Глава 20 (1/1)
В комнате, где я проснулась, хотя бы есть окно, десять кроватей и комод у двери. Стены покрыты выцветшими и ободранными обоями в цветочек, что не может глупо не веселить. Сажусь на своей постели и деревянный пол начинает скрипеть.Первая мысль, мелькающая в голове — посмотреть в окно, и я исполняю ее без колебаний, хмуря брови от боли в голове. Опираюсь на подоконник, осознавая всю слабость тела, и обнаруживаю двойную решетку за стеклом. Этажами тремя ниже удается разглядеть дорогу, безлюдную и свободную от машин. Она похожа на переулок, маленький и темный, потому что здание напротив буквально упирается своими стенами в то, где нахожусь я.Оборачиваюсь, вонзая подоконник в поясницу и смотрю округленными глазами на остальные кровати, на которых лежат тела. Тела девушек с такими же пустыми лицами, как и у тех троих в машине.— Господи, — голос дрожит, когда я в ужасе шепчу себе под нос, касаясь места укола на вене руки одной из них.Ранка не одна, их даже не две. Эту девушку будто десятки раз пронизывали иглой в одном и том же месте, не попадая в цель. Эти следы, как следы неудачных попыток, совершенных очень не метким человеком.Мои руки в нескончаемой дрожи кладут руку девушки на кровать и отдергиваются в страхе. Я начинаю отходить назад, чувствуя, как холодок пробегается по затылку.— Нет. Нет, нет, нет, — вскрикиваю, споткнувшись о кривую половицу, и подымаюсь с теми же словами. — Нет!Еще один крик, и я срываюсь с места, подбегаю к двери и судорожно дергаю ручку, тщетно пытаясь открыть. Я не могу больше здесь находиться. Это страшно, слишком страшно.— Откройте! Выпустите меня отсюда, — слово последствия извещает из моей головы, освобождая больше места страху, текущему во мне, как кровь по венам.От тех ударов, которые я наношу, дверь давно должна была слететь с петель, но она почему-то этого не делает. Я метаюсь от двери к окну, хватаясь руками за голову, выдирая клоки волос, взвывая от боли и ужаса.Истерику прерывает щелчок замка, дверь открывается. В комнату заходит тот самый мужчина из внедорожника, и мои нервы окончательно сдают, вспоминая его руки на моем горле.Его выражение лица еще больше становится удивленным, когда комнату заполняет оглушающий крик, издаваемый мной. Мужчина, опешив, стоит в проеме, приоткрыв дверь на треть, и смотрит на меня глазами-блюдцами. Челюсти уже начинает сводить, пока моя нервная система продолжает рассыпаться, падая в воду, делая много брызг.Звонкая пощечина заставляет меня замолчать и сосредоточить взгляд на близстоящем мужчине. Его рука занесена надо мной, лицо искривлено в гневе. Ударил меня. Сначала душил, теперь ударил.— Да что с вами такое! — отчаянно кричу, получая новый удар.Обе щеки горят, и приходится прикладывать сразу две ладони к лицу, чтобы охладить пылающую красную кожу.Кажется, еще один удар убьет меня. Убьет мою психику и меня вместе с ней, потому что я не выдерживаю. Я схожу с ума.Губы, приоткрывшись, дрожат, впитывая соленые слезы, пекущие следы на щеках.Мужчина хватает меня за запястья, отдирая руки от лица, и я вспоминаю Хардина, нависшего надо мной и точно так же убиравшего руки с моего лица, за которыми последовал решающий удар, он мог убить меня, и я начинаю вырываться изо всех сил, лягая мужчину по ногам и кусая его руки. Все тщетно.Он прижимает меня к кровати одной рукой, пока другой роется в тумбочке, ничего не находя. Встает, освобождая меня и идет к комоду. Вот так просто?Не думая ни о чем, кроме свободы и отсутствии боли, бросаюсь к двери, хватая ручку, но щелчок, возвещающий о зарядке пистолета, заставляет меня замереть, громко касаясь ушей.— Отойди от двери, — ледяным, грубым голосом произносит мужчина, кивая в сторону кроватей, на которых изредка переворачиваются безразумные тела.Через щель, которую мне удалось открыть, виден неосвещенный коридор с прогнившими темными половицами. Они скрипят под чьими-то приближавшимися шагами, каждый звук которых отражается ударом моего сердца. Чем медленнее становится шаг по мере приближения, тем больше ударов оно пропускает.— Я сказал, отойди от двери, — чеканит мужчина, направляясь дуло пистолета мне в голову.Я отхожу, всхлипывая, потому что замечаю в коридоре русоволосого Тревора, проходившего мимо. Крик о помощи просто застревает в горле, когда человек в синей куртке подходит ко мне со спины и дышит в затылок.Когда пистолет у моего затылка держал Хардин, почему мне было спокойнее? Была ли я уверена, что он не выстрелит? Но теперь я уж точно не уверена. Этот человек чуть не задушил меня в той машине, пристрелить меня будет еще легче.Он толкает меня, заставляя сесть на кровать и тогда я вижу сверкающий иглой шприц в его руках и маленькую склянку с жидкостью.— Пожалуйста, — молю я, не смогши с первого раза произнести слово из-за дрожи в теле, продолжающей сковывать все движения.Я раздираю кожу на руках, ногтями впиваясь в костяшки пальцев и размазывая по ним кровь.Мужчина не прекращает своих действий, открывая пузырек и набирая жидкость в шприц.— Пожалуйста! — громче, с надрывом произношу я, внимательно следя за дулом пистолета и пальцем на курке.Он молчит со смертельным спокойствием и с раздражением в действиях одновременно. Я прикрываю рот ладонью, продолжая тихо плакать, испуская, возможно, последние в своей жизни выдохи.Не все переносят дозу, не всякий организм может принять наркотики, не все люди профессионалы, знающие в них толк, он может ввести на миллилитр больше, и я умру. Больше никогда не открою глаза, не выпью кофе, не улыбнусь маме. Только мертвая тишина и темнота. Я так боюсь этого.Возможно, мой слух обостряется в критической ситуации или это галлюцинации, но я вновь слышу приближающиеся шаги за дверью. Они же и заставляют меня кричать что есть сил о помощи.— Помогите! Прошу, помогите! — я вскакиваю на кровать, прикрываюсь руками от пистолета мужчины, обезумевшего от ярости, и не перестаю кричать. — Пожалуйста!.. — голос внезапно срывается, когда я слышу выстрел, но пелена слез застилает глаза, чтобы что-то увидеть.Я судорожно размазываю соленую жидкость по щекам, смешивая ее с кровью на тыльной стороне ладони и пытаюсь найти на себе дыру от пули, но не нахожу, как и боли от ранения.Лишь спустя секунду поднимаю взгляд и вижу зеленоглазого брюнета, держащего мужчину за руку с пистолетом, который направлен в пол. В том месте на деревянном паркете красуется обожженная дыра, испускающая едва зримые пары дыма.Я сгибаю корпус пополам, падая на колени на мягкую поверхность матраса, утыкаясь лицом в нечистую простынь, которая начинает намокать от моих слез.Я практически не слышу ругани парней, острящих колкими словами в адрес друг друга, но отчетливо слышу, как один из них удаляется из комнаты, и молю, чтобы это был не Хардин.— Янг? — он дергает меня за плечо, обращая мой взгляд на его встревоженное чем-то лицо. (Неужели мной?)Я лишь всхлипываю в ответ, надрываюсь новым стоном и кладу руки ему на плечи, обвивая ими шею. Разум, опьяненный слезами, кричит мне остановиться, но зеленоглазый, притягивающий меня за талию, только усугубляет его беспомощность.Хардин отшатывается на шаг назад, но я не отпускаю его, опираясь на широкие плечи. Наши взгляды снова сталкиваются, прожигая друг друга, как вода бы сражалась с огнем, мороз с жарой, молния с громом, не зная края этой бесконечной борьбы.Я не знаю, сколько держусь в сознании, поддерживаемая лишь его взглядом и руками, но мои всхлипы становятся тише, дыхание рвется, грудь рывками вздымается и опускается с выдохами, сжимая ребра.Скотт бегает глазами по моему лицу, когда я открываю рот, пытаясь что-то сказать, но не найдя никаких слов сейчас, закрываю его обратно, как немая рыба. И так несколько раз, пока он не берет меня на руки, сопровождаясь шумным вздохом и трепетанием сердца в моей груди, и не выносит из жуткой комнаты с жуткими лицами девушек, на опустошенных глазах которых меня чуть не убили.Хардин Блокирую экран телефона, входя в темный коридор, в котором никак не поменяют лампочки, сколько бы я не просил. Тяжело вздохнув, начинаю осматривать комнаты, убеждаясь в наличии и пригодном состоянии всех девушек, если их еще можно так назвать, заглядывая мимоходом в каждое помещение.Дойдя почти до самого конца коридора, недовольно разворачиваюсь на коричневую дверь, из-за которой доносятся непонятные раздражающие звуки, будто кто-то кричит или плачет. Джон ведь должен был обойти все передо мной и сделать уколы всем нуждающимся. Как можно было оставить кого-то без присмотра?Закатив глаза, направляюсь в эту комнату, толкая приоткрытую дверь.Почему никто не может делать все настолько качественно, как я? Почему нельзя точно так же вести счет, отмечая галочкой порядковый номер шлюхи, которую обнаружил в комнате. Почему, блять, все всегда приходится переделывать?!Раздосадовано пинаю ногами паркет, заходя внутрь, и устремляю взгляд сначала на Джона с пистолетом в руках, потом на Тессу, красное лицо которой выражает лишь искренний ужас.Что, черт побери, здесь происходит?!Не успеваю я, как говорится, развести руками, как парень нажимает на курок, выпуская пулю из оружия. Но моя реакция меня никогда не подводит, поэтому попадает смертельный заряд не в девушку, стоящую на кровати, а в деревянный пол, с треском отлетая к стене.— Ты что, блять, творишь?! — дергаю и выхватываю пистолет из его рук, ловя шокированный взгляд.Джон несколько секунд приходит в себя, пока я кидаю нервные взгляды на ломающуюся на глазах светловолосую девушку, падающую на колени.— Скотт, эта сука…— Кто разрешил тебе стрелять, тупица? Ты же знаешь, что мы не убиваем товар, особенно ценный, — мужчина, ростом выше и телосложением больше меня съеживается, несмотря на свой грозный взгляд и начинает в красках оправдываться, описывая всю ситуацию. Но я слышал эти слова от него неоднократно, потому что некоторых девушек мне не удалось от него спасти. Одну он задушил прямо в автомобиле, другую нашли в туалете с разбитым о раковину черепом. Поэтому сейчас я лишь смотрел на содрогания тела Тессы, взвывающую от рыданий.Она была в истерике, не останавливая свой плач. Как вообще в одном человеке может помещаться столько слез? Почему она не перестает плакать, ведь опасность миновала?Затыкаю Джона одним словом и выдворяю вон из комнаты, он больше не увидит ее в таком состоянии никогда. Не позволю.Ругаю себя за мысли, проскальзывающие в голове мимолетно, но оставляющие жирные отпечатки.— Янг? — она прячет лицо, согнувшись в три погибели, дрожит, как осиновый лист.Она вообще слышит меня? Может, уже потеряла сознание?Как можно столько плакать? Неужели все эти эмоции вызваны одним только страхом? Но люди не могут так рыдать из-за того, что им страшно, Господи.Она опирается на мою руку, которой я дергаю ее за плечо и поднимает глаза на меня. Мокрые щеки, ресницы, волосы вокруг лица, дрожащие опухшие губы, красные от слез глаза — это не вызывает во мне ни отвращение, ни жалости, только непонимание.Я не привык видеть людей в таком состоянии. Мало того, я могу позволить себе сказать, что никогда не видел человека, настолько потерявшего контроль над собой. Она не перестает дрожать, хватаясь за мои плечи грязными от крови руками.Черт, что она делает?Тесса обвивает мою шею руками, слегка наклоняя голову набок и заполняя глаза новой порцией слез, которые я уже не могу видеть.Сколько она пьет, чтобы из нее столько жидкости выходило? Откуда. Столько. Слез?Я в непонятках смотрю на нее, пытаясь понять, чего ее неконтролируемый разум хочет, обжигаюсь прикосновениями холодных рук о кожу своей шеи. Она вся горит, а руки такие холодные.Не знаю, что еще можно сделать с ней в такой ситуации, беру обессилевшее тело на руки и несу к себе в кабинет.Тесса и не думает вырываться, что настораживает меня еще больше. Да что с ней такое? Он все-таки успел ей что-то вколоть, сейчас она под кайфом? Не знаю, как можно по-другому объяснить такое поведение и количество слез, которыми можно было бы заполнить не один бассейн.Ее грудь вздымается вверх в спертом вдохе, соприкасаясь каждый раз с моей. Горящую и ледяную кожу друг от друга отделяет лишь наша одежда, которую я всегда считаю ненужной.Кладя девушку на диван, я беру было в руки телефон, чтобы набрать Тревора, уж он-то знает, как действовать в таких ситуациях, но почему-то пальцы замирают, отказывались набирать пароль, потому что мыслями я нахожусь в светловолосой голове Тессы, пытаясь понять, что же с ней все-таки, мать твою, происходит.Я сажусь на диван, слыша всхлипы у себя за спиной, что совершенно по-новому нарушает идеальную атмосферу моего кабинета. Голубые глаза закрыты, только ресницы подрагивают, слипшись от мокроты.Она, верно, не понимает происходящего. Сидит где-нибудь в уголке своего разума, забившись в одиночестве и просит о помощи.Как столько проблем может исходит от девушки, коих сотни у меня в борделях, которые так же сначала упираются, но потом вдруг начинают подчиняться, кто под действием наркотиков, кто волшебным образом перевоплотившись после ночи, проведенной здесь.Надеюсь, сегодня ночью с ней случится то самое ?волшебство?, и она больше не будет доставлять мне проблем, которых и так хватает.Всхлипы слышатся все реже и становятся все тише, засыпая крепким сном вместе со своей хозяйкой на моем диване.Как человек может столько плакать?..