Часть 2 (1/1)

Лучи первого солнечного дня марта одна тысяча шестьсот сорок девятого года освещали Нуази, монастырь, небольшое кладбище и мужчину, который вот уже несколько часов неподвижно стоял возле двух могильных плит.Прошло полтора месяца с той страшной ночи.Рене продолжал что-то делать, с кем-то встречаться, но это уже был другой Рене. От утонченного, светящегося счастливой улыбкой аббата осталась лишь телесная оболочка. В ту ночь вместе с Аделин и Элизой что-то умерло и в нем самом. Что-то светлое он похоронил вместе со своими девочками на небольшом кладбище при аббатстве. Никто не спросил его тогда ни о чем, слишком много людей погибало в те тревожные дни… Настоятель молча дал согласие на захоронение.Жак находился при монастыре, пока не пришел в себя достаточно, чтобы выдержать долгое путешествие. И однажды февральским утром Рене проводил его в путь?— Жак возвращался к барону де Лудьеру. Рене написал тому письмо, в котором сообщал о смерти Аделин и Элизы, просил прощения и клялся, что не успокоится, пока де Логье не заплатит сполна за свое преступление.Он ушел в себя, предпочитая быть в одиночестве. Часто замыкался в своей келье, а по ночам приходил в часовню и молился. Или просто сидел и смотрел на икону Богоматери с младенцем. Бессонница не пугала, а скорее радовала его сейчас. Потому что, если все же удавалось забыться зыбким сном, он просыпался среди ночи в холодном поту, когда дорогой сердцу голосок звал его: ?Папа… Папочка…? Он просыпался и уже не мог уснуть. Часто к нему во сне приходила Аделин. Она улыбалась ему, целовала. И снова он вскакивал на кровати, когда явственно слышал ее ?я люблю тебя?…На их могилы он приходил каждый день. Приходил, чтобы снова и снова попросить прощения. За то, что опоздал… И стоял по несколько часов, не сводя глаз с каменных плит.Не успел… Не уберег…Рене снова и снова вспоминал, как давал обет безбрачия, вступая в Орден иезуитов. Как он мог пойти на поводу у мирских чувств? Он, священник, пастырь божий, который должен был наставлять людей на путь истинный, предостерегать их от грехов. Он сам нарушил один из главных канонов Церкви, поддавшись своим чувствам. Он вновь и вновь спрашивал себя, почему это случилось с ним, как он допустил, чтобы любовь к женщине перевесила любовь к Богу…И вот по его вине погибли его любимая женщина и его дочка. Кем могла бы стать Аделин, не встреть она его? Возможно, из неё вышла бы великосветская дама, владелица литературного салона? Или настоятельница монастыря, своим теплом, своей душой поддерживавшая заблудших сёстер?А теперь он снова остался один. Теперь он может только молиться о спасении душ Аделин и Элизы, надеясь когда-нибудь соединиться с ними на небесах. Он может только лишь вспоминать о чудесных годах, подаренных им судьбой, которые по вине де Логье больше никогда не вернутся.И он вдруг вспомнил еще более древнюю, чем христианские, заповедь, вспомнил, как предки современных французов?— франки и галлы?— мстили своим врагам.Зло должно быть искоренено, и ждать, когда Господь обратит своё внимание на злодейства де Логье, не было ни сил, ни возможностей.?Око за око, зуб за зуб? На эти полтора месяца Рене словно выпал из окружающей реальности. До него доходили новости о происходящих в Париже событиях: об осаде города, длительных переговорах фрондеров с Мазарини, о раздиравших Фронду противоречиях. Та поспешность, с которой осажденные парижане набирали войска, стала причиной провала Парламентской Фронды. Отобрать офицеров и солдат по степени их пригодности не было возможности, а потому брали первых попавшихся. К тому же в Париже все чаще происходили погромы и голодные бунты. Буржуа и знать не доверяли друг другу.И, наконец, одиннадцатого марта одна тысяча шестьсот сорок девятого года Парламент пошел на мир с Мазарини. Фрондеры проиграли. Они не добились ничего. Да, фрондирующая знать была побеждена, но не разбита. А потому каждый здравомыслящий человек понимал?— это еще не конец. А лишь временное затишье. Понимал это и Рене. И знал, что когда Поль де Гонди снова предложит ему примкнуть к Фронде (а в том, что так и будет, он не сомневался), он примет это предложение. Теперь у него были свои интересы в этом сотрудничестве.Но это будет потом. А сейчас… Сейчас он стоял у могил любимой и их дочери и молился. Ему никто и никогда не мешал в эти моменты. Не задавая вопросов, все понимали, что лучше его не трогать.А потому раздавшиеся позади медленные шаги не то, чтобы удивили его, а, скорее, вызвали раздражение. Словно в происходящее сейчас священное таинство пытался вторгнуться кто-то посторонний. Встать между ним и душами его любимых женщин. Если это важное дело, неужели нельзя немного подождать… Шаги затихли за самой спиной, и на плечо легла рука. Знакомое, не забытое с годами прикосновение. Рене обернулся, прервав молитвы, и обмер, увидев гостя.—?Атос? —?только и смог сказать он. Атос обнял его, не говоря ни слова, а после наклонился к могильным плитам и положил по алой розе на каждую. —?Но как вы?..—?Как я здесь оказался? —?поднявшись, повернулся к нему Атос. —?Мне рассказал Жак. Он заехал ко мне, прежде чем вернуться к барону, и все рассказал.Атос с горечью смотрел на друга. От прежнего Арамиса осталась лишь телесная оболочка. Ни тени улыбки на лице, глубокие морщины на лбу, в глазах непреходящая боль и седина на висках. ?Господи, а ведь ему немногим за сорок…??— подумал Атос.—?Друг мой, я немедленно двинулся в путь, как только узнал.—?Атос… это я убил их,?— вдруг тихо сказал Рене, отворачиваясь.—?Не говорите так.—?Я… —?Рене поднял на Атоса глаза, и тот внутренне содрогнулся от увиденного в них приговора, который Арамис сам себе вынес. —?Я пошел на поводу у своих чувств, пошел против Бога, посмел нарушить запрет. Посмел позволить себе мирское счастье. Господь испытывал меня любовью, и я не выдержал испытания. Я должен был устоять. Тогда она была бы жива…—?Но тогда она не была бы так счастлива, как была эти годы рядом с вами,?— Атос не успокаивал, он действительно так думал, каждое слово шло от сердца. —?Друг мой, если вы в чем и грешны, если в чем и виноваты, так только в том, что полюбили.—?И своей любовью я убил их,?— отвергал все оправдания Рене. —?Атос, если бы вы знали, сколько раз с той ночи я сам хотел умереть. Как мне хочется этого все дни после их гибели. Тогда я смог бы увидеть их и вымолить прощение.Глаза Арамиса лихорадочно блестели, казалось, вот-вот по щекам покатится слеза. Но они оставались сухими. Атос не помнил, чтобы за все эти годы хоть раз видел Арамиса плачущим. Никогда.—?Арамис, поплачьте. Вас никто не видит сейчас, кроме меня.Рене, вздохнув, покачал головой.—?Вы же знаете, Атос, что я не умею плакать. Я долго не мог понять, почему все еще живу, почему мое сердце не разорвалось той ночью от увиденного кошмара. А потом понял. Я живу, потому что должен отомстить. Да, такие слова грешны в устах священника. Господь говорит, чтобы мы прощали врагов наших. Но пусть я потом буду гореть в аду, а простить убийцу моих девочек я не смогу. И я не успокоюсь, пока не найду его, и он не заплатит за свое зверство.—?Жак сказал, что…—?Это де Логье убил их,?— прервал Рене и, вытащив из внутреннего кармана сутаны перстень герцога, протянул его Атосу. —?Он убил маленькую девочку, беззащитную, невинную, просто за то, что она была нашей с Аделин дочкой, плодом нашей любви,?— голос Арамиса дрожал. Ему было больно и тяжело вспоминать и говорить, но Атос не смел его остановить. —?Он убил Аделин за то, что она предпочла ему меня, за то, что посмела отказать ему, не покорилась. Вы знаете, что он надругался над ней, прежде чем убил?!Рене осел на колени у могилы Аделин и закрыл лицо рукой.—?Да, знаю… —?Атос присел рядом с ним и обнял за плечи, а про себя подумал: ?Лучше бы ты умел плакать…?—?Я клянусь вам, Атос, клянусь, что не успокоюсь, пока не найду де Логье, пока он не заплатит за все,?— Рене повернул к Атосу лицо, и тот увидел в глазах друга решимость, какой раньше никогда еще не видел. —?Он будет умирать медленно и долго.Рене резко поднялся. Атос встал следом за ним.—?Я с вами, друг мой. И не пытайтесь меня оттолкнуть. Я не уеду. Я буду рядом с вами.—?Вы ведь тоже любили ее, Атос. Вы должны ненавидеть меня сейчас…—?Да, любил. Но она любила вас. И если уж говорить о степени вины, то я виноват не меньше вашего?— я ведь тогда сам привез ее к вам. И я знал, что делаю. И она знала. Мы все пошли против Бога, все посмели бросить вызов. И заплатили за это.—?Но почему их жизнями, Атос? Почему они, а не я?Атос не знал, что ответить.—?Видимо, это еще одно испытание. Господь так наказывает меня за дерзость и гордыню.—?Арамис, я могу остановиться в монастыре? —?сменил тему Атос. —?И я бы не отказался помыться и поесть. Я сутки в дороге без остановки?— хотел скорее увидеть вас.—?Да, конечно. Идемте, Атос.Рене еще раз преклонил колени перед могилами Аделин и Элизы, что-то прошептал, поднялся и пошел в сторону монастыря. Он принял решение. Что бы ни происходило, но всё равно миром правит ЛЮБОВЬ, и неважно, какая это любовь. Amor vincit omnia, как говорили в Древнем Риме. Любовь всепоглощающая, пусть и греховная, не может быть плохой в глазах Бога.Господь наказал его за эту любовь, это расплата за нарушение обета и заповедей. Но во имя этой любви Рене твёрдо решил отступить по меньшей мере от одной христианской заповеди. Ведь во имя любви инквизиция сжигала еретиков. Во имя любви Папа направлял крестоносцев в земли сарацинов и призывал насильно крестить неверных. Так пусть во имя и в память об их с Аделин любви будет принесена эта жертва.В нем снова проснулся мушкетер. И рука хотела сжимать не Библию, а шпагу. ?Уничтожив де Логье я, возможно, спасу не одну невинную душу. Надо очистить землю от этой скверны. Я сам отвечу за это перед Богом. Потом. Но де Логье не жилец…??— думал Рене, с каждым шагом все решительнее идя к своей новой цели.Атос молча следовал за ним. Он будет рядом с ним. И лучше бы де Логье умереть до того, как они найдут его.***Проснувшись на следующее утро, Атос увидел, что Арамиса в келье нет. Накануне вечером тот уложил его на кровать, сказав, что прекрасно обойдется тонким тюфяком на полу?— все равно почти не спит по ночам. И сейчас его убогое спальное место было пусто. Зато с улицы доносился яростный звон скрещивающихся шпаг. Встав с кровати и подойдя к окну, Атос увидел Арамиса, фехтующего с другим мужчиной, скорее всего, тоже монахом. Несмотря на прохладное утро, оба были в одних лишь сорочках и штанах. Атос наблюдал за другом и отметил, что тот по-прежнему прекрасно владеет рапирой. Она так же органично смотрелась в его руке, как и Священное Писание. Да и вообще он находился в отличной физической форме. Вот Арамис провел блистательный прием, и противник был ?убит? на месте точным ударом в сердце. Он отступил на шаг и отсалютовал рапирой победителю. После чего пожал Арамису руку и скрылся в одной из дверей. Арамис же подошел к стене, в которой как раз и было окно его кельи, и присел на камень.—?Простудитесь, друг мой…Арамис поднял голову и увидел в окне Атоса.—?Вы проснулись? Спускайтесь в трапезную, я сейчас подойду.Через несколько минут они уже сидели в небольшой трапезной. Один из братьев подавал на стол скромный, но сытный завтрак: молоко, хлеб, яйца, овощи, кашу. Атос украдкой посматривал на друга. Внешне тот был спокоен, но Атос слишком хорошо его знал, чтобы верить этому спокойствию.—?Атос, я действительно в порядке. В относительном порядке,?— Рене заметил эти взгляды графа.—?Арамис, я думаю, вам не надо лишний раз говорить, что со мной вы можете быть откровенным.—?Спасибо, Атос. Но я правда в порядке,?— уверенно повторил Рене. —?Еще вчера я принял решение. А ночью, снова не сумев уснуть, я пошел в церковь и долго молился. Я молился, в мыслях разговаривал с Аделин и почувствовал, что она бы одобрила его.—?Вы собираетесь найти де Логье?—?Да,?— твердо кивнул Рене. —?Я не успокоюсь, пока он не заплатит за смерть Аделин и Элизы,?— голос снова дрогнул. —?Даже если для этого потребуется вся моя оставшаяся жизнь.—?Арамис, я вчера вам не все сказал. Я не один приехал из Блуа.—?Я догадывался об этом. Вряд ли вы бы оставили маленького Рауля там одного. Не в такое тревожное время.—?Да, верно. Но со мной приехал не только Рауль.Теперь уже Рене удивленно посмотрел на Атоса.—?Портос приехал со мной.—?Портос?—?Да. Мы с Раулем заехали к нему в Валлон, и я рассказал ему о постигшем вас горе. Сказать, что он был разъярен, значит, ничего не сказать. Он даже не раздумывал?— ехать со мной или нет. Он вместе с Раулем и слугами поехал в Париж, а я к вам?— в монастырь. Я не сомневался, что вы не оставите преступление де Логье безнаказанным, и поручил Портосу посетить несколько адресов. Через день-два у нас уже будут некоторые сведения. К тому же я взял на себя смелость попросить его найти и д’Артаньяна и все ему рассказать.Рене подумал с пару секунд, кивнул и посмотрел на Атоса взглядом, в котором тот увидел искреннюю благодарность.—?В таком случае,?— Рене отставил в сторону опустевшую посуду,?— недолгие сборы и, думаю, через часа два мы сможем двинуться в дорогу.—?Хорошо,?— согласился Атос.И действительно, через два с небольшим часа они уже выходили во двор монастыря, где их ждал монах, державший под уздцы двух оседланных лошадей. Атос смотрел на друга, привычным движением поправлявшего верную шпагу на левом боку, и снова видел не аббата д’Эрбле, а мушкетера Арамиса, решимость в глазах которого не оставляла никаких шансов де Логье. Арамис вскочил в седло и резко пришпорил лошадь. Та сорвалась с места в стремительный галоп. Атос последовал за ним, и вскоре два всадника неслись по улицам Нуази в сторону Парижа.Всю дорогу Арамис был мрачнее тучи. Граф, прекрасно понимая состояние своего друга, тактично молчал. Ветер трепал их плащи, пытался унести шляпы. Атос держался рядом и в какой-то момент заметил предательски блеснувшие в глазах Арамиса слезы. Что это было?— может, ветер, а может…Рене гнал лошадь на пределе ее возможностей. Мимо проносились леса и деревни, но он ничего этого не замечал, потому что перед глазами снова всплывали картинки из недавнего счастливого прошлого…Вот они сидят втроем холодным зимним вечером у камина, и он читает им перевод на французский Овидия и Вергилия. Вот они пришли на мессу, и Элиза зачарованно слушает волшебные и величественные звуки органа. Ее личико серьезно и сосредоточено. А как она не по-детски реагировала на некоторые особо тонкие места ?Буколик?. Из неё могла вырасти прекрасная женщина, будущая хозяйка очага, будущая мать… Мать его, д’Эрбле, внуков!Рене снова и снова вспоминал… Как прошлым летом, гуляя по полю возле монастыря в Нуази, он рассказывал Элизе про цветы, показывал голубые васильки, красивые ромашки, величавые стебли иван-чая. А Элиза весело смеялась и повторяла за ним названия цветов, касаясь лепестков своими тонкими пальчиками. Он вспоминал, как любил поднять свою дочку на руки и кружить её по комнате, а она заливалась нежным серебристым смехом. Вспоминал, как однажды, когда они гуляли в поле, внезапно налетели тучи и полился дождь. Он снял с себя камзол и укутал Элизу, подставив своё лицо прохладным струям. Тогда Элиза спросила его:—?Папочка, а ты не боишься простудиться?—?Ты заботишься обо мне, дорогая… —?с улыбкой сказал он ей тогда, чувствуя необычайный приступ нежности и счастья. —?Тогда пойдём к маме, нас ждёт чудесный деревенский завтрак из творога, молока и яиц!Он вкладывал в них все свое сердце и душу, отдавал им каждую секунду свободного времени. Только рядом с ними он был счастлив, как никогда! И так было бы и дальше! Если бы не… Все это рухнуло. Рухнуло в один миг, когда рука проклятого де Логье коснулась его девочек. Рене невольно сжал эфес шпаги так, что пальцы побелели от напряжения.Атос все замечал. И тучи на лице друга, и это движение руки. Как бы он хотел помочь ему, облегчить боль. Но все, что он мог сделать сейчас?— это быть рядом с Арамисом.И вот вдали показались окраины Парижа. Горожане расступались перед стремительно летящими по мостовой всадниками. А те остановили лошадей лишь перед оградой небольшого домика.—?Вот мы и приехали,?— только и успел сказать Атос, как послышались быстрые шаги, и калитка распахнулась.—?Ваша милость! —?воскликнул Гримо, всплеснув руками. Атос и Арамис спешились. —?Господин Арамис… —?Гримо почтительно поклонился ему, старательно пряча глаза. Он зоркого глаза преданного слуги не ускользнуло состояние друга его хозяина. Гримо слишком хорошо знал всех четверых. И в человеке, приехавшем вместе с графом, он с трудом узнал того Арамиса, каким он его помнил.—?Гримо, мы с дороги и хотели бы отдохнуть,?— Атос попытался сменить тему.—?Я не устал, Атос. И хотел бы сделать один важный визит,?— Арамис и правда выглядел так, словно только что встал из постели, а не промчался десятки миль. Казалось, что желание отомстить дает ему дополнительную энергию.—?Друг мой,?— терпеливо тронул Атос продолжавшую держать поводья руку,?— нам всем еще понадобятся силы. А потому надо отдохнуть. Пара часов ничего не изменит. Кстати, Гримо, а где месье Портос? Что-то я не слышу его громогласного приветствия. Значит ли это, что его нет дома?—?Верно, господин граф,?— кивнул слуга. —?Господин Портос вчера весь день выполнял ваши поручения. И сегодня с утра, наскоро позавтракав и даже не дождавшись жаркого, вновь вскочил на коня и куда-то ускакал.Гримо был неподдельно удивлен. Действительно, заставить Портоса пропустить завтрак могло только что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, нынешняя ситуация именно такой и была.—?Что ж,?— кивнул Атос,?— тогда мы пройдем в дом и немного приведем себя в порядок после дороги, пока будем ждать Портоса. Как Рауль, Гримо?И преданный слуга стал рассказывать хозяину последние новости, пока они шли по дорожке сада к дому.Начало темнеть. В небе стали появляться первые звезды. Рене остановился на пороге и поднял голову вверх. Прямо над ней ярко сияли две звезды: большая и маленькая… Сердце снова сжалось. ?Девочки мои…??— он не мог оторвать глаз от этих двух звезд. На плечо легла рука.—?Пойдемте, друг мой…?Верный, преданный Атос…?—?Атос,?— Рене обернулся. —?Мы привыкли воспринимать любовь как удовольствие, как радость. Но разве любовь?— только лишь радость? Любовь?— это ещё и борьба. Не в борьбе ли получил я свою ненаглядную Аделин? Да, в страшной борьбе, борьбе не на жизнь, а на смерть. Тогда я просто обыграл де Логье, обыграл, как в игре в карты; теперь же он сыграл ва-банк и сорвал куш. Теперь идёт борьба за честь и за жизнь. И один из нас непременно проиграет,?— и, закончив, он прошел в дом.Атос тоже посмотрел в небо на две звезды, что по-прежнему сияли над домом:—?Аделин, я клянусь вам всем святым, что сделаю все возможное, чтобы проиграл не Арамис.Атос перекрестился, поцеловал перстень на пальце и прошел вслед за другом в дом.Некоторое время спустя Атос слушал впечатления Рауля от Парижа, когда Гримо осторожно постучал в дверь гостиной.—?Да, Гримо, что случилось?—?Прошу прощения, ваша милость,?— заглянул слуга,?— но я подумал, вы захотите знать. Господин Арамис только что куда-то уехал.?Вот неугомонный… Куда его понесло на ночь глядя???— подумал Атос.—?Спасибо, Гримо. Думаю, Арамис знает, что делает. Месье Портос еще не возвращался?—?Нет, господин граф.—?Хорошо. Можешь идти. Как вернется наш дорогой Портос?— сообщи мне. Впрочем, думаю, это будет лишним. Не услышать возвращение Портоса может только глухой.Гримо поклонился и неслышно вышел из комнаты.—?На чем мы остановились, виконт? —?повернулся к Раулю Атос.***Тем временем по постепенно пустеющим улицам Парижа к одному из домов в богатом районе приближался всадник. Копыта лошади цокали по булыжникам мостовой. Рене остановился возле одного из домов. Сколько воспоминаний у него было связано с ним… Разных: и сладких, и горьких. Это окно на втором этаже, эта калитка, эта тропинка, ведущая к неприметной калитке в саду. Но если раньше они заставляли его сердце трепетать, то сейчас оно молчало. Внезапно дверь отворилась, и он увидел… Ее…—?Я ждала вас, Рене,?— знакомый голос сквозь время снова воскресил воспоминания, казалось бы, давно забытые. Мари… —?Ну, что же вы? Входите,?— и она пошла вглубь дома, оставив дверь открытой.Когда он поднялся на второй этаж, в знакомую спальню, она сидела в кресле у камина. Повернула голову на звук его шагов. Тусклого света свечи оказалось достаточно, чтобы он увидел?— она все так же прекрасна. Те же густые волосы, те же глубокие зеленые глаза, тот же капризный изгиб бровей и тонкая линия губ. Мари де Шеврез была так же прекрасна, как и почти двадцать лет назад.Она встала, подошла к нему и хотела поцеловать, но в последнюю секунду он отстранился. Удивительно, но она не обиделась и не рассердилась. Лишь положила руки ему на грудь и внимательно посмотрела прямо в глаза.—?Я знаю. Я все знаю. Не спрашивайте?— откуда.Почему он не удивился? Словно заранее знал.—?Вы любили ее? —?только и спросила Мари.Рене кивнул. Говорить он не мог?— ком снова встал в горле. Он отошел к окну, пытаясь вдохнуть свежий вечерний воздух. За спиной зашуршало платье. Мари подошла и, поддерживая, обняла его со спины. Он не отталкивал ее. Но и она понимала, что большего он ей не позволит. Да и глупо было рассчитывать сейчас на большее.—?Я могу вам чем-то помочь? —?тихо спросила она.Он повернулся, и их лица оказались совсем близко друг от друга. Как же он изменился… Мари смотрела на него и видела совсем другого человека?— не по годам повзрослевшего, поседевшего, без той искорки в глазах, без усмешки на губах, что дразнила и заводила ее двадцать лет назад. Сейчас он был другой, и такой другой он еще больше нравился ей. Ей хотелось обнять его, целовать, раствориться в нем, почувствовать его сильные руки. Но глядя в его глаза, она понимала, что сейчас в его сердце нет места ни ей, ни какой-либо другой женщине… Сейчас в его кровоточащем сердце было место лишь для мести.—?Я могу вам помочь? —?повторила она.—?Можете мне устроить встречу с коадъютором де Гонди?Его просьба ничуть не удивила ее. Скорее, наоборот, она ждала этого вопроса.—?Не далее, как вчера, мы с господином коадъютором как раз вспоминали о вас, Рене. В ближайшее время монсеньор сам найдет вас.Он коротко кивнул и направился к выходу.—?Рене… —?ее голос заставил его остановиться уже на верхней ступеньке лестницы. —?Рене… Мой дом по-прежнему открыт для вас.Она слышала, как он медленно спускался по лестнице, как тихо хлопнула входная дверь. Мари упала в кресло и откинулась на спинку, закрыв глаза. Что же такое было в той женщине, которая смогла завладеть его сердцем так, что и после смерти царит там единолично.***Едва Рене, вернувшись, вошел в дом Атоса, как услышал голос, который ни с каким другим перепутать было невозможно.—?А я вам говорю, Атос, что надо поехать в его замок и сжечь там все дотла! Для начала! —?гневно гремело из гостиной.—?Это будет слишком слабым наказанием. Даже для начала…Портос обернулся на голос и увидел стоящего в дверях Арамиса. Замялся, покраснел… Молча подошел к другу, хотел что-то сказать, но махнул рукой и просто крепко обнял.—?Все в порядке, друг мой? —?внимательно посмотрел на Арамиса Атос.—?Да. Сегодняшняя встреча была первым шагом к возмездию.Арамис был спокоен и серьезен. Так обычно выглядят люди, которые точно знают, чего хотят, и идут к своей цели, отодвинув на второй план все остальное. Портос смотрел на него и видел совсем другого Арамиса. Не того, что уединялся во время их пирушек за чтением псалмов, не того, что во время ссор призывал к всепрощению, и не того, что однажды утром сказал, что подал рапорт об отставке из полка мушкетеров, чтобы принять рукоположение в Нанси.—?Вас что-то смущает, друг мой? —?словно прочитал его мысли Рене.—?Я никогда не видел вас таким, Арамис,?— признался Портос. —?Вы, священник, и настроены так…—?Кровожадно? —?перебил его Рене, и глаза его загорелись. —?Да, я священник. Но священник?— это значит и солдат. Разве не воевал великий Ришелье? Да и разве вся наша церковная братия по сути не воюет, держа в одной руке Библию, а в другой меч? Да, священник?— это воин, словом и огнём обращающий неверных и еретиков в истинную веру. Так ли уж мы жалели гугенотов под Ла Рашелью? Нет, мы выполняли приказ командования. Тогда, помнится, Портос, вы сами сказали, что вся вина несчастных ларошельцев в том, что они поют свои псалмы не на латыни, а на французском. Но разве сравнима вина гугенотов с виной де Логье? Гугеноты просто так не убивали ни в чём неповинных женщину и ребенка! Они сражались за свою веру. Мы убивали их как еретиков, они нас как преследователей их веры. Это была религиозная война. А де Логье поступил даже не как религиозный фанатик, он поступил хуже самого отъявленного бандита с большой дороги. Он совершил преднамеренное убийство! И должен заплатить за это!—?Друг мой, никто из нас не посмеет остановить вас или осудить за желание свершить правосудие,?— раздался от дверей еще один знакомый голос. —?А тот, кто посмеет обвинить вас в самосуде, пусть сначала сам пройдет через то, через что прошли вы.Д’Артаньян подошел к Арамису и порывисто обнял его.—?Ну, вот, мы, наконец, все в сборе. Думаю, пора обменяться собранной информацией,?— Атос сделал глоток вина из кубка.—?Мне пока нечего сказать,?— Рене подошел к камину и облокотился об него. —?Я жду встречи с очень важным человеком.—?По вашей просьбе, Атос, я вчера посетил два первых адреса,?— Портос был непривычно серьезен. Он не хохмил, не шутил, не махал кулаками. И лишь перекатывающиеся желваки говорили о том, что, попадись ему сейчас де Логье, Портос сломал бы ему шею быстрее, чем тот успел бы пикнуть. —?В первом, в доме придворного портного Ла Бутена, подмастерье портного сказал мне, что последний раз заказ от герцога поступал всего неделю назад, и буквально позавчера заказ забрал мальчишка-посыльный. Во втором попросили время, чтобы добыть нужную вам информацию. Но, когда сегодня я обедал в таверне, ко мне подбежал мальчишка и вручил вот этот конверт. Думаю, это то, о чем вы просили,?— и Портос протянул Атосу конверт, который тот молча взял. Раскрыл, прочитал, но не сказал ни слова. Повернулся к д’Артаньяну.—?Я послушал вчера и сегодня разговоры во дворце. Судя по ним, де Логье был в Париже, но вчера рано утром покинул город.При этих словах д’Артаньяна Рене ударил кулаком по стене.—?Дьявол! Не успели!—?Спокойнее, Арамис,?— Атос откинулся в кресле и закрыл глаза.—?Дайте мне несколько дней, и я выясню… —?д’Артаньян не успел закончить, как его прервал Атос.—?Д’Артаньян, вам надо быть предельно осторожным. Вы?— наши глаза и уши во дворце. Без вас мы будем слепы и глухи. А потому важна не скорость добычи информации, а ее важность. Де Логье не уйти от нас. Мы достанем его?— неважно, через месяц или через год. Ему не жить.—?Атос прав,?— Рене повернулся к друзьям. —?Нам предстоит поединок нервов, ума и выдержки. Де Логье уверен, что я пойду напролом. А мы поступим иначе. Мы зайдем с тыла, и нанесем удар тогда, когда он меньше всего этого будет ждать.Атос кивнул, поняв, что Арамис что-то придумал.—?Говорите, Арамис.—?Ни для кого не секрет,?— начал тот,?— что Фронда не умерла, а лишь затаилась на время. Внешне все спокойно, но и в Париже, и в провинциях продолжается скрытая борьба. Если я не ошибся, то в ближайшее время человек, встречи с которым я жду, предложит мне вступить в одну из влиятельнейших аристократических группировок Фронды. Думаю, вам, господа, не надо объяснять, кто такие Гастон Орлеанский, коадъютор де Гонди, герцог Бофор, маркиз Шатонеф, герцог де Лонгвиль…Услышав эти имена, д’Артаньян, не сдержавшись, присвистнул.—?Именно, друг мой,?— кивнув, продолжал Рене. —?Став частью Фронды, я буду иметь доступ к нужной нам информации, получу возможности и средства для уничтожения де Логье.—?Но де Логье?— сторонник правительства! —?воскликнул Портос.—?Да. А потому нам нужны свои люди и в противоположном лагере,?— и Арамис выразительно посмотрел на хмыкнувшего д’Артаньяна.—?Кажется, я понимаю вас, друг мой… —?улыбнулся гасконец, но его улыбка скорее напоминал хищный оскал волка, который вышел на охоту.—?Прекрасный план, Арамис! С одной лишь поправкой… —?Атос поднялся из кресла и подошел к аббату. —?Ни вы не пойдете один в лагерь фрондеров, ни д’Артаньян не будет действовать один. Для всех мы разделимся на два лагеря: я и Арамис будем поддерживать Фронду, д’Артаньян и Портос встанут на сторону правительства.—?И это будет только на руку нам. Де Логье подумает, что мы разошлись на почве политических взглядов,?— кивнул Арамис.—?Именно. Так мы сможем подобраться к де Логье с двух сторон,?— предвкушающе потер руки д’Артаньян.—?И когда мы к нему, наконец, подберемся, я сломаю ему шею! —?врезав кулаком по столу, рявкнул Портос.—?А я переломаю ему все кости! —?вскинул голову д’Артаньян.—?И даже все это будет слишком милосердно в отношении такого мерзавца, как де Логье,?— тихо сказал Рене, но в его словах было столько боли, что друзья разом замолчали,?— и не вернет мне Аделин и Элизу…Рене прошел мимо друзей к выходу на улицу.—?Оставьте его… —?Атос остановил порывавшегося пойти следом д’Артаньяна. —?Пусть побудет один. Бывают моменты, когда даже самые близкие друзья оказываются лишними.Д’Артаньян кивнул.—?Но вы так и не сказали, что в этом конверте,?— кивнул на листок бумаги в руках Атоса Портос.—?Мне, как и Арамису, предстоит важная встреча, после которой я вам все и расскажу. А сейчас, друзья мои, нам надо расходиться по домам. Вам лучше не светиться у меня. У вас есть где остановиться, Портос?—?Не волнуйтесь, теперь я могу себе позволить любую квартиру и даже дом.Атос проводил Портоса и д’Артаньяна. Закрыв за ними калитку, он повернул обратно к дому, заметив на заднем дворе Арамиса. Тот сидел на скамейке, перебирая руками четки, и смотрел в ночное звездное небо. И Атос понял?— несмотря на то, что они рядом с ним?— Арамис сейчас одинок, как никогда…