Глава 13 (1/1)

Как только я начинаю предпринимать попытки освободиться, двигая запястьями, вытаскивая их из пут веревок, ко мне поворачивается один из похитителей, тот, благодаря которому Тревор удосужился позволить мне не умереть от жажды.На нем тоже надеты солнечные очки, скрывающие верхнюю часть лица, но когда его губы складываются в ухмылку, в голову словно ударяет молния. Я словно вспомнила что-то очень важное, но такое кратковременное свечение не дало мне разглядеть это воспоминание.Эта ухмылка, кого она мне напоминает?И все вопросы вместе с остальными мыслями, которые вообще были в моей голове, улетучиваются в миг, когда он снимает очки.— Т-ты?.. — единственное, что с заиканием вырывается из моего рта.Левая бровь взлетает, верхняя губа выражает мое полное недоумение, задираясь и оголяя зубы, все лицо искажено в гримасе полного охреневания и злости.— Да как ты?.. — не могу собрать мысли в пучок, все слова потерялись в его изумрудном взгляде, прожигающем меня. — Урод, мудак! Верни меня домой, падла! — как поток воды, вырвавшийся из дамбы, из меня начинают литься ругательства, сопровождаемые ударами ног по полу и содроганиями всего тела, которое трясет от раздражения.Как этот ненормальный вообще додумался украсть меня, как он осмелился? Зачем этот идиот меня похитил? Какие цели можно было преследовать, какая дурь должна быть в голове, чтобы незаконно лишать человека свободы из-за того, что он нагрубил тебе и ?испортил? дорогие кроссовки? Пристрелите меня, если это так.В то время, как темноволосого покрывают уже третим слоем проклятий, он невозмутимо ухмыляется, ожидая, когда иссякнет мой словарный запас.— Закончила? — он ловко вставляет слово, когда я на секунду останавливаюсь, набирая в легкие воздуха. — Отлично. А теперь слушай внимательно.— Тебя? Слушать? Да засунь свои слова себе в задницу, чертов псих! Ты нахрена меня украл? Куда привез? Жить скучно стало или что? Да знаешь… — приставленный к моему лбу пистолет принуждает нехотя замолчать, наблюдая усмешки Тревора и Хардина.— Я сказал, слушай меня, иначе в следующий раз мне придется заткнуть тебя навсегда. — Надменно фыркаю в ответ, хотя на самом деле все сжимается внутри при виде оружия, угрожающего моей жизни.Мне ведь никогда не приходилось видеть, а уж тем более чувствовать прикосновение настоящего, заряженного пистолета, да и вообще огнестрельного оружия.— Сейчас нам нужно пройти регистрацию в аэропорту. Звать на помощь и вырываться не получится, потому что самолет частный, а вот в аэропорту тебе стоит вести себя тихо, иначе… — он надавливает на курок, но я не подаю страх наружу, и лишь осматриваюсь по сторонам, ища тот самый аэропорт.Машина стоит на обочине дороги, все еще той самой трассы, которая через двести метров обрывается большим зданием с эмблемой самолета на главном входе.Что делает аэропорт посреди этих голых полей — неизвестно, поэтому стоит предположить, что он приспособлен не для обычных людей и, можно сказать, тоже частный.— Где мы, и куда мы летим? — перевожу взгляд, в котором пылает пламя ада, на зеленоглазого похитителя.— Далеко отсюда, на другой континент. Остальное тебе знать необязательно, — оба выходят из машины, освобождая мой взгляд от зрелища пистолета.Задняя дверь открывается, схватив за локоть, меня выволакивают из автомобиля, что я еле могу удержаться на ногах.Хардин становится у меня за спиной, и вскоре веревки падают, наконец давая волю моим запястьям.Думаете, его слова по поводу попыток бегства меня запугали? Да, но не настолько, чтобы ничего не предпринимать. Сейчас бежать бесполезно, кругом ни деревьев, ни места, где можно укрыться, а рядом со мной двое мощных вооруженных мужчин.Подношу руки к лицу, чувствуя, как плечи и позвоночник щелкают, принимая исходное положение впервые за сутки или около того. Запястья натерты до крови, которая уже в несколько слоев запеклась на коже и продолжает сочиться. Невольно айкаю, увидев собственное, усугубленное ругательствами парней состояние, и на глазах наворачиваются слезы.Мне нельзя плакать и нельзя сдаваться, иначе все кончено со мной и моей жизнью.Потираю болящую кожу и еще раз осматриваюсь вокруг, видя уже все в большем масштабе. — Если ты будешь стоять, как истукан, и ловить ртом мух, я пристрелю тебя прямо здесь. — Хардин бурчит проклятия себе под нос, подгоняя меня приставленным между лопатками пистолетом. — Шагай.Как описывают ведение заложника стражами на смертную казнь в сказках, так меня вели к зданию аэропорта, пока мы не остановились у парадных стеклянных дверей.Хардин обхватил мою талию левой рукой, притягивая к себе и спрятал пистолет за мою спину так, что его не было видно. То есть никто в этом аэропорту и подозревать не будет, что я — заложница.— Что ты делаешь? — вырываюсь из его псевдо-объятий, но получаю толчок в спину и снова оказываюсь обхвачена руками.Его рука грубо сжимает мою талию, буквально вдавливая дуло пистолета в спину, от этой боли я начинаю бесшумно попискивать и закусываю нижнюю губу, на которой сравнительно недавно уже образовалась приличная рана. Снова сочится кровь, слизываемая мной ежеминутно.Мы входим: всюду бегают и шумят люди, женский голос объявляет посадку и прибытие рейсов, у регистрации слышны ругань и возмущение посетителей. Но все здесь какое-то необычное. Я была в аэропортах не раз, но в этом есть что-то отделяющее его от остальных, что-то странное, пугающее, волнующее, то, что я не могу разглядеть.Хардин вновь выводит меня из чащи размышлений, толкая вперед к регистрационной стойке.— Здравствуйте, — натягивая улыбку, выдавливает шатенка в форме здешней авиалинии с большим вырезом на блузке и странным значком на груди.Зеленоглазый шлепает документы на стол, а я пытаюсь разглядеть поблескивающую брошь, наклоняясь и прищуриваясь.Черный самолет с двумя металлического цвета полосками и таким же хвостом украшает ее белую блузу на левой части груди. Я вглядываюсь и вглядываюсь в корпус самолета, словно что-то подсказывает мне, что я не вижу в нем чего-то совершенно очевидного.Атмосфера нагнетает. Я замечаю, что люди часто начинают на нас озираться, но Тревор закрывает меня собой, подталкивая ближе к Хардину, и я больше не могу видеть испуганных взглядов. Глаза этих людей действительно какие-то напуганные, скачущие с предмета на предмет. Неспроста мне не нравится это место.Приходится снова уставиться либо на девушку, либо на документы, которые она проверяет, и я выбираю второе, потому что объект номер один меня уже не привлекает.На регистрационной стойке лежит один паспорт британского гражданства, три продолговатых бумажки — билеты, и заламинированная карточка, подходящая на удостоверение.— А ваш паспорт, молодой человек? — она обращается к Тревора, нехотя достающему из внутреннего карманна пальто, в которые одеты оба моих похитителя, паспорт и протягивающего ей документ.При виде знакомых обложек и эмблем родной страны на паспортах Тревора и Хардина я невольно прокручивая в голове все воспоминания о себе и своих документах и задаюсь вопросом: А мои документы?В этом заключаются странности аэропорта? У заложников не берут документы? Но ведь Хардин не хочет, чтобы все знали, что я ими похищена, и скрывает это за своей рукой на моем белом пальто, так все же почему меня не спросили?— А девушка… — начинает шатенка, указывая на меня, и я понимаю, что просто не дождалась вопроса.Самодовольная улыбка уже почти что сияет на моем лице, так как похитители не смогут предоставить моих документов, как вдруг Хардин обрывает ее очень странными словами:— Да-да, ее нужно зарегистрировать.Зарегистрировать? Меня? Куда? Все это оказывается более чем странно, когда девушка достает лист бумаги, похожий на бланк для ответов, и вписывает что-то от руки, обращаясь ко мне.— Фамилия, имя. — Вот вы и попались, Хардин, Тревор, я ведь могу сказать и неправду.— Тесса Элизабет Янг, — произносит Хардин.Я уставляюсь на него с искренне ребяческим удивлением. Имя — ладно, фамилию — мог узнать в университете, но второе имя? Каким образом? Он, черт возьми, действительно следил за мной, да еще и так дотошно узнавал все подробности чужой жизни?Мне снова становится страшно. На самом деле, страх никуда и не девается последние двадцать часов, просто иногда его перекрывают такие чувства как удивление, злость, отвращение, сомнения. Особенно сомнения закрадываются ко мне в голову, съедая остальные мысли, которые и так словно вылетают из ушей. Иначе как по-другому объяснить их отсутствие?Девушка заносит данные в бланк, включая возраст, тоже сказанный темноволосым, и протягивает новоизготовленный документ мне, но мой похититель вновь берет всю ответственность на себя, а я в свою очередь закатываю глаза.— Тревор, проводи Тессу в зал ожидания, наш рейс через двадцать минут.Русый парень подходит ко мне со спины, так же ловко выхватывает из руки Хардина пистолет и обхватывает мою талию, словно по шаблону выполняя сложную операцию.Мы удаляемся от регистрационной стойки, сопровождаемые взглядами людей, проходим в зал ожидания.Здесь много кресел, обитых мягкой тканью, что довольно редко встречается в обычных аэропортах, автоматы с напитками и банкоматы для снятия денег с карточки и обмена валюты.Слишком много предусмотрений, слишком много удобств, все это похоже на место для богатых, обеспеченных людей с не очень законной работой. Становится не по себе от того, что такие места существуют на нашей планете, уж тем более недалеко от моей страны, да что там, города! Все это скрыто от глаз ?простых? людей. Все это, как тропический оазис среди пустыни, вот только вместо фруктов на деревьях висит оружие, а вместо воды в озерах — кровь…Страшная картина всплывает в голове, когда я начинаю размышлять об этом, поэтому нужно поскорее оставить эту идею, а то мои и без того дрожащие руки вовсе потеряют свою функциональность.Тревор не вызывает у меня особого доверия, как и второй похититель, приходится держать рот на замке, хотя тысячи вопросов все еще кружат в моей голове, как надоедливые мотыльки возле горящей лампы.Куда мы летим? Что значит эта моя регистрация неизвестно куда и непонятно зачем? Буду ли я все еще жива завтра?..Черт, зачем все это со мной происходит? Какому-то неуравновешенному пришло в голову похитить девушку, которая не специально нагрубила ему в кафе, а потом еще пару раз встретила с отвращением в городе. Ни один нормальный человек такого бы не сделал, не подумал бы даже! Что от него еще ожидать в таком случае? Убьет меня в самолете, помучает, продаст на органы? А что еще мне думать?!Бежать надо, вот что я вам скажу. Бежать подальше от этого психа, которого в лечебницу сдать надо, изолировать от общества, иначе исход будет летальным! Бежать куда угодно, в другой город, в лес, в поля, в море прыгать, но только не пребывать в страхе, что тебя могут убить самым изощренным способом. Чертов ненормальный!..— Мне нужно в туалет, — первая попытка предпринята.— Потерпишь. Он есть в самолете. — Тревор невозмутимо продолжает пялиться в экран телефона.— Срочно, — уверенно прибавляю я.— Подождать не можешь?— Нет.— Тогда пошли, — я ожидала, что просто так меня не отпустят, но в женский туалет без вызванных подозрений он уж точно со мной не войдет.Мы встаем с мягких кресел и проходим длинный зал ожидания с высокими потолками.На входе в уборные сидит женщина за маленьким столиком, на котором лежит степлер и листы бумаги.Мои надежды вмиг рушатся. — Ваши билеты, пожалуйста, — на автомате произносит женщина.Пропускают только по билетам. По билетам, которые находятся у Хардина. — Твою мать… — ругаюсь под нос так, чтобы никто не услышал, но чтобы злоба хоть каким-то путем вышла из меня.Сама судьба против меня.Когда мы снова оказываемся в зале ожидания, взору предстает картина бегающего по помещению Хардина в наших поисках.Когда его взгляд все-таки находит два наших силуэта у выхода, он устремляется к нам с такой свирепой гримасой, будто разъяренный бык на родео.— Тревор, блять, где вас носит? — Хардин пышет дымом из ноздрей, впиваясь в своего напарника взглядом.В разъяснениях Хардину ситуации русый парень опускает руку с пистолетом от моей спины и теперь лишь крепко держит меня за локоть. Слишком крепко. Даже если я сделаю резкий рывок, мне не выбраться. Чертова предусмотрительность. Мне кажется, или в этом месте она буквально парит в воздухе и, смешиваясь с кислородом, проникает в легкие людей, делая их предусмотрительными? Так и есть, черт возьми.— Так трудно было потерпеть десять минут? — Хардин мимолетно хватает меня за подбородок, обращая мое лицо на себя.— Вы держали меня в машине порядка двадцати часов подряд, как ты думаешь, сложно ли мне было потерпеть? — единственный плюс моего похищения — мне знаком сам похититель, и мы общались наравне, парируя друг другу перед тем, как он меня украл.Это хоть как-то внушает мне уверенность и отгоняет страх.— Хардин, — Тревор одергивает его за плечо, чтобы тот ненароком не обдал меня пламенем, как огнедышащий дракон.Хардин нехотя разворачивается к парню с раздраженной гримасой, и мы садимся на кресла, у похитителей завязывается разговор, пока мне остается говорить с собой лишь в собственных мыслях.