломства мужчины. Его звали Джейсон,?— ноздри Памелы дрогнули. —?Джейсон Вудроу. Я была наивной студенткой колледжа, он?— профессором кафедры токсикологии, и по сценарию, конечно же, он меня соблазнил. А затем заставил меня стать его подопытным кроликом. О, он был так убедителен… Мужчины вообще отличаются удивительным красноречием, когда им что-то от тебя нужно… Это был ад,?— она закрыла глаза и содрогнулась. —?Два раза я была близка к смерти, но терпела всё ради него. А потом он просто… бросил меня,?— тонкопалая кисть, покрытая зелёной росписью мехенди, чуть крепче сжала плечо блондинки. —?После его экспериментов я осталась изуродованной на всю жизнь, бесплодной и насквозь пропитанной ядом, как манцинелла. Не скрою, я даже хотела убить себя. Но там, где мы видим конец, всегда скрывается лишь новое начало… Моё проклятие обернулось даром, и оказалось, что у меня больше детей, чем у любого существа на этой планете. Я?— Флора, я?— великая мать, я?— сама жизнь. Я перешагнула через свою потерю и стала совершенной. И я могу сделать тебя такой же. У меня на ?Эйс Кемикалс? есть красители и отрава на любой вкус, я тоже могу сделать тебя такой же?— детка, послушай, по-моему, ты просто зря теряешь с ней время… Харли поминутно жмурилась, пытаясь не отвлекаться на реплики мистера Джей. Реальность вокруг продолжала едва заметно меняться: листья над ними наперебой шептали что-то на своём языке, солнечные блики отливали голографической радугой, а изумрудные узоры пейсли на коже Плюща медленно двигались, извиваясь фракталами, как живые, и их почему-то очень хотелось потрогать… —?Подумай, в кого ты превратилась. Половая тряпка, девочка для битья, пристяжная лошадка, заклеймённая, как скот?— разве о такой участи ты мечтала, когда помогала своему возлюбленному клоуну бежать? Вспомни, как он увлёкся тобой тогда, в Аркэме: доктором, которая сама выбирала, смеяться его шуткам или быть с ним строгой, которая могла в любой момент уйти и закрыть за собой дверь, у которой была власть делать с его телом и мозгом всё, что захочет… Джокер может быть трижды виртуозным преступником, маньяком и гением, но он всего лишь мужчина, Харли. И ему неинтересно обладать тем, что само идёт в руки. Цепляет лишь то, за что нужно бороться. Арлекинша вспомнила, как мистер Джей почти насильно её поцеловал, стоило ей впервые всерьёз его оттолкнуть. Воспоминание тут же вызвало приятные спазмы и тепло внизу живота, заставляя невольно сомкнуть колени. Голос Плюща журчал, обволакивая их обеих невесомым шёлковым коконом, и сомлевшая в её прохладных объятиях Харли удивилась, что нагота зелёной феи кажется ей такой естественной, а потом ещё раз удивилась тому, как глупо было требовать одежды от цветка… —?Ты для него, как йо-йо на верёвочке: он снова отшвырнул тебя и ждёт, пока ты сама к нему приползёшь. Не делай этого, малыш, не ищи с ним встречи. Это путь в никуда. Давай-ка лучше покажем этому надутому попугаю настоящую Харли Квин,?— Айви с улыбкой заглянула в осовелые глаза подруги и ободряюще потрепала её по плечу. – Ту, которая не знает, что такое контроль. Представь, как он позеленеет от злости, когда увидит твои фото на первых полосах газет вместо своих? Останься со мной, и мы славно над ним пошутим… …конфетка, уверяю тебя, эта жимолость ни черта не понимает в шутках?— по крайней мере, всё, что она говорила до сих пор, решительно не смешно. На твоём месте я бы уже давно перестал её слушать и отправился искать папочку; а папочка очень хорошо спрятался и ждёт?— не дождётся, когда же умница Харли его найдёт… —?Ты спрашиваешь, зачем это мне? —?размеренно журчала Айви. —?Я поклялась жестоко отомстить мужчинам. Всем мужчинам. А Джокер у меня и так давно стоит, как кость поперёк горла: во всём Готэме нет ни одной твари, которая была бы мне более противна по самой своей сути. Я Созидаю?— он Разрушает, и не просто разрушает, а сперва непременно высмеивает… Когда он рубит лес на свои треклятые театральные подмостки, и во все стороны щепки летят, ему плевать на то, что это мои щепки и мой лес!.. —?Плющ глубоко вдохнула, гася красные искры в глазах. На секунду её голос изменился до неузнаваемости, словно повторённый вибрирующим многократным эхом, но Харли списала это на очередную слуховую галлюцинацию, коих сейчас вокруг неё было в избытке. —?Я давно уже мечтаю стереть эту мерзкую ухмылку с его лица и поставить его на место, но наши токсины друг против друга бессильны, и мы всегда расходимся вничью. Ты, цветочек?— мой козырь. Мой шанс открыть счёт. Ты можешь помочь мне?— и себе заодно. В райских кущах оранжереи Плющ с её узорчатой кожей и золотыми глазами смотрелась вылитым змеем, спустившимся с ветвей, чтобы искусить белокурого ангела. Художник написал бы с них в тот момент изумительную картину, жаль только, что ни один мужчина видеть это завораживающее зрелище не мог. —?В конце концов, нужно быть и впрямь сумасшедшим, чтобы отказаться от такой очаровательной спутницы, как ты,?— Айви легонько боднула лбом её лоб, и каскад пышных рыжих локонов упруго качнулся, обдав Харли тонким горько-сладким ароматом цветущего миндаля. —?Я видела объявления о твоём розыске и знаю, на что ты способна. Ты талантлива, ты упряма, бесстрашна, своенравна, артистична, а ещё, знаешь, у тебя просто потрясающее тело… Польщённая блондинка довольно хихикнула, поёрзав у Айви на плече, мол, я такая, да. Её голова, язык и веки были такими далёкими, тяжёлыми и чуть-чуть смешными, и говорить совсем не хотелось, тем более что приходилось слушать сразу так много голосов… —?Скажи, ты ещё помнишь, что женщины созданы для удовольствия? Как давно твоё замечательное тело приносило тебе удовольствие, а не боль?.. Всё?— боль, и всё?— удовольствие, определят только доза!.. Тьфу ты, а ещё доктора называются, что одна, что вторая… Памела взяла девушку за руку и скользнула между её пальцев своими. В нежности этого пожатия было что-то далеко не дружеское, и Харли, вдруг поняв, на что она намекает, вздрогнула и нервно потянула ладонь на себя. Рой растревоженных голосов и теней тут же поднялся со дна её почти усыплённого сознания?— память о том, что случилось с Франко, была ещё слишком свежа. —?Не-е… извини, рыжая, но это не ко мне… мне нельзя… —?Ты думаешь, что тебе нельзя больше заниматься любовью с мужчинами,?— понимающе кивнула Плющ. Осторожно повернула к себе лицо арлекинши, нашла её глаза своими и вкрадчиво произнесла. —?Но я же не мужчина. …Харли вдохнула?— и осеклась. Эй, эй, ЭЙ! Это подлый ход! Так играть НЕЧЕСТНО!.. Хищный взгляд гипнотизировал её, как удав кролика. В воздухе плыло неуловимое сладостное марево, тонкое и пьянящее, его аромат кружил голову, и всё, что говорила Айсли, звучало до крайности убедительно. А ещё сквозь дрожащий феромоновый морок эта рыжая нимфа вдруг показалась Харли очень красивой. И очень соблазнительной… —?Посмотри на меня. Мне не страшен ни один яд на свете. Мои детки способны крошить бетон и сминать автомобили. Я?— неуязвима. И пока ты со мной, ты под моей защитой. Ну, что нам с тобой сможет сделать какой-то чпокнутый фигляр?.. Харли, эта личи с манией величия начинает меня не на шутку бесить… скажи ей, кто я на самом деле! Скажи же ей наконец, что ты только моя!.. Эй, ты вообще меня слышишь?!.. —?Ты, кажется, ещё не до конца поняла, что я тебе предлагаю,?— снисходительно улыбнулась Айви. —?Я могу сделать тебя такой, что даже твой ненаглядный шут будет кусать локти, увидев, чего лишился. Всё, что тебе нужно?— перестать унижать себя и довериться мне… Памела мягко толкнула её своим весом на постель, и Харли неуверенно отползла, приподнимаясь на локтях. Р-р-руки… руки убери прочь от моего Арлекина, ты, невеста Франкенштейна! Я отстригу тебе все твои блядские пальцы самыми ржавыми садовыми ножницами, которые найду в этом штате!.. —?Плющик, не надо, мистер Джей мне не… —?Мы заткнём мистера Джей раз и навсегда,?— блеснув глазами, отрезала Айсли и тут же смягчилась. —?Я знаю уйму способов доказать мужчине, что ты прекрасно можешь обойтись без него. И прямо сейчас готова продемонстрировать тебе самый действенный и приятный из них… Харли плюхнулась затылком на подушку, и Айви нависла над ней, как бархатная пчела над орхидеей. Густые волны волос по обе стороны её лица заслонили собой весь остальной мир полотном закатного солнца в цветущем миндале, и блестящей медью, и хной, и охрой… Уплывающая в это многообещающее великолепие арлекинша опустила взгляд на красиво очерченные губы подруги и запоздало встрепенулась: —?Подожди-подожди, ты же сказала, что ты… ну, ядовитая… —?Глупенькая,?— нежно усмехнулась Плющ, незаметно задирая всё выше её тонкую белую сорочку. —?Я ведь обещала, что ты сможешь стать почти такой же, как я? Пока ты спала, мои волшебные капельницы дали тебе иммунитет ко всем известным токсинам, начиная с моего. Считай это первым подарком от феи-крёстной… Но если ты всё ещё боишься меня целовать,?— Памела улыбнулась и неторопливо заскользила ниже, раздвигая её ноги своим телом,?— давай подойдём к этому с другой стороны… Харли прерывисто вдохнула и покрылась мурашками. —?Тш-ш… у моего снадобья есть ещё один побочный эффект, который мне не терпится тебе показать,?— низко промурлыкала Айви, покрывая невесомыми поцелуями впалый живот между двух трогательных хрупких косточек,?— но для этого тебе нужно будет полностью расслабиться… М-м… ты, оказывается, такая сочная, нектаринка… и могу поспорить, что очень сладкая… —?тёплый шёпот спустился по внутренней стороне её бедра, и подрагивающее жало с наслаждением окунулось в самую сердцевинку медоносных розовых лепестков. —?Ох, рыжая… —?тотчас выдохнула Харли, изумлённо закатив глаза,?— что же ты… таким языком… целый час зря чесала?.. С этого… о боже… с этого и надо было начинать… а-ах… Химически чистое блаженство брызнуло в кровь, омывая самые кончики обнажённых нервов. Позвоночник выгнулся дугой, тонкие пальчики скомкали простыни, длинные девчоночьи голени требовательно притянули к себе гибкую зелёную спину… …и мистер Джей действительно ошалело смолк. Ему просто нечего было вставить. *** Жил-был на свете царь, и было у него три дочери.

Самую младшую звали Психея, и была она настолько красива, что затмевала своей красотой не только обеих сестёр, но и, по слухам, саму богиню Афродиту. Последняя из свойственной ей мстительности решила соперницу извести: позвала своего сына Эрота, показала ему красавицу и велела ему вселить в неё любовь к самому отверженному, безобразному и жалкому из людей, чтобы та всю свою жизнь была с ним несчастна.

Нетрудно предположить, что Эрот, едва увидев Психею, сам воспылал к ней страстной любовью и принялся ревниво отгонять от неё всех остальных женихов. Обе её сестры давно уже вышли замуж, а Психея всё никак не могла найти себе пару. Обеспокоенные этим проклятием родители обратились к оракулу, а тот велел им отвести дочь на вершину высокой горы и оставить там на растерзание неведомому жениху, предназначенному ей самой судьбой. Так Психея оказалась одна среди скал, где в ужасе стала ждать своего суженого. Внезапно налетел ветер и отнёс девушку в прекрасный волшебный дворец, где обитал могущественный хозяин, который и взял её в жёны при одном условии?— она никогда не должна его видеть. Психея стала жить, как в раю: её окружало богатство и роскошь, невидимые духи прислуживали ей днём, а ночью к ней в полной темноте приходил супруг, любил до изнеможения и поутру исчезал. Казалось бы, что ещё нужно девушке для счастья?.. Но увы, с соблюдением запретов у героинь мифов и сказок всегда были проблемы. Однажды Психея попросила мужа, чтобы тот позволил ей увидеться с сёстрами, по которым она очень скучала. Оказавшись во дворце, сёстры, естественно, люто обзавидовались и стали подговаривать младшую нарушить данное господину обещание, мотивируя это тем, что он наверняка должен быть неописуемо уродливым страшилищем, раз стесняется показаться ей при свете. Той же ночью, дождавшись, пока её утомлённый супруг уснёт, Психея зажгла светильник и наконец-то увидела, что её любовник?— не кто иной, как сам прекрасный Эрот. Сей факт настолько её потряс, что она и не заметила, как капля горячего масла упала из её лампы на плечо юного бога. От боли он проснулся, оскорбился вероломством возлюбленной и?— улетел. А покинутая и кругом виноватая Психея отправилась искать его по всей земле.

Этот нелёгкий путь привел её к обители самой Афродиты, у которой девушка стала просить помощи в поисках. Надо полагать, что намерения у ревнивой богини были диаметрально противоположными, поэтому, пользуясь своим положением, та стала давать девушке заведомо невыполнимые задания: то она должна была рассортировать до зари гору семян разных растений (Золушка, привет), то собрать золотое руно с бешеных баранов, то набрать кувшин воды прямо из реки Стикс… Психея, хоть и не без посторонней помощи, самоотверженно исполняла все прихоти будущей свекрови, а самое смешное, что страдающий от ожога Эрот всё это время находился в том же самом доме. Ну да ладно. Напоследок Афродита потребовала принести ей бальзам вечной молодости и красоты из ящичка самой Персефоны, повелительницы Царства Мёртвых. Единственный способ попасть в Царство Мёртвых?— смерть, и отчаявшаяся Психея идёт на самую вершину высокой башни, чтобы покончить жизнь самоубийством. Однако у нашей сказки конец счастливый, поэтому башня советует девушке обходной путь, и та, преодолев ряд трудностей, всё же добывает заветный сосуд?— с наказом от самой Персефоны ни в коем случае его не открывать. Впрочем, мы уже знаем, что с любопытством и запретами у Психеи дела обстояли из рук вон плохо. На обратном пути она не удержалась, открыла ларец и заснула мёртвым сном. Но здесь её уже нашёл Эрот, ради которого она, собственно, всё это время мучилась, и разбудил её поцелуем. Уладив некоторые юридические трудности, возлюбленные наконец-то узаконили свой брак и впоследствии даже родили дитя по имени Наслаждение. Тут и сказочке конец. А в более реалистичной версии Психея позже произвела на свет трёх дочерей, одну другой страшнее: Психиатрию, Психотерапию и Психологию. *** Харли и Айви сразу стали просто бесподобным тандемом. Первая восхищённо называла его подарком судьбы, а вторая с улыбкой?— симбиозом. Рыжая была права, у них действительно оказалось много общего, вплоть до понимания с полуслова, и, как две волны, совпавшие в разрушительном резонансе, они пустились во все тяжкие, едва поняли, как блестяще дополняют друг друга. Как выяснилось, чтобы проникнуть на абсолютно любой режимный объект, было вполне достаточно двух хрупких женщин, если одной из них была Ядовитый Плющ. Харли всегда завороженно наблюдала за тем, как мужчины один за другим без боя падают жертвами смертоносных чар её напарницы, словно муравьи, польстившиеся на венерину мухоловку?— её дилетантские совращения чинуш и университетских преподавателей с этой бьющей наповал химией и рядом не стояли. Впрочем, химией фея-крёстная с ней и так поделилась более чем щедро: благодаря серии чудодейственных инъекций доктора Айсли физическая сила, скорость и выносливость акробатки возросли настолько, что всё, чем её пичкали в цирке мистера Джей, показалось ей дешёвой гомеопатией. Это новое всемогущее тело было таким великолепным и таким опасным, что управляться с ним могла только Красная Королева?— и Харли в предвкушении восторженно отдала ей поводья. В отличие от Джокера, который обитал везде и при этом нигде, Плющ обосновалась во вполне определённом месте?— полуразрушенной многоярусной оранжерее посреди Робинсон-Парка, под самым носом у городских властей. Однако вытравить её оттуда не было решительно никакой возможности: детки охраняли свою мать, как пчелиную королеву. Отряды специального назначения, вооружённые огнемётами, проваливались под землю или оказывались подвешенными за ноги ещё на подступах к её жилищу, а после того, как озверевшие гигантские ивы сняли с неба два вертолёта с гербицидами, столкнули их вместе и швырнули в пруд, в мэрии Готэма признали, что их методы против злодейки бессильны. Опасаться стоило разве что только Летучую Мышь, который каким-то фантастическим образом ухитрялся обходить все расставленные ловушки и изрядно досаждал своей настойчивостью?— обвалившееся западное крыло оранжереи, к примеру, было разнесено взрывом именно его авторства. Но на случай реально грозящей опасности приятельницы знали отличное укромное место на свалке токсичных отходов за городской чертой, куда избегал соваться даже сам Бэтмен со всеми его прибамбасами. Харли быстро поняла, почему Айви предпочитала не обременять себя одеждой: в огромных застеклённых залах круглый год было жарко, как в теплице, а сень девичьего винограда скрывала от любопытных взглядов всё, что происходило внутри. Плющ практически ничего не ела, только пила какой-то минеральный раствор собственного сочинения, принимала душ прямо под системой автополива, а в ясную погоду поднималась под самую крышу в чаше исполинского цветка и висела там часами, закрыв глаза и впитывая солнечные лучи. Эта медитация занимала очень много времени и порой знатно подбешивала неугомонную блондинку, но зато уж когда Плющ спускалась, её ярко горящий взгляд и загадочная улыбка обещали с лихвой оправдать все ожидания. Забавно, но первый налёт вместе с новой напарницей Харли совершила на тот же самый ?Клуб Путешественников?, где когда-то начинала свою карьеру с мистером Джей. Распахнув двери, она чёртом на пружине ворвалась на чинное заседание самодовольных рож во фраках, в серию фантастических прыжков преодолела красную ковровую дорожку, как акробатическую, и зрители были парализованы её неожиданным появлением намного надёжнее и быстрее, чем стремительными лианами вошедшей следом Айви. Преступницы беспрепятственно обчистили Зал Трофеев и успели скрыться даже раньше, чем явился Бэтмен, а наутро все газеты уже писали о них на первой полосе. Это был настоящий триумф, вдвойне приятный для Айсли как мужененавистницы?— воистину, что могло быть лучше, чем разнести вдвоём с подружкой закрытый мужской клуб?.. Памела вообще обожала читать всем своим жертвам феминистические проповеди, но вот уж к чему к чему, а к демонстрации патологического красноречия на месте преступления Харли привыкла ещё за время работы с мистером Джей. Зато потом её любимые игрушки наконец-то шли в дело, и тогда начиналось настоящее веселье: тяжёлый молот летел в стеклянные витрины, звонко сыпались отстрелянные гильзы, заходились воем сирены, с шипением набегала дымовая завеса, педаль газа уходила в пол, и арлекинша посылала воздушные поцелуи всем собравшимся, высунувшись в люк на крыше авто, а ветер трепал концы её колпака, задорно звеня бубенцами. Первое время ей очень не хотелось снова облачаться в чёрно-красное трико?— слишком много оно будило ненужных сейчас воспоминаний,?— но Плющ на этом настояла: надо было, чтобы все узнали в ней ту самую Харли Квин, и узнали не как марионетку Джокера, а как полноценного игрока. Рыжая, как всегда, оказалась права?— теперь о ней заговорили совсем по-другому. Когда после скандального ограбления Готэмского Музея Природы в новостях их вскользь обозвали ?новыми королевами преступного мира?, Харли сперва даже испугалась: превратиться из сторонницы мистера Джей в его открытую соперницу на криминальной арене было страшновато и очень рискованно, но то ли Джокер действительно избегал связываться с Ядовитым Плющом, то ли демонстративно не желал замечать выходки своей бывшей фаворитки, но от него не было ни слуху ни духу. Пока Айсли занималась всякой чепухой вроде борьбы за права женщин и эко-терроризма, маленькая вредная пересмешница под это дело просто оттягивалась по полной, и остановить их не могли ни полиция, ни сам Бэтмен, хотя в стычках с последним они много раз ходили по краю. Как-то раз сестрёнки ухитрились на голом адреналине сбежать от него уже буквально в двух минутах от Аркэма, а потом, оторвавшись от погони и забросив машину в безлюдные кварталы мёртвых новостроек на Токсичных Акрах, опьянённые собственной безнаказанностью, долго, жадно и с азартом любили друг друга прямо на горячем капоте. Айви была непревзойдённой любовницей. То, что её жаркие поцелуи и шаловливые лозы делали с истомившейся от длительного воздержания арлекиншей, было не передать словами. Харли и раньше спала с девушками, но чаще всего это были просто постыдные последствия алкогольных вечеринок в общежитии её спортивного колледжа, короткие, неловкие и едва ли доставлявшие что-либо, кроме лёгкой брезгливости и похмелья наутро. Плющ оставляла далеко позади и всех этих случайных партнёрш, и даже тех немногочисленных партнёров на памяти Харлин, которые хоть что-то умели. Может, она и была наполовину растением, но на вторую половину?— самой настоящей рыжей бестией, поистине неутомимой и впечатляющей в своём стремлении доказать собственное превосходство над мужчинами. Айви дарила столько умопомрачительной влаги?— в нитях слюны на языке, крохотных капельках пота, пряных росинках и брызгах сокровенного нектара, слезах наслаждения, упругих струях совместного душа?— что Харли, впитывая её, расцветала на глазах, как иссушённая зноем пустыня в сезон дождей. Утомлённые, они засыпали вместе в багряном шёлке её усыпанных лепестками волос, в переплетении ног и пальцев, тесно, как влюблённые друг в друга змеи; дождь из-под крыши барабанил по навесу над кроватью, цветущие деревья склоняли над ними свои ветви, и это было почти раем. …а потом в один прекрасный день к ним прибилась Селина Кайл. Свалилась, как снег на голову: Плющ точно так же подобрала её на улице, когда Кошка ввязалась в драку, не рассчитав свои силы, притащила её домой, чтобы помочь прийти в себя, а та, трезво оценив обстановку, решила на какое-то время остаться с ними. Впрочем, в этом проклятом городе лишний союзник никогда не мешал, так что звёздный дуэт Харли и Айви сам собой превратился в прелюбопытное трио. Селина была со странностями: ночами она носилась по мансарде и душила голубей, причём Харли не была уверена, что она их потом не жрёт. Она могла спать сутками, в том числе в самых неожиданных местах: не раз они с Памелой поутру обнаруживали её у себя в постели, и это притом, что женщины в эротическом плане Кошку решительно не интересовали, просто ей там, видите ли, было удобно. Она обожала забираться на стволы росших в оранжерее деревьев, по ходу ломая ветки, за что регулярно получала по ушам от Айви. Но при этом Кайл была просто первоклассной воровкой?— никто из известных Харли на тот момент преступниц с ней даже рядом не стоял. Селина спала с самим Бэтменом, но говорила об этом так буднично и спокойно, словно подпиливала ногти. А ещё она была изумительно, невообразимо грациозна, и двигалась так, словно была сделана из ртути, а не из плоти и крови. Когда лаковый чёрный кэтсьют ложился на её безупречное тело, как вторая кожа, глаза скрывались за жёлтыми стёклами мотоциклетных очков, а бёдра опоясывал десятифутовый плетёный кнут, Харли любовалась ей так, что порой по-настоящему заводилась. Пару раз они с Памелой наполовину в шутку, наполовину всерьёз подступались к Селине с игривыми обнимашками, но та лишь отмахивалась?— лесбийские игры она считала баловством, даже не стоящим того, чтобы в него ввязываться. На крышах Готэма её ждали гора мышц, волевой подбородок, рычащий бас и могучие руки в кевларовых перчатках, и только этот апофеоз брутальности был тем искушением, перед которым она не могла устоять. Кошка благосклонно принимала покровительство Плюща, но при этом приходила и уходила, когда ей вздумается, участвовала только в тех затеях, которые ей нравились, и была независима настолько, насколько вообще может быть независимо живое существо. Харли смотрела на неё и Айви и завистливо вздыхала: да уж, эти две сирены действительно знали себе цену и умели обращаться с мужчинами. Только она, дурочка, в своей слепой любви всё делала наоборот. Казалось, вот он, долгожданный приют: цветущая страна женской дружбы, текущая молоком и мёдом. Однако в приторной сладости этих волшебных медовых рек всё отчётливее ощущался горький привкус дёгтя. Айви стала замечать, что даже в постели с ней Харли постоянно уносится куда-то далеко, словно она здесь, но?— не вся. Стоило её окликнуть, чувствительно прикусить или посильнее шлёпнуть, как она вроде бы возвращалась с рассеянной виноватой улыбкой, но в глазах её по-прежнему оставалась неизбывная голодная тоска. Порой она просыпалась в ночи с криком и, задыхаясь, вдруг начинала безутешно плакать, а когда Айви обнимала её, то делала только хуже. Плющ никак не могла избавиться от чувства, что подруга что-то от неё скрывает, но любые попытки выяснить, в чём же дело, та неизменно обращала в какую-нибудь нелепую шутку. К несчастью, у Харли действительно был от Айви один маленький секрет. Мистер Джей продолжал говорить с ней. Иногда она просто слышала его пронзительный смех где-то за стеной, иногда его голос звучал у неё над ухом, как в вертолётных наушниках, но чаще всего раздавался прямо в её черепной коробке. Харли приноровилась не дёргаться, не отвечать вслух и вообще никак не подавать виду, что слышит его, и Плющ была уверена, что это наваждение уже давно прошло, как временный побочный эффект. Голос тем временем день ото дня лишь креп?— мурлыкал, какая она умница, или, наоборот, бранил, вставлял язвительные комментарии, подначивал сделать какую-нибудь глупость, распевал песенки, читал наизусть страницы её учебников с курсов по психиатрии, а потом стал рассказывать удивительные сказки и целые волшебные истории о скандинавских богах, венецианских масках и великих фокусниках… Теперь Харли никогда не было одиноко: стоило ей закрыть глаза, как они с мистером Джей начинали видеть одно и то же, словно сидели вместе в пустом кинозале, ели попкорн из огромного бумажного стакана в красно-белую полоску и комментировали всё, что происходит на экране. Фильмы-воспоминания шли один за другим, с самого первого дня их знакомства: вот доктор Квинзел стоит у окна в своём кабинете, тени от горизонтальных жалюзи падают на её белый халат, на стены и на письменный стол. На столе лежит записка, нацарапанная до боли знакомым почерком: ?Приходи повидать меня. J?. Доктор медленно подносит к лицу длинную алую розу, вдыхает тонкий аромат, и на её губах появляется мечтательная улыбка. —?Но теперь-то вы можете сказать, как вы это сделали??— спрашивает Харли. —?О чём ты? Я ничего тебе не присылал,?— невозмутимо отвечает Джокер, закидывая свои длинные ноги на спинку впереди стоящего кресла. —?Мистер Джей, вы опять шутите? —?Ради всего святого, я что, похож на шутника?.. Арлекинша фыркает, толкает его локтем в рёбра, со смехом кладёт голову ему на плечо… и тут Айви спрашивает: —?Эй, с тобой в порядке? Картинка рассыпается, словно паззл. Харли вздрагивает, открывает глаза, и мечтательная улыбка на её губах гаснет, как лампочка. … По ночам её мучал под разными масками один и тот же кошмар: мистер Джей стоит по ту сторону стеклянной стены и молча на неё смотрит. Она протягивает руку и дотрагивается до стекла?— он со своей стороны делает то же самое. Харли опускает взгляд на свои кисти рук?— белые, как алебастр, с мертвенно-синими ногтями. Потом подносит пальцы к лицу и беспрепятственно касается собственных моляров: её щёки распороты до самых скул и вымазаны чем-то жирным и красным. Это зеркало. —?Это безумие,?— против воли произносит она чужим голосом и просыпается. В другой раз стекло оказывалось стенкой огромного аквариума, и мистер Джей, ещё живой, был заперт внутри него, обмотанный цепями, на каждой из которых висело по замку. Ключ, в панике думала она, где-то здесь должен быть ключ!.. И точно, он тут же появлялся у неё в руках?— тяжеленный разводной ключ, которым она начинала со всей дури бить по стеклу. Гладкая стенка сперва покрывалась от ударов угрожающим белым кракелюром, а потом с треском выламывалась целиком и обрушивалась на Харли бурлящей мутной волной едкой кислоты… Она просыпалась от собственного крика, и Плющ с жалостью тянула её к себе. —?Тшш… Моя девочка… Моя девочка —?Иди ко мне… Иди ко мне Арлекинша обнимала свою фею, утыкалась лицом в избыточную, удушливо-миндальную роскошь её волос и скулила от тоски по стерильной белизне и горечи мистера Джей. Ты ведь знаешь, где меня искать вернись вернись вернись Поначалу Харли думала, что всё это их демонстративное сожительство и совместная охота?— просто такая смелая игра назло Клоуну-Принцу, которая должна была заставить его ревновать, осознать, какое сокровище он отпустил, и в конечном итоге помочь его вернуть. Однако Плющ расставаться со своей протеже явно не собиралась и, видя, что та по-прежнему живёт в своем выдуманном мирке, лишь всё более ожесточённо промывала ей мозги нравоучениями, отказываясь признавать своё стратегическое поражение. Увы, рыжая была замечательной подругой и превосходной любовницей, вот только магических слов, брошенных Харли вслед уезжающему в дождь автомобилю, было не вернуть, тавро на её бедре ничем не свести, а памятный безумный поцелуй на костях был печатью крепче любого клейма. Что бы ни случилось, как бы далеко мистер Джей от неё ни находился?— Харли Квин ни на минуту не переставала принадлежать ему, пусть и старалась убедить в обратном всех, включая себя. Да, это был путь в никуда, но это был её путь. А сказочный цветник Памелы был очень похож на заколдованный сад, в котором волшебница заперла приглянувшуюся ей Герду и принялась со знанием дела расчёсывать её волосы и кормить чудотворными вишнями в надежде, что та навсегда забудет своего Кая. Да чёрт возьми, Айви была тысячу раз великолепна. Даже когда спорила и когда обижалась, и когда била оранжерейную керамику и ломала мебель в приступах гнева, даже когда переводила их недельную выручку в фонд восстановления каких-нибудь тропических лесов Амазонки. Арлекинша искренне восхищалась её мощью, особенно когда та мяла автомобили, как жестяные банки из-под колы, стеблями толщиной с хорошую анаконду… но совсем, ни капельки её не боялась. Харли была амфиприоном?— рыбкой-клоуном, что жила среди щупалец ядовитой актинии, и эти смертоносные для всех остальных щупальца ровным счётом ничегошеньки не могли ей сделать. Защита и забота Айви были как воздух необходимы недоласканной, убитой горем Харли-зверушке, беспомощной после автокатастрофы, но Красная Королева, получившая в распоряжение сверхсильное тело и непрестанно подстёгиваемая голосом незримого кукловода, уже давно перелиняла, окрепла, встала на крыло и рвалась прочь из этого жаркого и душного гнезда. Плющ всё чаще чувствовала себя мамой девочки-подростка: ошалевшая от отсутствия контроля, Харли постоянно искала границы дозволенного и испытывала на прочность не только нервы своей подруги, но и собственный усовершенствованный организм. Из-за приобретённого иммунитета к токсинам ни алкоголь, ни вещества её не брали, и потому в погоне за адреналином она то и дело совершала поистине сумасбродные поступки: нарочно заставляла сработать сигнализацию во время ограблений, открыто лезла под пули, задирала полицейских, ввязывалась в уличные гонки, сбегала одна в ночные клубы и нарывалась там на неприятности, но всего ей было мало, всё было не то, не то, не то. Пристрастившись к карточным играм, Харли стала пропадать в одних и тех же казино, словно надеялась кого-то там встретить?— ах, кого же, кого?.. Невольная ученица самого Джокера, руководствуясь подсказками его неумолчного голоса, она виртуозно выигрывала в покер, но деньги едва ли её интересовали, и иногда, даже сорвав огромный джекпот, она уходила из-за стола без чувства удовлетворения. Зато потом в переулке она уже с истинным наслаждением разбивала лица недавним партнёрам по игре, считавшим себя обманутыми и вышедшим искать справедливости. Однажды ночью Айви пришлось снимать её с крыши игорного дома, где арлекинша на спор гуляла по узкому ограждению парапета, используя бильярдный кий в качестве балансира… Памела умоляла её одуматься, но поздно: никем не управляемая пристяжная лошадка, потерявшая своего коренника, а вместе с ним и всякий смысл в собственном беге, теперь бешеным галопом неслась прямо в пропасть под обрывом, навстречу неминуемой гибели. На следующий день после эквилибристики на краю крыши Плющ случайно обнаружила подругу дома на полу туалета. Открыв дверь, она ужаснулась: зеркало над раковиной было разбито вдребезги, и всё вокруг было в крови. Харли сидела, прислонившись спиной к стене, в одном белье, вытянув длинные ноги и поникнув головой с двумя пышными хвостами, как сломанная кукла Барби. Оба её бедра покрывали десятки тщательно нанесённых параллельных порезов?— видно было, что она занимается этим уже давно. Когда Айви вошла, Барби держала острый обломок зеркала во рту, задумчиво трогала его языком и, похоже, собиралась надкусить, как шоколадку. При появлении незваной гостьи Харли даже не вздрогнула. Лишь перевела на неё отсутствующий взгляд прозрачных глаз цвета голубого льда?— совершенно безумных, со зрачками-точками?— протянула ей осколок и улыбнулась окровавленными зубами: —?Хочешь? …потом Памела долго, крепко и испуганно обнимала её на полу, вжимаясь губами в золотистую макушку, со слезами на глазах помогала отмыться и снова обнимала уже на кровати, завернув в полотенце, заклинала, целовала, утешала, но её девочка, её любимая смешная девочка едва ли замечала все эти усилия и только размеренно покачивалась, что-то бормоча себе под нос, слово разговаривала с кем-то совсем другим. Я смотрю, кукла, ты тут без меня заскучала?.. Тебе острых ощущений не хватает, м-м? —?ощущений не хватает, м-м? —?не хватает, м-м?.. Голос звучал в голове, совсем как настоящий, повторяя одно и то же по соскальзывающей игле патефона, беззвучно шевелящиеся губы одержимо вторили ему, и Айви в этом заглатывающем собственный хвост диалоге просто не было места. Глупая фея-крёстная хотела оградить свою маленькую девочку от страданий, но вместо этого, сама того не подозревая, загнала её в самую дикую и чудовищную ломку в её жизни. Харли Квин жаждала боли и страха в угоду хозяину, как наркотика, но ни мольбами, ни обманом, ни силой, ни угрозами не могла их получить?— и голод заживо пожирал её изнутри. Увы, сколько бы Ядовитый Плющ ни старалась, остановить это нисхождение в ад она уже не могла. ***—?Откуда. У тебя. Это? Харли лишь опасливо отползла дальше по кровати, пока не уперлась спиной в изголовье, во все глаза глядя на Памелу. Свежие следы самоповреждения, растянутая серая майка и нечёсаные волосы придавали ей полное сходство с пациенткой психбольницы. К груди она прижимала свою вновь обретённую уродливую куклу.—?Я в последний раз спрашиваю: где?— ты?— это?— взяла? —?Это я принесла,?— раздался голос сверху. —?Украла из парка у горстки придурков в клоунских масках и принесла. Это было нетрудно. —?Селина, я тысячу раз просила не лазать по моим деревьям,?— не глядя, произнесла Плющ. —?Ни одного раза не помню,?— беспечно отмахнулась Кошка и лениво вытянулась вдоль ветки. —?И зачем же ты это сделала? —?напряжённо выдохнула Айви, пытаясь удержать себя в руках. —?Ну-у… —?ответила Кошка, свесив вниз бесконечно изящную ногу и рассеянно покачивая ей, как хвостом. —?Джокер, конечно, фрик, каких поискать, но хотя бы мужчина, так что уж прости, в её любовь к нему я верю больше, чем во все ваши розовые девичьи забавы. А мне нравится помогать влюблённым?— я вроде как чувствую себя Амур-ром… —?Я думала, что мы подруги и действуем заодно,?— неприязненно прищурилась Памела, по-прежнему тяжело дыша через нос. Она явно была на взводе. —?А мы и есть подруги,?— пожала плечами Селина. —?Харли попросила меня об услуге, я ей помогла?— подруги ведь, кажется, как-то так поступают?.. —?Это медвежья услуга, Кайл! Ты зря бередишь ей старые раны! Неужели ты не понимаешь, что делаешь ей только хуже?! —?Да? А по-моему, как раз сейчас всё просто отлично. Посмотри на неё?— она первый раз за последний месяц радуется, как ребёнок. Что-то я не припомню, чтобы она так же реагировала на твою ?помощь?… Перебравшись за изголовье и спрятавшись за ним, Харли играла в свою куклу, как пятилетняя девочка, хихикала, говорила на два голоса и до ужаса напоминала Пейтон Райли. —?Это ненормальная радость,?— терпеливо попыталась втолковать Плющ. —?Всё, что она делает?— ненормально. С ней явно что-то не так… —?Да ну,?— едва поведя бровью, обронила Селина. Харли вдруг повернула игрушку лицом к ним и закивала её головой, как в кукольном театре, говоря чужим высоким тембром с насмешливыми интонациями: —?Уже даже кошке понятно, кто победил, а ты всё упрямишься, да, Айсли? Думала, сможешь вот так просто отобрать её у меня?.. —?и она рассмеялась так похоже на Джокера, что Айви передёрнуло, как от звука ногтей по стеклу. —?О великая Иштар, когда же это закончится? —?вздохнула она, на секунду зажмурившись и сжав ладони в кулаки. —?Цветочек, послушай меня, ты не в себе… —?Ну конечно, она не в себе, безмозглая ты физостегия,?— злобно отрезала блондинка и помахала ей рукой куклы. —?Потому что в ней Я. —?Харли, прекрати!!! —?сорвалась Плющ. —?Что это за идиотская игра?! —?А ты разве не хочешь со мной поиграть? —?жалобно спросил через арлекиншу всё тот же чужой голос. Айви раздражённо вырвала куклу у неё из рук и запустила в дальний угол. Харли пружиной распрямилась в полный рост и с размаху дала ей пощёчину. В ту же секунду разъярённые стебли гейзерами взрыли землю, вздёрнули девушку за запястья на три фута от пола и внахлёст обмотали её щиколотки, рывком зафиксировав тело в надёжном страппадо. Глаза Памелы вспыхнули красным, и целый лес извивающихся лиан разом вырос за её спиной, полосуя воздух, словно поводки невидимых бешеных собак. Быстро оценив обстановку, Кошка предусмотрительно взбежала вверх по дереву, прыгнула к открытому вентиляционному окну и выбралась через него на крышу. —?Ты, не смей поднимать на меня руку!?— металлическим многоголосием отчеканила Плющ, делая величественный шаг вперёд. Её огненно-рыжие волосы от ярости встали дыбом, словно наэлектризованные, отчего она выглядела грозно, как Медуза горгона. —?А то ты что, мамочка? —?вздёрнув подбородок, вызывающе оскалилась Квин. —?Отшлёпаешь меня? Спорим, мне это даже понра… Не дав ей договорить, три длинных прута плетьми свистнули в воздухе и ожгли её по спине. Харли выгнулась и судорожно вдохнула через ноздри, закусив губу. —?Значит, не хочешь по-хорошему? Хочешь по-плохому??— сквозь зубы произнесла Айви всё тем же безликим голосом тысячи растений, и ещё три жалящих удара по очереди огрели девушку поперёк крестца. —?Значит, вот на что ты всё время напрашиваешься? Это тебе нужно? Ну что, нравится тебе? Нравится? Нравится?!.. Упругая розга опустилась на подростковую, обтянутую серой маечкой грудь, и, когда первый же удар с оттяжкой разорвал тонкую ткань, Плющ, казалось, окончательно потеряла над собой контроль. Узловатые кнуты вздымались один за другим, рассекали воздух и сладострастно хлестали, хлестали, хлестали беспомощное подвешенное тело по спине, по ногам, по бёдрам, оставляя на белоснежной коже мгновенно вспухающие рубцы, как десятки кроваво-красных улыбок… Сначала Харли с криком вздрагивала на каждый щелчок, танцуя в своих жёстких путах, как висельник на верёвке, а потом вдруг начала заливисто смеяться прямо сквозь неудержимо катящиеся слёзы. Глаза её затянуло странной поволокой, щёки порозовели, голова запрокинулась?— и неожиданно Айви узнала эти слёзы и этот смех, знакомый ей лишь по самым интимным моментам, смех, венчающий всё нарастающее удовольствие, жгучее, постыдное, такое неуместное сейчас и оттого в сто раз более сладкое, чем всё, что Харли когда-либо испытывала от их жарких миндальных ласк… Только острейшая боль, причинённая любящей рукой, уводила её туда, куда она всё время так стремилась: далеко за пределы просто-оргазма, в страну восхитительного безумия, где она была единоличной Королевой, достойной лишь одного Короля… Когда изорванная в клочья майка потемнела от крови, пепельно-золотистая голова скатилась на грудь, а её обладательница перестала даже вздрагивать, Плющ наконец-то очнулась. Сморгнув рубиновый блеск в глазах, она изумлённо уставилась на подвешенную перед ней растерзанную марионетку, затем опустила взгляд на свои дрожащие руки и замерла, будто сама пришла в ужас от того, что натворила. Опомнившись, она поспешно приказала стеблям склониться, и Харли вместе с ними тряпичной куклой повалилась на землю, не подавая признаков жизни. Под тяжестью раскаяния Айви, такая грозная минуту назад, опустилась на колени, подползла к бесчувственной подруге и взяла её лицо в ладони, убирая спутанные волосы с горячего белого лба. Глаза девчонки были закрыты, вздёрнутый носик дышал тяжело и редко, а по искусанным губам блуждала блаженная улыбка. —?Маленькая моя… —?потрясённо прошептала Памела с дрожью в изменившемся голосе, пытаясь привести её в чувство бесчисленными виноватыми поцелуями. —?Любимая моя… прости меня, прошу тебя, прости… не знаю, что на меня нашло… я из-за тебя словно с ума схожу… я больше всего хочу, чтобы ты осталась со мной, только со мной… прости, девочка моя, ты… сможешь простить меня? —?Да… да, да… —?не открывая глаз, счастливо прошептала Харли и прижалась мокрой от слёз щекой к её ладони. —?Конечно же, да, мистер Джей… Вздрогнув, Плющ отшатнулась от неё, как от прокажённой. А потом в отчаянии оттолкнула от себя со стоном секвойи, падающей под топором лесоруба. Увядшие лозы вокруг них поникли за считанные секунды, иссохли и мёртвыми верёвками упали на землю, словно бессильно опустившиеся руки. *** Неожиданно узнав из утренних газет, что Джокер вышел из подполья поиграть с Бэтменом в кошки-мышки и по традиции сразу же после этого снова загремел в Аркэм, Харли вступила в нижние круги своего личного ада. Долгие, долгие два с половиной месяца она даже понятия не имела, где он, и вот теперь наконец-то получила исчерпывающий ответ на этот вопрос, однако легче ей от этого не стало?— напротив, её непреходящая тревога дошла до последнего предела. Причиной тому была всего одна фотография в газете, поймавшая мистера Джей на фоне арки слишком хорошо знакомых кованых ворот с надписью ?Лечебница Аркэм?: в изорванном костюме, с разукрашенным побоями лицом, взъерошенного, неизменно улыбающегося… но с таким одичалым взглядом, от которого насквозь промерзал позвоночник. В нём не было обычного мазохистического удовольствия от удавшейся на славу игры с Мышью, но лишь голодная боль ожидания, какая бывает только у пациентов хосписа или смертников.Что происходило с ним всё это время там, за алой бархатной портьерой, пока они с Айви купались в лучах славы, играя на сцене в роковых красоток? Разве могла она, маленькая Харли Квин, быть всему виной? И как могла она знать, что её возлюбленный хозяин страдает, и не быть с ним рядом, явившись по первому зову?.. Она грызла ногти, давилась слезами и гладила, гладила его лицо, пачкая подушечки пальцев в типографской краске. Ты ведь знаешь, где меня искать вернись

Его голос всё слабел, иногда пропадая вовсе, и Харли не могла избавиться от засевшей у неё в голове странной, нелепой мысли, будто это толстые стены и слишком сильный фон безумия в Аркэме просто мешают ему говорить с ней, как заглушающие сигнал радиопомехи… Одно она знала точно: если этот зов затихнет навсегда, и последняя нитка, связывающая её с кукловодом, оборвётся, пустота изнутри сожрёт её в тот же миг, как чёрная дыра. Дождавшись, пока Айви уснёт в своей чашечке цветка на солнце, как гигантская кислотная Дюймовочка, Харли тайком сбежала к переезду на Нэрроуз и почти час простояла там в тени ильмов за чёрными прутьями ограды, раз за разом пересчитывая взглядом пять этажей из бурого кирпича, увенчанные башенками и люкарнами. Чем дольше она смотрела сквозь слепые зарешеченные окна в эту бездну, тем пристальнее бездна вглядывалась в неё в ответ и словно бы звала к себе. В конце концов, все они?— и мистер Джей, и Ядовитый Плющ, и Загадочник, и Пугало, и Бэйн, и сама Харли Квин?— вышли из этой бездны, и в бездну обречены были вернуться; ни Робинсон-Парк, ни ?Айсберг Лаунж?, ни городская ратуша не были центром этого проклятого города?— Аркэм был всему началом, и он же должен был стать концом… Это был их дом. Дом скорби на скорбной земле. Харли слышала заточённые внутри голоса: их было много, очень много, и все они шептали ей на ухо, стонали, хныкали, перебивали друг друга, и звали её, умоляли, тянули, ждали… Раз, два, три, четыре, пять, Джефф идёт тебя искать… Мы все здесь сумасшедшие… Мы все здесь летаем… Я тут я тут я тут Иди ко мне Она почему-то была уверена, что мистеру Джей там, внутри, очень больно, и осознавать это было невыносимо: все его Арлекины были созданы для того, чтобы дарить ему удовольствие?— или умереть, а она так вдохновенно разменивалась по пустякам, но не могла справиться со своей самой главной задачей… Ей вдруг захотелось прямо сейчас выйти из тени, перемахнуть через забор?— и будь что будет; в конце концов, один раз они уже сбежали отсюда вместе, почему бы не попытаться сбежать во второй? Тем более что сейчас она намного сильнее, намного опаснее, намного безумнее, чем была в ту ночь… У неё даже засосало под ложечкой от близости такой долгожданной встречи, всего-то нужно было рискнуть и сделать шаг вперёд… Какое-то время это казалось так очевидно и так просто, что Харли бестрепетно приблизилась к чугунным прутьям, взялась за них обеими руками… и тут же вздрогнула, как от разряда. Нет. Нет. Это была иллюзия, наваждение, гипноз?— Аркэм заманивал её на светящуюся удочку, точно уродливый глубоководный удильщик, лишь затем, чтобы захлопнуть острозубые челюсти и проглотить. Только один человек мог являться сюда, как к себе домой, и так же покидать его?— без страха, без колебаний и безо всякого плана, и человеком этим был Джокер. С её стороны врываться в лечебницу просто так, посреди бела дня, в своём ярком костюме, в одиночку, не зная даже, в каком из корпусов его держат, было даже не безрассудством?— глупостью. Она потеряет уйму драгоценного времени, поднимет лишний шум, привлечёт внимание Бэтмена и только облегчит ему задачу, по собственной воле забравшись прямо в клетку?— за ней останется только захлопнуть дверь. Харли вдруг живо представила себя заключённой в одной из этих мрачных тесных камер, лишённой свободы, зафиксированной ремнями, одурманенной таблетками и уколами, пускающей слюну на кушетке для ЭСТ и, что самое страшное, больше неспособной помочь мистеру Джей… Она ухватилась за ствол ближайшего дерева, словно за мачту, чтобы не слышать манящие голоса сирен, и, зажмурившись, зашептала прямо в растрескавшуюся кору: —?Рыженькая, помоги… рыженькая, останови… рыженькая, забери меня… Рыженькая приехала через десять минут. Остановила. Забрала. Внимательно выслушала. И в тот же день посадила её в ванной под замок. Первый час Харли орала и билась изнутри в дверь, угрожая Айви убить сначала её, потом себя. Второй час она рыдала так горько, что разрывалось сердце. Потом долго разговаривала сама с собой, задавала кому-то вопросы и смеялась безмолвным ответам. На исходе третьего часа, испугавшись полной тишины, Плющ приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Харли лежала на полу, прижавшись щекой к кафелю и уставившись невидящим взглядом в одну точку. Вся стена до самого низа была одержимо исписана красной помадой, повторяя, как заклинание, одно и то же слово: вернись вернись вернись

вернись вернись вернись

вернись вернись вернись

вернись вернись вернись

вернись вернись вернись вернись вернись вернись