Глава 32 (1/1)

ТессаСкотт достает из комода черную футболку с логотипом группы Ramones и с довольным лицом протягивает ее мне.— Это все?— Она будет тебе не короче колен, Тесса, — закатывает глаза Хардин.— Мне нужно что-то надеть на ноги, — твердо говорю я.Хардин сводит брови, начиная злиться. Его кулак сжимает черную ткань до побеления костяшек, будто вот-вот собирается бросить ее в меня. Я прикрываю глаза от страха, когда он резко наклоняется к моему лицу.— Любые мои брюки просто спадут с тебя. Так что либо ты надеваешь это, либо ходишь в одном нижнем белье, — он трясет футболкой у меня перед лицом и чеканит каждое слово, будто пытается насильно вбить в мою голову их смысл. — Поняла?— Поняла, — тихо произношу я, стараясь унять дрожь в теле, которая разносит его горячее дыхание по всей поверхности кожи.Хардин вручает мне футболку, прижимая ее кулаком к моей груди и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, выходит из комнаты.Я натягиваю майку на себя и смотрю в зеркало, которое в последнее время стало самым никчемным и бесполезным в моей жизни предметом. Оно не может показать ничего, кроме боли, которая проступает из-под кожи, как выступивший после пробежки пот. Оно лишь отражает жалкое подобие меня с пустым синим взглядом и пушистыми волосами. Зеркала — лишь способ убить вас собственным обличием, вид которого ужасает.Ткань удушает запахом его одеколона, которым пахнет здесь все. Постель, на которой я лежала, шампунь, которым теперь пахнут мои волосы, вещи, которые принадлежат ему. Мне хочется вырвать все свои локоны, побриться налысо, лишь бы не ощущать этот инородный запах, будто привязывающий меня к чему-то, разорвать на себе черную майку, как вся жизнь Скотта, только не вдыхать запах свежего белья и мужских духов.Все это слишком чуждо для меня. Инопланетное, другое, неправильное, чужое.До этих пор, единственная мужская футболка, которую я примеряла, принадлежала Джеймсу. А роднее Джеймса у меня не было никого, кто мог бы дать мне свою футболку. Я до сих пор помню песочный в мелкую крапинку цвет и мои красные кеды. Мы гуляли в парке, наслаждаясь летом и окончанием бесконечной мучительной сессии, первой в нашей жизни тогда. Денек был ясным и ничего не предвещало беды. Я чувствовала себя настолько счастливой рядом с ним, что хотелось с головой окунуться в теплое янтарное море его глаз, зарыться руками в мягкие волосы и сжать их между пальцами, чтобы не упасть с его сильной спины. Он подхватил меня на руки и нес на спине через весь парк, пока я с детским хохотом срывала с деревьев зеленые листья, до которых теперь могла с легкостью дотянуться, и спутывала их вместе с прядями темно-русых волос под возмущенные низкие возгласы. Я пыталась докричаться до него, что у меня всего лишь развязался шнурок, и я способна передвигаться по земле сама, но Джеймс превратил меня в самую счастливую девушку в мире, подбросив и усадив повыше на своей спине, открывая лишь новые возможности посмотреть на мир с большей высоты, чем метр шестьдесят семь. Мои красные кеды вымазывали передние карманы его голубых джинс и болтались сами по себе, задевая иногда прохожих. Его песочная футболка пахла морским бризом и горячим бразильским песком, зарываться ногами в который мне только предстояло тем летом. Я и представить не могла, что можно быть настолько вымотанной эмоционально, когда ты словно чувствуешь, что яркий свет пробивает твою грудь изнутри и вырывается громким смехом наружу. Я никогда не посмею забыть его улыбку, забыть все счастье, забыть тот незабываемый июль. Я так хочу вернуть это лето. Зима приносит мне слишком много боли.Горькая слеза скатывается по щеке и оставляет свой ужасный привкус на губах. Я вспоминаю все мелочи, все пирожные, когда-либо съеденные мной, Джеймсом и Арианой, все пересмотренные комедии, ужастики и мелодрамы, смех, бесконечно бьющий ударными волнами прямо из груди, из самого сердца. Становится так плохо от того, что теперь я за тысячи километров от всех них. Я не смеялась уже больше недели. Это слишком много, чтобы не чувствовать себя грязной высыхающей лужей на дороге, по которой каждую минуту проезжаются колеса чьей-то тяжелой машины, разбрызгивая остатки мутной воды. Неужели воспоминания способны причинить настолько дикую боль? — Тесса, не забудь взять мне морковный чизкейк! — кричит Ари, присаживаясь за наш столик.— Господи, как ты можешь есть эту мерзость?! — я нервно поглядываю на морковное пирожное за прилавком, словно оно собирается запрыгнуть мне в рот.— Оно будет сниться тебе в кошмарах, Тесса! — растянуто произносит Джеймс, стоя впереди меня в очереди. Заметив мой боязливый взгляд, озирающийся на чизкейк, который я собираюсь купить для Ари, он смеется, поднимая руки вверх и шевеля пальцами в воздухе, изображая из себя привидение в виде морковного пирожного. От собственных мыслей, где Джеймс в образе моркови пытается накормить меня собой же, я взрываюсь хохотом и сгибаюсь пополам, расталкиваю стоящих за мной и впереди меня людей.Когда мы все усаживаемся за столик, забирая с подноса свое угощение, Ариана подшучивает надо мной, чавкая у меня перед носом морковным пирожным.— Представляю, как ты будешь визжать, если я прямо сейчас попытаюсь накормить тебя этим, — быстро говорит она, и я не успеваю опомниться перед тем, как крошащееся тесто пытаются впихнуть в мой рот через сомкнутые губы.— Ты сумасшедшая! — взвизгиваю я, пытаясь увернуться от куска противного торта.Джеймс, сидящий напротив Арианы, криками подначивает ее сильнее заталкивать чизкейк в мой рот. Я готова убить эту сладкую злодейскую парочку прямо сейчас! Наши крики разносятся по всему кафе, и посетители бросают на нас недовольные взгляды, некоторые даже гордо фыркают, оборачиваясь в другую сторону. Но волнует ли трех совершеннолетних детей мнение окружающих, которые и летом грязнут в своих проблемах и вечных беспокойствах, выплескивая весь негатив на прохожих? Мне кажется, мы наоборот заряжаем людей позитивом, хотя со стороны это выглядит скорее как назойливый посторонний шум.— Хватит, хватит! — кусочек теста падает в мою тарелку прямо на безе с клубникой.— Пока ты не съешь хотя бы кусок, я буду мучать тебя до конца дней твоих! — злобно говорит Ари, размазывая тесто по моему лицу.— Хорошо, хорошо, только перестань! Джеймс, сделай что-нибудь! Парень выхватывает пирожное из рук брюнетки и широко улыбается ей, обладая теперь двумя лакомыми кусочками сразу. Я пытаюсь вытереть свое лицо салфетками, пока Ари тянется за морковным чизкейком через весь стол, забирая его из рук Джеймса.— Ненавижу вас, ребята! — шиплю я, держа перед лицом тот самый отвалившийся кусочек.Запихиваю его целиком в рот, разжевывая как можно быстрее, чтобы не почувствовать вкуса. Но привкус моркови, смешанный с молоком и сыром прилипает к моему языку и зубам и остается там надолго. Я отплевываюсь, как только могу, запивая маленький кусочек стаканом охлажденного чая под смех своих друзей.— Ну и что ты при этом потеряла? — усмехается Джеймс, наслаждаясь моими мучениями.— Чувство вкуса! Мои рецепторы полностью отказали, почувствовав морковь и чизкейк вместе! — полоскаю рот чаем, глотая его вместе с остатками теста.— Не волнуйся, Тесса, моя мятная жвачка готова прийти на помощь в любую секунду. — Ари достает из сумки упаковку жвачки и протягивает пластинку мне.— А ты что скажешь в свое оправдание? — обращаюсь к Джеймсу, ощущая прекрасный охлаждающий вкус во рту.— А я… Черт, Тесса! Я помогу тебе с тем долбанным рефератом по истории на сентябрь! — мешкаясь, произносит парень.Мы с Арианой смеемся, выкрикивая в один голос: ?Невиновен!?Где же вы сейчас, Ари, Джеймс, готовые прийти на помощь, что бы ни случилось?.. Мне так не хватает вашей любви…Рухнув на пол напротив зеркала, я разглядываю свои слезы. В этих каплях можно разглядеть частички меня, которые потихоньку вытекают и никогда уже больше не вернутся. Маленькие мысли, воспоминания, они просто высохнут на щеках и перестанут существовать. Чем больше их выливается из меня, тем менее живой я себя чувствую. Скоро моего мира не станет, как и слез, ведь вечно их лить невозможно.Я стряхиваю соленую жидкость с ресниц, избавляясь от нахлынувших воспоминаний. Футболка Хардина мешковато свисает с моих плеч, не ограничивая в движениях. Вдыхая его аромат, я чувствую себя вещью, принадлежащей ему, призом за многие заслуги. Словно меня присудили ему на церемонии награждения и повесили ярлык с надписью: ?Хардин Скотт?.Отвратительно.Я хочу домой.