Глава VIII. Перед рассветом (1/1)

В Риме известие о явлении призрака произвело переполох. Те, кто не были участниками злополучной охоты, сразу же принялись строить догадки, что могло значить его пришествие, а более робкие перебирали различные якобы охранительные амулеты, что должны были их защищать в случае встречи с призраком Турна. Жрецы принесли в жертву богам царства мертвых пятьдесят черных коз и баранов. Но все сошлись на том, что исполнить требование призрака царь все же обязан.Что до Туллии, то она, едва услышав, что говорил призрак о чудовище, которое ей суждено родить, сразу согласилась откупиться головами детей Турна. Всегда мнительная, царица теперь и подавно не могла допустить, чтобы что-то повредило ее будущему маленькому царевичу.- Отдай их, Тарквиний, отдай немедленно! - закричала она прямо на пиру, не смущаясь присутствием гостей. - Нам же к лучшему будет избавиться от них, вражьих детенышей. Мне они давно уже надоели. Мальчишка начинает плакать, как только я зайду в детскую. А девчонка совершенно дикая, непредсказуемая! Никого не слушается, все норовит удрать в сад и залезть на дерево, как африканская обезьяна. А когда за ней послали раба, она лягнула его с такой силой, что сбросила на землю. И это еще не все... У нее такой взгляд, что даже мне, бывает, становится не по себе. Я клянусь тебе: она знает, что мы убили ее отца и братьев! И отомстит нам когда-нибудь. О, Тарквиний, а вдруг, когда у нас родится сын, она подкрадется ночью к его колыбели, когда все заснут, и задушит его, нашего маленького царевича?! - Туллия испуганно вцепилась в руку мужа. Тот сам уже был не рад, что завел с ней неприятный разговор прилюдно; не зная теперь, как справиться с истерикой беременной женщины, царь осторожно извлек исцарапанную в кровь руку из ее хватки и подтолкнул к ней Брута, успевшего привести себя в порядок, то есть в свою обычную степень беспорядка. Сам же Тарквиний отодвинулся прочь и замер в мрачном молчании. Быть может, он впервые с сожалением вспомнил свою первую жену, убитую им самим по вымышленному предлогу, чтобы жениться на ее сестре. Менее красивая, никогда не вызывавшая у него настоящей любви, она зато всегда была тихой и кроткой, а ее слабость не оборачивалась истериками, как сила гордой и прекрасной Туллии...Тем временем Брут успокаивал царицу, и до Тарквиния доходило его воркования:- Нам не будет стыда опустить и их в болото, к их отцу. Не печалься ни о чем, богиня-мстительница! Тебе же будет спокойнее, если род твоих врагов прекратится. Зато дух Турна, если вы выполните его требование, откажется от мести и другим не позволит досаждать вам. Я сам, если хочешь, отведу детей к его могиле.- Нет уж, Пес, ты сегодня останешься при мне, не то я не смогу заснуть! - возразила Туллия, понемногу успокаиваясь. - У моего мужа еще найдутся люди, которые отведут их на болото... И не побоятся встретиться с призраком!А те, чью судьбу решал сегодня римский царь и его окружение, ни о чем не подозревали, запертые в роскошно убранной детской, обстановку которой только Туллия еще могла считать неподходящей для будущего маленького царевича, хоть и без того еще никому из римских царей не доводилось расти в таком избытке богатства. Сейчас в комнате погасли все светильники, искусно сделанные в виде птиц и дельфинов. Ее обитателям полагалось спать. И действительно, спала спокойно маленькая царевна Арета, заснули, наигравшись, сыновья Брута, и маленького Эмилия Гердония не тревожила тень отца. Заснули, убаюканные тишиной, и няньки-рабыни, оставшиеся присматривать за детьми. Только одна обитательница детской не спала. На подоконнике сидела Ютурна, вглядываясь блестящими яркими глазами в ночную тьму, вдыхая аромат сада с созревающими плодами и цветущими розами. Она совершенно не устала за день, ей скучно было играть с малышами, и теперь она жалела, что в такой темноте не сможет незаметно выбраться в окно, чтобы погулять еще немного. Нет, в такой темноте даже не найдешь, куда ногу поставить, а детская на втором этаже. Вот днем бы она нашла, конечно, трещины в каменной кладке, по которым можно спуститься, но разве днем ей позволят лазить по стенам или по деревьям? Нет, в этом гадком Риме ей ни на шаг нельзя уйти от вечного присмотра нянек и рабов! Совсем не так, как было дома... Вспомнив о доме, девочка тут же подумала и о своей семье. Уже давно, с самой зимы и до вновь наступившей осени, они с Эмилием живут здесь! Брат был еще слишком мал, чтобы понимать, что случилось, но Ютурне придворные и сама царица говорили со злорадством, что ее отец мертв, и старшие братья тоже, а мать бросила их на милость римского царя и царицы. Но Ютурна не верила им, и только упрямо качала головой, когда какая-нибудь рабыня, заплетая ей утром волосы, называла "бедной сироткой".- Какая же я сиротка? Это вот Арета сиротка, и Юний с Вителлием тоже, потому что у них мамы умерли. А мои родители живы, и заберут меня с Эмилием, вот увидите! Мой отец самый великий воин, он скоро победит вашего Тарквиния, а тогда и мама сможет приехать, - убежденно говорила она. И, сколько бы не возражали ей няньки, девочка лишь снисходительно усмехалась, когда слышала, будто ее родные уже никогда не придут за ней с маленьким братом. Что толку было пытаться объяснять этим непонятливым взрослым? Не могла же она сказать, что чувствует их присутствие, как самые обыкновенные вещи, как тепло солнечных лучей или аромат цветка, и никто не поймет, почему так, а не иначе. Или что она мысленно видит родных в своем сердце, как будто оно - арфа, а они - натянутые на ней струны. И, пока струны туго натянуты, она знает, что они живы.Впервые Ютурна осознала, как это бывает, когда пропал родственник их семьи Арпин, бывший ей, по правде говоря, ближе ее старших братьев. Девочка помнила, как это было. Мать тогда долго плакала, а отец проклинал все на свете. А потом они сказали, что Арпин пропал и, скорее всего, погиб. Только Ютурна не поверила. Она ощущала его присутствие по-прежнему, точно негасимый факел, и не сомневалась, что он жив. Родители ей не поверили. Бросали заупокойные бобы с его именем и жарили сардинки - пищу мертвых. А теперь вот они сами исчезли, и все говорят, будто не вернутся больше. Но Ютурна знала точно, что отец жив, и мать, и Арпин тоже. И они придут, рано или поздно. Может быть, они как раз встретились, только не могут пока забрать их с Эмилием. Но она дождется! Вот две струны, означающие старших братьев, не звучат больше, оборвались, и вместо них осталась щемящая пустота, прежде неизвестная девочке, которой едва исполнилось семь лет. Но тем более она могла различить своим таинственным шестым чувством живых и мертвых. И в эту ночь то же самое загадочное чувство подсказало ей, что что-то должно произойти. Даже прохладный ночной воздух как будто шептал ей: скоро ты будешь свободна, скоро покинешь ненавистный дворец. И Ютурна напряженно вглядывалась в ночную тьму, как будто высматривала, с какой стороны придет помощь. Губы девочки беззвучно шептали рифмованные строки - стихотворные импровизации, которые она сама умела сочинить к любому случаю. Скоро, скоро за ней придут и освободят...Но вместо ожидаемого ответа от родных, распахнувшаяся дверь пропустила только воинов из охраны Тарквиния. Даже в темноте Ютурна разглядела их шлемы с высокими гребнями, каких римляне не носили. Но все-таки она соскочила на пол и подошла к ним.- Зачем вы пришли сюда, да еще ночью? - звонко спросила дочь Турна.- За тобой и твоим братом, - мрачно произнес старший воин с сильным этрусским выговором, гортанным и неблагозвучным. - Приказано доставить вас к вашему отцу.- Правда? Отец послал за нами, да? Вы отведете нас сейчас же? - словно белая птица радостно всплеснула крыльями, взмывая вверх и уносясь прочь, в свободное небо. Вот оно, пришло то, что она чувствовала!Тем временем другой воин уже подхватил запищавшего спросонья Эмилия. Разбуженной шумом няньке старший сунул под нос золотой царский перстень с печатью, и та села, изумленно открыв рот.- То-то же! - усмехнулся этруск. - Вещей им не собирайте, не понадобятся. Ну, давай руку, девчонка, или тебя придется тащить? - Мое имя - Ютурна Гердония, и я пойду сама! - ответила девочка, спокойно выходя с воинами.Она ни на мгновение не почувствовала страха. Напротив: предчувствия не обманули ее, она скоро увидится с родными; чего же тут бояться? Ее вывели из дворца, далее - через великолепный сад, пахнущий созревающим виноградом и ночной фиалкой... Когда воин подсадил ее в повозку, девочка серьезно произнесла: - Будь с нами добр: тогда я скажу отцу, что ты помог нам, и он пощадит тебя, когда убьет Тарквиния! Этруск смущенно засопел и поспешил отвести взгляд, не решаясь даже в темноте взглянуть в темные блестящие глаза Ютурны. Ему и без того не слишком нравилось, что царь выбрал именно его, чтобы отвезти детей в болото и отдать призраку. Не слишком приятное поручение, а еще хуже, если никакого призрака не окажется. Вернуться во дворец дети все равно не должны, значит, ему самому придется их зарезать, как козлят, что ли? Младенца и эту девочку, так доверчиво последовавшую за ним? Не хотелось обманывать ее, но и сказать правду, чтобы она, чего доброго, расплакалась, воин не мог. Только детских слез ему еще не хватало! Он был опытным наемником, служил многим правителям и исполнял самые разные поручения, но убивать детей до сих пор не приходилось, и теперь не хотелось осваивать эту науку. Повозка, запряженная парой сильных лошадей, подкатила к болоту в самый темный час ночи, который бывает перед рассветом. Ютурне всю дорогу казалось, что повозка тащится слишком медленно, а у нее сердце выпрыгивало из груди от нетерпения. Сейчас, вот сейчас они с братом снова увидят отца, встретятся с потерянными родными, вернутся домой! И все станет хорошо, не будет больше злых людей, которые говорят, будто все, кого она любила, умерли... Держа на коленях вновь задремавшего мальчика, она сидела на низком борту повозки, и напряженно вглядывалась в ночную тьму, словно надеялась, что вот-вот сможет видеть сквозь нее, как кошка. И она дождалась! Повозка еще не успела остановиться, как из-за сгоревшего обломка дерева, рядом с которым возвели алтарь Аполлона, выросла высокая белая тень. В тот же миг Ютурна, подхватив брата, спрыгнула с повозки и бросилась навстречу.- Отец! - крикнула она, задыхаясь от радости.- Призрак! Это призрак! - завопили воины, приходя в себя. - Стреляйте! Скорее! Царь обещал тысячу золотых тому, кто убьет его второй раз!Но далеко не все из них на самом деле готовы были стрелять. Даже опытных воинов застало врасплох неожиданное бегство детей и появление призрака, и не все сразу успели схватиться за луки. Да и слухи и о его предыдущем явлении, испугавшем самого царя с его приближенными, подействовали даже на грубых наемников. Иные из них вовсе не решились выстрелить, когда призрак глядел на них. Другие в страхе и волнении промахнулись, не успев прицелиться. В сторону взял и старший воин, боясь попасть в бегущую девочку. Он видел в предрассветных сумерках, как она подбежала к призраку, как тот поднял ее вместе с младшим ребенком и укрыл с головой краем своего белого плаща, будто доказывая, что они принадлежат ему. Потом призрак повернулся спиной к аблектам Тарквиния и направился прочь, будто и не замечая их.И тут же их словно отпустило оцепенение. Они снова схватились за луки, стреляя уже более уверенно. Стрелы пролетали совсем рядом с призраком, одна задела ему плечо, другая ткнулась в спину и тут же упала на землю. А он удалялся все дальше прежним широким шагом, словно бы не спеша. Теперь уже все были убеждены, что это призрак: человек не мог бы остаться неуязвимым под градом стрел.Вот он был уже вне расстояния выстрела. Вот его широкая спина мелькнула еще раз, другой, и скрылась в предрассветной мгле. Оставшись одни, наемники тирана стали толковать, как им оправдаться, как объяснить свою неудачу. К этому времени все они и сами уже были уверены, что видели призрак, и без всякого колебания принесли бы в том любую клятву. Собственные промахи превращались в их глазах в меткие выстрелы, и вот уже тучи стрел за одно мгновение, конечно, превратили бы злосчастный призрак в ежа, если бы не проходили сквозь него. Да, и разве дети не смолкли сразу, как только коснулись призрака? Он забрал их, они теперь такие же, и никогда не вернутся в мир живых. Зато призрак получил свое, и впредь не вернется, а уж большего царь Тарквиний не мог требовать от своих верных воинов! Они хорошо служат, пока он им платит, и выполнят любой его приказ, лишь бы он был в человеческих силах, то есть касался врагов из плоти и крови. А уж застрелить призрак никто из смертных не может! Так они и заявили Тарквинию, причем искренняя убежденность в своей правоте сделала их слова особенно убедительными. Впрочем, узурпатор и не разозлился на них, успокоившись теперь вполне, что видел лишь призрак Турна, а заодно - что избавился окончательно от его детей, которые могли все-таки стать опасны в будущем. В следующую ночь и ряд последующих чета тиранов спала спокойно! Но вряд ли они смогли бы заснуть, если бы подозревали, что уже прядутся на прялке Парок - Хозяек Судьбы первые нити заговора против них.