Глава 12 (1/1)

Ближе к утру я заснула, но сон был тревожным и недолгим. Постоянно снились кошмары в виде мелькавших воспоминаний о вечере, когда меня похитили. Да и спать на заднем сиденье машины было не очень удобно.Так же мне удалось узнать, сколько на тот момент было времени и какой сейчас день.После моего пробуждения я еще минут десять просто лежала на кресле, никому не нужная, но когда мужчины в очередной раз поменялись местами, и машину вновь стал вести тот, кто вел ее впервые, когда я очнулась, я заметила электронные часы на его левой руке, они показывали 11:30, 23 декабря.А похитили меня 22 декабря, значит, прошла лишь одна ночь. Одна ночь моих мучений и страданий моих близких. Они волнуются. Они места себе не находят. Я так хочу домой.Грубо говоря, четырнадцать с лишним часов я уже нахожусь в этой гребанной машине и проклинаю все, что с ней связано, а мы все едем и едем, едем и едем, и, кажется, не думаем останавливаться.Четырнадцать с лишним часов я уже играю в молчанку. Я молчу больше половины суток и разговариваю лишь сама с собой. От этого можно сойти с ума. И я уже схожу с ума, потому что порой мне кажется, будто кто-то сзади выкрикивает мое имя. Это плохо, очень плохо.Может, похитители тоже сходят с ума? Они ведь молчат всю дорогу, как и я, роняя лишь тихие ?извини?, если сталкиваются во время обмена местами или руками у ручника, только пялясь по очереди в свои телефоны.От этой тишины в ушах не то, что звенят, а просто бьют колокола, причем с огромной силой и оглушительным эхом. Сколько я еще продержусь в этой тишине, просто сидя и плача, думая и жалея себя? Я не знаю. Я хочу домой.Сейчас уже около полудня, солнце скрылось за серыми тучами в небе, скоро снова будет дождь.Дорога своего облика не меняет, и я уже начинаю задумываться, не наклеена ли картинка на окно с внешней стороны, чтобы запутать меня? Но тогда почему мелькают деревья? Мы уже очень далеко от Бристоля. За сотни, а может и тысячи километров. А я хочу домой.При солнечном свете гораздо четче стали видны силуэты моих похитителей со спины, и я даже смогла разглядеть темные брови и солнечные очки того, кто сидит за рулем через водительское зеркало. Глаза его были скрыты, как я уже сказала, поэтому опознать и запомнить его лицо было невозможно. Второго парня вообще не было видно. Лишь его плечо, покрытое черной курткой и русые волосы выглядывали из-за спинки переднего сиденья.Как же мне страшно. Почему они молчат? Почему молчу я? Сколько можно играть в эту дурацкую молчанку? Я ведь сойду с ума, уже сошла, потому что повторяю это не первый раз.Слишком много мыслей в голове, которые я не имею возможности выпустить с помощью слов. Они путаются, останавливаются или слишком быстро бегут так, что я не успеваю за ними. Я путаюсь в них, постоянно перемешивая и натыкаясь на одни и те же дважды, трижды, как сейчас.Это как складывать пазл, в котором ни один кусочек не подходит к другому, в котором нет рисунка, который можно бы было собрать и нет картинки, по которой его собирают.Этот пазл невозможен, невыносим, как мои мысли, разрывающие голову.Кажется, что череп вот-вот разломится, и оттуда вытекут они, мысли, наконец вырываясь наружу.Мне нужно их выпустить. Выпустить срочно и немедля, иначе я взорвусь. Человек не может столько молчать. А я — человек.Едва я открываю рот, полна решимости и самоотверженности, чтобы произнести хоть слово, как застываю на месте с открытым ртом.Что мне сказать?Я действительно не знаю, о чем говорить, что спросить, как вообще к ним обратиться?— Я хочу пить. — Единственное, что приходит в голову, и что я даже не успеваю обдумать. Но если подумать, эта чистая правда, я плакала столько, что теперь из 70% воды во мне осталось лишь 10%. — Пожалуйста, — вежливость еще никого не убивала. Особенно, если ты разговариваешь со своими похитителями, то есть, потенциальными убийцами.Проходит три секунды, в ответ тишина. Только сейчас я, будто эхом, начинаю слышать свой голос, отдающийся в голове. Он звучит настолько громко в тишине, не прерываемой звуками уже четырнадцать часов, что мне кажется, будто он оглушил сидящих впереди, и они не могут дать ответа.Из-за того, что во рту давно пересохло, первые буквы, произнесенные мной кем-то проглатываются, и я опять сомневаюсь, что кто-то услышал меня.— Тревор. — Бросает парень за рулем. Его голос довольно низкий. Мне кажется, будто я уже слышала его раньше…Второй мужчина, которого зовут Тревор, достает из бардачка бутылку, как у спортсменов для бега, и протягивает ее мне между передними сидениями, не оборачиваясь.Скрываются?Тревор еще около тридцати секунд держит бутылку, явно недоумевая, почему я не беру ее в руки. Потом до него, видимо, доходит, что они, мать его, связаны, и он поворачивается ко мне лицом, часть которого скрыта под солнечными очками.И все же скрываются. Хоть мне и видно его глаз, я отчетливо вижу и стараюсь запомнить русые волосы, прямой нос, тонкую верхнюю губу и пухлую нижнюю челюсть.Парню приходится практически всем телом перекинуться через подлокотник, чтобы поднести бутылку к моему рту.Он так заботлив. Мог бы и дать мне умереть от жажды. Если эти похитители меня поят, не дай Бог еще кормить начнут, то о каком убийстве может идти речь? Могли бы выкинуть меня из автомобиля прямо сейчас, после того, как я открыла рот. А может, эта тактика такая? Чтобы ввести меня в заблуждение…Тянусь губами к горлышку бутылки в форме соски и жадно начинаю пить воду, глоток за глотком.Сосуд уже наполовину пуст, а мне все мало, и приходится самой наклонить бутылку ниже, чтобы вода спокойно приливала к горлышку; глоток за глотком.Тревор буквально разрывает какую-то нить связи между мной и источником жизни, убирая воду обратно в бардачок.Капли, уже не слезные капли остаются у меня на губах и медленно стекают по подбородку.Я тяжело дышу, словно после пробежки, но чувствую себя вовсе не усталой, наоборот, я насытилась настолько, что даже не чувствую голода, хотя в животе одна жидкость, уже более четырнадцати часов.Откидываюсь на спинку сиденья, прижимая к нему свои стесненные в движениях руки и восстанавливаю дыхание, вбирая воздух через нос, чтобы сохранить влагу во рту.Такое ощущение, будто в мой организм, как в пустыню, не видевшую воды уже несколько сотен лет, упала настолько желанная капля дождя, и пустыня вдруг превратилась в густой лес, зеленый, богатый растительностью, живой. Кажется, я впервые в жизни поняла, что значит утолить жажду, и что значит ее не замечать на протяжении часов.Мои физические потребности довольны, но молчанка начала второй раунд.Того имени, единственного вылетевшего изо рта водителя со знакомым мне голосом, недостаточно, чтобы утолить жажду моих социальных, духовных потребностей.Я превращаюсь в Робинзона Крузо, сходящего с ума на необитаемом острове от нехватки банального общения с себе подобными.Да, я молчу всего четырнадцать часов, а не дни и даже месяцы, но это уже много для меня. Я не помню, когда в последний раз в своей жизни так можно молчала. Сводит с ума…Разминаю шею, поворачиваю голову, кладя ее то на левое, то на правое плечо, и слышу, как хрустят суставы, как ноют мышцы, как устала и болит спина. Слишком долго в одном и том же положении. Мои плечи уже сводит от нахождения далеко от положенного им места.Нужно развязать руки. Как-то развязать руки. Попросить — точно не вариант, меня все-таки похитили, не забывайте об этом. Попробовать справиться самой — вероятность успеха есть, но что, если заметят?..