Глава 8 (1/1)

take a step back and seewhat you've becomeНа самом деле, в повседневности себя потерять проще, чем в самом большом горе. Одинаковость холодных рассветов, один и тот же пятнадцатиминутный трафик по пути в колледж, набившие оскомину разговоры ни о чем, просто чтобы сделать вид, что всё идет своим чередом – и однажды круг размыкается, а бег останавливается даже без тормозного пути. Просто кто-то спросит 'как у тебя дела?', и придется долго думать, какие твои дела и кто ты вообще.Когда Тревор спросил Мэтта о том, как его дела, старший пытался вспомнить, когда они в последний раз обменивались хотя бы парой слов. И опешил настолько, что так и не нашел, что сказать. А Тревор пожал плечами, бросил потрепанный томик Кинга в рюкзак и ушёл.И снова казалось, что он не придет больше.Мэтту не хотелось бы думать об этом, но он был почти уверен, что брат так наказывает его. Попыткой притвориться равнодушным или же равнодушием на самом деле – Мэтт не знал. И ума не мог приложить, что хуже; в любом случае, Тревору – опять – просто нужно было время.И старший бы сказал, что ему тоже нужно время, но, наверное, не хватит и века, чтобы понять, в чем дело; чужая душа – потемки, все-таки. А попытка заглянуть в разум и вовсе оборачивается ебаной фата-морганой каждый раз – и, выходит, на самом деле лучше не знать ничего.В день, когда все изменилось, Мэтт проснулся – конечно же, еще ни о чем не догадываясь – когда было за полдень, и долго пытался понять, что происходит. С трудом все же удалось вспомнить, что поздно ночью он дописывал эссе, но так и не закончил. И, если ему не изменяла память, у него было полтора часа на то, чтобы явиться на учебу с готовой работой.'Вот же черт', – несколько раз повторил он, пытаясь прийти в себя. А желание судорожно метаться по квартире, скорее тратя время, чем экономя его, вдруг резко пропало.?Немного поработал над аргументацией и отредактировал ссылки на источникиP.S. 1) Не сочти за попытку усомниться в твоих интеллектуальных способностях, я просто хотел помочь2) Хотя, судя по тому, что я прочел, повод сомневаться есть?Боже, как же это похоже на Тревора, к которому так привык его старший брат.Открыв ноутбук и отложив записку в сторону, Мэтт торопливо пробежался глазами по тексту, даже отдаленно не напоминающему то, что он писал вчера. Выглядело довольно убедительно. 'Нужно будет спросить у Тревора, с каких пор он интересуется Гидденсом', – так решил Мэтт, а потом осознал, что боится даже поблагодарить его, потому что знает, что Тревор наверняка ничего не ответит.И Тревор ничего не ответил. Это были две поездки на автобусе и полтора часа в аудитории, которые Мэтт провел, не выпуская мобильник из рук. Но Тревор не написал ни слова.– Я… я просто хотел еще раз сказать, что ты меня очень выручил, – вот, что произнес Мэтт за ужином, когда с пятого раза все-таки решился начать говорить вообще. И так и не понял, почему Тревор смотрит на него, как на идиота. И все же, человек – не остров. А если так, то и на самом холодном из них однажды тают ледники. Мэтт просто собирается ждать – чтобы наступил день, когда он снова будет нужен Тревору.Чтобы поступить настолько верно, насколько это возможно.***– Собираюсь торжественно сообщить вам всем, что вы ничего из себя не представляете.– Как экспериментальная группа в Вашем проекте? – обеспокоенно поинтересовалась Кейт. Сидящий рядом Вудроу закатил глаза – конечно, везде есть типичные персонажи, но это просто клише.– Как люди, мисс Бейкер. Вы ничего из себя не представляете вообще.– Но…– Вот именно – 'но'. Я поставил одиннадцать из одиннадцати Вентворту. Работа меня устроила, я удивлён.В аудитории было человек сорок, и теперь все смотрели на Мэтта. Мэтт смотрел в стол весь оставшийся час; надеялся незаметно исчезнуть в начале перерыва, но услышал, как преподаватель просит его остаться. Ничего хорошего – будь у Мэтта выбор, он бы вообще к нему не приходил. Чокнутый профессор со своей странной рейтинговой системой и привычкой переходить на личности.– Да, сэр.– Ты молодец, всё еще. Понимаю, тебе сейчас сложно учиться, но неплохо, что ты пытаешься… знаешь, я не делаю поблажек, и этот раз не был исключением.– Зачем тогда Вы попросили меня остаться?..Да, конечно, все вокруг знают, что он 'тот самый парень, брат которого не может говорить', но, как бы то ни было, Мэтт не готов ни с кем это обсуждать. – Я не возвращаю работы, но, думаю, эта часть нужна тебе больше, чем мне.И теперь Мэтт смотрел на обратную сторону заключения. Знакомый почерк. С явными чертами резкости, не чуждой его обладателю.?3) Если у тебя хватит на это терпения, я бы все-таки хотел обсудить то, что случилось на прошлой неделе.4) Если нет, я просто уеду в ближайшее время. Думаю, так будет лучше?Какой же он, черт возьми, идиот! День, когда он прочел записку Тревора – точнее, первую ее часть, – теперь вспоминался с трудом. Кажется, Мэтт просто ушел из дома, забрав мобильник, флешку и пару чистых листов, чтобы распечатать эссе перед началом занятий.Да, и просто не заметил, что на одном из них было что-то написано.– Простите, мне нужно идти.– Ничего страшного, я знаю.Это было… позавчера? У Мэтта еще есть шанс исправить это?– Хватит страдать!Тревор вскинул вверх руку с поднятым средним пальцем – у него что, есть выбор?.. Ему так погано дома, что он каждый день зависает с помощником тренера по лакроссу, хотя ненавидит лакросс, да и сам Джоуи Перрикон не вызывает у него никаких положительных эмоций. Так, иногда рассказывает забавные истории. И вечно создает какие-то неприятности своему старшему брату – в этом они похожи.Оказалось, если не наблюдать за игрой – хуже второго состава ничего и быть не может, это правда – а просто смотреть на небо, скоротать время становится чуть проще.Облако, похожее на тачку, перекрывает облако, похожее на человека.А человека убить очень просто. Наверное, даже у облаков больше стабильности в плане существования – правда, им до этого никакого дела нет.– Загорает он, бля, – недовольно пробормотал Перрикон себе под нос и оглушительно громко свистнул. Тревор бесшумно рассмеялся, как и всегда.Если честно, ему так надоело ждать, что Мэтт поговорит с ним, что он был готов уехать прямо сегодня. Перестать таращиться в небо, лежа на скамейке на школьном стадионе – сесть в рейсовик и вернуться в Холлис.Холлис – дом? Маленькая квартира в доме на пересечении двух улиц – дом? Жестковатая постель в углу вечно затемненной комнаты? Объятия, которых так часто не хватает в последнее время?Может быть, дом нигде и везде одновременно?Тревор так жалел о том, что не нашел сил объясниться сразу; он хотел бы позволить себе быть нечестным. И позволить Мэтту думать, что это просто его перманентная нервозность, помноженная на страх и растерянность, вдруг заговорила в нем – и поэтому он так поступил. Странно и глупо.Просто сделать вид. Даже когда правда заключается в том, что если бы Тревор не поцеловал Мэтта, то, наверное, просто сошел бы с ума в ту же самую секунду.А теперь они словно чужие. И Тревор устал видеть брата обеспокоенным и измученным. В последние несколько дней думал только о том, как Мэтт вообще находит в себе силы просыпаться по утрам и делать что-либо, а по ночам, когда младший не мог уснуть, сквозь полутьму он видел, как Мэтт беспокойно подскакивает на постели каждые пару часов.Чтобы после рассвета притворяться, что он в порядке. Точно так же, как притворяется Тревор, вместо того, чтобы попросить прощения и хотя бы попытаться перестать мучить их обоих.Наверное, именно поэтому Тревор решил, что это было бы неплохой попыткой помириться – помочь Мэтту с учебой. Это удивительно даже для него самого, но Тревор много чего знает – затяжные периоды отстраненности от общества не прошли для него даром. Впрочем, как и те времена, когда он знал людей, которые в сотни раз умней его (времена, когда Тревор еще имел что-то общее с людьми вообще).Но Мэтт так и не ответил. Просто сказал спасибо.И вдруг померещилось, что Мэтт зовет его. А потом еще раз.Тревор оглянулся, пытаясь сфокусировать зрение – после яркого света всё вокруг выглядело блеклым и размытым.А брат стоял прямо за ограждением. Его взгляд метался из стороны в сторону, а на лице был нездоровый, лихорадочный почти румянец. Кажется, он очень быстро бежал и остановился только что; Тревор не стал тратить время и просто перепрыгнул через решетку, стараясь не опираться на левую руку, которая все еще нещадно болела временами.– Я… черт, это и вправду очень долгая история, – Мэтт нервно усмехнулся, – в общем, я прочел вторую часть твоей записки полчаса назад. И… и поэтому я здесь?Тревор на секунду оторвал взгляд от земли, давая понять, что услышал. 'Вот, в чем дело', – сказал сам себе. И вправду, теперь казалось, было глупо думать, что Мэтт просто проигнорировал его просьбу.?Я повел себя, как последний идиот. Напугал тебя, сбежал из дома. А потом еще и обиделся??Мне жаль?Мобильник в дрожащей руке и внимательный взгляд Мэтта, обращенный на текст. Это словно длилось целую вечность.– Ты и вправду хочешь уехать?Хочет ли Тревор уехать? Нет. Кажется ли ему правильным окончательно отдалиться от единственного человека, который понимает его, отказаться от своего единственного шанса спастись? Да, потому что он не сможет притворяться вечно.Сможет ли он уйти, когда в глазах Мэтта – немая просьба остаться?Тревор отрицательно покачал головой.– Тогда не уезжай. Пожалуйста, только не уезжай.Шаг вперед и осторожное прикосновение к плечу – все, что Тревор мог позволить себе – и впервые за долгое время стало чуть проще. Идти рядом и молчать. Возвращаться домой на автобусе. Слышать о том, что Мэтт получил одиннадцать из одиннадцати за эссе.И, если честно, Тревор даже был немного горд собой.Есть такое свойство у отрицания – заканчиваться. И отрицание заканчивается так же, как заканчиваются войны. Ни радости, ни ощущения свободы – только осознание последствий катастрофы.Тревор мог сколько угодно отрицать, что ему нужна помощь; теперь, когда впервые был поставлен вопрос о более точном диагнозе, он попытался – и осознал, что и вправду ментально нестабилен. Что, если он не возьмет себя в руки, наконец, у него и будущего нет. Ни шанса на будущее.Это было сложно, но он решился подписать соглашение на то, чтобы продолжить лечиться. Нервничал несколько дней подряд и почти сошел с ума утром субботы, перед визитом в клинику – и все же не смог пойти один.Пришлось заново вспоминать, что чаще всего с Мэттом бывает очень просто. Мэтт не задает глупых вопросов и никогда не говорит лишнего. И всё понимает – или, как минимум, понимает намного больше, чем Тревор; эхо шагов по больничному коридору все еще звучало в голове, даже когда Тревор вышел за порог клиники, а на душе было совсем пусто. Ему казалось, он одновременно делает верный шаг и… сдается? Потому что никто не знает, получится ли у него что-то. А если и получится – когда? Сможет ли он бороться в одиночку, если придется?Брат не стал с ним говорить.Просто вел за собой, дважды осматриваясь на каждом пешеходном переходе. Прошло много времени, прежде чем он спросил:– Мы идем домой? Или…Тревор не помнил, как оказался рядом, совсем близко к Мэтту. И Мэтт обнял его, запросто забыв о том, что еще пару дней назад избегал Тревора и даже в глаза посмотреть боялся.– Ничего, Трев. Ничего страшного, – он повторял это и гладил Тревора по голове. – Ты поступил правильно. И ты справишься.И Тревор поверил. Нашел в себе силы, чтобы разжать стальную хватку немеющих пальцев, которые за это долгое мгновение, кажется, прикипели к плечам Мэтта, выдохнуть и идти дальше.– Я знаю, что уже поздно. И не знаю, как так вышло, но мне снова нужна твоя помощь, – с огромной стопкой книг в руках, Мэтт стоял в дверном проеме.Впервые за долгое время младший улыбался.Кажется, он смог исправиться.'Ничего страшного, что Мэтт меня не любит', – такой была первая мысль после пробуждения в день, который сразу показался менее безнадежным, чем все, что были прежде. Ничего страшного; правда, всё же больно кольнуло слева под ребрами.