Битва у горного озера (1/1)

Зулмукар обладал неуживчивым нравом. А уж осенью, когда приближалось время залегать медведю в спячку, на пути ему лучше было и вовсе не попадаться. Зулмукар становился раздражительным, злился на любую мелочь. Да ещё и прошедшее лето, как на грех, выдалось беспокойным. То стройка грохотала на бывшем болоте, то шумел новый завод, дымил трубой, гоняли туда-сюда машины, воняли бензиновой гарью, приезжал из города автобус с рабочими. Словом, не стало спокойной жизни. Подумывал Зулмукар, что, пожалуй, и прав тогда оказался Нуцал: надо было сразу гнать людей прочь. А теперь либо привыкать надо, либо самому уходить восвояси, бросать обжитую берлогу, устроенную в расселине скалы. А Нуцал предателем заделался. Вместо того, чтоб бороться с Хабибуллой до последней капли крови, взял да и перешёл к нему на службу. Мало того, свёл дружбу с какой-то девчонкой и ходил перед ней на задних лапах, ровно цирковая собачка. Это Нуцал-то, спесивейший из зверей! А ещё медведя попрекал трусостью! Милигдеш, правда, болтала что-то, дескать Хабибулла держит волка в плену на цепи, но Зулмукара не проведёшь, не на того напали. Дошла до него весть о том, как Нуцал подал лапу врагу. Что же это, как не грязнейшее, гнуснейшее предательство всего звериного народа? Возмутился прямодушный медведь. Решил он тогда показать негодяю при случае, почём фунт лиха.Вот уж и дожди зарядили. Улетела с собратьями ласточка Чата, зимовать на жаркий остров Цейлон. Зулмукару залечь бы спокойно в берлогу, до самой весны, а он всё бродил по округе, давясь зевотой. Камушки, попадавшиеся на пути, лапой в сторону отшвыривал. Тряс головой, похожей на огромный котёл. Вылез он к горному озеру, где, бывало, Сирси и Васирси ловили лягушат. Вода, покрытая лёгкой рябью, отражала посеревшее небо. Вдоль берега озера тянулась дорога, ведущая из аула в Долину Садов. И тут увидел Зулмукар, как по той дороге бежит, прихрамывая, серый волк, поднимаясь в горы, а, значит, направляясь в аул. Сама судьба предоставила лесному царю случай потолковать с предателем! Зафырчал Зулмукар, шагнул на тропинку, да всю её и перегородил своей тушей.—?Ну, здравствуй, Нуцал! —?сказал он. —?К подружке своей торопишься?Верно, бежал Нуцал в аул белым днём, позабыв и о страхе перед людьми, и о гневе их, могущем обрушиться на его седую голову. Он благополучно вернулся с ночной прогулки и даже успел позавтракать, когда синица Тити, сев на плечо дедушки, защебетала о возмущении, поднявшемся в ауле.—?Нехорошо! —?обеспокоился Хабибулла. —?Ладно, я сам людям объясню, что к чему. А ты, Нуцал, оставайся пока в саду!Оседлав Кирата, дедушка уехал, а волк лёг на ставшее привычным место у корней тополя. Синица осталась следить за ним. Она не простила Нуцала и не могла забыть, как горько плакала по его вине маленькая Чегери, как долго сидела она под орехом Багадура, глядя в землю, а слёзы по её щекам всё текли да текли. Солона земля под деревом Багадура! Но, видно, и того мало Нуцалу! Что ему понадобилось нынче ночью у сакли Чегери в такую погоду, когда хороший хозяин собаку на улицу не выпустит? Тити считала, что зря отправился дедушка вступаться за разбойника. Пусть бы лучше забрали его в зоопарк, пока не довёл он до конца очередной коварный замысел! А Нуцал, не подозревая о мыслях птицы, лежал, вытянув лапы, и неожиданно словно что-то приятно кольнуло его сердце, оставив ощущение радости. Так бывает, когда в предутренней тишине почудится чей-то ласковый голос. Волк вскочил, озираясь и ещё не очень понимая, какой зов долетел до него. Постепенно побуждение становилось всё яснее: надо бежать, прямо сейчас бежать в аул, к Чегери.—?Что ты надумал? —?сердито запищала Тити, стоило волку оставить лежбище. —?Куда пошёл?! Разве забыл ты наказ дедушки?Легче уговорить бурное течение Варачана повернуть вспять, чем остановить Нуцала, когда он что-нибудь задумал. Порхала отважная синица вокруг волка, надув от злости белые щёчки, а тому хоть бы что, и ухом не повёл. Так под синичьи трели и добежал Нуцал до заветных ворот. Тут-то Тити воспряла духом: эти стражи Долины, поди-ка, на сей раз волка не выпустят. И точно, молчали ворота, сомкнув плотно створки, и хоть толкай их, хоть тряси?— не распахнутся.—?Откройтесь, ворота! —?с разгона пролаял Нуцал и, не дождавшись результата, прибавил чуть потише. —?Пожалуйста, я очень вас прошу!Случаи, когда в Долину кого-нибудь не впускали, бывали, и не раз. Но чтобы не выпускали? Нет, такого не случалось. Ворота, видимо, и сами не представляли, как действовать в подобных ситуациях.—?Не выпускайте, не выпускайте его, ворота! —?надрывалась Тити, сев на изгородь. —?Дедушка велел ему сидеть в саду!—?Нижайше молю вас, о мудрейшие из мудрых, владыки над всеми садовыми калитками,?— смиренно упрашивал Нуцал, склонивши голову,?— не заставляйте меня делать прореху в изгороди. Много ли радости будет Хабибулле её латать?—?Вот ещё! —?скрипнули ворота насмешливо. —?Нашёл чем пугать! Так и быть, ступай к ней, бродяга!К величайшему негодованию синицы, снова чуть приоткрылась створка, а Нуцал выскользнул в зазор, словно угорь, да тут и был таков. Тити, однако, не отступалась и летела ему вослед. Так и проводила она волка до самого озера, став невольной свидетельницей встречи с Зулмукаром. Села тут Тити на терновый куст да стала ждать, чем кончится стычка.—?Приветствую тебя, Зулмукар! —?прохрипел Нуцал, запыхавшись от быстрой гонки. Не счёл он за труд и поклониться: когда лесной владыка не в духе, лишний раз злить его себе дороже. Кому как не волку о том знать!—?Молва идёт, будто служишь ты теперь Хабибулле за кусок мяса? —?запыхтел Зулмукар. С шумом выдохнул он воздух из могучих лёгких. Маленькие глазки налились гневом. —?Уф-ф! Не ты ли, презренный пёс, укорял меня, а? Выбирай, какой лапой мне тебе отвесить оплеуху!А что тут выбирать? Что совой о пень, что пнём о сову. У медведя и правая, и левая лапы одинаково сильны, да каждая с когтищами. Такой разок поддаст?— и дух вон. Не по себе сделалось Нуцалу. Уголки его губ дёрнулись в подобострастной улыбке, уши плотно прижались к голове, глаза широко раскрылись, лапы задрожали. Хвост льстиво завилял.—?Что ты, любезный Зулмукар! —?пробовал он успокоить медведя. —?Не сердись. Я всё тебе объясню. Пойдём, я покажу тебе, где устроили улей дикие пчёлы. Сам-то я мёд не ем, для тебя сберёг. Полакомишься вволю, а я тем временем всё как есть тебе расскажу.—?Ты мне зубы не заговаривай, трус! —?взревел Зулмукар.Поднялся он на задние лапы и сразу сделался вдвое выше, а страшнее?— так и вовсе втрое. Жёсткая шерсть вздыбилась на загривке, победоносно засверкали глаза. В довершение медведь размахивал передними лапами, а на каждой?— по пять когтей, всего, значит, их десять, кривых и острых, как турецкие ятаганы. Однако ж и Нуцал чего-то стоил. Во всяком случае, он превосходил медведя в проворности и, коли уж не получилось уладить дело миром, мог прыгнуть в заросли да дать дёру. Так и бока сохранятся в целости. Он и собрался так поступить, когда из-за поворота дороги выбежала Чегери. Девочка вскрикнула, увидев медведя, попятилась, вся дрожа. Лицо её стало белее снега. Зулмукар обернулся и, тяжело переваливаясь, пошёл прямо к Чегери. На задних лапах пошёл, а передние занёс, не иначе как для удара.—?Беги, Чегери! Беги! —?в один голос закричали Нуцал и Тити.Но Чегери от страха не понимала, что делает, и только всё пятилась, выставив, как преграду, руки вперёд. Да что её тоненькие ручонки против зулмукаровых лапищ? И разве убежишь от разъярённого медведя? Нуцал, сам объятый ужасом, выскочил перед Зулмукаром, закрыв собою Чегери. Пригнув голову, он ощерил пасть, издав предупреждающее рычание, в котором, кроме угрозы, чувствовалась и мольба. В прежние времена, с ружьём в руках, в окружении нукеров да своры охотничьих псов он, конечно, не испугался бы медведя. Сейчас он был один, если не считать синицы, мельтешащей с пронзительным криком перед глазами Зулмукара. Храбрости Тити не занимать, но проку от неё в бою не больше, чем от мошки.—?Лети за помощью! —?крикнул ей Нуцал, еле сдерживая Зулмукара, не давая ему подойти к Чегери.—?Как я оставлю тебя одного?! —?пискнула синица, едва не угодив под взмах медвежьей лапы.—?Лети! Зови людей!—?Нуцал, хороший мой Нуцал… —?повторяла девочка. Губы её дрожали. —?Помоги, Нуцал…Голос самого дорогого для него существа подействовал на Нуцала словно боевой клич. Храбрецы водились в его роду и взыграла их память в огрубевшем сердце Нуцала. Кровь закипела в его жилах и растаял страх без следа. Нуцал был теперь воином, защищавшим от врага ту, кого любил.—?Уррр! Урррх! —?рычал он, обнажив клыки, совсем как лев. Загородил своим телом Чегери, не спуская пристальноговзора с длинных когтей Зулмукара. Эх, прямо бы в морду ему вцепиться!Рявкнув, прыгнул волк на медведя, да неудачно: хромая лапа помешала. Метил-то он в морду врагу, в глаза его, но промахнулся. Впился Нуцал Зулмукару в плечо. Полную пасть медвежьей шерсти набрал. А Зулмукар только покосился: кто это, мол, меня ущипнул? Шуба у него густая, кожа толстая, завязли в ней волчьи клыки. Да ещё жиру за лето нагулял Зулмукар. Нуцал судорожно стискивал челюсти, задыхался от набившейся в пасть шерсти, а всё не мог прокусить до крови. Разжать бы надо зубы, в другом месте ухватить, где этому верзиле укус чувствительней. За шею бы хоть! Но как отпустить уже взятое? Во второй раз, может, и не вцепишься. А стричь челюстями, как бульдог, Нуцал не умел. Но всё-таки, повиснув, как пиявка, всем своим весом, вынудил он Зулмукара вновь опуститься на все четыре лапы, мешал ему идти к Чегери. И когтями, изворачиваясь по-кошачьи, рвал медвежью шкуру, нанося ей урон.Но и медведь не промах. Так саданул противника, что тот свету не взвидел, а пасть всё-таки не разжал. Так и взвился в воздух, подброшенный тумаком Зулмукара, с клоком вражьей шкуры в зубах. И упал как-то неудачно, ударился располосованным плечом о землю. Помутилось в глазах у Нуцала, дышать нечем стало. Захрипел раненый. Кое-как отплевался, выронив боевой трофей. Попытался встать, а лапы подломились. Во рту сделалось солоно.—?Нуцал! —?закричала Чегери. —?Дедушка Хабибулла, скорее!Где-то раздавались людские голоса, приближался топот множества ног, но волк уже этого не слышал. Сделав над собой колоссальное усилие, он пополз, оставляя за собой кровавый след, и снова укусил Зулмукара, теперь уж за заднюю лапу. Раздался грохот, от которого, кажется, вздрогнули Сирагинские горы. Нуцал успел ещё подумать, что это, должно быть, Хабибулла выстрелил по медведю из старинной кремнёвки. Потом он ощутил, как проваливается в глубокий-преглубокий колодец, а вокруг?— густой клочковатый туман. Такой же точно, как тогда, на площади. И не видно в том тумане ни зги. Затем налетел, закружил вихрь, и не стало вокруг совсем ничего. Только темнота.