Отчуждение (1/1)

Трио брело по уже знакомой нам главной улице трущоб, то и дело натыкаясь на патрули римских легионеров. Ну как сказать… В глазах самих патрульных это выглядело как одиноко бредущее в никуда дряхлое, низкорослое тело, завёрнутое в чёрную ветошь (обычное мрачное явление живых мертвецов в Pyxis). Тело это с виду вряд ли могло причинить хоть какой-то серьёзный урон двухметровым крепким солдатам с щитами и копьями. Но мы-то знаем, что по обе руки от одинокого уличного странника бесшумно продвигались скрываемые защитной магической завесой двое, кого сейчас искала по всему Эль-Хали едва ли не вся гвардия наместника Кассуса Викуса. Молодые парень и девушка опасливо озирались на каждого патрульного и держали оружие наготове, если вдруг что-то пойдёт не так. Всего лишь считанные метр-два отделяли друзей от их неприятелей, мимо которых они проходили, но ни одним подозрительным шорохом никто не выдавал своего невидимого присутствия.Поход тянулся, казалось, бесконечно долго. Старый Фестиллий в душе про себя отдавал должное своему сыну, его новой подруге за их выдержку и терпение: никто не скрывал своего волнения, но все прекрасно осознавали, что от их храбрости и хладнокровия зависел удачный исход замысла. Потому не суждено было в этот затянутый чёрными тучами то ли вечер, то ли утро дрогнуть никому. Самые гнусные бесчинства творились прямо в непосредственной близи там, где они шли. Один легионер вспарывал брюхо громко кричавшего обезображенного полумертвеца (который, видно, уже не раз был умерщвлён и возвращён к жизни мухами). Вот двое других несли на наконечниках своих копий чьи-то отрубленные головы, ещё несколько бандитов тащили за волосы истошно вопившие, всеми силами вырывавшиеся тела, отдалённо напоминавшие мужчин и женщин, обезображенных и вымазанных в грязи до неузнаваемости. При виде последних Селестина незаметно для остальных содрогнулась в душе, ведь эта сцена ей напомнила об убитых совсем недавно родителях. Дежавю заставило её на секунду закрыть глаза и остановиться, но только лишь секунда ей понадобилась, чтобы прийти в себя. Потому что дальнейшее промедление могло значить её выход за пределы защитной завесы, радиус которой был метров пять, не больше. А Фестиллий и Люциус ушли вперёд уже на четыре метра, но, снедаемые волнением за свою затормозившую подругу, не остановились, ведь остановка одинокого странника посреди пустынной улицы прямо на глазах легионеров вызвала бы однозначное подозрение у последних. Селестина торопливым шагом поспешила догнать своих спутников, и один из ближайших патрульных чутким ухом уловил её шлепок по грязи. Оглянувшись, монстр не увидел никого и ничего, кроме нищего оборванца (Фестиллия), не представлявшего никакого интереса, который брёл по улице по каким-то своим никому не интересным делам.Так друзья добрались до того самого пустыря с дюжиной распятых несчастных, за которым начинались уже холмы, между которыми где-то всё ещё страдал центурион Терций Лонгин. Отсюда открывался великолепный и мрачный вид на дворец Викуса: монументальный гигант из матово-белого мрамора с огромными статуями самых разных римских политических, военных деятелей и богов. Чёрные тучи, навсегда зависшие здесь после поглощения римского Эль-Хали "Коробкой", изредка разрезались прожилками золотистых солнечных лучей - зрелище, напоминающее дырявый тёмный погреб в ясный летний день. Любоваться величественным и в то же время страшным зрелищем было некогда: Фестиллий повёл своих детей не к Терцию Лонгину, где произошло их знакомство, а повернул налево. Там друзья шли по поляне с распятыми ожившими мертвецами, чьи чуть слышные вздохи и полукрики терзали уши ещё живых пока что путников. К счастью, легионеров здесь уже не было, и дряхлое туловище видоизменённого старика Фестиллия точно не могло быть ни кем замечено и остановлено. Некому было увидеть и то, как одинокая фигура, телекинезом сдвинув бетонную плиту, лежавшую рядом с одним из распятых, обнажила тайный ход в подземелье, терявшийся в мрачной темноте на многие километры.- Куда мы идём? - чуть взволнованно спросила Селестина.- Это, пожалуй, единственное надёжное место, где мы можем укрыться от Викуса... Хотя бы ненадолго, - озадаченно пояснил старик.- Если там действительно безопасно, это даст немного времени обсудить дальнейший план действий, - одобрительно кивнул головой Люциус, лелеявший мечту об охоте на злобного наместника.Не теряя больше времени, все вместе друзья проследовали в катакомбы. Не в силах запечатать вход изнутри (таковы были особенности громоздкой конструкции), все трое принялись спешно засыпать туннель сырой землёй, с чем довольно быстро управились. Вскоре их поглотила кромешная тьма подземелья, где Фестиллий наконец-то смог снять магические чары с себя и своих спутников. Остатки своих уже истощённых магических сил старик смог направить на заранее припасённый факел, воспламенившийся конец которого осветил тускловато-красным светом всё вокруг себя на расстоянии 10-15 метров. Факел взял в руки Люциус.- Даже тут мы не сможем наверняка укрыться от Викуса, - заметила Селестина, опасливо вглядываясь в темноту тоннеля.- Это лишь твои детские страхи, Сели, - поспешил успокоить её уверенный Люциус, - отец знает, что делает.Но старик ничего не ответил: он был явно озадачен.- Отец? - переспросил внезапно засомневавшийся парень.Ответ последовал незамедлительно:- Дети мои, теперь я раскрою вам маршрут. Путь наш лежит во дворец Викуса. Там мы попробуем укрыться. Не спрашивайте, почему: сложнее всего найти что-то или кого-то именно на самом видном месте. Попробуем затеряться среди прислуги или рабов - вариантов у нас не слишком много.- Мы сильно рискуем, заходя в логово зверя, - Селестина всё ещё терзалась сомнениями, предчувствуя недоброе.- Я понимаю твои опасения, - положил ей руку на плечо Люциус, - но в поселении за стенами дворца, в нашем доме ещё меньше шансов. Они ищут нас там, и они не отступят. Всё же стоит попробовать спрятаться там, где нас никто не ждёт.Девушка кивнула в ответ, когда поняла суть затеи. Ей стало не по себе от осознания близости убийц и палачей, но отступать было некуда. И всё же она неуверенно вздохнула:- Может, хотя бы немного задержимся тут, чтобы собраться с мыслями и подготовиться. Судя по всему, во тьме подземелья сейчас безопаснее, чем снаружи.Остальные одобрили и, собрав круг, стали обсуждать дальнейший план действий...............................................................Друзья не заметили, сколько просидели у разведённого наспех костра, ярко резавшего темноту подземелья. Может, три часа, может даже сутки - да и какая разница, они уже давно сбились со счёта в монотонном течении времени Pyxis. Они без лишних слов двинулись в путь с оружием наготове, освещая мрак впереди одиноким факелом в руке Люциуса. Никто не чувствовал голод или жажду, хоть и ели пищу месяц назад - у подавляемых тиранией Викуса нет никаких чувств, кроме гнева и неотъемлемой жажды мести. И эти чувства двигали наших героев во дворец, куда им менее всего хотелось бы попасть.Никаких серьёзных опасностей в затерянных, забытых всеми людьми и богами катакомбах не оказалось во время пути. Лишь изредка обезумевшие крысы кидались на людей, неожиданно появляясь из темноты. Но разве это большая помеха для тех, кто собирается воевать с самим Викусом и его чудовищными легионерами? Как бы то ни было, добравшись практически до нужной точки выхода на поверхность, наши герои в последний раз во мраке подземелья устроили привал с костром и размышлениями на тему дальнейших действий. Селестина вызвалась добровольно разведать обстановку у выхода на территорию дворца: есть ли кто рядом из неприятелей, в какую именно часть цитадели Кассуса Викуса выводила эта дорога. Скрепя сердце отец и сын кивнули девушке одобрительно - всё-таки они небезосновательно считали её сильным воином. Через мгновение она, словно кошка мягкими лапами на камень, бесшумно прыгнула в темноту впереди. Глядя ей вслед, старый Фестиллий невольно заметил:- Какая прелесть. И как только она смогла до сих пор выжить, остаться невредимой в таком кошмаре... Береги её, сын, как бережёшь свою жизнь, не позволь пропасть такому сокровищу. Защищай её, когда меня уже не станет с вами.- Не смей, отец, покидать нас, - взволновался Люциус из-за столь пессимистичного прогноза, - ты нам нужен! Они не доберутся до нас, мы их одолеем!Старик лишь улыбнулся в ответ:- Я вспоминаю себя в твоём возрасте - такой же уверенный в своих силах, настроенный на любую битву. Но реальность не всегда бывает такой, какой мы хотим её видеть.Словно в подтверждение этих слов из темноты раздался резкий, истошный женский крик, сопровождаемый грозным звериным рычанием. Отец с сыном, не помня себя каждый, мгновенно ринулись в ту сторону, откуда он донёсся: мысли ещё не успели полностью перестроиться, постепенно они лихорадочно разбредались по головам, пока герои бежали на помощь всё ещё кричавшей Селестине."Прошу, Юпитер, не дай ей умереть", - волновался как никогда Люциус, держа наготове меч в обеих ладонях. - Дочь моя, милая, где ты? - кричал откуда-то сбоку в темноте бежавший рядом Фестиллий.Люциус в следующую секунду таинственным образом зажёг неизвестно откуда взявшийся в его руках факел (ведь его он забыл поначалу у костра) - кто знает, магия ли проснулась в юном отроке, или же он действительно успел прихватить столь ценную для тёмного подземелья вещь. Как только свет зажёгся, отец с сыном увидели себя, бегущих бок о бок. Они лихорадочно переглянулись и продолжили бежать, бежать, бежать... В несколько махов преодолев расстояние не более полусотни метров, Фестиллий с Люциусом увидели страшную картину, которая едва не привела их в шок: жалобно звавшая на помощь Селестина лежала на полу и тщетно пыталась оторвать от своего лица вцепившуюся в него мёртвой хваткой огромную псину. Хищник был весьма крупным и сильным для обычной собаки - чёрный, как смола, мутант с ярко-красными при свете глазами и топорщившимися в стороны остроконечными ушами достигал размера обычного человека. Не успели отец с сыном сориентироваться, как из темноты впереди выскочили ещё два таких же хищника и бросились к каждому, повалив на спину обоих. От неожиданности старик Фестиллий выронил из рук свои кинжалы, однако сумел сдержать смертельный удар, схватив ладонями за шкирку своего неприятеля. Люциус же, к счастью, оказался более удачливым: он использовал длинный меч как прикрытие, в которое атаковавшая его собака-людоед вцепилась с особой яростью и остервенением. Парень, держа прикрывавший его меч одной рукой, другую протянул к сандалии на ноге и вытащил оттуда спрятанный длинный нож, которым молниеносным ударом снизу вверх насквозь пробил череп своего обидчика. Поверженный пёс, не успев издать проткнутыми мозгами и пастью ни звука, рухнул прямо на человека под собой.- Аааа! - Селестина продолжала кричать, но уже заметно более ослабевшим голосом.Люциус тем временем скинул с себя труп убитого зверя и тут же поспешил к отцу. Старик тем временем держал за горло своего неприятеля и, сжав сильные ладони, постепенно душил его. Увидев приближающегося сына, он гневно закричал:- Я справлюсь, скорее спаси девочку!Парень машинально исполнил приказ: приблизившись к псине, яростно разрывавшей лицо девушки, парень ловким движением обеих рук засунул указательные пальцы в уши собаки-людоеда. Этим он заставил её отцепиться от окровавленного лица подруги. В следующую секунду Люциус мастерски обхватил крупную собачью голову руками и с громким хрустом свернул твари шею.Почти одновременно с этим Фестиллий всё-таки сумел задушить последнего оставшегося монстра. Через несколько мгновений старик в несколько прыжком оказался рядом с сыном и помог ему сбросить труп собаки со стонавшей от боли девушки. Мужчины ужаснулись, увидев обезображенное лицо Селестины, утопавшее в крови: чудище повредило острыми клыками подбородок, правую щеку и лоб, а также одним из зубов выбила левый глаз, вместо которого из опустевшей глазницы обильно сочилась кровь.- Отец, помоги ей, ты ведь лекарь, сделай что-нибудь! - выпучив глаза от накатившего безумия, умолял Люциус.Старик, ничего не ответив, в спешном порядке соорудил подле себя костёр из факела, вывалил из-под полы своего плаща кучу самых разных предметов - от тряпок и лоскутков до небольших стеклянных ёмкостей с металлическими ножами. Стараясь сохранять хладнокровие и трезвый ум, Фестиллий всё же не мог не волноваться: слегка дрожащими от волнения руками он перебирал из вываленной кучи только нужные для кустарной операции вещи. Люциус держал кричавшую от боли Селестину за руку и между делом устраивал её поудобнее - парень без лишних слов знал, что собирается делать отец.- Неужели я умираю? - сквозь слёзы прошептала девушка, стараниями Люциуса заметно успокоившаяся: она уже смирилась со своей участью.- Сегодня не умрёт никто, я обещаю! - парень нагнулся и поцеловал Селестину в лоб.Он не нарушил своё обещание: всего лишь полчаса понадобилось старому Фестиллию, чтобы промыть и прижечь рану, остановив кровотечение, после чего сделать перевязку теми лоскутками и тряпками, что оказались под рукой. Стоит заметить, что прижигание - хоть и эффективный, но крайне изнурительный, болезненный метод. Поэтому несчастная Селестина, испытав болезненный шок, тут же потеряла сознание ещё до перевязки. И всё-таки совместными усилиями друзей её удалось спасти.Костёр по-прежнему горел, освещая темноту подземелья. Рядом с бережно укрытым бесчувственным телом девушки сидели Люциус и его отец. Лица у всех кислые: они не смотрели друг на друга, они не смотрели на подругу - им и без того было не по себе. Мысли одна мрачнее другой овладевали их головами: один винил себя за то, что привёл детей в злосчастные катакомбы, другой ругал себя за самоуверенность и поспешные слова о безопасности в подземелье. Но оба так или иначе сходились в одном: им нельзя было отпускать Селестину одну, ими вообще нельзя разделяться и упускать друг друга из вида. Так или иначе, никто не жалел ни о провокации с убийством легионеров у распятого Терция Лонгина - это позволило спасти и принять под свою опеку одинокую девчонку, всем своим видом обречённую в Pyxis. Никто не жалел о бегстве из хижины, которую в этот момент наверняка переворачивали вверх дном чьи-то огромные щиты и копья; никто не жалел о бегстве из поселения, где устроила облаву целая когорта легионеров. Миссия, которую каждый мысленно нарёк для себя священной, по-прежнему продолжалась, пусть и столкнулась с такой кошмарной проблемой.После продолжительного молчания первым заговорил парень:- Что это за твари, как они тут оказались? Ты их раньше никогда не видел? И много их тут ещё осталось? Почему каждый день, когда мы живём, слишком опасен и готов сожрать нас с потрохами? И сказал ему отец:- Каждый день, прожитый в Pyxis, не сулил ничего хорошего. Мы в аду, и мы вынуждены жить в этом аду. Единственное, что мы можем - бороться. Бороться за то, чтобы сохранить самих себя, не стать слугами того, чьей темницей и является это чистилище. Я и ещё шестеро человек во главе со жрицей Махваш заплатили страшную цену, чтобы Викус не пустил во внешний мир это чудовище, Перворождённого - мы сами оказались запертыми здесь. Викус убил всех, и лишь я один, используя свою магию, затерялся среди других жителей посёлка. Я не жалею о случившемся, и готов повторить это от начала до конца. Мы спасли миллионы людей там, по другую сторону пространственного разрыва, и мы дали возможность жить им, развиваться - чтобы каждый раз встречать набирающего силу Перворождённого во всеоружии. Мне удавалось все эти столетия скрываться от мстительного взора Викуса, и он ни разу не оставлял попыток найти меня. Поэтому, сын мой, когда какие-то таинственные силы из будущих поколений снова пытаются выпустить на волю того, кто жаждет погубить всех людей во внешнем мире, мы должны бороться. Мы будем бороться с сильными, как никогда, врагами, чтобы снова защитить всех людей мира.- Почему ты мне не рассказывал всё это ранее? - не унимался Люциус. - Вот что за скрытое чувство долга было во мне все эти годы и терзало меня почти с самого рождения. Я всегда подозревал, что борьба с Викусом - моё предназначение.- Твой главный враг - Перворождённый, Викус же - не более, чем его наместник в нашем временном слое Pyxis. Я чувствую, пространственно-временной разрыв слабеет с каждым новым днём. Мы на пороге новой битвы.- Время объявить охоту на Викуса, папа! Но наша подруга... Сердце разрывается от того, что случилось.После этих слов Люциус положил руку на плечо всё ещё дремавшей Селестины, чей левый глаз теперь навсегда останется сокрытым повязкой.