Глава X. Ловушка (1/1)

Как у вас там с мерзавцами? Бьют? Поделом!Ведьмы вас не пугают шабашем?Но… не правда ли, зло называется зломДаже там — в добром будущем вашем?(В.Высоцкий)Наступило полнолуние - срок, назначенный Карментой, чтобы дать ответ Турну. Еще до восхода луны юноша покинул лагерь, рассчитывая вернуться в скором времени, какой бы ответ ему не дала сивилла. Он хотел бы, чтобы она согласилась приехать в Рим. Какой бы взбалмошной, непредсказуемой, совершенно не похожей на других женщин, не была Кармента, Турн желал ей добра. После того, как спас ей свободу, а может быть, и жизнь, он чувствовал ответственность за эту девушку, и не мог спокойно оставить ее на произвол судьбы. Тем более, что как стало ему ясно из слов самой Карменты, она по-настоящему нуждалась в помощи. Девушка не могла придумать все, что излагала ему: об освободительной войне и союзе латинских племен, о каких-то людях, которые могли в этом помочь. О ком именно шла речь, Турн и думать не хотел, но ясно было, что девушку оставлять им нежелательно. Не то ее негодяи-сообщники втянут ее в новые неприятности. Политика, как и война - дело мужчин, и настоящий мужчина должен оберегать женщину от любой возможной угрозы, а не выталкивать ее вперед вместо себя, подставляя под удар. Что бы ни ждало Карменту в Риме, но там она, во всяком случае, будет в большей безопасности, чем здесь, в Вороньей пещере под Арпинумом.Кармента ждала его в своем жилище, которое на сей раз постаралась осветить, укрепив на стенах факелы, заливавшие внутренность каменного грота зловещим багровым светом. Куда-то исчез огромный котел, в котором варились колдовские зелья, и сундук со скромным скарбом хозяйки пещеры. Не заметив их, Турн подумал, что она согласна уехать. Но рядом со своей хозяйкой лежали, как бдительные сторожа, два черных пса, Цербер и Алекто, настороженно поводя ушами на любой звук. Когда юноша появился в проеме пещеры, они было привстали, и сивилла, как обычно, успокоила их. - Здравствуй, Кармента! - приветствовал ее Турн. - Ты готова уехать в Рим? Она вздрогнула с деланным испугом, хоть и знала, что он непременно придет. Извечным женским жестом потянулась поправить волосы, зная, какой изящной и грациозной ее делает это движение. Затем, не спеша с ответом, протянула юноше чашу вина: - Попробуй моего вина из ягод, оно не хуже того, что могут подать к столу вашего царя, потому что подается с любовью. Отдохни немного, не требуй ответа немедленно.Вкус вина, пахнущего медом и травами, действительно понравился Турну, но показался ему слишком приторным, как будто туда нарочно подмешали слишком много меда, чтобы скрыть что-то другое. Еще не желая поддаваться подозрениям, он сделал всего несколько глотков и отодвинул чашу.- Благодарю тебя, но я не люблю такого сладкого, - сдержанно ответил он. - Так скажи, Кармента: что ты решила? Она замерла на мгновение; на лице девушки отразилась внутренняя борьба, как будто ей самой не хотелось делать того, на что она решилась. Но затем она бросилась к Турну и быстро заговорила:- Ты силен и храбр, будешь великим вождем, но только слишком скромен, чтобы признать, что годишься для большего, чем исполнять чужие приказы! Но я помогу тебе, я привела людей, которые составят твою армию и вместе с тобой приведут Лациум к справедливости и процветанию... Пойдем с нами, ты не пожалеешь. Это все для твоей же пользы!.. Но Турн отпрянул прочь, уходя от ее объятий, как от колец ядовитой змеи, и бешено крикнул:- Значит, вот как вы делаете вождей? Я уже вышел из детского возраста, мне не нужна нянька, и тем более ты, подлая колдунья! Он готов был немедленно выбежать из пещеры, но замер: навстречу ему в проеме появились темные мужские фигуры, подсвеченные кроваво-красными отблесками. Одна, другая, третья... десятая! Десять рослых крепких воинов в самнитских доспехах, с обнаженными мечами, вошли в пещеру, окружая Турна кольцом. Один из них задержался возле Карменты, вжавшейся в стену. Турн успел заметить бледное лицо девушки, на сей раз искаженное неподдельным страхом, и высокий плюмаж из красных перьев на шлеме воина, почти задевавший потолок пещеры.- Так... Значит, ты не сумела его переманить на нашу сторону, не сумела и усыпить, чтобы взять без боя? - властно загремел воин с алыми перьями, тряся Карменту, как крысу.- Я... я не смогла, Фульгин! Я не виновата, я сделала все что смогла. Он отказался. Я сделала все, как ты мне велел, но не смогла его убедить, а снотворное не подействовало... - Не смогла? Ты просто плохо старалась, уж я-то знаю, на что ты способна! Или, может быть, тебе стало его жаль, а? Может, ты влюбилась и поспешила его предупредить, для чего вертелась перед римским лагерем и устроила свое спасение? - Нет, нет, клянусь тебе, Фульгин! Я не могла... не хотела обманывать тебя... - испуганно лепетала девушка, чувствуя, что ее бывший сообщник может ее убить.Чтобы обменяться словами, им понадобилось всего несколько мгновений, но и этого хватило Турну, чтобы понять, что Фульгин и был настоящим любовником Карменты, тем, для кого она так старалась заманить его, Турна, в свои сети. Теперь перед ним в одночасье открылось коварство сивиллы, но, несмотря на это, ему стало жаль ее, бессильно бьющуюся в руках высокого мужчины. И он крикнул Фульгину, окруженный воинами, ожидавшими только приказа своего вожака, чтобы напасть:- Эй, победитель слабых женщин! Ты про меня не забыл еще? Сумей сначала уж меня победить, а после делай со своей ведьмой, что угодно!Фульгин повернулся к нему, рыча от ярости, и его воины последовали его примеру. В ярко освещенной факелами пещере закипел неравный бой одного против десяти.В первые мгновения нападающие, казалось, еще не решили, что им делать: во-первых противник был великаном, а во-вторых, они все-таки планировали захватить его живым. Поначалу они дрались осторожно, стараясь только ранить или обезоружить Турна, и он успел убить одного из них. Но вот Фульгин яростно заорал своим:- Бейте! Живым теперь ни к чему брать: слишком много знает! - и они обступили Турна, как охотничьи псы загнанного зверя. И он боролся, как волк, медведь или кабан, стремясь разорвать смертельный круг. Ему удалось отшвырнуть прочь двух врагов, повисших сзади у него на плечах; те с грохотом доспехов отлетели к стене и остались лежать без движения. Но в это время третий враг дотянулся мечом до груди Турна, и юноша вздрогнул, почувствовав глубокий болезненный укол. Эта рана стала бы для него смертельной, если бы самнита не толкнул случайно под руку его товарищ, стремясь ударить первым. В тесной пещере враги, нападая все вместе, невольно мешали друг другу, и это увеличивало шансы Турна. Из раны бежала кровь, и это подсказывало юноше, что медлить нельзя. Радостный крик Фульгина подстегнул его еще сильнее, и Турн бросился навстречу вожаку заговорщиков. Ему пришло в голову, что, если его убить, остальные отступятся.Но враги не хотели дать поединок победителю грозного Урзуса Максима; в недавней битве они видели, на что способен Турн, и никто не желал оказаться с ним один на один. Вместо этого заговорщики упорно нападали все вместе, стараясь окружить и добить противника, не дать ему вырваться. Турну приходилось все время метаться, уходя из-под удара, отталкивая и отсекая тянущиеся к нему руки. И все-таки некоторые из них успевали его достать, и новые раны вспыхивали болью, но у Турна не было времени их замечать. Под каменными сводами пещеры кипело сражение, не сражение - свалка озверевших людей, в кровавом свете факелов похожих на восставших из преисподней демонов, каких только могла породить богатая фантазия суеверных латинян. И по потолку и стенам плясали еще более причудливые, чудовищно искаженные громадные тени. Хозяйки пещеры уже не было внутри; как только всем стало не до нее, Кармента незаметно выскользнула и теперь наблюдала за побоищем снаружи, через щель между камней. Она лежала, распластавшись, как ящерица на камнях, готовая моментально отпрянуть, и никак не могла решить, чьей победы ей страшиться больше. И Турн, и Фульгин, каждого из которых она когда-то любила, как умела и как понимала это чувство, теперь были ей равно ненавистны, обоим она охотно желала смерти.Зато ее псы с адскими именами не остались в стороне от драки. Они всегда безошибочно чуяли, что Турн чужд тем силам, которым служили они и их хозяйка, всегда видели в нем врага. И теперь бросились на него, исполняя свое давнее желание, от которого прежде их удерживал только приказ Карменты. Цербер первым прыгнул вперед с глухим утробным рыком. Турн вскинул меч и поймал огромного пса на острие, как волка на охоте. Увидев краем глаза чужой меч, нацеленный ему в бок, он попросту ударил врага свободной рукой в шею; тот сложился пополам и рухнул на пол.Но вторая собака, Алекто, была хитрее и коварнее своего самца. Она нападала молча, не выдавая своих намерений рыком и лаем. Без звука прыгнула сзади на плечи Турну, занятому двуногими противниками, и страшная тяжесть, никак не уступающая по весу взрослому мужчине, заставила его согнуться. Только теперь адская собака выдала себя рычанием, собираясь вцепиться в горло своей жертве, но ей мешали длинные волосы Турна, набиваясь в пасть, и никак не удавалось сомкнуть свои страшные клыки.А нацелиться точнее Турн ей уже не позволил: схватив собаку за лапы - при этом ее когти оставили длинные рваные раны на его плечах и шее, - юноша швырнул ее на одного из врагов, и те вместе покатились по полу, терзая друг друга клыками и мечом. Турн выпрямился, шатаясь от усталости и потери крови - и встретился с Фульгином. Предводитель заговорщиков был до сих пор невредим, предоставив самую грязную часть работы другим, и теперь стоял с надменным видом; даже алые перья на его шлеме гордо реяли, ничуть не помятые.- Молодец, хорошо дерешься, - проговорил он почти дружески, скрещивая меч с окровавленным мечом Турна.- Мне об этом уже говорили... люди в сто раз лучше тебя! - отрывисто бросил Турн, внимательно следя за каждым выпадом врага. Ему противно было говорить с этим человеком, кроме того, он, усталый и измученный, должен был беречь дыхание. Фульгин оказался серьезным противником. Не Урзус Максим, конечно, но сейчас ему и такого могло хватить.- Потому я и хотел привлечь тебя к нашему делу, - продолжал заговорщик как ни в чем не бывало. - Какие битвы и победы я мог тебе предложить! Какие щедрые награды - в Риме никому и не снились такие! Мы с тобой перекроили бы своими мечами все царства древнего Лациума, мы объединили бы бы, установили мир, справедливость и общий закон повсюду!Он говорил горячо, с вдохновением, и Турн едва не пропустил удар в голову, заслушавшись его. Избежав смертельной раны и в свою очередь сделав выпад, он презрительно ответил: - Мне не подходят твои дела, и я не верю в справедливость, начинающуюся со свержения законных правителей.- Да, я уже убедился в этом, - признал Фульин. - Думаешь, я мщу тебе из-за этой девки? Нет, она, конечно, очень хороша, и была мне полезна, но мне не жаль было бы поделиться ею с тобой. Просто я вижу, что нам не договориться... - меч в руках Фульгина вдруг молниеносно нырнул вниз и вонзился в бедро Турну. Тот вскрикнул и отпрянул прочь, чувствуя, как из раны льется кровь. Шатаясь, сделал несколько шагов назад, споткнулся о косматую тушу Цербера и упал на одно колено, переводя дыхание. И тут Фульгин совершил свою главную ошибку: самоуверенно решив, что уже победил, он подошел близко к истекающему кровью Турну, неторопливо занес меч, уверенный, что противник уже не сможет защищаться. Турн действительно не притворялся сейчас: он тяжело дышал, и вряд ли смог бы немедленно подняться на ноги даже ради спасения своей жизни. Но приближение врага всколыхнуло в нем готовность бороться до конца. И Турн с силой ударил мечом в живот Фульгину, под броню.- Не договоримся! - хрипло выкрикнул он, с трудом поднимаясь на ноги.Кровь обильно текла из раны на груди и в бедре, остальные - мелкие царапины и ссадины, лишь усиливающие кровотечение. Как и любой воин, Турн кое-что знал о ранах, и понимал, что ему нельзя терять время. Кое-как выдернув меч из еще живого, корчащегося тела Фульгина, он оперся на него как на костыль и закутался в плащ, чтобы хоть так закрыть раны. Его шатало, кружилась голова и больше всего хотелось лечь и отдохнуть, как рабу, измотанному непосильной работой. Но Турн устыдился этого желания, зная, что медлить как раз не следует. Никто даже не знал, куда он ушел, и рассчитывать на чью-то помощь ему не приходилось, следовало добираться до города самому.Рядом с ним дико завывал Фульгин. Он не хотел умирать, и цеплялся за улетающую жизнь зубами и когтями; его согнутые пальцы то дико хватали воздух, будто и правду удерживая что-то, видимое ему одному, то принимались скрести камень. Турн не захотел оставить так смертельно раненого врага, подойдя к нему, он с усилием вонзил меч в грудь самниту. Тот вздрогнул, с дикой ненавистью уставился в глаза Турну:- Ты... ты... - хотел, видимо, проклясть напоследок врага, разрушившего все его грандиозные планы и саму жизнь, но не успел: из его горла хлынула кровь, и он умер.Турн не оглядывался более на него, не обращал внимания и на других заговорщиков, иные из которых были еще живы и теперь лишь тихо стонали или вздыхали, боясь, что он обернется и к ним. Но ему не нужна была их смерть, он и так победил, и теперь имел права покинуть поле боя, и чем скорее, тем лучше. Хромая, опираясь на меч вместо палки, он навсегда покинул Воронью пещеру, не оглядываясь назад и не думая о тех, кто остался там. Он не заметил устремленных ему в спину ненавидящих глаз Карменты. А между тем, если бы взглядом можно было бы убить, Турн немедленно упал бы мертвым. Но не было такой власти у Карменты, и ей теперь осталось лишь бессильно шептать: - Иди, Турн Гердоний, и забудь все, что было! Я-то все буду помнить, десять, двадцать лет. И когда-нибудь увижу твою смерть и выскажу тогда над тобой все свои проклятья! Я знаю, великая богиня показала мне, что так будет! Потом девушка встала с камней и побрела прочь от Вороньей пещеры, прочь от Арпинума и лагеря римлян, куда глаза глядят. Никому не нужная, неудачливая заговорщица, Кармента, жрица Гекаты, тень Сивиллы Кумской.