Глава 11 (1/1)

Прихожу в себя от того, что по голове бьют отбойными молотками, а их удары отдаются в висках. Все кости будто переломаны и ноют. Руки и правая нога, как и бок, на котором я лежу, онемели до такой степени, что я просто не чувствую их, полагаясь лишь на воспоминания от том, что они должны там находиться.С протяжным стоном утыкаюсь лицом во что-то мягкое и чувствую легкую вибрацию и подрагивания.На секунду приоткрываю глаза, но тут же закрываю их, потому что снаружи такая же темнота, как и та, что обволакивает меня внутри.Темнота непонимания, потому что я понятия не имею, что происходит.Пытаюсь подняться, но не нахожу опору, потому что мои руки… связаны. Запястья туго стягивают веревки, жгут кожу. Почему мои руки связаны?— Что происходит? — принимаю положение сидя и произношу слова во всю ту же темноту, потому что в глазах темнеет и внутреннюю сторону век неприятно печет.Не слышу ничего в ответ. Может, я оглохла?— Эй, что, черт возьми, происходит?Десять секунд спустя я уже вижу два сидения впереди себя, лобовое стекло машины, силуэт за рулем и еще один силуэт на пассажирском сидении.Я нахожусь в автомобиле.Оглядываюсь по сторонам, но вижу лишь пустующее заднее сидение.Как я здесь оказалась? Помню, как шла домой, как дернули меня за плечо, как приложили тряпку к лицу…?Похитили.? — это единственное, что успевает мелькнуть у меня в голове перед тем, как я зайдусь рыданиями.Слезы не то что текут, они просто выливаются из глаз, заполняя все мое лицо.Меня похитили. Похитили прямо на улице. Неужели никто не заметил?И что мне теперь делать? Что теперь делать?! Как отсюда выбираться?!Мой возглас снова пронзает салон автомобиля, а потом еще один и еще.Но соль в том, что я не могу себя остановить. Истерика просто окутала меня, отбирая контроль над собственным телом и эмоциями. Все, что я сейчас чувствую — как паника топит меня.Один и тот же вопрос крутится в голове: ?Что же, черт возьми, делать?!?Я внезапно для самой себя что-то невнятно но громко кричу, что-то вроде ?Выпустите?, но заглушаю собственный голос новым порывом слез и бессмысленных звуков.Я не хочу здесь находиться, не хочу! Просто скажите, что я дома. Скажите, что я, блять, в безопасности!— Тревор, блять, сделай что-нибудь, иначе я вырублю ее прямо сейчас! — водитель грубо ругается и бьет кулаком по панели, я вздрагиваю.Другой, тоже мужчина, поворачивается ко мне и пытается донести мысль, которую заслоняет от меня пелена слез.— Либо ты сейчас замолкаешь и всю оставшуюся дорогу лишь беззвучно осознаешь свою беспомощность, либо я всажу тебе пулю прямо в голову. — Он трясет пистолетом у меня прямо перед лицом.Пистолет. У них оружие. Они могут меня убить.Мне приходится прикусить губу до крови, чтобы хоть немного заглушить свой плач, который дрожью отдается во всем теле, словно мышцы сводит судорога.— Вот и умница.Он принимает исходное положение, как и водитель, смотря лишь вперед, на дорогу.Черт. Черт, черт, черт, черт…Сквозь зубы я пытаюсь выругаться, чтобы хоть немного успокоиться, но при любой попытке открыть рот оттуда вырываются рыдания, поэтому сильнее прикусываю кровоточащую нижнюю губу.Меня похитили. Похитили и, скорее всего, собираются убить. И не останется даже мокрого места от Тессы Янг.Я не хочу умирать. Не хочу, чтобы меня убивали. Почему это происходит со мной? Неужели на улицах Бристоля ходит так мало девятнадцатилетних девушек, которых можно было бы похитить? У меня лбу написано: ?Похищайте сколько угодно??!Что теперь будет?За окном темно, и я надеюсь, что сейчас все тот же вечер пятницы или хотя бы ее ночь. Я надеюсь, что не проспала несколько суток, пока со мной вытворяли неизвестно что.Никаких уличных фонарей, зданий, ларьков, лишь лысые лесопосадки, ровная дорога, сетевые вышки. Мы едем по трассе — значит, уже вне города.Меня увозят. Увозят из дома, лишая хоть какой-то надежды на спасение. Увозят от семьи, друзей, людей, которым я не безразлична, которые сделали бы все, чтобы меня спасти.Но теперь и у них нет ни малейшей надежды. Когда обо мне спохватятся, будет уже поздно…А ведь я написала маме, что скоро буду дома, она ждет меня или ждала… Каково ей сейчас, глубокой ночью сидеть и думать, что случилось с ее дочерью? А каково папе, Джесс, няне? Они сойдут с ума, узнав, что меня нет.Им сейчас хуже, чем мне, поэтому я должна терпеть.Не замечаю, как разжимаю зубы, отпуская нежную кожу, которая уже посинела и онемела от недостатка крови, вытекшей из нее.Слезы начинают запекаться на щеках, стягивая кожу.Что делать, что делать? — ждать. Ждать пока меня убьют, замучают до смерти или же продадут кому-нибудь в рабство, вот, что нужно делать. Потому что на большее я сейчас не способна. Я беспомощна, как пчела под колпаком стакана, пойманная человеком. Она не может воспользоваться своим жалом, оно бесполезно прямо сейчас. Ей остается только надеяться на добродушие своего надзирателя и ждать. Ждать спасения. ***Я не знаю, сколько часов мы уже едем по голой трассе, не носящей в себе никакой красоты и смысла. Кое-где нечеткая, прерывающаяся разлиновка дороги, ровный асфальт, пустые поля за окном и редко проскальзывающие обнаженные ветки деревьев — вот пейзаж, который я наблюдаю уже целую вечность сквозь периодически заполняющие глаза слезы.Мои руки все так же связаны, запястья натерты до крови, которую я чувствую холодными онемевшими пальцами.Небо и не думает светлеть, значит, на улице ночь, а я не сплю. Не сплю, потому что не могу заснуть. Да и кто бы стал спать, находясь похищенным в чужой машине?Двое мужчин впереди непрерывно молчат, лишь изредка обмениваясь взглядами, смысл которых для меня неясен.Мне ничего не остается, как сидеть и смотреть в окно, иногда попискивая от несдержавшейся истерики. Сколько бы я себя не успокаивала, ком в горле становится все больше каждый раз, когда я отвожу взгляд от окна и обвожу им салон машины.Обтянутые черной кожей кресла, коврики, встроенные в ручки дверей пепельницы — то, что я сейчас ненавижу больше всего. То, что я хочу сжечь, подливая бензина. То, в чем я не хотела бы находится всей своей сущностью.Сколько бы времени не прошло с момента моего пробуждения, я все еще не могу поверить.Как? Как меня могли похитить? Как такая плохая история из интернета или мелькающая по телевизору в новостях могла случиться именно в моей жизни, именно со мной?Людей ведь просто так не похищают. Это делают с определенной целью. Деньги, убийство, насилие — вариантов много, но что нужно от меня моим похитителям?Я задаюсь этим вопросом, но на самом деле не хочу знать ответа. Хочу знать все, кроме этого, но в то же время это — все, что я могу узнать.Время. Оно просто течет, как слезы по моим щекам, не имея никакого значения. Я не знаю сколько времени сейчас, сколько времени мы едем, и сколько времени я просто сижу на заднем сидении, ничего не предпринимая.У меня даже не заклеен рот, даже не связаны ноги, единственное, что сковывает мои движения — веревка на запястьях. Но что я могу предпринять? Кричать? — повторюсь, дорога голая — не единой машины за несколько часов езды, будто мы в какой-то пустыне. Драться, использовать ноги в борьбе? — вы, наверное, забыли, что машину ведут два мужчины, имеющие далеко не худощавый силуэт в темноте, к тому же, я даже не могу разглядеть их лиц.Вот еще одно, что пугает меня — неизвестность. Что происходит сейчас? Что будет дальше? Кто эти люди? Куда мы едем? Все это — неизвестность. Я не люблю неизвестность. Я ненавижу неизвестность.Густую тишину в салоне нарушает только мое шмыганье носом и тихие всхлипы, или шуршание одного из похитителей, достающих и закуривающих сигарету.И тогда моих слез становится в два раза больше — я не переношу запах табачного дыма. Он просто невыносим для меня: глаза начинают слезиться, горло будто сжимают, вскоре становится трудно дышать.И куда я уйду от этого? Выпрыгну из окна? Давно пора смириться, что я полностью беспомощна, но я все еще просто кашляю, подавая признаки плохого состояния, но мужчинам, как и ожидалось, просто срать. Они продолжают делать то, что им присуще — мучать меня.Предыдущие десять минут были мучительны, потому что один из них снова закурил сигарету, после нового обмена местами за рулем. Я действительно думала, что задохнусь. Бесшумно попыталась открыть окно, но оно оказалось заблокированным, и все надежды рухнули.За невозможностью использовать собственные ладони, как противогаз, пришлось уткнуться носом во все еще обернутый вокруг моей шеи шарф, и как можно дольше наслаждаться свежим запахом стирального порошка.Теперь по салону разносится лишь далеко похожий на резкий запах табака аромат, доставляющий не такой сильный дискомфорт.Окна закрыты. Всё еще закрыты. Все. Здесь очень душно. Почему нельзя открыть окна? Неужели снаружи воздух наполнен чем-то таким, что отравляет легкие хуже всяких сигарет?Я не могу дышать. То ли из-за слез, то ли от не выветрившегося дыма, это не важно, важно то, что я могу задохнуться, но всем плевать. Чистосердечно плевать.И что я могу сделать? Вновь — ничего. Абсолютно ничего. Я беспомощна. А мое жало пчелы бесполезно.