Сяо Чжань IV (1/1)

После этого все выходные он пытался выходить в сеть по-минимуму. Ко всему прочему, он вспомнил старые сказки бабули Сяо. По ее словам выходило, что драконы никогда не открывались первыми, но загадывали подобные испытания своим избранникам, тем, с кем хотели прожить всю жизнь. Вряд ли его дурной дракон хотел именно этого, позвони он в тот момент, когда эти сказки вспомнились — то Сяо Чжань бы точно из него всю душу вытряс. Хотя сам Ибо, словно чувствуя его настроение, написал всего лишь раз — спросил, стоит ли подвозить Сяо Чжаня во вторник. Словно Ибо больше боялся лишиться привилегии быть его личным, как там выразился Лу Хань? Да, быть его личным диди. Сяо Чжаню все еще было обидно, и он злился, хотя не мог понять на кого больше — на себя или на Ибо. С одной стороны, над ним жестоко подшутили, но он и не мог сказать, что это было специально. Судя по дурацким шуткам Ибо, по его любви к драйву и играм на грани, он вполне мог не понимать, насколько вся эта ситуация серьезна. Так что, скорее всего Сяо Чжань злился на себя. Он считал — раз старше, то и веди себя соответственно. Но в конечном итоге вышло так, что они оба вели себя так, словно были в дешевой сетевой новелле, причем написанной неопытной школьницей. Он обязан был отчитать Ибо мягко, возможно пошутить, но никак не сразу же звонить ему и практически кричать. Единственным верным решением стало ничего не говорить друзьям, даже Чжочену. Особенно Чжочену, учитывая его гиперответственность и чрезмерную заботу.Утром в понедельник он практически боялся выйти из дома, ожидая, что Ибо заедет за ним в желании подвезти до университета. Но тот лишь пожелал доброго утра и хорошего дня, больше от него сообщений не было. Сяо Чжань все еще чувствовал себя неловко и совершенно не представлял, как посмотрит Ибо в глаза вечером. Как они вообще встретятся, о чем заговорят? Сможет ли он вообще сесть на этот мотоцикл и по-привычному обхватить Ибо со спины, может ли он довериться тому? Сяо Чжань не совсем представлял, что делать, и от этого раздражался еще сильнее. Его чувства словно яд — прожигали насквозь, кипели и оставляли в разуме раны. В итоге он проходил на взводе весь день и к вечеру чувствовал себя как тот чайник, забытый на плите.Они так и не встретились в тот день, и к полудню вторника Сяо Чжань совершенно извел себя. Видимо, именно поэтому он, увидев Ибо в коридоре университета — впервые за время их знакомства — совершенно растерялся. Подойти поздороваться? Поговорить? Пройти мимо, просто приветственно кивнув друг другу, словно случайные знакомые? Последний вариант казался мерзким, словно протухшее куриное яйцо. — Чжань-гэ! Ибо улыбнулся ему, подходя, но эта улыбка казалась лишь жалкой тенью в сравнении с теми, что привык получать от него Сяо Чжань. Это казалось неправильным, очень-очень неправильным. — Привет, Ибо, — положив руку на плечо, он отвел его немного в сторону от быстрого потока студентов, к лестнице. — Нам нужно поговорить.— Да. Да, нужно, — пробормотал Ибо, а после вскинул голову. — Прости меня.— Ты уже извинился, достаточно.— Н-но…Ибо смотрел на него растерянно, не понимая. Сяо Чжань догадывался, в чем дело — во время последнего разговора он был очень зол, и теперь Ибо словно ожидал продолжения той неприятной ссоры. — Ты признал, что был не прав. Давай больше не вспоминать об этом, — мягко улыбнулся Сяо Чжань. Было невыносимо больно видеть, как в глазах напротив разгорается надежда — словно Ибо вручили драгоценный, неожиданный подарок. Казалось, даже плечи его расправились, сбросив груз вины. Неловко покачнувшись, он схватил обеими руками ладонь Сяо Чжаня и осторожно сжал. — Я очень рад! Мимо них прошла девушка, обдав ароматом жасмина и лаванды. Она бросила косой взгляд на их руки, после удивленно расширила глаза, но быстро исчезла из виду, скрывшись за лестничным пролетом. Сяо Чжань невольно проводил её взглядом, но вскоре выбросил из головы. — Спишемся, — бросив на прощание, он поспешил на занятия. Воспоминание о радостной улыбке Ибо грело его весь остаток дня, а сам Сяо Чжань чувствовал, что поступил абсолютно правильно. Да, он всё ещё немного злился за его дурацкую шутку, а еще больше — на собственную реакцию, но это было тем, с чем он мог справиться. Вечером он сел на мотоцикл без тени сомнения, а в пятницу, когда Ибо довез его до джаз-бара и замешкался, не зная, будут ли ему рады, Сяо Чжань решительно взял его за руку и потащил внутрь. Внутри царило суетливое безумие, как и всегда перед открытием. В этот раз они приехали намного раньше, и поэтому у Ибо был реальный шанс застать всю подготовку. Хань Гэн говорил, что нынешний вечер не будет похож ни на что другое, видимое Сяо Чжанем ранее, ожидались даже музыканты из разных провинций. Это было волнительно, и кидало в дрожь. Сяо Чжаня как будто откинуло на пару лет назад, когда он по приглашению Чжочена впервые вошел в эти двери, познакомился с Хань Гэном. Впервые выступал, внутренне обмирая от направленных на него взглядов. От выступления на фестивале Сяо Чжань поначалу хотел отказаться, он не чувствовал уверенности, что его уровень дотягивает до нужного, не был уверен, что готов петь хоть о чем-нибудь. Все-таки, это была не привычная знакомая аудитория, с которой он знал, как общаться голосом. Но это был Хань Гэн, который лично пригласил его. Это были его друзья, которые пришли поддержать. И это был Ван Ибо, перед которым не хотелось упасть лицом в грязь, которому хотелось донести то, что все эти дни переживал Сяо Чжань. И он мог сделать это. Зал бара действительно отличался от обычного: поменяли светильники, принесли горшки с живыми растениями, над столиками воздушными тентами были подвешены отрезы газовой ткани, и висели маленькие фонарики, изображавшие звездное небо. Хань Гэн то ли сам постарался, то ли поднапряг кого-то из знакомых, но все напоминало о природе и фестивалях где-то далеко от городской суеты.Сяо Чжань вздохнул и улыбнулся Ибо, которого Чжочен и Лу Хань, налетевшие с объятиями, утащили куда-то в угол. Кажется, они не отказались от идеи наделать кучу фоток. У Ибо было очень жалобное выражение лица, а еще он смотрел на Сяо Чжаня так, словно тот продал его то ли в цирк, то ли в бордель. Сяо Чжань показал всей троице знак мира и спокойно отправился к Хань Гэну узнавать подробности фестиваля. Сейчас эти грустные глаза Ибо не могли ни на что повлиять. Сяо Чжань помнил его ухмылку и желание показать, кто тут мастер ставить людей в неловкое положение.С Хань Гэном они еще перед пятницей успели обсудить репертуар Сяо Чжаня, и что он хочет и может исполнить. Сейчас требовалось только узнать, какая песня будет первой, и какой костюм приготовили помощники Хань Гэна. Сяо Чжань надеялся, что это не будет что-то уж совсем невероятное, ведь джаз обычно подразумевал под собой нестареющую классику. Ему повезло — брюки, рубашка и жилетка, никакого странного китча. Сяо Чжань как раз завязывал галстук перед зеркалом в помещении, отданном под гримерку, когда его знакомо продрало мурашками вдоль позвоночника. Он услышал легкий вздох, затем звук затвора фотоаппарата. В зеркале отражался Ван Ибо — темный пристальный взгляд из-под челки, чуть приоткрытые мягкие губы и фотоаппарат Чжочена в руках.— Гэгэ сегодня очень красивый.Сяо Чжань почувствовал как теплеет шея под воротом рубашки. Он сдержал рвущуюся с губ улыбку и строго посмотрел на Ибо через плечо.— Прекрати.Ослепила вспышка, Сяо Чжань ошеломленно заморгал.— Но гэгэ и вправду красивый. Тебе очень идут рубашки, шея…— Ван Ибо.Ибо с самым невинным выражением лица щелкнул затвором еще раз:— Да, гэгэ?— Достаточно!— Но мне нравится тебя фотографировать. Ты хоть знаешь, какие у тебя ноги в этих брюках длинные? Сяо Чжань испытывал очень странное смешение эмоций: ему хотелось одновременно рассмеяться, стукнуть Ибо за то, что тот говорит такие смущающие вещи, и убежать подальше. Рисковать камерой Чжочена не хотелось, поэтому вариант с избиением пришлось, к сожалению, отбросить. Оставалось бегство. — Ты не признаешь отказов, да? — спросил Сяо Чжань, одновременно делая шаг в сторону. А потом еще один, совсем небольшой. Ибо безмятежно улыбнулся, включил зум и сфотографировал его ухо. Сяо Чжань беспомощно взвыл и закрыл лицо ладонями. — Если будут весомые аргументы, то вполне признаю. А теперь давай, удиви меня, гэгэ. Вместо ответа Сяо Чжань предпочёл резко развернуться и уйти быстрым шагом, с большим трудом не давая себе сорваться на панический бег. Вот только в Ибо, видимо, проснулись гены древних драконов, которые предпочитали свою добычу ловить и жрать, а не заказывать в кафе быстрого питания, потому что он не отставал от него ни на шаг, постоянно пытаясь забежать вперед и все-таки сфотографировать смеющегося Сяо Чжаня. Зашедший в гримерку Чжочен сначала застыл, с удивлением наблюдая творящийся беспредел, но потом заметил свою камеру и с яростным воплем начал бегать за Ибо в надежде дотянуться и придушить. Удалось утихомирить его лишь Лу Ханю, который каким-то чудом умудрился скрутить друга и оттащить в угол, заваленный реквизитом. Так что теперь Чжочен сидел там небольшой грозовой тучей и болезненно шипел на особо резких поворотах Сяо Чжаня и иногда кидал в Ибо мелкие предметы, тщетно пытаясь отвлечь. Лу Хань что-то тихо втолковывал ему, активно жестикулируя. — Ну же, Чжань-гэ, посмотри на фотографии, у тебя ведь такое красивое лицо, не прячь его от своего диди, — с улыбкой уговаривал Ибо, ловко уворачиваясь от прилетевшего пустого пластикового стаканчика.Ситуацию надо было спасать. Не дав себе времени передумать, Сяо Чжань резко развернулся и обнял Ибо, фиксируя и не давая вырваться. Впрочем, нужды в этом не было, потому что от первого же прикосновения Ибо застыл, словно испуганная лань, только чужое сердце колотилось так сильно, что Сяо Чжань это чувствовал даже через два слоя одежды. — Я рад, что ты считаешь меня красивым, правда, — прошептал Сяо Чжань. — Спасибо тебе за это. Ибо судорожно вздохнул и дернулся, словно пытаясь сбежать, но потом расслабил мышцы, сдаваясь. Сяо Чжань обнял его еще крепче, прежде чем продолжить:— Но Чжочен убьёт нас обоих, если мы поломаем его камеру. И то, что он всего лишь человек, нас не спасёт, поверь моему опыту.Ибо с горящими щеками выпутался из ставших тесными почти до неприличности объятий, стараясь не смотреть на Сяо Чжаня. С извинениями вернул фотоаппарат владельцу, отвесив вежливый поклон — Чжочен недоуменно наблюдал за его действиями, а Лу Хань улыбался загадочной улыбкой Будды. Сразу же после этого Ибо с неловкой улыбкой кивнул всем троим и просочился в коридор со словами:— Буду ждать выступления Чжань-гэ в зале, чтобы не мешать готовиться. Когда дверь за ним захлопнулась с легким щелчком, Сяо Чжань со стоном сел прямо на пол, запуская руки в волосы и окончательно ломая укладку, Лу Хань довольно хихикнул, а Чжочен возмущенно поинтересовался, что за фигня тут происходит. — Это просто… просто… — Сяо Чжань вздохнул, — невыносимо, как вообще можно быть таким? Что за шутки?— Я тоже не знаю, что за шутки, но вас обоих закопаю, если на линзе остались царапины.Чжочен, которого все еще держал за талию улыбающийся Лу Хань, отчаянно хмурился и вообще всем своим видом изображал переживание и обиду. Сяо Чжань ему виновато улыбнулся, встал с пола, отряхнул брюки и подошел к зеркалу посмотреть масштабы катастрофы.— Не улыбайся мне тут, я серьезно. Никто, кроме меня, не смеет держать в руках мою камеру.— Как и твой член, дорогой, — фыркнул Лу Хань, выпуская Чжочена из объятий. Сяо Чжань коротко засмеялся, уткнулся носом в зеркало, а затем виновато покосился на друга. Тот стоял посреди гримерки и беспомощно хватал воздух ртом.— Знаете что, вы двое просто… — он глубоко вздохнул, махнул рукой и вышел в темный коридор, резко хлопнув дверью.Лу Хань снова фыркнул, подтянул ногой к себе стул и уселся на него, внимательно следя за Сяо Чжанем — за тем, как он поправляет волосы и слегка подводит глаза.— Не очень хорошо получилось с Чжоченом, он, кажется, и в самом деле обиделся, — волосы на затылке странно топорщились, и он раздраженно пытался пригладить их расческой.— Отойдет, — Лу Хань небрежно махнул рукой. — Лучше расскажи, чего ты от своего мальчика весь вечер бегаешь, ребенок вон как распереживался.Сяо Чжань замер.— Да какой он тебе ребенок? Ты его вообще видел — конь, всего на пару сантиметров ниже меня.— Не в росте дело, Сяо Чжань. И от вопросов не увиливай.Он беспомощно старался сосредоточиться только на своем отражении, пытаясь найти хоть какие-то недочеты в образе для сцены. Смотреть Лу Ханю в глаза не хотелось. Тот, несмотря на свои порой откровенно детские выходки, был проницательный, словно у него в предках были цилини. А объяснять все нюансы спора и своей обиды Сяо Чжань не хотел. Это было только между ним и Ибо, а рассказать кому-то — даже другу, даже Лу Ханю, было сродни предательству. Тем более он вроде как уже решил замять эту тему.— Сяо Чжань? — Лу Хань, как оказалось, успел встать со стула и подойти. — Все в порядке?— Да. Правда, Лу Хань, все нормально.Он развернулся, все также не решаясь смотреть в глаза друга, но улыбнулся вполне искренне. Лу Хань не выглядел убежденным, но все равно улыбнулся в ответ и хлопнул его по плечу.— Ну что же, тогда пора зажечь сцену, как ты думаешь, а, красавчик-гэгэ?Сяо Чжань закатил глаза и легко, но ощутимо, толкнул в бок эту гиену, которого почему-то считал своим другом.Спустя практически три часа музыки, шотов текилы, смеха и огней он вполне расслабленно сидел у барной стойки, слегка оперевшись о Ибо и наблюдая, как работники убирают сцену. Сяо Чжань чувствовал себя отдохнувшим и до краев наполненным пузырящимся, как шампанское, счастьем. А твердое и теплое плечо Ибо дарило ощущение защищенности. Впервые за вечер Сяо Чжань почувствовал, что да, он вполне отпустил себя, и обида ушла, как дождевая вода уходит в землю.— Гэгэ хорошо? — почему-то шепотом спросил Ибо.Сяо Чжань повернулся и посмотрел на него снизу вверх. Почему-то так оказалось, что он сполз, прижавшись щекой к его руке. Из такого положения было видно, какая у Ибо белая, не тронутая загаром, шея в вырезе рубашки, острые скулы и длинные ресницы. Ибо под его взглядом почему-то покраснел и отвернулся.— Очень! — Сяо Чжань рассмеялся и довольно зажмурился. — Я давно так не расслаблялся. Как до дома доползать буду — не знаю.Ибо склонил голову к плечу и, нахмурившись, посмотрел ему в лицо. Теперь уже самому Сяо Чжаню захотелось спрятаться, уткнуться хоть во что-то, потому что такое пристальное внимание вызывало чувство дискомфорта.— А Чжочен-гэ? Разве не он должен сегодня всех вас развозить?— А Чжочен сегодня ушел пораньше. У него появились… дела, — уклончиво ответил Сяо Чжань. На самом деле Чжочен казался немного отстраненным весь вечер, и Сяо Чжань понимал, что тот расстроился из-за дурацкой шутки Лу Ханя. Чжочен вообще очень нервно относился к любому обсуждению своей личной жизни, и чаще всего они старались деликатно обходить подобные темы, вот только порой немного заигрывались и получалось не очень хорошо. Справедливости ради, Чжочен тоже временами грешил отсутствием эмпатии, так что долго обижаться не мог. Да и Лу Хань уже извинился при помощи колы и огромной тарелки начос. Объяснять все это Ибо не хотелось — не потому, что чужой в их компании, просто проблема была не Сяо Чжаня, а другого человека, и он не имел права об этом говорить. — Он обиделся на меня? Из-за фотоаппарата, — Ибо нахмурился, а Сяо Чжань с трудом удержался от того, чтобы не разгладить морщинку пальцем, как всегда делал это с Чжоченом. — Он обиделся, потому что Лу Хань немножко дурак. Не обращай внимания, Чжочен никогда не дуется слишком долго, он слишком ванильная булка для ссор.Сяо Чжань наконец отлип от Ибо, потянулся от души и зевнул в кулак, слишком вымотанный длинным и насыщенным эмоциями вечером. Хотелось прижаться щекой к холодной деревянной барной стойке — или обратно к теплому Ван Ибо, потягивать сладкие коктейли и рассматривать мигающие золотистым светом лампочки гирлянды, которые в мутном алкогольном тумане были совсем как светлячки над рекой Янцзы. — Не спи, гэгэ, — с легким смехом Ибо сжал его плечо, легко встряхнул, но тут же отпустил. — Боюсь, ты свалишься с мотоцикла, если заснёшь. — Мой личный диди отвезет меня домой, — Сяо Чжань довольно и лишь самую малость пьяно ухмыльнулся. — Спасибо. — А еще я хотел бы извиниться перед Чжоченом, потому что тоже виноват, — уже серьезнее добавил Ибо. — Я кое-что придумал. Сяо Чжань не знал, где именно жил Ибо, но у него самого была маленькая квартира в спальном районе, в которой едва хватало места для него самого и совсем не хватало — для гостей. Когда он впервые задумался о том, чтобы завести собаку, то после консультации понял, что единственным подходящим вариантом оказался той-терьер, любой собаке крупнее было бы слишком тесно. Наверное, когда Сяо Чжань совсем одичает от одиночества, то заведет себе кошку и назовет как-нибудь очень глупо — Орешком или Пончиком. А ещё у него всегда был бардак — не грязная посуда и коробки из-под еды на вынос, конечно, но — разбросанные лекции, вещи и третий год умирающий кактус, больше похожий на жертву радиации.Сейчас ему стоило бы пригласить Ибо на чашку кофе или чая, чтобы отблагодарить за то, что отвез домой, но было немного страшно от того, как на это приглашение отреагировал бы Ибо. И очень волнительно. Вместо этого, словно пытаясь сбежать от чужого серьезного взгляда, Сяо Чжань запрокинул голову, рассматривая уже совсем темное небо. — Жаль, что в городе не рассмотреть звёзды. Но все равно красиво. Голос у Ибо был такой же серьезный как его взгляд, а еще теплый как эта осенняя ночь. Сяо Чжань хотел бы стоять так вечно, плечом к плечу с важным для себя человеком, а после заморозить это мгновение и запечатать его в шаре с блестками. Потому что это воспоминание было слишком прекрасным, чтобы его потерять.— Я давно не видел звёзды, — грустно согласился с ним Сяо Чжань, с трудом отводя взгляд от завораживающей бездонной темноты. — Надо, наверное, как-нибудь выбраться за город, подальше от смога и электричества. — У нашей семьи есть домик в горах. Когда-нибудь я тебя отвезу туда, тебе понравится, — Ибо улыбнулся. Сяо Чжаню нравилось смотреть на улыбающегося Ибо — у него была приятная улыбка, и глаза тоже улыбались, а еще морщинки разбегались лучиками. Красиво. — Тебе пора идти, гэгэ, уже холодает, а ты легко одет. Словно в ответ на его слова подул ветер, принесший с собой несколько сухих листьев и тонкую паутинку. Оглушительно в наступившей уютной тишине звякнуло уведомление о новом сообщении. — Всё нормально? — Сестра прилетает завтра, должна была прислать номер своего рейса. Наверное, это она. И ты прав, мне действительно пора. Уходить очень не хотелось, но… Сяо Чжань со вздохом попрощался с Ибо и пошёл к лифту, на ходу отвечая сестре, а потом создавая новый чат на троих. Он видел, что Чжочен онлайн, но молчит, никак не комментируя — наверняка все еще дулся на их ребячество. Ибо написал в чат первым: ?Чжочен-гэгэ, прости за камеру, я не должен был брать ее!?. А потом прислал стикер с влюбленными котятками и добавил, что любит Ван-гэгэ. Сяо Чжань улыбнулся, тоже написал о своей любви к Чжочену и щедро рассыпал комплименты его улыбке, пока Чжочен наконец не выдержал и не отправил им картинку со смущенной пандой, прячущейся за бамбуком. И заверил, что все нормально, он не злится на них, идиотов.?Чжочен-гэ очень милый, прям как корзина котяток?, — решил не отставать от него так просто Сяо Чжань.?Чжань-гэгэ тоже милый! И красивый!? — Ибо непредсказуемый и внезапный как… Ибо. Сяо Чжань почти физически видел, как его несет по бурному потоку источаемой тем грубой лести, когда Ибо начал писать про все достоинства потрясающего Сяо Чжаня. ?Нет, Бо-ди милее!?, — это жалкая попытка, даже сам Сяо Чжань понимал это, потому что в дальнейшем чат превращается в их взаимную пикировку:?Ты милее!??Нет, ты!?Чжочен наконец прекратил это, угрожая удалиться из своего же примирительного чатика, но что-то подсказывало Сяо Чжаню, что затишье ненадолго.