Глава III. Воины и жрецы (1/1)

Вот край, давай заглянем за этот край, Я не зову с собой всех, я слабо верю в успех, Я просто помню когда неба хватало на всех. Пойдем со мной, до края по короткой прямой, Никто не сможет запретить нам хотеть Упасть так упасть, взлететь так взлететь."Машина времени".Первым делом Эмилий Скавр объявил о помолвке своей дочери с Турном. Все высказали поздравления, со стороны молодежи - скорее шутливые. Однако вслед за тем старший Юний обратился к отцу невесты уже совершенно серьезно:- Ты хорошо сделал, позаботившись об этом заранее. Только сегодня фламин Руф просил царя выдать Эмилию замуж за его племянника, Квинта Бибакула. Объяви, что она уже помолвлена, сегодня же на пиру у царя, этим ты заткнешь рот Руфу. Странное дело: Турн до сих пор еще не задумывался об Эмилии как о будущей девушке, жене и невесте, пока это была только девочка, которой он обещал защиту. Конечно, когда-нибудь после он женится на ней, но до этого было еще очень долго, и Турн не думал подгонять будущее. Мысленно он уже был на самнитской войне, во главе своего нового отряда разил мечом отступающих противников, чтобы они уже никогда не посмели поддерживать врагов Рима. Но, стоило ему представить, что нежная и кроткая девочка вырастет для того, чтобы стать женой другого, да еще мальчишки, безвольной тени старших в семье, - и эта картина оказалась для юноши столь же невыносима, как и возможность поражения Рима в будущей войне.- Эмилия не станет женой никого из Руфовского выводка, даже если бы им удалось уговорить царя на этот брак! Клянусь своим мечом, которым я проучу каждого, кто вздумает распоряжаться моей невестой, точно рабыней! - воскликнул Турн резко и властно, сминая пальцами серебряный кубок, будто вместо него уже подвернулось горло врага.Эмилий Скавр с благодарностью взглянул на будущего зятя, вновь убеждаясь, что не ошибся в выборе. Не только его дочь будет с Турном как за каменной стеной, но и военная партия получает неоценимого союзника, который охотно даст отпор всем усилиям хитрых жрецов.Так его мысли окончательно перешли к политике, да и все, собравшиеся здесь, были обеспокоены предстоящей войной и ситуацией в Риме.- Руф воспользуется моим отсутствием, чтобы влиять на царя единолично, - сказал Скавр. - Юний, ты остаешься здесь; твоя задача - представлять нас в Сенате и на совете у Сервия. Он тебе доверяет; можешь действовать смело. Люций Юний-старший был зятем царя Тарквиния Приска, женатым на его сестре, и мог бы стать царем сам, однако предпочел поддержать Сервия. Тот был ему очень благодарен, едва ли не больше всех своих любимцев, но не мог закрыть уши и от людей совсем другого склада, тоже пользовавшихся, на беду Рима, его доверием. - Я буду делать свое дело, а Руф и Клуилий - свое; им эта война как раз кстати, - заметил Юний. - И ты, и Эгерий убеждали Сервия отложить поход на самнитов до весны, но это было бесполезно, потому что другие уже убедили его, что медлить нельзя.- А посылать армию в осень, стало быть, можно? - вмешались другие. - Самниты сильный противник, едва ли удастся закончить войну до зимы. Тем более, что и зима в их горах наступает на месяц раньше, чем у нас.В те времена еще не существовало армейских обозов, а по причине плохих дорог и дальности расстояний невозможно было и снабжение продовольствием из Рима; поэтому военные действия велись стремительными набегами, и даже лучшие военачальники боялись задерживаться до зимы на чужой территории, когда вся армия терпела голод и лишения.- Я понимаю, как опасно воевать зимой, но другого выхода у нас нет, - с сожалением признал Эмилий Скавр. - Только сегодня я пытался в последний раз убедить Сенат, но большинство проголосовали за немедленную войну. Руф просто сочился ехидством, как змея ядом. Он сказал: "Армии приказано провести зиму в самнитском городе Арпинуме. Правда, его сначала придется захватить, но ведь для такого полководца, как Эмилий Скавр, это, конечно, не составит труда".Послышались возражения. Большинство, особенно опытные воины, считали, что самнитов опасно недооценивать.- Никто не сомневается в твоих способностях, но у самнитов сейчас командует Урзус Максим, и он тоже умеет воевать. Арпинум - как раз его родовая берлога, а в бою разве что Турн, может быть, сумеет одолеть самнитского медведя. Да еще Клуилий мог бы, но он-то на войну не идет. И старые воины неодобрительно качали головами, размышляя о тяготах предстоящей войны, а молодые, иные из которых, может быть, находили мнение отцов слишком осторожным, не решились возразить из почтения.Но Турн, польщенный недавними уважительными словами о нем, считал себя вправе говорить, что думает, перед зрелыми мужчинами.- Но почему Руф вмешивается повсюду, даже в дела армии, которые его никак не касаются? И почему царь верит ему, а не опытным воинам?- Видишь ли, Турн, - заметил сидевший рядом с ним молодой Юний. - Руф недоволен тем, что царь назначил Эмилия Скавра, дополнительно к командованию армией, еще и Великим Понтифексом, поручив контроль над жрецами. Он не любит, когда его пытаются контролировать - и теперь присвоил себе право вмешиваться в дела других.Но Турна это объяснение ничуть не смутило.- Я тоже не люблю, когда посторонние вмешиваются в мои дела, - заявил он. - Если бы у меня была армия, а не тысяча воинов, я действовал бы смотря по обстоятельствам, не оглядываясь ни на кого. Если Руф недоволен, пусть попробует командовать сам. А царь не осудил бы меня после победы. - Если только тебя не сместят задолго до победы, потому что у Руфа найдутся в армии свои шпионы, - усмехнулся Юний-старший. - Кстати, кто из родичей фламинов приставлен к вам? - этот вопрос адресовался уже Эмилию Скавру. - На удивление мало: всего трое молодых сотников из числа дальних родственников Руфа и Клуилия, да двое оруженосцев. Видимо, эта война признана слишком опасной, чтобы рисковать своими людьми... И еще молодой Виргиний.- Сын Руфа? - удивленно переспросил Эгерий Коллатин. - А ему-то что не сидится дома, с молодой женой? На твоем месте я бы следил за ним повнимательнее: как бы фламин не поручил ему что-то особенно важное...- Я доверяю Гаю Виргинию, - возразил полководец. - Он совсем не похож на отца, и не ладит с ним. Руф хотел бы сделать его своим наследником, и ему совсем не нравится, что его единственный сын предпочел стать воином, а не жрецом. Ему нелегко приходится в армии: люди ему не верят, и он доказывает в каждом сражении, что не предатель. Он единственный из Виргиниев Руфов, к кому я решусь повернуться спиной. И хорошо, что это так. Война и так будет тяжелой, нам не хватало только предательства...Главнокомандующий тяжело поднялся со скамьи и выглянул в уже темнеющее окно. Из сада доносилось мелодичное стрекотание первых вечерних цикад. - Уже вечер, друзья, - обернулся он к гостям. - Нас ждут в царском дворце.В царском дворце был пир. Сервий Туллий провожал армию на войну, и хотел заранее вознаградить защитников Рима за те битвы и лишения, что им предстояло вскоре претерпеть. Он был гостеприимным хозяином, и никто из его приближенных не мог бы пожаловаться, что царь недостаточно отличил его. Он сидел во главе огромного стола, уставленного изобилием различных угощений, впечатливших бы и более взыскательных людей, чем римляне тех времен, еще жившие подчеркнуто скромно. Царь приветливо встретил гостей, как бы желая сказать: "Всем вам хватит места за этим столом, все вы желанные гости в моем дворце: и сенаторы, и жрецы, и воины. Каждому из вас я готов подарить все, в чем вы можете нуждаться, но самый ценный дар - мое доверие. Все вы нужны мне равно, и вам нечего делить. Я не спрашиваю, кем были ваши предки, ведь сейчас все мы римляне. В Риме найдется место и Руфу, и Скавру, ведь еще столько предстоит сделать!"В то время римляне еще не переняли греческий обычай возлежать за столом, и теперь сидели на скамьях, по примеру своих менее цивилизованных предков. Рядом с Сервием чинно восседала его жена, царица Виэтрикс, надменная и гордая, глядевшая на приближенных мужа сверху вниз. На ней было роскошное лиловое с золотом платье, сшитое на римский лад, но из этрусских тканей, а драгоценная диадема, украшавшая ее черные волосы, была гораздо дороже царской повязки Сервия, потому что римские правители в то время еще не носили настоящей короны. Она была холодна и великолепна, как мраморная статуя богини, и так же неподвижна, всем своим видом показывая, что ей нет дела до римлян, хотя на самом деле внимательно прислушивалась ко всем разговорам, точно ленивая отдыхающая кошка.Когда все собрались за огромным столом, царь высказал пожелание победы, посвящая римскую армию покровительству богов:- Пусть Юпитер-Градодержец поможет вам отстоять честь Рима, пусть Марс-Мститель заострит ваши мечи и копья, а Двуликий Янус встретит начало вашего похода добрым лицом!Все собравшиеся подхватили это пожелание. Здесь тоже обсуждали будущие перипетии самнитской войны, хоть и более сдержанно, чем в доме Скавра. Те, кому уже приходилось воевать с этим сильным племенем, рассказывали об их тактике и излюбленных боевых приемах, старики пользовались возможностью дать последние наставления молодежи.Вспоминали и о более ординарных делах, делились произошедшими за последнее время семейными делами; на пирах же часто договаривались о возникновении новых союзов, тайных - политических, и брачных. И на сей раз было объявлено о помолвке Турна Гердония с дочерью Скавра. Турн, сидевший среди молодежи в дальнем конце стола, рядом с молодым Юнием, почувствовал на себе пристальный взгляд фламина Руфа, расположившегося почти напротив, среди других жрецов. Это был неприятный взгляд: казалось, Руф внимательно изучал юношу, которого прежде знал только как сильного и способного воина, но совсем не политическую фигуру. Но вот Турн официально был назван будущим зятем Эмилия Скавра, разбив все планы Юпитерова фламина, когда он уже почти уговорил царя выдать единственную наследницу полководца замуж за своего родственника. Это была прекрасная, многообещающая идея, особенно если бы Скавр проиграл войну или вовсе не вернулся. Но оказалось, что ему перешли дорогу, а Децим Виргиний Руф, фламин Юпитера, не прощал никому даже временного ущерба, нанесенного его замыслам. В этот вечер Турн нажил опасного врага, против которого не могли помочь ни его собственная сила и отвага, ни взаимопомощь всех его друзей и союзников, сколько бы их ни было. А в тот момент он не заподозрил ничего, что могло бы разрушить его будущее, в успешности которого не сомневался. Но холодный пронизывающий взгляд жреца был ему неприятен, вызывая желание оказаться как можно дальше от него, развеять глухое раздражение, внушаемое присутствием Руфа.Младший Юний, догадавшись, о чем думает Турн, шепнул ему на ухо:- Давай выберемся отсюда, побродим по городу в последнюю ночь, поговорим там, где никто нас не услышит.Турн кивнул, думая сейчас о том же самом. Спросив разрешения у царя, они покинули дворец. Никто не стал возражать; в конце концов, юноши имели право в последнюю ночь перед уходом на войну найти себе развлечения сами.