Invidia//Ревность (1/1)

Ничего не дается сразу,Не воротится время вспять?—Контролируй свои соблазны,Чтобы душу не потерять!Не ищи потеплей ночлега,И, запомни, коль ты краса?—Если к зеркалу часто бегать,Риски есть потерять глаза.?Ты ангельски красива, крошка Сью. Такая же красивая, как лондонская ночь, как парижские скверы, как венецианские карнавалы, как проспект Истикляль в жаркий июньский вечер. Почему-то мне хочется сравнивать тебя с теми местами, в которых я чувствовал себя еще более одиноко, чем когда-либо, за время моих путешествий. Наверное, потому, что рядом с тобой мне одновременно тепло, уютно, но так пусто и больно. Знаешь, как тяжело любить тебя, зная, что эту любовь ты растратишь на ветер? Знаешь, во сколько раз тяжелее скрывать ее, когда я знаю, что ты любишь меня? Боготворишь меня, готова ради меня на все… Знаешь, как больно? Знаешь, как тяжело превращаться в актера на изгнивших деревянных подмостках заброшенного театра, который готов свить себе петлю, но ему нужно доиграть свою главную роль? Эта роль дается не каждому, ведь не каждый с нею справляется. Ты знаешь, что это за роль, Сью? Роль человека, которому все равно.Но как, черт возьми, мне может быть все равно на тебя, крошка?! Ты же воскресила меня, ты вернула моему сердцу теплоту и тот жаркий огонь самого нежного в мире чувства. Господи, зачем ты так обвинительно любишь меня, моя крошка? Зачем ты так смотришь в мои глаза, ища в них хоть намек на взаимность? Я не покажу ее тебе, иди к черту!Спорим, я сейчас подойду к своему портрету, о котором ты не знаешь, и увижу там себя прежнего, такого же молодого и нетленного, нетронутого всеми пороками бренного бытия? Спорим, что ты возвратила меня настоящего? Спорим, крошка. Я знаю это?— теперь я такой, как был прежде. Я снова хочу оказывать помощь людям, я снова хочу любить, восхищаться, страдать. Хочу каждое утро просыпаться от шелеста страниц под твоими пальцами, а засыпать под звуки дождя и твоих губ, которые целуют меня в шею. Я хочу показать тебе мир, хочу открыть твои чудесные глазки на красоту. Хочу заставить тебя забыть о прошлом, заставить этот жуткий шрам на твоем животе исчезнуть. Хочу заставить тебя родиться заново. Так же, как ты сумела заставить меня, крошка.Как думаешь, я смог бы оставить тебя тогда в публичном доме, отбросив в сторону все сомнения и порывы помочь? Нет. Нет, черт побери, не смог бы! Да как ты делаешь это, дьяволица?! Какой силой обладает твой взгляд, заставивший меня полюбить? Как долго сможет удержаться перед твоими глазами человек, который отвык ощущать что-либо, кроме животного желания и отчаяния? А, Сью? Как долго он сможет смотреть в них и не плакать? Как долго сможет он выдержать твое отсутствие после того, как оплатит твои услуги? Как долго сможешь держаться ты, зная, что никто тебя не спасет от этого, Сью? Только я спасу. Ты должна доверять мне. Давай я помогу тебе? Позволь помочь тебе, Сью. Позволь помочь и себе тоже…?Внутренний монолог, терзавший беднягу Дориана целую ночь, все никак не желал обрываться, но на этой фразе он, вроде бы, умолк. Красные от недосыпа глаза и отекшие мешки под ними, как последствия вчерашнего джина, украшали его уставшее лицо. Голова раскалывалась, было желание выпить снова. Юноша оставил крошку Сью на кровати, ведь та еще спала крепким-крепким сном, на который способны только дети, и вышел из комнаты, на ходу застегивая рубашку и брюки.Жестом поманив к себе мисс ДжиДжи, он, прокашлявшись, попросил ее заботиться о гостье и слушать, не переча. Старушка улыбнулась и кивнула, провожая Дориана, который отправился знакомой ему дорогой в паб, в котором раньше (два дня назад) проводил едва ли не каждый вечер, отравляя легкие испарениями опиатов и истязая на продавленных матрацах девушек легкого поведения, которые услаждали его слух своими стонами и мольбами, граничащими между ?прошу вас, не надо? и ?прошу вас, не останавливайтесь?.Крошка Сью, стесняющаяся сказать лишнее слово, но не стесняющаяся спать с ним в одной кровати, ходить по комнате раздетая, во сне тихонько постанывать и скользить сонными пальцами по его внутренней стороне бедер, вызывала в нем слишком опасную волну желаний, которая грозила в скором времени переродиться в смертельное цунами, которое в скором времени накроет его с головой, и, как следствие, вовлечет в себя и девчонку. Он потеряет самообладание, забудет о ее возрасте, забудет о всей нежности, в которой она нуждается, и грубо возымеет ее. Так, как ему вздумается. Заставит ее снова почувствовать себя проституткой, которой попользуются и даже не заплатят. И для того, чтобы этого не случилось, измученный метафорической жаждой юноша направлялся к уже знакомым шалавам категории ?за двадцать?, которые были зависимы от кокаина и опиатов настолько, что готовы его в клочья рвать в постели, лишь бы он им платил. В целом, не только они. Большинство наслышанных о его умениях дам норовили прям на ходу срывать с себя одежду и запрыгивать к нему на член, не планируя даже взымать плату, ибо не обязательно это были именно проститутки.Ему не хотелось снова возвращаться к разгульной жизни, в которой он погряз с головой, но и держать себя извечно в оковах он тоже не мог. Раз он не мог использовать крошку Сью, то придется использовать другую ?крошку?. Хотя, никто и ничто не заменит ее ясные и светлые глазки, ее узкие зрачки, которые расширяются, когда она смотрит на него; ее опущенный носик и пухлые губки, длинные пальцы и тонкие руки; шатающуюся походку и по-детски выпуклый низ животика, который придавал ее идеальным изгибам некую причудливость, нечто крайне милое и забавное. Глядя на нее, ему хотелось улыбаться. Улыбаться, обнимать ее, зарываться носом в волосы, оставлять на шее влажные следы поцелуев, бродить руками по телу, вдыхать запах лилий, который почему-то преследовал его теперь, когда все его мысли были заняты ею.Дойдя до нужного ему заведения, Дориан вошел в тесное помещение, тут же презрительно фыркая в сторону лярв, которые оголили все, что можно было оголить, но натянув на себя эти безвкусные чулки. Они смотрели на него с вожделением, звали к себе, хватали за рукава и разочарованно стонали, когда он отворачивался. ?Что же случилось с ним???— думали они. Теперь его несказанно воротило от подобного поведения девиц, прямо до тошноты, которая незаметно подкрадывалась к горлу едким комком. Запахи их резких парфюмов только усугубляли его состояние, которое скрасила лишь бутылка виски, поставленная перед ним на столе. Сделав пару глотков, он и не заметил, как к нему подсела одна из новеньких, разодетая в шелковое (хотя, скорее всего, это была некачественная копия ткани) платье цвета вырвиглазной фуксии. Она смотрела на него так же, как и остальные, желая, чтобы он прочел в ее взгляде желание.—?Какими судьбами к нам, красавчик? —?она неприятно растягивала слова, говоря медленно и томно, что еще больше раздражало Дориана. Он проигнорировал ее фразу, но она хмыкнула и продолжила:?— Почему это ты такой молчаливый? Такой милый и никаких манер. Разве это красиво?— игнорировать дам? Идем со мной, я сделаю тебе скидку. Только пообещай подать голос, когда я…—?Когда ты отойдешь от меня и дашь спокойно выпить,?— бросил Дориан, морщась от неприятного вкуса виски. А дама все не отчаивалась, хватая его за воротник:—?Да ладно тебе, малыш, я знаю, что тебя расслабит. Ну же, идем, не мешкай.—?Давай я тебе просто дам денег и ты исчезнешь,?— предложил юноша, но она отрицательно покачала головой. Он вздохнул и опустил голову на сложенные руки, чувствуя, что головная боль потихоньку проходит. Однако, присутствие шалавы рядом немного напрягало.С другой стороны, его уже пару дней мучило дичайшее желание овладеть чьим-нибудь податливым телом, услышать чьи-нибудь стоны под его руками, почувствовать долгожданное наслаждение и полное расслабление. Уже два дня он не мог найти себе места рядом с крошкой Сью, чувствуя, что напряжение копится где-то там, внизу живота, разливаясь жаром внутри, будто сталь в раскаленной печи. Рядом сидящая мадам вполне подходила для подобных целей, а его хмельное сознание уже мало заботилось о том, что почувствует девушка, ждущая его дома и, наверное, невероятно скучающая.***Крошка Сью тем временем сонно потянулась, проведя рукой по пустым холодным простыням, на которых еще недавно лежал Дориан. Она, не открывая глаз, улыбнулась, думая, что он всего лишь бродит где-то по поместью, но, увидев, что на стуле нет развешенной выходной одежды, она расстроилась?— значит, ушел. И куда только аристократы, вроде Грея, спешат в такую-то рань?Сью нехотя поднялась с мягкой простыни, набрасывая на плечи халат и медленно спускаясь вниз по лестнице. Она вошла в обеденный зал, где ее уже ждал аппетитный завтрак, приготовленный мисс ДжиДжи, и недопитый бокал вина, на котором виднелись следы его губ с одной стороны. Она помнила, что вчера он запретил ей пить, но… Он ведь не знает, что уже перепробовала в своей жизни малышка, которую клиенты пичкали психотропными веществами ради забавы, глядя, как она едва не отходит в мир иной от бешеных галлюцинаций и нагрузки на детское сердце. Она залпом допила вино, даже ни разу не сморщив лоб от терпкости, и присела за стол, без особого аппетита отправляя в рот кусочек отварной курицы.Ей не нравилось находиться одной, она скучала. Очень скучала. По темным волосам, которые она осторожно перебирала в пальцах, пока обладатель крепко спал; по черным глазам с извечно расширенными зрачками, которые смотрели на нее с глубочайшим состраданием и симпатией (все-таки, как искусно Дориан скрывал свою любовь, пряча ее за пресной ?симпатией?); по его рукам, которые во сне так нежно и ненавязчиво обнимали ее, в чьих объятиях она просыпалась счастливой и улыбчивой.?Ах, Дориан… И сколько же ты планируешь держать меня здесь? Не верится, что ты все еще не видишь того, что я чувствую; того, что так легко прочесть в моих глазах даже неразумному ребенку, который не умеет читать. Я ведь так люблю тебя, Боже… Ты же мой ангел, слышишь? Ангел с погасшим нимбом, который я всеми силами пыталась зажечь снова. У меня получилось, Дориан? Ты почувствовал ко мне хоть что-то, кроме жалости? В тебе хоть на момент промелькнула та искра, которая сейчас разгорается внутри меня, превращаясь в дичайший костер, который ты скоро будешь не в силах потушить? Ты любишь меня?Вряд ли. Ты видишь во мне дитя. Ты и заботишься обо мне, как о ребенке. И я безмерно благодарна тебе, мой милый. Но как же больно, черт возьми, каждый день смотреть в твои глаза и бояться, что вскоре ты будешь ими же смотреть на другие звезды в чужих глазах, будешь исследовать ими другое тело, будешь проникать своим невероятным взглядом уже в чужую душу. Мне больно, Дориан. Мне правда очень больно…?На портрете все четче и четче вырисовывался ее силуэт, уже приобретая черты лица, цвет, эмоцию. Лицо первоначально написанного на ней человека почти полностью преобразилось, стало точно таким же, как и тридцать лет назад… С картины смотрели два темных, почти черных глаза, гипнотизирующих любого, кто посмотрит на полотно; идеальная форма лица с чуть квадратным подбородком и едва ли заметная родинка под глазом, которую художник поставил буквально случайно; гладкая бледная кожа, так резко контрастирующая с черным жакетом на плечах юноши.А рядом с ним, нежно обвив его шею своими тонкими руками, стояла другая фигура, женская. Ее точеные формы изогнулись, будто от сильной боли, а мышцы в теле были напряжены. Хоть лица еще не было толком видно, но любой, кто увидел бы это, ручался за то, что по ее щекам текут слезы. Она обвивала руками шею юноши, словно умоляя о чем-то. Бедная девочка. Бедная, бедная крошка Сью…Целый день, пока она слонялась по дому в печали, ее мучили эти внутренние монологи, каждый из которых сводился к тому, что она тихонько роняла слезинку на грудь, вытирала щеки и хмурила бровки домиком. Эх, оказывается, любовь?— это не такая простая штука. Любовь нужно заслужить, завоевать, за нее нужно бороться. Бороться до последнего вздоха, пока твое сердце бьется, пока ты еще дышишь. И неважно, что Сью уже завоевала сердце коварного мистера Грея,?— она об этом не знала. Она все думала и гадала, какие же магические заклинания ей нужно произнести, чтоб его неясное сознание увидело за ее ребрами стайку порхающих бабочек, норовящих вырваться наружу.За всеми этими раздумьями крошка Сью едва не пропустила момент, когда тяжелая входная дверь отворилась и послышался тихий смешок хозяина дома. На бледном личике заиграла самая искренняя в мире улыбка, она, придерживая подол ночной рубашки, которую так и не переодела, спустилась бегом по лестнице, дабы встретить Дориана, но встретила…—?Ой, так у нас будет компания,?— прошипел, точно змеиный, отвратный пьяный голос какой-то разрисованной проститутки, которая снимала обувь, опираясь на юношу. Сердце кольнуло, стоило этой лярве лишь прикоснуться к нему. На глаза крошки навернулись слезы. —?Дорогуша, за это обычно доплачивают,?— вновь вещала шалава, пока Сью глотала слезы, сминая в руках ткань халата, едва ли не бросаясь на гостью с воплями и не вырывая ей глаза.—?Она сейчас уйдет, да, Сью? —?вусмерть пьяный хозяин дома жестом приказал ей уйти. —?Давай, ребенок, топай, тут пока взрослые делами займутся…Готова поспорить, что в этот момент внутри крошки словно оборвалось что-то. Что-то, что раньше было крепким, как стальной трос. И как только оно оборвалось, каждая клеточка ее тела словно облилась кровью, ее парализовало. Под кожей ломалось что-то, что должно быть крепче и важнее костей, из глаз брызнули горячие слезы, которые на секунду отрезвили сознание юноши и он хотел было оттолкнуть проститутку, но та вновь притянула его к себе, вовлекая в наиграно страстный поцелуй. От отвращения желудок свело каким-то мерзким спазмом, Сью отвернулась, роняя слезы на грудь. Медленным шагом она ушла прочь от пары, которая рвала друг на друге одежду, швыряя ее на пол. Рубашка Дориана прилетела под ноги крошке, она ускорила шаг, почти бегом направляясь в спальню, по дороге ловя сочувствующий взгляд мисс ДжиДжи.Захлопнув дверь, она обессиленно сползла по стене, закрывая свое теперь еще более бледное личико тонкими руками, зарываясь пальцами в волосы и вырывая несколько с корнями. Вот-вот ребра треснут от той боли, которая раздирала изнутри ее грудь, окропляя кровью все вокруг. Из горла вырвался гортанный вскрик, позже переросший в самый громкий и болезненный во вселенной крик о боли, берущей верх над любыми другими ощущениями. Она сорвала голос, но этот крик был слышен даже на улице. Проходящие мимо люди обеспокоенно косились на открытое окно комнаты, где сидела и плакала крошка Сью, вспоминая то, как липкий язык проститутки нагло проникает сквозь его зубы, хоть он и сопротивляется. Наверняка, сейчас этот язык ласкает нечто совсем иное…К горлу подкатил скользкий комок отвращения, крошка Сью закашлялась. Она давилась рыданиями, комкая в руках ткань халата. Боль… Она разъедала все изнутри. Как опрокинутый внутрь чан с кислотой, который в считанные секунды разъел желудок и теперь принялся почему-то за сердце. Так сильно жгло в груди, так болезненно стучало в висках.Внезапно на глаза Сью попался острый нож, который на тумбочке лежал по чистой случайности?— он остался тут после завтрака. Нож… Девушка представила это острое лезвие, зажатое между двумя обрывками плоти на горле проститутки, которая в этот момент как раз громко стонала, отвязно прыгая на бедрах юноши.?До чего красивая сцена?… —?вдруг подумала крошка, крепко сжимая нож в руке. Брызжущая отовсюду кровь, боль, крики… Самое то. Как раз те ощущения, которые испытывала сейчас она сама. Немудрено, что она повредилась рассудком в тот момент, когда Дориан попросил ее уйти. Однако, это было видно по теперь дерганым жестам, неровному дыханию, спутанным мыслям, роящимся в ее голове. Но… Но в этих светлых детских глазах все еще горела наивность и нежность. Не было никакой злобы, жажды мести… Только боль. Непосильная боль, одолевающая крошку все сильнее и сильнее с каждой секундой.Издав жалобный стон, Сью крепко сжала в руке нож и медленным шагом направилась прочь из спальни. Как только она вышла в коридор, до слуха донеслись громкие хриплые стоны, которые разбередили рану на сердце еще больше, заставив крошку едва ли не захлебываться собственной кровью. Девушка шла медленно, неслышно, надеясь не обратить на себя внимание. Когда она увидела тварь, которая восседала на ее возлюбленном, развалившемся на софе, ее лицо аж перекосило на мгновение от той боли, которая ломала ей ребра.Мгновение…Мгновение, и крошка Сью уже подходит к ней со спины. Мгновение, и шалава оборачивается, наконец, оставляя в покое замученного Дориана. Мгновение, и она бросается в адрес Сью самыми оскорбительными словами.—?Да я же знаю тебя! —?вопила проститутка, пока Дориан опасливо поглядывал за спину девушки, которая держала что-то в руке. —?Ты же чертова шлюха! Такая же, как я! Чего ты взъелась?!—?Третья фраза была верной,?— тихо протянула Сью.Мгновение, и острое лезвие полоснуло по горлу женщины, окропляя кровью светлую одежду крошки. Вскрик хозяина дома?— и нож оказывается наполовину воткнутым куда-то между ребрами с левой стороны. Теперь Сью полностью испачкана в чужой крови, ее руки роняют нож, она и сама падает на пол без сил, неотрывно глядя на дергающийся в конвульсиях труп.Дориан, наблюдавший за всей этой сценой, мигом протрезвел и первым делом бросился не к умирающей, а к своей крошке, которая всего за пять секунд сошла с ума от горя и дичайшей боли, которую он причинил ей. Он вновь чувствовал себя так же, как раньше. Тварью. Тварью, скотиной, подлецом. И только нежные глаза Сью, в которых все еще не было ничего, кроме нежности, боли и ласки, смотрели на него, как на икону, роняя слезы на щеки.—?Моя маленькая бедная Сью… Я так хотел уберечь тебя от боли, которая могла бы обрушиться на тебя, и обрушилась, вопреки моим стараниям. Любимая, солнышко, милая моя крошка! Я так люблю тебя, позволь мне сказать это!—?Прости меня, Дориан, я правда сошла с ума. Мне кажется, что поступила правильно, хотя я понимаю, что это нисколечко не так. Я так люблю тебя, милый. Почему ты не позволил мне показать это? Зачем ты так мучил меня, заставляя молчать?Сью сорвалась с места и, оттолкнув юношу, помчалась по лестнице вверх, сбрасывая по пути халат. Дориан помчался за ней, оставив окровавленный труп валяться на полу, но не успел, ибо крошка захлопнула дверь прямо перед его носом.—?Сью, умоляю, впусти меня! —?он барабанил в дверь до тех пор, пока не услышал звук открывающейся ставни. Его как переклинило, в глазах играл дикий, животный страх. Он выбил чертову дверь, застыв на месте.Крошка Сью стояла на подоконнике, готовая в любой момент сделать шаг вперед. Прохожие, видящие ее с улицы, испуганно ахали, отговаривая ее прыгать, но она лишь плакала, даже не услышав за собственными рыданиями, как Дориан ворвался в комнату.—?Одна уже умерла, Сью. И я совсем… Не жалею о ней. Я не любил ее, как потом оказалось. Но я люблю тебя. Люблю тебя больше жизни, крошка. Извини, но я не позволю тебе оборвать жизнь так…Секунда?— и его сильные руки крепко держат ее за запястье и поперек талии, стаскивая девушку с подоконника. Она зашлась в плаче, падая на колени, закрывая лицо руками, пачкая его кровью. Она вся была в крови. Но даже такая, сумасшедшая и грязная, она казалась ему волшебной, магической, гипнотически прекрасной. Как же сильно он полюбил ее.—?Прости меня, крошка… —?тихо прошептал юноша, прижимая ее к себе и шумно выдыхая. Он никак не мог прийти в себя от шока, который испытал. Крошка Сью выла от безысходности, плача и вжимаясь в его грудь, обнимая его своими тонкими ручонками, не собираясь отпускать.—?Мне так больно,?— выдохнула она, впиваясь ногтями в его спину. —?Так больно, Дориан…Ему тоже сейчас стало невероятно больно. Что-то сломалось внутри, рядом с сердцем, неприятно хрустнув. С треском это что-то рассыпалось на части, впиваясь осколками в легкие, не позволяя дышать. В уголках глаз заблестели скудные слезы, все внутри скрутилось в тугой узел, стало больно. Очень, очень больно. Он хотел сейчас вернуться назад, в это утро, и просто не вставать с кровати. Не вставать, лежать рядом с крошкой, обнимать ее поперек талии и осторожно накручивать на палец пряди ее волос. Он так хотел, чтоб она была счастлива, а в итоге сделал ее самой несчастной влюбленной на свете. Любовь… Она сделала с ним нечто прекрасное, а вот над Сью поиздевалась со всей изощренностью, на которую только способна, разбив ее сердце на части, а затем скрепив их ржавой колючей проволокой.—?Я люблю тебя, крошка, услышь же,?— эти слова немного успокоили бешеное сердечко, она на минуту замолчала, перестав плакать.Все еще шокированное сознание отказывалось действовать согласно принципам, Сью потянулась к его губам, в точности повторяя то, что случилось вчерашним вечером. Нежнейшие лепестки лилий, с которыми Дориан сравнивал ее губы, целовали его нежно, измучено, словно из последних сил. Он аккуратно зарылся пальцами в спутанные волосы, второй рукой придерживая дрожащее тело. Отвечая на этот спонтанный, но вполне уместный, поцелуй, он чувствовал умиротворение, которое не посещало его со времен смерти Сибилы.Он все метался меж двух огней: продолжить ласкать ее губы или разорвать контакт, наконец, посмотрев в ее глаза. Он сделал второе, снова удостоверившись, что рядом с ним сидит самое волшебное существо на планете. Преданная ему и им же девочка с самыми нежными, добрыми и невинными заплаканными глазками, которые смотрели на него, извиняясь. Вот он?— настоящий ангел с погасшим нимбом. Это Сью. Далеко не он сам. Он же всего лишь дьявол, которому уже надоело творить пакости, который просто захотел покоя.—?Что теперь делать? —?хрипло спросила девушка, наверное, намекая на то, что она?— убийца.—?Я обо всем позабочусь,?— пообещал Дориан. —?Сейчас я закрою на ключ окна и двери, а сам разберусь с… С телом. Когда я вернусь, я хочу, чтоб ты спала крепким-крепким сном. Я разбужу тебя и мы поговорим, хорошо?Сью кивнула, глотая болезненный плотный комок слез. Юноша обреченно опустил голову, горько усмехаясь:—?Что же я наделал с тобой, крошка…С этими словами он, как и обещал, закрыл все ставни и окна, а после и дверь. Сью осталась одна, сидя на кровати, в окровавленной ночной рубашке и с испачканными руками и лицом. Одна… Как больно ей было это произносить и даже продумывать.Она заснула, как и обещала, но ненадолго. Ей все снилась та сцена, где она всаживает меж ребер девицы злосчастный нож, где кровь из раны пачкает кожу и одежду. Ей было невыносимо плохо, ее тошнило и трясло от непонятного холода. К тому моменту, как Дориан вернулся обратно в спальню, она уже сидела на кровати, обхватив руками колени, не в силах прогнать от себя навязчивый мираж, который сжимал ее сердце болью, а желудок?— отвратным спазмом.Дориан, увидев, насколько бледная была его крошка, осторожно помог ей встать с кровати и отвел в ванную комнату. Ее знобило, хотелось согреться, испуганные глаза все еще роняли слезы, но уже не от боли, а от страха. Ей было страшно, что же теперь станет с нею? Кто хватится искать эту проститутку? Как юноше удалось замести следы? И удалось ли?Он аккуратно стащил с плеч ночную рубашку, которая шелковым потоком сползла с нее на пол. Она переступила через нее и медленно легла в наполненную горячей водой ванную, которую Дориан приказал подготовить еще пятнадцать минут назад. Вода тут же окрасилась в светло-розовый цвет, смывая с бледного тела алые пятна. Юноша осторожно убрал волосы в пучок, перевязав лентой высоко на макушке, пока Сью, прерывисто дыша, смывала себя остатки крови, с остервенением оттирая их с кожи мочалкой.—?Давай я помогу,?— предложил Дориан, видя, что бедняга находится на грани очередного срыва, который грозился вот-вот произойти из-за вида чужой крови на своих руках. Он аккуратно проводил мочалкой по коже, полностью смывая пятна, не прекращая с неистовой болью смотреть на широкий многослойный шрам внизу ее живота.Сью прикрыла свои покрасневшие глаза, одной рукой держась за руку Дориана, словно из последних сил цепляясь за реальность, не позволяя себе потерять сознание.—?Я не со зла, клянусь,?— вдруг произнесла она, сжимая его руку сильнее. —?Я… Я так люблю тебя… Почему же ты не видишь этого?—?Я не виню тебя, милая,?— тихонько ответил юноша, целуя ее в висок. —?Я вижу. Я все вижу, все слышу. Вижу, как ты смотришь, и слышу, как ты говоришь. Жаль, что ты не видишь того же. Но, впрочем, это уже неважно. Ведь я уже сказал тебе об этом, верно? Ты помнишь, Сью? Или ты хочешь услышать это еще раз?—?Я помню,?— на потрескавшихся губах появилась очень слабая улыбка, но она тут же исчезла. —?Ты больше не поступишь так со мной, верно?—?Ни за что,?— пообещал Дориан, проводя пальцем по влажной от испарины щеке. Сью вновь улыбнулась.Ну, вот. Теперь все стало на места. Теперь все так, как нужно, как положено. Теперь его сердцу есть кого любить, в нем есть место не только для жажды и желаний, но и для маленькой голубой бабочки, которая порхает рядом. А ее крохотное сердечко больше не будет сжиматься от боли каждый раз, когда он будет уходить, оставляя ее просыпаться на холодных простынях. Она чувствовала теперь, как тепло бывает, когда ощущаешь чью-то любовь. Так здорово, как оказалось…—?Не вышло у меня скрывать свои чувства, крошка Сью. Что ж… Полагаю, теперь даже лучше…Они не знали, как им вместе быть,?Он был красив, но груб, она?— нежна,?И ему нечем было фразы крыть,?Которые она произнесла.Она на встречу шла, когда метель;?Хоть в дождь, хоть в холод сердце будет петь.?А на дворе стоял уже апрель,?И их затягивал амур в тугую сеть.?Она читала книги о любви,?А он мечтал о собственных альбомах.?Она придёт, ты только позови,?Поможет действием или обнимет словом.?Он был упрям, был смел, был слишком дерзок,?Но что, вы думаете, с ним произошло??В момент, когда душевно был истерзан,?К нему с небес прекрасное сошло.?Рассказ короткий мой не в дивных сказках,?Он в многих судьбах нитями прошит.?Порой спасёт терпение и ласка?Лишь двух людей с забытых сном орбит.?Их эта сказочка неистово задела?И завязала плотную тесьму.?Она в нём свет когда-то разглядела,?А он в ней рассмотрел ночную тьму.