Глава вторая, в которой мы знакомимся с новым капитаном мушкетёров (1/1)

Новый капитан мушкетёров – господин де Шеверни – оказался невысоким и худощавым. И старше, чем они ожидали. А может, так только казалось из-за того, что он был весь серый. У него были серые волосы и такого же цвета усы и борода. А ещё серый мундир и серые ботфорты. И лицо, подумал д’Артаньян, тоже какое-то серое, несмотря на зелёные глаза, сверкающие на нём.Когда гасконец впервые увидел его, ему стало невыразимо смешно: так этот капитан не походил на господина де Тревиля. Он казался таким дряхлым, что юноша сперва подумал, не потребуется ли ему поддержка – вдруг у него не хватит сил, чтобы взять шпагу без посторонней помощи? Однако первое впечатление чаще всего бывает обманчивым. Едва новоиспечённый капитан заметил улыбку на лице д’Артаньяна, взгляд его стал холодным, а лицо – надменным.– Почему вы улыбаетесь, молодой человек? По-вашему, у меня смехотворная физиономия?– Что вы, сударь, – возразил юноша, изо всех сил стараясь не засмеяться и принять своему лицу серьёзное выражение. – Я бы не посмел даже подумать об этом.– Тогда будьте добры, не изображайте здесь шута горохового. Мне это действует на нервы.Натянуто улыбаясь, господин де Шеверни любезно приветствовал мушкетёров, пожимал им руки и выслушивал извинения тех, у кого были какие-либо проблемы вроде ранений.– Ничего страшного, сударь. Да, понимаю. Разумеется, во всём виноваты гвардейцы... Не волнуйтесь. Пока я закрою на это глаза. Но впредь постарайтесь быть повнимательнее. Ничего страшного.В первое время новый капитан показывал себя с лучшей стороны, и сперва мушкетёры вздохнули с облегчением. Но когда они встали в строй, д’Артаньян шепнул Арамису:– Мне не нравятся его руки. Даже не знаю, как это объяснить... Вы как следует их разглядели? Они белые и совсем тощие, будто без мяса. Пожал – как кинжалом резанул.Арамису нечего было на это сказать, потому что его господин де Шеверни рукопожатием не удостоил. Ему он бесцеремонно снял шляпу и взъерошил волосы, после чего мушкетёру добрых несколько минут пришлось приводить их в порядок. Он решил, что таким своего рода поощрением его удостоили только за то, что из всей роты он раньше всех лишился родителей. Видимо, капитан узнал эти подробности от господина де Тревиля.Родители Арамиса погибли от рук Лиги*, когда их первому и единственному сыну было десять лет. Сам Рене спасся, потому что был не с ними, а уже воспитывался в семинарии. Но после ухода из неё он не остался на свете один, как герои слезливых романов. Наоборот, у него была куча дальних родственников, которые перессорились из-за того, кто будет помогать ему обеспечить спокойную жизнь. Ожесточённее всех спорили две его троюродные сестры.Сестра по материнской линии, графиня Амели де Полиньяк, настаивала, что с её помощью юноше будет лучше, потому что она живёт в обширном поместье с садом, множеством слуг и шестью лошадьми, и к тому же у неё никогда нет недостатка в деньгах. Сестра по отцу, герцогиня Мари де Бельфлёр, говорила, что раз родители столько раз обращались за помощью именно к ней, значит, они доверяли ей больше. А когда Амели начинала возражать, Мари обзывала её "рыжей метёлкой" – такое случалось с ней только в особенно острые приливы злости.В конце концов они так и не смогли договориться и решили довериться судьбе: Слуга герцогини де Бельфлёр Базиль предложил слуге графини де Полиньяк Адольфу сыграть в кости. Судьба решила спор в пользу Мари, и с тех пор Арамис неоднократно обращался к ней за помощью. Может, виной тому как раз тот инцидент, но именно к Мари молодой мушкетёр относится наиболее дружелюбно, чем ко всем остальным родственникам.Казалось бы, пока всё шло как обычно, но не тут-то было. Буквально за несколько секунд до начала службы к строю подошли двое новых мушкетёров, которых господин де Тревиль недавно зачислил в роту. Все сразу поняли, что они из бедных дворян, и не только по выцветшим плащам.Месяц назад Арамис попросил портного, который служил у герцогини де Бельфлёр, сшить ему новый мушкетёрский плащ. Мари отдала приказ портному и, как обычно, принялась жаловаться:– Почему обязательно голубые плащи? Сейчас так сложно найти подходящую ткань! Не спорю, это невероятно красиво смотрится, но если бы ваша форма была попроще, это бы значительно облегчило жизнь.– Скажите спасибо, что они ещё голубые, а не чёрные, – возражал Арамис. – Что бы вы сказали, будь я похож на сироту из приюта?..Мушкетёр не раз видел этих детей в чёрных накидках – они часто сопровождали похоронные процессии. Дети пели на латыни и казались очень грустными. Но стоило опекавшей их монахине отвернуться, как они начинали хихикать, строить рожи, пихаться и толкаться, а если замечали, что Арамис на них смотрит, показывали ему язык.А Амели, когда Мари сетовала на цвет плаща, всегда заступалась за него:– В плащах все люди хотя бы выглядят одинаково. И не видна разница между богатыми и бедными. Форма скрывает все различия и не может породить зависть и соперничество. Форма – это символ равенства, и мы должны им гордиться!И ничего эта Амели не понимает, подумал в тот день Арамис, глядя на двух молодых людей. И он, и его друзья способны с ходу отличить богатого юношу от бедного по тысяче других деталей. Не говоря уже о том, что мушкетёрские плащи могут быть очень даже разными. Если мушкетёр заботится о своей форме, то в ней хоть на бал собирайтесь: всегда выглаженная, без единого пятна или дырки. А бывают потёртые плащи, заштопанные в разных местах и с вылинявшими крестами. И к тому же плащи эти голубой цвет постепенно сменили на серый.А причёска: сразу было видно, что их волос никогда не касалось мыло. Идеально чистые волосы для них вообще были большой редкостью. Обычно они замусоленные, небрежно завитые, торчащие во все стороны. Несколько мушкетёров из строя приветливо улыбнулись, но пришедшие не смогли присоединиться к строю, потому что капитан остановил их взмахом руки:– А вы что тут делаете?– Господин де Тревиль сказал нам идти к вам, сударь, – ответил один из новоиспечённых мушкетёров.– Глупости. Вы что-то перепутали.Юноша повыше твёрдо повторил: – Но он сказал, что нам надо к господину де Шеверни. Это вы?Тут капитан совсем взбесился:– Не смейте мне перечить, грубиян! Если я сказал, что вы что-то перепутали, значит, так оно и есть!– Но...– Никаких "но"! Вы что, французских слов не понимаете? Сразу видно, мозгов у вас нет!..Остальные мушкетёры внимательно слушали, а д’Артаньян уже весь извертелся в строю. Его так и тянуло выхватить шпагу и, подкравшись сзади, проткнуть этого господина де Шеверни. Капитан позвал короля, который осмотрел их и сказал:– Всё правильно. Эти молодые люди зачислены в вашу роту.– Но это невозможно! – кричал господин де Шеверни. – Уточните у кардинала. Мне обещали...– Если хотите, спросите у него сами. Только его преосвященство скажет вам то же самое.Мушкетёров звали Теодоро и Бернард, и их имена были записаны в список мушкетёров. Капитан побледнел.– Так. А почему же у вас тогда такие ничтожные плащи? – грозно спросил он.– Других у нас нет, – пробормотал Бернард.– Надо было раньше думать, – отрезал господин де Шеверни.Молодые люди пожали плечами.– Отлично. Сделайте мне одолжение: отправляйтесь домой, и чтоб духу вашего здесь не было, пока не приведёте себя в порядок! Вон!Бернард и Теодоро понуро пошли прочь. Д’Артаньян вертелся в строю, как угорь на сковородке. В тот момент он отдал бы всё на свете, чтобы вызвать нового капитана мушкетёров на дуэль. Он был уверен, что господин де Тревиль не стал бы так обращаться с подчинёнными, будь то богатые или бедные. В его глазах все были равны, чего нельзя было сказать о господине де Шеверни.– Если так будет продолжаться дальше, меня может хватить инфаркт, – прошептал он, наклонившись к Арамису. – Моё сердце и так уже бьётся в два раза быстрее, и мне плевать, что оно сделано из марципанов... Хотите послушать?Молодой мушкетёр осторожно положил руку ему на плечо. Он прекрасно знал, что добром это не кончится: гасконец не выносил несправедливости. И действительно, в ту же секунду д’Артаньян решительно вышел из строя, не обращая внимания на искажённое злобой и удивлением лицо господина де Шеверни.– А вы куда направились? – холодно спросил он. – Выходить ещё рано. К тому же, надо спросить разрешения.– Я иду домой, – еле сдерживаясь, процедил молодой человек. – Вернусь, когда приведу себя в порядок.– Что вам в голову взбрело, невозможный вы юноша? Остановитесь! Вы что, не слышали, что я обращался вовсе не к вам?Белые костлявые руки оказались неожиданно очень сильными. Они схватили д’Артаньяна за плечи и буквально втолкнули обратно в строй.Де Шеверни обернулся к остальным мушкетёрам, и взгляд его остановился на Атосе и Арамисе, которые едва слышно переговаривались меж собой. Капитан прошествовал к друзьям и, остановившись напротив них, злобно поинтересовался:– Я надеюсь, вы сейчас обсуждаете чистоту, господа? Вы, может быть, тоже хотите привести себя в порядок?Атос отвёл взгляд, оставляя вопрос господина де Шеверни без внимания, а Арамис пожал плечами и запустил руку в волосы. Тогда капитан повернулся к нему и сердито осведомился:– Что скажете, красавчик? Хотите привести себя в порядок?Некоторое время мушкетёр задумчиво приглаживал растрепавшиеся кудри, а затем поднял глаза на капитана и просто ответил:– Нет. К счастью, я в этом не нуждаюсь.– Не нуждаетесь? Вы что же, считаете себя идеалом, сударь? Подумать о своём внешнем виде никогда не помешало бы.– Я более чем опрятен, как вы могли заметить, – снисходительно улыбнулся бывший аббат, смотря куда-то на свои ботфорты.Господин де Шеверни открыл было рот, чтобы отпустить в его адрес очередную колкость, но тут же закрыл его и, смерив молодого мушкетёра высокомерным взглядом, отвернулся. Однако в этом споре победа осталась за Арамисом, это было ясно как день.– А теперь начнём службу! – сказал капитан, как ни в чём не бывало поправляя перо на своей шляпе.