Глава 17 (1/1)

— Тесса! — кто-то, а именно Тревор, трясет меня за плечо, выводя из чудесной страны грез, где мне сегодня, на удивление, ничего не приснилось.Мельком смотрю на часы — оказывается, что проспала я всего тридцать минут — до часу ночи.Мы выходим из машины: я — с помощью Тревора, потому что спрыгнуть с высокого джипа со связанными руками не так-то просто.Русый парень с некоторой неловкостью берет меня за талию и опускает на землю. После тридцатисекундных раздумий я собираюсь поблагодарить его, но подходит Хардин и, вкладывая мои запястья в свою ладонь, отводит меня от машины.Только когда внимание на себя обращает тихий прерывистый скрип калитки, я поднимаю голову и вижу перед собой большой двухэтажный особняк.Мы уже находимся в черте города, но вокруг лишь небольшие кленовые посадки и еще несколько домов. Однако, уже через триста метров заасфальтированная дорога, по бокам которой стоят дома, расходится в Т-образный перекресток и ведет к небольшим ларькам и супермаркетам.Это больше похоже на пригород, или отдельный район с частными особняками. Разглядеть их детально мне не дают, заламывая руки назад, заводят за калитку, а дальше в сам дом.Ни на крыльце, ни в коридоре внутри, нигде не горит свет, тем самым он не дает мне разглядеть непривыкшими к кромешной темноте глазами абсолютно ничего.— Эй! — вскрикиваю от того, что Хардин поднимает меня на руки, закидывая на плечо. Кровь приливает к голове в перевёрнутом состоянии, и она начинает жутко болеть в поврежденном месте. — Мне больно, придурок! Ты разбил мне голову, забыл уже?Его плечо упирается в мой живот, препятствуя нормальному поступлению воздуха в легкие, поэтому голос звучит сдавленным.Скотт вообще не реагирует на мои слова, спускаясь по лестнице, судя по начавшейся тряске.Лестница ведет вниз, и так как мы находимся на первом этаже, меня могут нести только в…Подвал.Черт, нельзя было придумать ничего поинтереснее?Мое тело с грохотом падает на пол у бетонной стены, как кусок скалы с обрыва, срываясь с плеча кареглазого. Хардин возвышается надо мной, словно статуя свободы, только вот выражения его лица я разглядеть не могу из-за кромешной темноты вокруг. Бедро немного побаливает от не мягкого приземления.Хардин глубоко вздыхает и с шумом выдыхает воздух, а потом наклоняется ко мне, будто делает кому-то одолжение, потирая подбородок.— Вот думаю, Янг, лучше тебя к стене вверх ногами привязать, чтобы помучилась, или так сойдет? — его усмешка сопровождается щелчком наручников, которые теперь закреплены одним концом на моей правой руке, а другим где-то рядом со мной на предмете, не видном в черной комнате.Здесь совсем нет света. Нигде. Из-за его отсутствия даже из открытой двери в этот подвал не проникает ничего, кроме всепоглощающей темноты. Жутковато. Горячее дыхание внезапно касается моей шеи, от чего я вздрагиваю, сердце начинает отбивать ритм марша.— Спокойной ночи и с сочельником тебя, Янг, — шепчет темноволосый прямо мне на ухо, распространяя мурашки по телу хриплым голосом.Он отстраняется и выходит из комнаты. Душный воздух становится свежим в отсутствие темного силуэта. Мое личное пространство восстанавливает свою протяженность в десять метров.Сочельник. Сегодня сочельник. Как можно было об этом забыть? Хотя, во время твоего собственного похищения и не такое забудешь. Но знаете, что заставляет кислую обиду пробиваться мне под кожу? Ощущения одиночества в светлый праздник Рождества. Никогда в своей жизни человек не пожелает никому встретить Рождество в одиночестве. В темном подвале. В одном доме с людьми, которые тебя похитили. Ни один человек не пожелает никому горько плакать в праздник, проклиная свою судьбу.Так кто же пожелал этого мне? Почему я должна сидеть здесь, на чертовом холодном бетонном полу с ноющей болью в голове и думать о том, кто послал мне зеленоглазое ?счастье? с небес?Ужасно. Все слишком ужасно для того, чтобы быть реальным. Мне уже не хочется жить, лишь бы не находиться здесь. А что же будет дальше?..