Глава IV. Планы проскриптов (1/1)

Взглянув на принесенного в пещеру Турна, младший из трех "сатиров" наморщил лоб и обиженно скривил губы, как будто пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль, и, наконец, торопливо заговорил, хватая за руки своего собрата:- Вот, господин-то... наказан царем хуже последнего раба... Я раньше думал, Прим, что господа почти как боги, никто не смеет поднять на них руку, а теперь что же? В деревне, когда приносили кого в жертву, и сонным зельем поили, и вены перерезали, чтобы обреченный не мучился долго. А такое и в кошмаре не увидишь... - Тише, Ультим, не кричи так, а то разбудишь, - возразил другой юноша, старше и явно серьезнее первого. - Сам видишь, и господа такие же люди, как мы, и им может быть и похуже нашего. Да и разве Виргиний не господин, а женился на нашей сестре. И не забывай, что и мы сами потомки сибаритских архонтов, не ниже происхождением, чем римские патриции. - Да-а, забудешь теперь! - всхлипнул Ультим. - Если господин выживет, мы что же, станем опять рабами?Прим задумчиво поглядел на брата, перевел взгляд на красавицу сестру, на их с братом невест - рыжеволосую Фульгину и смуглую Руллиану, и на маленького сына Амальтеи и Виргиния на руках Руллианы, - и тяжело вздохнул.- Не знаю, Ультим. Ничего пока не знаю... В это время в другой половине пещеры тоже шел разговор. - Даю тебе слово Инвы, Виргиний: ты прекрасно сыграл свою роль! - воскликнул крепкий юноша в медвежьей шкуре. - Если бы я не знал правду, тоже решил бы, что сам Аполлон сошел на землю. А какие лица у них были, когда вспыхнуло дерево!- Ну а я, вещая перед ними, умирал от ужаса, и больше всего боялся, что все увидят, как у "великого бога" дрожат колени, - признался Виргиний, протягивая руки к огню, точно его пробирал запоздалый озноб. - До сих пор не верю, что Бибакул меня не узнал: родственник ведь, как-никак и часто видел меня в доме моего деда...- Было темно, и к тому же он совсем не думал о тебе в обществе Инвы и лесного народа, - Арпин успокаивающе похлопал друга по плечу в половину своей медвежьей силы. - Благодарю тебя, Виргиний, за то что сделал сегодня, к тому же для человека, который никогда не был твоим союзником.- Я делал это ради тебя, ведь Турн твой родственник, - возразил Виргиний. - Кроме того, я всегда уважал его, как одного из самых доблестных людей в Риме - а такие люди скоро будут нужны как никогда. И такой казни не заслуживает никто, тем более что в этом виноваты мои родичи, - Виргиний тяжело вздохнул. - Но, кроме всего этого, Турн еще и хозяин моей Амальтеи...- И ты думаешь...- Какая судьба ждет рабыню, полюбившую врага своего хозяина? Ее примут за шпионку и казнят. Что ж, если не будет другого выхода, мы с Амальтеей уйдем куда-нибудь подальше от Рима, где нас никто не знает. Ради нее я научусь любой работе...- Не торопись с уходом, - возразил Арпин. - Я надеюсь убедить Турна, что один из Виргиниев Руфов может быть его союзником, а не врагом. Когда он узнает, что ты помог спасти его, а еще раньше - наотрез отказался заманить его в ловушку, он признает, что ты честный человек. А после этого тебе уже легче будет выпросить себе Амальтею. Подожди только, пока все уладится. Турн выздоровеет еще не завтра, у него будет время привыкнуть к вам.Виргиний с надеждой поднял на друга глаза. После того, как Арпину в облике Инвы удалось спасти их с Амальтеей и помочь им навсегда остаться вместе, он, счастливый и в медвежьей берлоге вместо утраченного дворца, верил, что его другу под силу разрешить любую проблему. Но его мучила еще одна мысль, которую он не мог не высказать.- Арпин! Как ты думаешь: то, что я выдал себя за Аполлона - хоть и ради доброго дела, все же святотатство? Не падут ли мои угрозы на наши головы - мою и моих близких? Но и на это у Арпина был готов ответ. Живя в пещере в облике мифологического чудовища, и зная, таким образом, о религиозных делах больше обывателей, он, тем не менее, не превратился не только в атеиста, но даже в скептика. Жрецы, по его мнению, могли быть лжецами, обманывающими доверчивый народ; но боги были истинны и могли сами выбирать себе достойных служителей. - Не беспокойся об этом, Виргиний, - произнес он с воодушевлением. - Быть может, сами боги дали нам идею, как спасти Турна, и Аполлон действительно говорил твоими устами. Да, это боги помогли нам сегодня, и они помогут нам спасти Рим! Я чувствую, что сегодня необычный день, быть может, он станет началом конца тирании. Боги помогли Титу вовремя услышать об аресте Турна; боги лишили разума наших врагов - выбери Тарквиний быструю казнь, и мы не успели бы, да и не могли бы ничего сделать. Но он сам дал нам драгоценное время! Боги подсказали Бруту уговорить Тарквиния уехать и оставить распоряжаться Бибакула, которого легко было испугать. Все это очевидно доказывает, что они лучше людей знают, за кем правда! Поэтому не тебе следовало бы бояться кощунства, а лицемерным римским жрецам, утверждающим, будто боги желают гибели Турна и собираются мучить его после смерти, как Тарквиний мучил при жизни. Подумай: неужели твой дед, Клуилий, Бибакул - все они всегда говорили лишь угодное богам?- Нет. Я еще с детства понял, что они постоянно лгут, - вздохнул Виргиний. - Но тем хуже: я ни за что не хотел уподобляться им, наотрез отказывался стать жрецом. Но неужели я сбежал лишь для того, чтобы лгать в точности как они?- Послушай меня, Децим Виргиний: каждому средству на земле есть свое место и время, в том числе и лжи. Обманывать честного человека - преступление, но негодяи, живущие ложью, не заслуживают, чтобы им говорили правду, а наши враги именно таковы, ты знаешь. Хочешь ты или нет, но в нашем деле, видимо, и дальше не обойтись без лжи. Не можем же мы, прямо сейчас, без армии, без союзников, захватить Рим и свергнуть Тарквиния!С другой стороны большой пещеры послышался сдавленный стон еще не пришедшего в себя Турна. Арпин мрачно кивнул в его сторону:- Вот лежит человек, собиравшийся и против самого коварного врага бороться только честно. Никто во всем Риме не имел больше силы, могущества, влияния, чтобы добиться успеха в этом. И что же? Если бы мы не решились солгать, он был бы уже мертв или медленно умирал, заживо погребенный. Нам же тем более придется бороться теми способами, что нам под силу. И не привлекать к себе внимания посторонних, пока не будем действительно готовы!Виргиний вздохнул и обнял друга:- Когда ты стал таким мудрым, Арпин?- Наверное, тогда же, когда ты стал таким храбрым, что научился бороться за свою любовь и свободу, - усмехнулся пещерный медведь.Но и среди прочих обитателей пещеры были те, кого смутило спасение Турна. Последний из мужчин, изображавших сатиров, улучив мгновение, направился, прихрамывая, к выходу. Но внимательно следивший Арпин догнал его в два прыжка, ухватив за шиворот, как пес хватает пойманного зайца. - Куда ты собрался, Ловкач? Или думаешь, мы позволим тебе сбежать и донести?!- Что ты, что ты, Арпин? Я и не думал никуда бежать, так, хотел прогуляться, может быть, подстрелить какую-нибудь дичь на обед: ведь господину нужна будет хорошая еда, - заюлил Тит-лодочник, бывший шпион фламина Руфа, вполне заслуженно прозванный Ловкачом. - Смотри, я и Диркею оставляю, жену мою - разве я бы не взял ее с собой, если бы собирался сбежать? - Кто тебя знает? Во всяком случае, запомни, Тит, - Арпин снова с силой встряхнул его, едва не сбивая с ног, - если ты нас предашь, я всегда успею прежде добраться до тебя и свернуть тебе шею, как паршивой крысе! И он сделал свободной рукой соответствующее движение. Потом разжал вторую, и Тит мешком свалился на пол пещеры.- Хорошо, хорошо, я ничего не скажу! - заверил он, потирая шею. - В конце концов, ведь это именно я вам сообщил, что готовится казнь, без меня бы вы ничего не узнали.- А об этом ты расскажи Турну, когда он придет в себя, - усмехнулся Арпин. - Интересно, что он решит: сегодня ты спас его, но раньше служил его врагам, вместе с покойным Вулкацием устроил тайный склад оружия, а напоследок поучаствовал в его аресте. Такие преступления нелегко искупить. - Я сделаю, сделаю, все, что нужно, Арпин, - сказал Тит. - Я больше не служу им, ты же знаешь. Много ли я видел благодарности от римских правителей за свою службу? Руф умер, не успев заплатить мне, Бибакул прогнал, а царь и слушать не станет. Я был дураком, служил не тем, кому следовало. Я должен был раньше подумать, что доблестный Турн, потомок рутульских царей, будет гораздо щедрее к тем, кто верно служит ему!- А я постараюсь убедить его, что твои сведения на сей раз и вправду спасли ему жизнь, - пообещал Арпин, уже готовясь к и без того предстоящей ему роли посредника и миротворца. - А что до награды - прими ее сейчас, от меня и от духов земли.Он бросил Титу увесистый кошелек, на лету звякнувший золотом, и тот торопливо подобрал его, сунув под одежду.- О, благодарю тебя, Арпин! Здесь золото, настоящее золото, да как много! Ни Тарквиний, ни Руф, ни Бибакул никогда не платили мне столько, какие бы их поручения я не исполнял... - Это только задаток. Ты еще получишь куда более щедрую плату, если не предашь нас и будешь делать дальше то, что скажем, - пообещал Арпин. - И не косись туда, - добавил он, заметив пристальный взгляд Ловкача, обращенный в глубь подземных гротов. - Да, в этих пещерах хранится столько золота, что можно было бы купить весь Рим и его окрестности со всеми жителями. Не знаю, кто и в какие времена спрятал туда клад, но ясно, что сейчас духи земли отдали его в наше распоряжение. Но где он, тебе знать не следует. И теперь тебе тем более невыгодно предать нас, - он повысил голос, видя алчное выражение на лице Тита, встретившись взглядом с его бегающими глазами. - Если ты будешь служить верно, этот кошелек станет первым из многих. А если ты, пожелав большего, предашь нас и приведешь людей Тарквиния, они все равно ничего не найдут, даже если станут рыть в пещерах десять лет без перерыва. Да если бы и нашли случайно, тебе-то что с того? Или ты думаешь, твоя доля будет больше этой?Ловкач опустил голову, видя, что Арпин, которого он прежде ошибочно считал простоватым и недалеким увальнем, из тех, чья сила далеко превосходит ум, в действительности видит его насквозь. Да и в самом деле: глупо было надеяться на более щедрую оплату от царя и жрецов, поспешивших забыть о тех, кто помогал им свалить Турна. Но, с другой стороны, вспоминая свою прежнюю службу, Тит никак не мог решить, стоит ли его нынешняя услуга прощения прежней вины или нет. Но, в конце концов, кошелек приятно перевешивал иные тревоги, к тому же была возможность получить новые, а в случае чего можно и этого вместе с другими накопленными сбережениями хватит, чтобы устроиться где-нибудь в безопасном местечке... - Клянусь вам пойманной рыбой, полученными деньгами, - не без юмора сказал Тит, - никто не узнает от меня, что Турн Гердоний жив и скрывается здесь. Моя жена и ее мать знают все целебные травы, которые помогут залечить его раны - ты сам проверишь их, если нам не веришь. Нам невыгодно вас предавать. - Вот в это я, пожалуй, поверю, - усмехнулся Арпин. - Ладно, живите пока, а я замолвлю за вас словечко. Стерилла и Диркея пусть, пожалуй, поищут травы.- Вот и хорошо! - уже повеселевшим голосом отозвался Ловкач. - Эй, Диркея! - окликнул он жену, сосредоточенно помешивающую что-то в котле, едва не касаясь варева своими длинными спутанными космами волос. - Диркея, слышишь! Если господин выживет, он скоро соберет армию и свергнет Тарквиния вместе с Туллией! И они заплатят за все. Ты ведь ненавидишь Туллию, да? Ты считаешь, это она обманула и обольстила Вулкация, другого внука фламина? - Туллия, да, да! Она одна во всем виновата! - забормотала Диркея, оборачивая к говорившим свое темное изможденное лицо с горящими безумным блеском глазами. - Она, она! О, я все сделаю для тех, кто убьет ее! Сделайте это поскорее...Она стремительно поднялась и вышла из пещеры; от входа было слышно, как она поет или, скорее, завывает в темное ночное небо, будто волчица, потерявшая волчат: "Скоро измена кару найдет..." Это была старая песня, но сегодня, после долгого времени, в ней звучала новая надежда. Потом песня прервалась, и Диркея заговорила пронзительным исступленным голосом, выплескивая свою ненависть к царице Рима:- Я перед самым царским дворцом пела о ней, предупреждала, какая она, но не поняли. К другой мои слова отнесли, другую казнили... Тарквиний, дурак несчастный, держался бы от нее подальше... И его погубит, как погубила моего Вулкация. Ах, если бы не она, может, и он бы на мне женился, как Виргиний на Амальтее... Ну ничего, теперь уж скоро придет месть, и тут уж ошибки не будет. За всех, и за него тоже! - ее лихорадочная речь сменилась новой дикой песней о будущей мести гордой Туллии и всем, кто за нее. Так, под пение самозваной "сивиллы", прошла эта короткая летняя ночь - первая после спасения Турна.А тем временем в Риме Бибакул крайне почтительно рассказал Тарквинию о чудесном явлении бога Аполлона, забравшего тело Турна, и все-таки решился слово в слово передать его повеление. Узурпатор сперва побледнел и нахмурился, не зная, читать ли хорошим для себя знаком или дурным исчезновение своего заклятого врага. Но, в конце концов, решив, что боги хотят лишь предостеречь его, но еще не наказывают, он тут же вспомнил о сыновьях Турна. Аполлон запретил ему устраивать казни еще год и один день. Однако Тарквиний не мог оставить на свободе будущих мстителей, которые вот-вот узнают о казни своего отца - или посадить их в тюрьму и ждать, что они оттуда сбегут при помощи Брута или еще кого-нибудь из друзей семьи. Но приказ бога не будет нарушен!Тарквиний немедленно приказал отослать богатые дары в храмы богов, в основном состоявшие из присвоенного им имущества казненных ранее вельмож, а также снарядил корабль с подарками для Дельфийского святилища Аполлона. Вера в богов приняла у него характер сделки: он готов был щедро платить им, ожидая помощи взамен - и был бы крайне разочарован, не получив таковую.