Кладбище того, что могло быть (1/1)

Ut I've got a gift, it's something called my friends or loveWith them and I combined, I'll beat an early end, it's been done before.No time of passing away, of losing just one more dayI'm trying to kill what's wrong with meDown?— A ghost along the Mississippi Уэйн наблюдал за тем, как мир вокруг них менялся, истончался, приобретал нечёткие очертания: предметы словно перетекали друг в друга, в то, что Макс привык видеть в дороге. Это походило на видеоряд из старого фильма ?Стена?, где рисованные задники к песням меняли один предмет на другой, цветок мог превратиться в женский силуэт, а он превращался в ружьё. Здесь же все превращалось в шоссе: в дорожную разметку, в серую пыль в воздухе, в статические помехи. Их звука Уэйн не слышал?— Макс и Ника не зря крутили в машине именно диски, не радио. Сейчас в машине тихо играла ?Metallica? и это было так привычно и нормально, что Кармоди подумал, что музыка?— волшебство своего рода, потому что способна даже менять настроение. Без музыки им бы казалось, что они едут на собственные похороны. Он наблюдал за тем, как Макс иглой протыкает реальность в одном месте и, словно, та же игла с ниткой собирала ткань, так и Макс и его машина искала кусочки дороги, кусочки направлений, указателей, тусклых фонарей и дорога ровным полотном ложилась перед тремя путниками. Если честно, Уэйн завидовал Кроуну. Он владел таким невероятным даром, что мог бы сделать всё, что угодно, всё, о чем он только мог подумать, но Макс не спешил и наслаждался этой поездкой, для него это было привычно, он не замечал как меняет мир. Хотя сейчас по побледневшему, утомленному Максу нельзя было сказать, не причиняет ли ему это боли. Веки и белки глаз у Макса приобрели отчётливый розовый оттенок?— несколько капилляров в глазу лопнуло, Макс испытывал на себе дикие перегрузки. Он хотел доставить их как можно ближе к их цели, из-за чего постоянно отводил взгляд на нарисованную Уэйном карту. Все эти места реальны, нужно было только заставить машину найти короткий путь к ним. Им нужно было понять, почему они все ещё чувствовали на себе влияние Страны Рождества. Они направлялись не к этому месту, но к чему-то родственному ей, менее опасному и заметному. Их тряхнуло?— не сильно, они подскочили из-за крупного камня, а Макс не припоминал, чтобы на его особенном шоссе были преграды, однако Ника, которая до этого дремала, во сне укрытая косухой Макса, проснулась и встревоженно спросила: ?— Что такое? ?— Ничего, я ещё не знаю, где мы. Вернее даже так: я понятия не имею где мы, блин! —?Макс прищурился и посмотрел на дорогу, которая раньше была чёткой и ясной, а сейчас уходила в туман, какой иногда бывает над озёрами, если воздух становится холоднее, чем вода в озере. Он был густым, непроницаемым и ехать напролом через чего Максу казалось дурной затеей. ?— То есть как ты не знаешь, где мы?! —?Возмутился Уэйн. Однако, это немного грело ему душу, потому что не он один не знал, что делает и почему оказался в этой машине. Ника посмотрела сквозь стекло: они все ещё были в подпространстве, в небе дрожали статические помехи. ?— Мы можем выйти и посмотреть, что снаружи,?— предложила девушка, сохраняя спокойствие. Она надела на себя куртку Макса и коснулась ручки дверцы, готовая выйти в неизведанное пространство. Макс тоже дёрнул ручку, впуская в машину холодный и неожиданно сухой, пыльный воздух в котором не было ни капли влаги или запахов, что при таком тумане казалось парадоксальным. Не смотря на это все остальное казалось обычным, хотя снаружи машины было очень холодно и у них изо рта вызывался пар. Они вошли в туман и увидели, что он скрывал: ?— Это…это ведь кладбище. —?Догадался Уэйн, понимая, что что-то с ним не так. Несколько памятников?— плачущие ангелы, покрытые мхом, были разрушены, у пары отсутствовали головы или крылья. Больше всего ангелы напоминали женщин, раскинувших руки, словно они хотели улететь. У них были красивые развевающиеся на вечном ветру одежды, хотя сейчас время сгладило их черты, вытесанные в камне. Также разрушенными временем казались кельтские кресты по обе стороны узкой ограды?— металлический забор с рисунком в виде елочных игрушек. Ника подошла к ограде, к которой была прикручена латунная табличка: ?— Кладбище Того, Что Могло Быть. Мы нашли нечто иррациональное,?— заявила она, зябко кутаясь в куртку Макса. Они вошли за ограду и Уэйн понял, что не так, почему это место казалось зыбким: всё кладбище стояло на толстом пласте льда. Могил на кладбище было всего несколько, можно было пересчитать их количество по памятникам. Однако, видно было, что когда-то их было гораздо, в разы больше. Когда Чарльз Мэнкс привёз сюда Бинга Партриджа, своего последнего помощника в своём якобы благом деле, это место казалось бесконечным?— могилы детей шли ровными рядами, на каждом памятнике была стихотворная эпитафия, которая связывала этих детей из разных концов Америки со Страной Рождества и тешила тщеславие Мэнкса, выставляя его героем и спасителем. Он спасал детей, дарил им вечное детство?— а точнее, превращал их в нечто совершенно иное, не имеющее никакого отношения к детям. Сейчас это место берегло все свои силы, оно буквально разрушалось под собственным весом. Оно существовало только для помощников Мэнкса и сейчас постепенно развоплощалось. Макс наклонился над могилами и, нахмурившись, выдохнул: ?— Я стою на своей могиле. —?По коже Уэйна пробежал холодок, когда Макс начал ладонями убирать с могилы снег. Он ничего не увидел там и тяжело дышал. ?— Макс, Макс, это как в фильмах ужасах. Просто скример. —?Ника обняла его за плечи, потому что она тоже увидела свою могилу, над которой на памятнике была подпись ?Ника Вайнриб, пропала без вести в 201* году?. Год был прошедший, поэтому Ника взяла себя в руки. Она не пропала, она стоит здесь, рядом с Максом и Уэйном, они реальны, они настоящие. Они не пропали, они всё живы. А Макс продолжил расчищать могилу, теперь уже брата?— Рекс Кроун должен был умереть от передоза ещё два года назад, когда внезапно Макс отпрянул ото льда, распраставшись неподалёку. Из-под толстого слоя практически чёрного льда на него смотрели холодные, незрячие глаза его брата. Такого настоящего, он был так близко: его синюшная кожа и открытый в беззвучном крике рот пугали ещё больше, когда Макс понял, что Рекс следит за ним глазами. Он смотрел на него с той стороны. Макс ударил по льду кулаками, со всей силы, однако это не помогло бы ему. Этот Рекс был лишь тенью его брата из прошлого. Пока Макс смотрел на могилу своего брата, Ника и Уэйн осмотрели остальные могилы и записали ещё три имени, там, где лежали подростки, вмерзшие в лёд. Венди Бруклайн 1998 года рождения, которая должна была погибнуть от многочисленных травм и разрывов внутренних органов в последствии изнасилования. Ей было бы пятнадцать, если верить фантазии Мэнкса. Броуди Макалистер 1997 года рождения?— он умер бы в автомобильной катастрофе. Брайан Коннор 1991 года рождения?— он подсел бы на наркотики, не справившись с многолетней депрессией. Рекс Кроун?— Ника увидела, что фамилия Макса пишется как Crow с добавленной ?н? на конце, родился в 96 году, значит им с Максом сейчас было по 23 года, подсчитал Уэйн про себя. Он действительно был старше их всех, кроме неизвестного Брайна Коннора. ?— Знаешь, что это значит? —?Уэйн тяжело дышал. Его причина смерти была?— словно Мэнкс гадко улыбнулся ему из могилы: ?разбился на мотоцикле вместе со своей сумасшедшей мамашей?. ?— Что? —?Макс злится, его голос звучит хрипло. Он хочет разбить этот лёд, но Ника права?— это всего лишь скример, старая пугалка, которая когда-то производила впечатление на того, для чьих глаз была предназначена. Макс не думал, что Чарльз Мэнкс привозил сюда детей и показывал им, сколько они смогут прожить. Скорее всего, у него был помощник, тот, кто заметал следы. Сотни детей не могли пропадать бесследно. ?— Что Мэнкс планировал похищать детей на долгие годы вперёд. —?Подвел вердикт Уэйн,?качая головой— моя мама частично сбила его планы. Ника, ты говорила, что дети начинают чувствовать инскейпы где-то в 10-13 лет, так? —?Ника осторожно кивнула, а Уэйн продолжил: ?— Посмотрите на первые даты, на год рождения. Моя мама вывела этого ублюдка из строя где-то в девяносто седьмом году. Он кучу лет пролежал в клинике, из которой не мог похищать детей. Но у него были планы. Вот его, Коннора, он должен был забрать первым. Между две тысячи первым и третьим годом.—?Затем должны были пропасть мы с братом,?— невесело усмехнулся Макс. Его тело ныло, ему требовался отдых после увиденного. Он хотел остановиться в очередном мотеле, съесть стейк и попросить Нику полежать рядом с ним, пока он не уснёт.—?Я и другие ребята?— погодки, так что Мэнкс мог забрать практически в один год трёх детей. —?Подтвердила их слова Ника. Внезапно Макс нервно рассмеялся, у него случилась истерика:—?Одна из главнейших частей инскейпа Мэнкса это гребанное кладбище! —?Он пнул, пробуя на прочность, свой памятник, от него отлетела известняковая крошка. -Потому что тут все мы! Тут все дети, которых когда-нибудь били, унижали, совершали над ними насилие, да даже просто дети, которые чувствовали себя лишними и одинокими!!! Их было больше, но почему-то остались только мы, словно он держал нас на галочке в своем мозгу! Мэнкс планировал увести их и нас на годы вперёд, он словно знал о нас что-то или чувствовал, что потенциально мы сможем поддерживать жизнь в его инскейпе и его трупе! Однако, твоя мама здорово сбила его планы!!! Макс Кроун привык сдерживать эмоции, но сейчас его била дрожь, он истерически засмеялся и почувствовал, как слезы выступили на его глазах. Он пытался сдержать себя и сейчас, но всё равно ощущал, как в горле комом засел крик. Ника подошла к нему и уткнулась ему в грудь. С минуту эти двое стояли, обнявшись, пока Уэйн не обратил на себя их внимание: ?— И что мы будем делать с этим местом? Оставим его, оно скоро само распадётся. Его ведь никто не помнит. ?— Что ты сказал? ?— Его никто не помнит. Разве инскейпы не зависят от памяти? —?Уэйн подумал, что это логично: раз это мир мыслей, значит, он строиться на памяти, значит, пока они помнят и не могут забыть о Стране Рождества, она цепко их держит, заставляя вздрагивать от рождественских гимнов, ненавидеть подарки и посиделки у камина, оставляя после себя ощущение опустошенности. ?— Частично. Чем больше людей знают о нём, тем больше брешь в пространстве. Тем легче туда попасть. Но иногда создатель инскейпа настолько верит в происходящее, делает его настолько материальным, что ему даже не нужно поддерживать его силы. ?— Мост моей мамы был зыбким только потому, что она считала что сходит с ума? ?— Да. А вот Мэнкс верил, что Страна Рождества это благодать. Дар свыше. Старый дегенеративный уеб…к! —?Выругалась Ника. Они вернулись к машине и сейчас, когда уже сидели в салоне с включённой печкой, они начали понимать, насколько замёрзли. Руки Уэйна покрывала гусиная кожа, Макс был синюшно-бледным, как те куклы детей, что смотрели на них из подо льда, Ника стучала зубами. ?— Ты как? —?Решил уточнить Уэйн. Макс обернулся?— в тёмных глазах парня сверкнул огонёк злобы. ?— Буду в порядке,?— Уэйн не понял, что Макс делает, когда он вдавил в педаль газа и они пронеслись через омерзительное кладбище, смяв с лёгкостью тонкую ограду, словно она была сделана из фольги. На самом деле, она была соткана из мысли об ограде, а мысли могут быть тяжелее гранита и тоньше листа бумаги. Памятники крошились, словно простояли тут три сотни лет или были сделаны из пенопласта. Уэйн немного переживал за машину Макса?— как никак, это был его нож и единственный их проводник на эту сторону, но на машине не осталось ни царапины, зато при каждом ударе или тряске Макс вздрагивал и шипел от боли. Когда он закончил с разрушением, на его скуле расцвела сочащаяся кровью ссадина, левый глаз слегка заплыл, а вблизи колена, на бедре на джинсах появилось пятно свежей крови, которое расширялось с каждой минутой. Макс дернулся, поднося ладонь к лицу?— левая рука болела так, словно он её в лучшем случае вывихнул. Но это того стоило. Ника смотрела на него с обидой и негодованием, словно он сделал то, чего она сама бы не стала делать. ?— Макс, ты… Ты… Погоди, сейчас я найду пластырь. —?Ника начала копаться в бардачке и нашла там аптечку. ?— Ты безумный,?— Уэйну не хватало такой смелости в своей жизни. Его мама была сорвиголовой, а вот он… Он ощущал, что он не такой, что у него больше осторожности и причин дорожить своей жизнью. В конце концов, Вик МакКуин и погибла, сражаясь за жизнь Уэйна. Макс сплюнул кровь, приоткрыв окно. Ко всему прочему, он прокусил себе язык. ?— Это ещё ничего. Это место не должно было существовать. Как и другое. —?Ника ухаживала за ним, обрабатывая его раны. ?— На ноге, похоже, рваная рана. А рука сильно ушиблена. Нам стоит побыстрее убраться отсюда, пока ты ещё можешь ехать. —?Макс кивнул, сдал назад и поехал прочь, от растворяющихся в тумане остатков Кладбища Того, Что Могло Быть. * * * Тем же вечером, куда позже они сидели в номере небольшого отеля, расположенного к югу от Хеверхилла. У Уэйна засосало под ложечкой, когда он понял, куда их привёз Макс. Максу самому нравился этот город, казался безопасным местом. Кроун полулежал, приложив к ноге и руке лёд, сам того, не осознавая, что проделал два прыжка?— из Колорадо в Пенсильванию, где и было Кладбище географически, и в Массачусетс, который казался ему отличным местом для отдыха. Они сняли два номера, однако сейчас сидели в одном. Макс отдыхал, ощущая, как по мышцам растекается жар и боль. Они купили бутылку виски и теперь Уэйн и Ника впервые напились, Макс хотя пил столько же, пьянел медленнее, к тому же алкоголь действовал на него, как обезболивающее. Они говорили о Виктории МакКуин. Уэйну нужно было выговориться кому-нибудь. ?— Моя мама… Она думала, что уничтожит Страну Рождества, если заедет туда через свой мост и закинет взрывчатку. У неё почти получилось. Вернее, изначально у неё получилось?— там не должно было остаться ничего, кроме белого шума. А потом мне начались сниться кошмары. Что я… И ребята, которые там были, которые застряли там десять, тридцать, шестьдесят лет назад вновь там?— и мы пытаемся найти среди обломков каруселей что-то уцелевшее. Иногда… В общем, когда я только вернулся оттуда,?— Уэйн налил себе ещё стакан и выпил залпом?— это было не так лёгко, как показывали в кино, виски имел странный привкус и шёл тяжело, огненная волна достигла желудка,?— я испытывал странные желания. ?— Какие? ?— Я… Стоило мне увидеть что-нибудь красивое, мне хотелось это сломать. Уничтожить. Раздавить. Если я видел кошку с котятами, то я думал о том, как бы весёло было бы разлучить их и по одиночке перебить их слабые тельца, пока они ещё слепые. Пока они не сопротивляются. Я хотел всадить Табите ножницы в глаз. Я боялся этого и хотел, не понимая, что со мной. Я не мог нормально реагировать, смеяться или плакать. Мои эмоции, чувства?— все перепуталось. ?— Уэйн, это называется шок. Пост травматический синдром. —?Попыталась образумить его Ника. ?— Нет, это называется я потерял свою человечность! В один день мы с папой поехали в место, где жил Мэнкс. В нашем мире, в Колорадо. Там на ёлочках висели игрушки?— трубящие ангелы, зайчики, медведи, любые ёлочные игрушки. Местные прозвали дом похитителя детей Санным домом. Если бы они знали чем он занимался?— это хуже, чем просто насилие и издевательство над детьми. Потому что он превращал их в чудовищ, которым нравилось насилие. Думаю, многие из нас посещали психологов и испытывали странные желания уже здесь. В его инскейпе дети творили жуткие вещи, потому что они не понимали, что совершают зло. Потому что им никто не объяснил разницу между весёлой игрой и забиванием жертвы до смерти. Дети жестоки, а изменённые дети ещё и не осознают этого. Мы… В общем, мы стояли там, у Санного дома, когда я захотел… Уничтожить эти игрушки. С каждой новой разбитой безделушкой я чувствовал себя более живым. Человечным. У меня потекли слёзы, когда я понял, что моя мама отдала жизнь за меня и других детей. Мы стояли там, когда они… Они развоплощались. Они появились там. Потом Табита и ФБР пристроили их, обучили новой жизни, нашли им семьи?— иногда полностью новые, а иногда и их родственников. Табита хотела, чтобы они забыли все, как кошмар, который должен был закончиться. Она бы не хотела узнать, что этих детей всё ещё мучают воспоминания о Стране Рождества. Потому что это жестоко. По отношению к ним, к моей маме, к Табите. Они все боролись за то, чтобы мы могли жить спокойно. ?— Брюс Уэйн говорит ободряющие вещи! —?Позволил себе улыбнуться Макс. ?— И теперь нам пора доделать это. Навсегда запечатать это место. Выручить твоего брата и других ребят. —?Закончил Уэйн, допив очередную порцию виски. ?— Но сначала стоит немного набраться сил. —?Подвёл итог Макс,?— и придумать план. Сейчас, не смотря на некоторый шок и то, что он был пьян, Уэйн чувствовал себя хорошо, чувствовал себя частью команды, которой они стали, даже не смотря на то, что он ещё не нашёл свой нож для разрезания реальности?— может быть, он и не был ему нужен, потому что у него появились настоящие друзья.