- 3 - (1/1)

Не зная, что еще придумать, я решил отвлечься работой. Мне с детства было известно про лабиринт секретных проходов, оплетающих Олений замок и позволяющих не только незаметно перемещаться из одной его точки в другую, но и шпионить за обитателями. (Незаметные глазки по всей длине коридоров когда-то проделал сам Чейд).В последние месяцы я использовал тайный путь, связывающий комнату Чейда в башне и каморку Тома Баджерлока, смежную с гостиной лорда Голдена. Но сейчас мне хотелось избежать встречи с Голденом, и я воспользовался другим путем. Один из нескольких известных мне входов в лабиринт находился рядом с кухней. Дождавшись, когда никого рядом не было, я шмыгнул в кладовку и, нащупав в темноте потайную дверь, начал долгий подъем по темным, покрытым пылью и паутиной коридорам, а затем по каменным ступенькам лестницы – на самый верх башни... Как я и надеялся, комната Чейда в башне была пуста – мой старый учитель вел насыщенную жизнь. Я разложил перед собой на столе рукопись, которой Чейд накануне просил меня заняться, и некоторое время честно пытался сосредоточиться на работе. Свиток, написанный выцветшими чернилами на полуистлевшей бумаге, был составлен настолько древним языком и архаическими буквами, что его смысл почти невозможно было разобрать. Делу никак не помогало и то, что мои мысли были заняты сейчас совсем другим... Спустя примерно час бесплодных попыток я сдался. Я перечитывал каждое предложение по несколько раз, но буквы плясали перед глазами, не желая выстраиваться в слова и строки… А вот все произошедшее сегодня вечером, наоборот, представало все с большей ясностью, обогащаясь все новыми деталями, подробностями и моими мрачными фантазиями. Я никак не мог изгнать из воображения образы Голдена и леди Джейд. Их свидания, на которое мой бывший друг отправился, как видно, ничуть не огорченный нашей ссорой. Наконец я понял, что больше не могу этого выносить. Я должен был знать, я просто должен был... Узнать, что они сейчас делают!Стараясь не думать о том, как глупо и смешно я себя веду, я спустился из башни Чейда – на сей раз моим обычным способом. Привычный путь по узкой крутой лестнице показался долгим, как никогда прежде. Наконец я, крадучись, проник в комнату, еще сегодня утром принадлежавшую Тому Баджерлоку…Я осторожно приотворил дверь, ведущую из моей комнаты в гостиную лорда Голдена, прислушался и присмотрелся. Всё оказалось так, как я предполагал. Гостиная была пуста, на кресло был небрежно брошен яркий шарф Голдена. А из комнаты Голдена доносились приглушенные звуки разговора…Итак, наш лорд преспокойно развлекается и отлично проводит время – после того, как выставил меня полным идиотом. Так нет же! Я, я... …неужели я действительно собираюсь сделать это?! Я сошел с ума? Что со мной происходит? Но тихий голос разума был заглушен моими злостью и обидой...Дверь в комнату Голдена оказались не заперта, и я с силой распахнул ее.Мое воображение уже нарисовало себе картины того, как я застану их в постели. Но, к моему удивлению, я увидел леди Джейд, сидящую в глубоком кресле, и Голдена, сидящего напротив нее, оба с бокалами вина в руках… – О, Са всемогущий!.. – при виде меня леди Джейд вскрикнула и пролила несколько темно-красных капель из бокала на ковер. – Опять этот странный слуга! Что он здесь делает?– Моя госпожа, я прошу прощения за вторжение…Произнеся эти слова, я вдруг подумал, что теперь незачем продолжать играть роль Тома Баджерлока. Этот спектакль окончен… Я встряхнул головой и продолжил уже совсем другим тоном: – Леди Джейд, я здесь, чтобы предупредить вас о грозящей опасности. Пусть даже эта опасность и грозит не вашей жизни, а всего лишь вашему сердцу…Я ожидал новой порции издевательств и насмешек от Голдена, но он смотрел на меня так, будто утратил дар речи. На мгновенье я испытал мстительное удовольствие из-за того, что мне наконец удалось выбить его из колеи. Я продолжал.– Миледи, я не удивляюсь тому, что вы подпали под чары этого человека. Кто я такой, чтобы ставить вам в вину ту же ошибку, которую совершил сам? Но, пожалуйста, прислушайтесь к словам того, кто знает лорда Голдена гораздо ближе, чем вы!– Голден, ваш слуга – сумасшедший? Что он несет? Я его боюсь, – обратилась леди Джейд к лорду.– Понятия не имею. – пробормотал Голден.– Лорд Голден прекрасно умеет внушить доверие. Но, поверьте, этот человек его не достоин. Он сделает вид, что вы ему дороги. Он даже скажет, что любит вас. Он заставит вас поверить, что эти отношения особенны для него так же, как они особенны для вас… – Что здесь происходит? – на этот раз слова молодой женщины были обращены к нам обоим. Она переводила взгляд с меня на лорда Голдена и обратно. На лице леди Джейд появилось задумчивое выражение, как будто для неё что-то начало проясняться.– …Но всё это окажется игрой. Вы не успеете опомниться, как всё закончится, а вся та близость, которая, как вам казалось, была между вами, окажется плодом вашей фантазии. Вы поймете, что за маской скрывается человек, которого вы совсем не знаете. Я даже не назову его двуличным. Ведь у него столько обличий, что он сам давно забыл о том, какое из них настоящее, и кто он такой на самом деле. Если он вообще когда-либо это знал!– Леди Джейд, прошу, покиньте нас, – произнес Голден очень холодно. – Думаю, бесполезно просить вас о том, чтобы всё произошедшее осталось в этих стенах… но я все же сделаю попытку. Попридержите свой язык, миледи, или пожалеете об этом.Леди Джейд поднялась на ноги и уставилась на Голдена, шокированная внезапной переменой его поведения.– Оставьте нас одних, – повторил он.– Вы очень разочаровали меня, лорд Голден, – промолвила женщина, пытаясь сохранить достоинство. – Я не ожидала от вас подобного, вы и ваш грубый слуга стоите друг друга – кто бы мог подумать… Я удаляюсь, но вы еще пожалеете о своих манерах…Я не мог винить леди Джейд за её бегство. Лицо лорда Голдена сейчас пугало меня самого. Я не помнил, когда видел, чтобы кто-то был в такой ярости. Золотистая кожа Голдена, ставшая еще темнее после его последнего изменения, буквально побелела от злости. Несколько мгновений он просто не мог говорить. Я гадал, какими же будут его слова. Захочет ли он пригвоздить меня к позорному столбу насмешками или начнет угрожать неминуемыми карами? Но того, что последовало, я не ожидал…– Итак, Фитц, – прошипел он, – ты думаешь, что можешь себе позволить все это? Вот так вторгаться в мою жизнь? Теперь ты решил сделать меня посмешищем для всех моих знакомых! Ты забываешься, Фитц. До сих пор ты еще не знал, что значит вызвать мой гнев. Ты действительно не знаешь, с кем имеешь дело!Я испытал короткий миг радости, когда Шут опять назвал меня моим именем. Но все же его обвинения я не мог стерпеть:– Делать посмешищем тебя? Значит, тебе это не нравится! Почему же тебе было так трудно понять, что и мне не нравилось, когда про меня шептались и смеялись надо мной! И это мне показалось, или ты действительно мне угрожаешь?Мы несколько мгновений молча стояли друг против друга, тяжело дыша и буравя друг друга взглядами. Я никогда прежде не видел Шута в таком гневе, и не думал, что когда-нибудь увижу.– Так значит, ты все еще считаешь, что прав? – наконец выдохнул он. – И что можешь продолжать играть моими чувствами? – Шут на миг замолчал, как будто действительно не мог найти слов. – Ты думаешь, что можешь позволить себе так обращаться со мной, и тебе за это ничего не будет? – И что ты мне сделаешь? – я с удивлением услышал собственные слова и ту интонацию, с которой они были произнесены. Кажется, я зашел слишком далеко. Я увидел, что Шут задохнулся от возмущения, его глаза расширились и он шагнул ко мне, наверняка намереваясь меня ударить. Но в следующую секунду – и я не мог, даже потом, понять, как это произошло, – в следующую секунду я поцеловал его.Мне пришлось почти силой раскрыть его губы для поцелуя. Шут застыл в моих руках, как каменный, и на мгновение я испугался, что всё перепутал, всё сам себе придумал и совершил ужасную ошибку. Но затем я почувствовал, как его губы впускают меня, а его руки сомкнулись у меня на шее с силой, которую всегда так трудно было в нем заподозрить. Я с облегчением вздохнул и притянул его ближе к себе, углубляя поцелуй. Мои пальцы, которые, казалось, сами знали, что нужно делать, погрузились в его волосы. Это было так приятно, что я едва не застонал... Внезапно все дни нашей ссоры показались нелепым сном, и я мог только удивляться, как я смог наворотить столько драмы, непонимания и обид вокруг того, что сейчас, когда мы были вдвоем, казалось таким простым и правильным... Почему я так долго противился тому, что уже давно происходило между нами, просто я боялся дать этому название? Но вдруг Шут отстранился от меня, и я удивился, какое сильное чувство разочарования во мне это вызвало. Он тихо произнес:– Фитц, если это… только часть твоей мести, то это слишком жестоко... Даже если ты ненавидишь меня.– Ненавижу тебя?.. – Я с удивлением уставился на Шута. Ни на один миг за все время нашей ссоры мне не пришла в голову мысль, что я должен ненавидеть Шута. Или даже Голдена. – Конечно же, я не ненавижу тебя, Шут. Я люблю тебя, и я знал это всегда, но понял только пять минут назад! Извини за то, что я чуть всё не испортил. Ну, не дураком ли я был?– Еще каким дураком, – подтвердил Шут с видимым облегчением.– Я тебя люблю, – повторил я, просто чтобы еще раз произнести эти слова и удивиться, как естественно они звучат... – Но я признаю, что не испытываю нежных чувств к лорду Голдену! Он ведь больше не вернется?Вместе ответа Шут стиснул меня в объятьях. Я закрыл глаза, но слышал его прерывистое дыхание. Невидимая связь, всегда соединяющая нас, сейчас казалась прочной как никогда прежде. Я чувствовал и его надежду, и его страх… И я направил все силы моей души, чтобы дать ему почувствовать мою собственную уверенность...– Нет, Любимый, лорд Голден нас покинул навсегда – с улыбкой шепнул мне Шут прежде, чем я накрыл его губы новым поцелуем.