Diligitis//Влюбленность (1/1)

Не плачь, не плачь, моё дитя,?Не стоит он безумной муки.?Ведь он ласкал тебя шутя,?Ведь он любил тебя от скуки.Лорд Генри Уоттон с самого утра решил, что не проживет и минутой более, ежели не навестит Дориана вместе со своим товарищем?— Бэзилом?— который был с юношей в куда более тесных отношениях. ?Ох уж эти художники, все-то у них не по-людски,?— думал лорд, собираясь позвонить в дверной звонок поместья. —?Хотя, в тот раз Дориан сам был виноват, нечего лезть к бедному Бэзилу?.Ему не спешили открывать, мисс ДжиДжи была занята приготовлением завтрака, а Дориан, наверное, еще спал, досматривая -надцатый по счету сон. Остальная прислуга, ему известная, суетливо сбегала вниз по лестницам, спеша открыть дверь.Владелец поместья проснулся от беготни по паркетным полам и нахмурился: кто посмел потревожить его в такую-то рань? Девять утра, добропорядочным соням положено спать! Кстати, о сонях?— на кровати он спал один. Не было рядом с ним хрупкого девичьего тела, которое ночью так зябко жалось к его груди с целью согреться. И ничьи холодные ручонки не обнимали его за плечи, заставляя кожу покрыться мурашками то ли от холода, то ли от нежности этих прикосновений.Сама же Сью в этот момент была в его собственной библиотеке, стояла у окна, держа в руках толстый том и читая уже семьдесят вторую страницу. Она проснулась около пяти часов и уснуть больше не смогла, поэтому быстро привела себя в порядок и спустилась в библиотеку, засев за прочтение книг с самыми интересными и замысловатыми, по ее мнению, названиями. Вот и сейчас она читала произведение какого-то неизвестного ей Зигмунда Фрейда, который все вещал о том, что секс?— это единственное, что должно волновать здорового человека. Она хмурилась, мысленно отрицая каждую строчку. Бедный, бедный ребенок… Какое же отвращение у нее теперь вызывает чужая кровать, не говоря уж о любых прикосновениях мужчин к ее телу. Несомненно, мистер Грей, как она все еще называла хозяина поместья, входил в короткий список исключений. Почему короткий? Да он, собственно, был в нем единственным.Внезапно на холодные плечи упало что-то легкое и гладкое, похожее на шелк или другую дорогую ткань. Сью обернулась, едва не выронив книгу из рук: к ней сзади подошел уже бодрый Дориан, который успел придать себе ни капли не сонный вид всего за пять минут. Ему хватило времени даже накинуть на себя брюки и рубашку, правда, застегнуть ее он не успел. Точнее, и не планировал. Он аккуратно набросил на ее костлявые плечи светлый шелковый халат, который, хоть и не согрел бы, но хотя бы прикрыл абсолютно голые руки и лодыжки, дабы те не мерзли.Когда он только вошел в комнату, то едва не произнес фразу его хорошего друга Бэзила: ?Ах, какая чудная вышла бы картина!?. Любой момент он мерил картинами, и эта была бы воистину шикарной. Сью стояла у большого французского окна, слегка склонив голову и бегая светлыми детскими глазами по строчкам. Волосы ее были заплетены в неаккуратный низкий пучок, из которого выбились несколько прядей, спадающих на лицо. Свет утреннего солнца подчеркивал бледность ее кожи, очерчивал красивые изгибы тела. Умей Дориан писать картины?— этот момент действительно был бы самой великолепной.—?Доброе утро, мистер Грей,?— улыбнулась Сью, закрывая книгу и снова пленяя его своим светлым и наивным взглядом.—?Иногда мне кажется, что ты просто забываешь, как меня зовут,?— усмехнулся Дориан, глядя на том, что она положила на стеклянный столик. —?Не рано детям читать такую-то литературу?—?Я в корне не согласна с автором,?— крайне высокомерно произнесла девчонка, вздергивая носик. —?Боюсь, он был по жизни крайне неудовлетворенным человеком. Мне его даже жаль.—?Если честно, я плохо помню, о чем там рассказывается,?— признался юноша, проводя Сью вниз. Подол халата струился по лестнице, и даже это было красиво. Все, что было связано с ее невинной детской чистотой?— все было произведением искусства. Как и она сама, считал Дориан.—?К обеду привезут твой выходной наряд,?— оповестил он, глядя на загорающиеся интересом и благодарностью глаза гостьи. —?Вечером мы с тобой посетим благотворительную выставку моего давнего друга?— Бэзила Холлуорда. Он будет чрезвычайно рад меня ви…—?Батюшки, Генри, ты погляди на это,?— Дориан аж удивился, никак не ожидая увидеть за своим столом двух мужчин, которые нарочито серьезно сверлили его осуждающим и укоризненным взглядом. —?Половина десятого на часах, а он тут вальяжно расхаживает по лестницам. И ничего, что его ждет его ?давний друг, который будет чрезвычайно рад его видеть?!—?Бэзил, Генри,?— поприветствовал их Дориан с неподдельной улыбкой. Последнее время она не сходила с его лица.А вот с лица портрета, напротив, стерлась та злорадная усмешка, исказившая его лицо и превратившая в злобную гримасу.—?Как можно так долго спать, Дориан? —?удивился Бэзил, улыбаясь и глядя на смущенную девушку, которая уж никак не планировала красоваться перед друзьями Дориана в ночной рубашке и шелковом халате. —?Что за прекрасная леди прячется за твоей спиною?—?Снова прячется? —?улыбнулся Дориан, предлагая ей присесть за стол. —?Это Сью. Сью, это тот самый Бэзил, чью выставку мы сегодня украсим своим присутствием. А это…—?Нет нужды, Дориан,?— Генри жестом остановил юношу. —?Мы знакомы.Девушка покраснела и опустила глаза. Да, они действительно были знакомы с лордом Уоттоном. И очень даже близко знакомы. Так сказать, даже ближе, чем с Дорианом. Тот, в свою очередь, нервно сглотнул, мысленно обозвав лорда старым извращенцем и педофилом, и посмотрел на него, говоря глазами: ?Это уже неважно?.—?И кем приходится тебе эта мадам? —?с некой насмешкой в голосе спросил Генри, глядя, как краснеет с каждым его словом крошка Сью, не знающая, куда деть полный стыдливости взгляд.—?Давайте оставим этот вопрос без ответа,?— Дориан натянул на лицо улыбку и повернулся к Бэзилу. —?Так что насчет выставки? Все в силе? Время, место…—?Вне всяких сомнений,?— гордо ответил художник. —?Это будет феноменально! Люди долго этого не забудут! Помнишь, я говорил тебе, что наконец закончил свое ?Морское дно?? Так вот, оно будет висеть на самом видном месте. Мне не терпится показать его людям!—?Это чудно,?— по правде говоря, Дориан даже не помнил, о какой картине говорит Бэзил, но порадоваться за художника он был обязан. —?И куда же пойдет выручка?—?Как всегда,?— усмехнулся тот. —?Половина уйдет на ремонт детских домов, вторая?— на больницы.—?Как великодушно,?— заметила Сью, впервые сказавшая что-либо за все время разговора. Ей действительно было приятно слышать, что художник заботится не только о собственном кармане.—?Простите? —?почему-то Бэзил счел это за сарказм.—?Я говорю, что это весьма щедро и великодушно,?— повторила девушка, не притрагиваясь к завтраку. —?Я всегда надеялась, что в Лондоне есть люди, которых заботит хоть что-то, помимо собственной прибыли. И мне приятно осознавать, что мои надежды оправданы.Бэзил и Генри были несколько поражены, услышав такую грамотную речь от… Проститутки. Художник тоже знал о ее прошлом, но уже через лорда Уоттона, который не пренебрегал ни единым шансом похвастаться, какую красотку он ?ублажил? сегодня. Вот и о Сью он тоже был наслышан. Однако, до этого момента он представлял ее как абсолютно неразумную шлюху, которая только и умеет, что ноги раздвигать за опиаты. Но, увидев эту девушку вживую, послушав ее и заглянув ей в глаза, он проникся к ней самым глубоким и горячим сочувствием, на которое только был способен.К тому же, он был невероятно приятно удивлен, увидев ее в доме Дориана, в домашней одежде, а не в ?рабочей?, как называли они ту безвкусицу, которую они должны были на себя натягивать. Значит, юноша находит в ней далеко не девочку на ночь. Это виднелось даже в том, как он смотрит на это создание, нежное и чистое несмотря ни на что. Все, кто сейчас присутствовал, отмечали внутреннюю глубину и мудрость этих светлых наивных глаз, от которых не мог оторваться Дориан. Бэзилу и Генри даже на минуту показалось, что в его черных омутах на секунду промелькнула та искра, которую они заметили впервые, когда он увидел мисс Уэйн. Только тогда она была мимолетной, а сейчас разгоралась все больше и больше, превращаясь в огромный костер, который, казалось, не в силах потушить ни одна самая холодная в мире волна. Неужели прежний Дориан Грей, влюбчивый и впечатлительный, вернется? Неужто эта девушка пробудит в нем его настоящего? Неужто ей удастся это?Уже удалось.Мужчины долго переговаривались о чем-то, параллельно завтракая, а вот Сью не съела и ложки. У нее не было никакого аппетита, желания есть за одним столом с лордом Генри. Она все вспоминала, что этот человек творил с ней, как больно и противно ей было. Вспоминала, как он отплатил ей, швырнув в нее мелочью и сказав, что более низкой шалавы не сыщет во всем Лондоне. Вспоминала, как он оскорблял ее, получая от этого удовольствие. Она сидела, опустив глаза и рассматривая красивую кружевную скатерть, пока обеспокоенный отсутствием аппетита у гостьи Дориан не спросил:—?Ты почему не ешь?Сью пожала плечами и честно ответила:—?Мне не хочется, извини.И снова она просит прощения. Ну, хотя бы не называет его на ?вы?, уже немалый прогресс в общении. Юноша нахмурился и отвел ее в сторону, пока Бэзил и Генри оживленно спорили о чем-то, активно жестикулируя и повышая голоса. Он отошел поближе к роялю, что стоял в дальнем углу комнаты, и, обняв ее за плечи, заглянул в печальные, обеспокоенные чем-то глаза:—?Почему ты не ешь, Сью?—?Я правда не хочу, Дориан,?— соврала девушка, хотя желудок аккомпанимировал совсем в другой манере.—?Не обманывай меня, прошу тебя,?— юноша бросил взгляд на занятых спором гостей и поднялся вместе с гостьей наверх, закрывая дверь спальни и глядя на нее. —?Послушай меня. Я понимаю, что тебе неприятно вспоминать то, что произошло с тобой. И неприятно находится рядом с тем, с кем ты… С лордом Генри. Я понимаю тебя, Сью. Но, поверь мне, пока я рядом?— никто не причинит тебе вреда. Никто не посмеет косо глянуть в твою сторону, я клянусь. Я сделаю все, чтобы ты забыла о прошлом, слышишь?—?Почему? —?девушку удивляла подобная доброта по отношению к ней. Она смотрела в черные задумчивые глаза и требовала честного ответа. Он звучал бы так: ?Потому что я полюбил тебя. Впервые за много лет я снова почувствовал это жуткое чувство, которое теперь мне кажется райским. Сью, да ты вообще представляешь человека, который может устоять перед твоей красотой, чистотой, девственностью??.Но ответ прозвучал иной:—?Я просто хочу помочь.Он усадил ее на кровать, присаживаясь рядом. Она не смотрела на него, она все еще боялась. Все еще боялась сделать что-то не так, сказать что-то не то. Ей было страшно, что, увидев Дориана в компании с проституткой, люди начнут обсуждать его или даже осуждать. Она же не знала, что именно в таких компаниях чаще всего видели окружающие этого юношу, и осуждать будут, скорее, ее. Сью многого о нем не знала, практически ничего.Это устраивало Дориана, ему нравилось, что он может не беспокоиться о том, что девушка узнает его жуткую, пугающую тайну. Он мог спокойно оставлять ее дома, зная, что ее стеснительность не позволит ей войти туда, куда входить запрещено. Она была безопасной. Он не боялся держать ее у себя дома, он не чувствовал в ней того явного любопытства, желания узнать о нем абсолютно все. Хотя, возможно, она просто его не проявляла.—?Если хочешь, я попрошу их уйти,?— прошептал юноша, пытаясь хоть как-то мотивировать девушку позавтракать. —?Ну же, Сью. Они мигом уйдут, если я скажу.—?Пусть останется художник,?— попросила девушка. —?Но лорд Уоттон… Пожалуйста, если можно…—?Сейчас я попрошу его покинуть поместье, только пообещай, что ты поешь,?— улыбнулся Дориан, получив в ответ положительный кивок. Вновь спустившись в обеденный зал, он подозвал к себе Генри, который лениво встал из-за стола, попрощавшись с Бэзилом, а вот на Сью кинув презрительный взгляд.—?Ты хотел попросить меня удалиться? —?усмехнулся он. —?Нет нужды, я уже ухожу. Меня ждут дела.—?Извините, лорд Генри,?— попросил прощения Дориан. —?Но она и так чувствует себя крайне неловко, а тут еще и… Старые знакомые, так сказать.—?Не такие уж и старые,?— хохотнул мужчина. —?Послушай меня, Дориан. Эта шлюха…—?Ее зовут Сью,?— как же сильно его раздражало, когда эту беззащитную девочку оскорбляли, особенно за ее спиной. Его кулак неосознанно впечатался в дверной косяк, а лорд Генри удивленно изогнул бровь.—?Что с тобой, друг мой? Ведешь себя, будто влюбленный мальчишка. Неужто растерял все мозги и стал якшаться с малолетними… Кхм, проститутками?—?Это не ваше дело, Генри,?— заметил Дориан. —?Я всего лишь попросил не называть ее так, как вы назвали. Не сложно ведь, верно?—?Ни капли,?— снисходительно ухмыльнувшись, ответил мужчина и направился к выходу из поместья.Юноша хмуро посмотрел ему вслед и вернулся к столу, где ждал мистер Холлуорд, продолживший свой спор, но уже со Сью, которой он пришелся по душе. Он был светлым человеком, не умел обижать. Она видела, что ей ничего не угрожает, поэтому свободно разговаривала с ним, щебеча что-то своим тонким голоском, параллельно уплетая яичницу и запивая ее апельсиновым соком. Дориан облегченно выдохнул, когда увидел, что гостья больше не морит себя голодом, и тоже присоединился к беседе, особо не вникая в ее смысл. Ему просто нравилось слушать то, как эмоционально Сью отрицает что-то, как яро отстаивает свою точку зрения. Странно, она даже как-то осмелела с уходом лорда Уоттона… Неужели ее так сильно пугает прошлое??Ничего,?— подумал Дориан, отпивая красное вино из высокого бокала. —?Я сделаю все, чтобы ты позабыла об этом, как о страшном сне, крошка Сью…?***Уже к обеду были готовы те платья, что мисс ДжиДжи относила сначала в прачечную, потом к портному, и, наконец, принесла домой. Сью со скрытым восторгом рассматривала дорогие шелка, которые скользили меж пальцев и приятно облегали кожу. И вновь одеться ей помогал Дориан, осторожно снимающий с нее ночную рубашку и рассматривающий злополучный кровоподтек. Сью шипела от сильной боли, но очень стойко терпела, натягивая рукава платья. Оно зашнуровывалось спереди, а шнуровка начиналась от самого лобка. Ей было неловко, но достаточно туго затянуть себя она тоже не смогла бы, поэтому и это пришлось доверить юноше, который внезапно обратил внимание на жутковатого вида шрам внизу ее живота. Заметив, как пристально тот рассматривает его, Сью испугалась, ожидая вопроса.—?Откуда это? —?Черт, ей так не хотелось отвечать. Она сделала вид, что не услышала, но Дориан вновь обратил на себя внимание. Он догадывался, что это за шрам и откуда он взялся, но ему дико не хотелось в это верить.—?Это… —?начала девушка, подбирая слова. —?Ну… Один из клиентов, он… Он был неосторожен и… И Кнут сказал, что он не позволит оставить ребенка в публичном доме, поэтому мне пришлось…Дориан вздохнул и прикрыл глаза. Да за что же судьба так издевается над несчастным ребенком?! Неужели этой малышке пришлось сначала обременить себя такой ношей, как свой собственный ребенок, зачатый от какого-нибудь придурка, а затем еще и лишиться его?—?И это было не раз,?— вдруг сказала Сью, глотала слезы. —?Но больше не будет.—?В каком смысле? —?Дориан поднял глаза, увидев стекающую по щеке слезинку, которую она быстро утерла, дабы не проявлять слабости.—?Больше… Больше не придется,?— тихо проговорила она. Ей было страшно произносить фразу о том, что больше она детей иметь не сможет. Собственно, это и немудрено, ведь если ее лишали возможности родить не один раз, то нет никакого сомнения, что она больше никогда не подарит кому-то жизнь.И в который раз за эти сутки Дориана охватила волна праведной ярости, желания отомстить тварям, которые посмели так поступить с ребенком. Однако, поборов в себе ту самую ярость, гнев, он ободряюще улыбнулся и вытер влажную соленую дорожку, оставшуюся на щеке, но ничего не сказал. Говорить было нечего, он никак не мог ее поддержать. Он не волшебник, он не вернет ей возможность иметь ребенка, он не восстановит ее здоровье. И он не уберет с ее кожи жуткий многослойный шрам, оставшийся от скальпелей докторов. Но он постарается сделать все, чтобы она об этом не думала.Зашнуровав, наконец, платье, он осторожно приподнял ее голову пальцами за подбородок, заглядывая в глаза. Они снова были веселыми, снова были полны той детской наивности, которая покорила его сухое, холодное сердце. Он улыбнулся ей, и в мыслях его пронеслось: ?Никогда не взрослей…?Накинув на ее плечи полушубок, который был слегка великоват, он раскрыл над ее головой зонт и вывел из поместья, держа под руку. Сойдя по крыльцу вниз, он остановился и задумчиво оценил ситуацию:—?Как ты относишься к пешей прогулке, Сью?Та мечтательно вздохнула и ответила, пытаясь перекричать шум ливня и раскаты грома:—?Я люблю дождь. Можно пройтись, я думаю.Дориан кивнул и, притянув ее поближе к себе, аккуратно приобняв за талию, продолжил свой путь. Они шли медленно, не спеша, по пути рассматривая различные архитектурные памятники и строения. Юноша рассказывал девушке все, что сам знал об этом, хотя, по правде говоря, находил подобные беседы довольно скучными.Однако Сью слушала его внимательно, запоминая каждое слово. Она старалась не пропускать ни единого словечка, впитывать в себя всю информацию. Ей нравилось, когда он говорил с ней. Ей нравился его голос, его манера разговора, даже то, как он периодически запинался, вспоминая точную дату или вроде того. Ей нравилось то, как шевелятся его губы, как заостренный язык скользит по ним. Нравилось, как сигаретный дым покидает его легкие, вырисовывая в воздухе своеобразные узоры. Нравилось, как он смотрел в ее глаза, как он будто ныряя в них с головой, норовя узнать о ней все, что только возможно. Ей хотелось верить, что так он смотрит только на нее, что его руки касаются только ее кожи, что его объятий удостоилась она одна. Ей хотелось верить в то, что он любит ее. И она очень зря пудрила себе мозг сомнениями, ведь Дориан раскрыл перед ней практически все карты, почти что вслух говоря: ?Я люблю тебя?. Но девочка, которой так чуждо было такое чувство, как любовь, все еще колебалась.На выставке Дориан откровенно скучал, а вот Сью с живым интересом слушала, что же вещает Бэзил о той самой картине под названием ?Морское Дно?. Юноша только и делал, что отсылал официанта за джином снова и снова, пока окончательно не опьянел. Он и не заметил, как отведенные на презентацию картин два часа пролетели, а гости уже начали расходится. Он лениво лакал прозрачное пойло из бокала, а Сью все болтала с художником, усыпая честными комплиментами его шедевры. Дориан приобнимал ее за одно плечо, чувствуя, что потихоньку начинает дремать. Однако он быстро отрезвел, как только увидел, что рука девчонки тянется к бокалу с выпивкой.—?Но-но, ты куда это ручки тянешь! —?он отобрал у нее бокал и поставил обратно. —?Пей сок, ребенок, куда тебе…—?Дориан все еще полагает, что я?— неразумное дитя,?— вздохнула Сью, улыбаясь Бэзилу. Юноша согласно кивнул и опрокинул в себя уже который бокал. Эх, пропоица…Выйдя из здания, где проходила выставка, они уже не раскрывали над головой зонт. Дориан на всю улицу вещал какие-то забавные истории из своей жизни, рассказывал о путешествиях, других странах, а Сью завороженно слушала его, едва ли не раскрыв рот. Они промокли, замерзли, но то тепло, которым окутывали девушку его слова, прикосновения и забота, грело намного больше, чем самое жаркое в мире солнце.У входа в поместье Дориан остановился, притянув к себе Сью, улыбаясь, глядя в ее глаза. Ее мокрые волосы прилипали к коже, холодные руки прятались под полушубок в надежде согреться. Она моргала, хлопая слипшимися ресничками, будто веером. Дориан уже в который раз, глядя на ее покрасневшие щечки, словил себя на мысли: ?Никогда не взрослей?. Ему нравилась ее наивность, ее детская нежность, доверчивость, заинтересованность. Ее взгляд, полный самых светлых эмоций, влюбленности. Он видел то, как она на него смотрит. Ее взгляд был так похож на его собственный, но что-то останавливало его. Он не мог сказать ей о том, что чувствует. Что же ему мешало? Может, тот самый возраст, который так прельщает и, одновременно с этим, отталкивает? Может, он просто боится? Боится, что даст ребенку надежду, а позже, когда она ему надоест, заставит ее поступить так же, как поступила Сибила?Нет, точно нет! Он знал, что это чистейшее ангельское создание никогда в жизни ему не надоест. Он будет любить ее, будет нежиться с ней под одним теплым одеялом, будет вслух читать ей книги, будет делать все, что она попросит. Он будет с ней самым нежным, самым чутким, самым-самым. А по-другому с этой девчушкой и не выходит! Она одним взмахом своих пушистых ресничек заставит любого встать пред ней на колени, одним обиженным взглядом своих светлых наивных глаз заставит чувствовать себя самым гадким существом на планете, которое обидело такую малышку.—?Мистер Грей? —?она по привычке обозвала его по фамилии, видя, что он застыл взглядом в одной точке, гипнотизируя ее своими черными глубокими глазами. —?Вы что-то хотите сказать?Дориан помедлил, а затем несколько ностальгично ухмыльнулся, приблизившись к ее губам. Пьяное сознание на секунду отказалось вспоминать о том, что Сью было всего шестнадцать; к тому же, она была совсем не готова к такому повороту событий. Несомненно, ее маленькое, переполненное влюбленностью, сердечко сначала подпрыгнуло от радости, а затем ушло в пятки. Она по привычке потянулась к пуговицам на его рубашке, но сильные холодные руки остановили ее, в то время как горячий язык осторожно проникал меж ее губ. И все-таки, какой бы опытной в этих вопросах она ни была, юноша все равно видел в ней ребенка, замечал детские повадки. Даже то, как она складывала бровки ?домиком?, как она незаметно расплывалась в блаженной улыбке, пока он прижимал ее к себе все ближе и ближе, не отрываясь от губ, которые напоминали по ощущениям нежнейшие лепестки роз.—?Никогда не взрослей,?— шепотом попросил он, касаясь пальцами ее шеи, заглядывая в самые влюбленные в мире глаза.Сью улыбнулась, а во взгляде промелькнула несколько печальная искорка. Если она полюбила его по-настоящему, готова была признать это и трезвой, и пьяной, и даже будучи при смерти, то Дориан… Он всего лишь был пьян. Ее целовал не он, ее целовал джин в его крови, его хмельной разум. Но не он. Нет.Они медленно вошли в дом, снимая с себя мокрую одежду. Прислуга уже давно спала, ведь эти двое разгуливали по городу чрезмерно долго. Дориан с наслаждением наблюдал за слегка уставшей походкой своей спутницы, аккуратно помог ей снять промокший до нитки полушубок, расшнуровал корсет платья.Эх, вот что-что, а все-таки не мог он сделать с ней ничего большего, нежели просто поцеловать. И пусть даже хотелось сейчас сорвать с нее этот корсет, швырнуть его на пол, привязать к кровати тугими узлами, да так, чтоб веревки натирали ее бледную детскую кожу; хотелось исследовать языком самые потаенные уголки ее тела, пройтись им от самой шеи и ниже, спускаясь до гладкой кожи внизу живота; хотелось использовать ее, как и остальных, но он не мог. Это ребенок. Ребенок, который когда-нибудь вырастет и будет готов принять его признания в любви, будет готов принять свои собственные чувства. Да, несомненно, он не мог не заметить то, как неумело она их прячет. И пока она будет их прятать, пока любовь, поселившаяся в ее крохотном сердце, будет пугать ее?— он будет ждать. Ради нее он повременит.Пока шатающийся хозяин дома максимально осторожно снимал платье с плеч хрупкой девушки, не позволяя себе прикоснуться ни к чему, что было ниже ключиц, на стене самой отдаленной комнаты поместья выл от тоски седовласый болезненный старик на картине. Стоило заметить, что на его лице больше не было ни единого шрама, ни единой язвы. Явные признаки разложения еще живого тела стали потихоньку проходить, он даже стал выглядеть несколько… Моложе?Но не это было самым странным. Намного страннее было то, что рядом со стариком, на заднем плане, стал прорисовываться чей-то силуэт, явно женский. Руки ее тянулись к его шее, нежно обвивая ее, а точеная фигура, облаченная в один лишь прозрачный шифон, так сильно напоминала фигуру той, чья любовь исцелила изгнившую душу, изображенную на портрете…Крошка Сью быстро уснула, приняв перед этим душ, кое-как согрев околевшие руки. Она опустила голову на плечо Дориана, закрывая свои волшебные глаза, про себя загадывая желание: ?Не хочу взрослеть?. Она действительно не хотела. Она думала, что этот ?ангел с погасшим нимбом?, как она про себя называла его, относится к ней столь трепетно исключительно из тех соображений, что заботится о ней, как о маленьком ребенке. И видит он в ней только ребенка, которого нужно любить, о котором нужно заботиться, которому позарез необходима его ласка, тепло и понимание. И она готова была ради этого на все, лишь бы он не пересмотрел свое отношение к ней.Однако, она очень сильно ошибалась: Дориан вовсе не планировал хоть немного умалять свои пылающие чувства. Да, он действительно полюбил ее за детство, играющее в ее глазах, за нежность, свойственную только детям, за наивность и доверчивость, с какой смотрели только ее светлые, измученные за много лет, глаза. Но! Это никак не означало то, что, стань она взрослее, умнее, мудрее,?— он разлюбит ее. Нет! Как вообще могла она такое про него подумать? Просто он знает, что она пока не готова ко всей серьезности этого чувства, для нее это лишь слово. Хотя, возможно, где-то он был и неправ.Он осторожно отрывал лепестки от розы, которая стояла на прикроватной тумбе, по очереди сжигая их в пламени свечи, про себя повторяя: ?Никогда не взрослей, Крошка Сью…?