Часть 10 (1/1)

Новак писал – работа продвигалась. Не так быстро, как ему хотелось бы, но ничего – это не страшно. Он успеет – всегда успевал. Портрет большой, групповой, но клиент-то все равно один. И модели, которые должны позировать ему для портрета – все здесь, под рукой, никуда бегать не надо. Кроме Ровены, но она до сих пор где-то на Парадизе – она не любит зиму и вернется только к теплу. Так Новаку сказали.Рисовал эскизы. Много. Всех обитателей дома вылавливал по очереди. Продолжал продумывать детали. Не хватало фона, но Роман сказал, что Ровена и не хочет террианский пейзаж – она не любит Терру. Лучше что-нибудь фантастическое. Может, виды Эдема подойдут? У него есть кое-что в планшете.Перебирал задумчиво наброски в памяти машины.Наткнулся снова на рисунок с Дином – золотая кожа на золотом песке. Как же давно это было! Домик на берегу, теплое лазурное море, пальмы… ну, или как там называются эти эдемские деревья. И Дин… Как в другой жизни…Кто-то прошел под окнами – Константин поднял глаза – Джаред и Маккензи. О чем-то спорили. У Джареда книжечка в руках.Новак отложил планшет, набросил куртку, вышел:- Джаред! Мак! – позвал.- Добрый день, Миша! – оглянулась девочка.И Джаред поздоровался. Оба невеселые.- Что-то случилось?Переглянулись. Новак нахмурился:- Так что же? Давайте, колитесь, не пугайте старика!- Вы не старик! – хитренько улыбнулась девчушка. Ну, слава Богу!- Рассказывайте, – улыбнулся Новак в ответ.Маккензи вздохнула:- Мы тут роль разучиваем, а Джаред…- Роль?! – Новак от удивления поднял брови.- Да. Джаред в школьном театре играет, и у него не получается.- Получается! – перебил мальчик сердито: – С Дженсеном получается, а с тобой нет. Если бы кто-то учил лучше…- Я что, виновата, что у меня не учится? Мы так много еще не учили. И, к тому же, я замерзла!- Замерзла? – насторожился Кас.- Замерзла! Руфус не разрешает в домике репетировать, говорит, надоело – целый день одно и то же бубните. Вот, мы и вышли на улицу, а Джаред…- Так-так, – Новак сделал приглашающий жест рукой, – заходим все ко мне!- А можно? – девочка подняла тонкие бровки и замерла в ожидании, как статуя.- Мак! – одернул ее брат: – Ты будешь мешать! Миша, не пускайте ее – у нее рот не закрывается!Новак, улыбаясь, настаивал:- Возражения не принимаются. Никто не должен мерзнуть. Заходите, а то заболеете еще, придется Дженсену и Эллен с вами возиться. А я все равно умираю со скуки.Вошли. Джаред топтался у порога:- Спасибо, Миша. Мы ненадолго. А там, может, Дженс освободится, и тогда мы…- Вау! – перебила Мак восхищенно. Она слова брата вообще не слышала: – Я знала, что Вы художник, но чтобы так!- Как? – улыбался Константин.Запасное полотно находилось в гостиной Романа, прислоненное к стене, другое, над которым Кас потихоньку работал, на огромном, сделанном под заказ, мольберте с подъемником, там же, накрытое тканью – Новак не любил, чтобы случайные посетители видели неоконченную работу.Но и в игровом домике тоже было на что посмотреть. На нескольких переносных мольбертах стояли полотна поменьше – Новак написал уже несколько портретов – Эллен Харвелл, Колин и Дик Романы. Вот Кэсси Робинсон, едва намеченная. И хмурый Руфус Тернер. Новак решил проработать лица в цвете, продумать облачения и одежду на отдельных, не очень больших полотнах. Его заказ на Терре особенный, портрет групповой, объединенный сложной композицией. Ошибаться нельзя. А так он посмотрит на отдельных фрагментах, заметит ошибки, если таковые найдутся, исправит, пока они не перекочевали на основное полотно. Составит из фрагментов, как из кусочков пазла, единое целое. А на большой картине в гостиной будет писать уже набело.Кроме полотен на подставках, вокруг валялось множество набросков на бумаге и на картоне – на столе, на кровати и даже на полу. И горы красок! Целые залежи!Девочка рот открыла, озиралась восхищенно.- Она рисует – в кружок ходит, в интернате, – буркнул Джаред, поясняя, – тоже мне, великая художница!- Тоже мне, великий актер! – парировала девочка, не оборачиваясь на брата: – Без Дженсена двух слов связать не можешь!Джаред надулся, обиженные ?бровки домиком? проступили даже сквозь длинную челку.- Можно? – Мак не говорила – шептала благоговейно.- Можно, – улыбался Кас.- Ботинки сними – натоптала уже! – буркнул брат.- Я потом пол вымою, – ответила Мак.Ходила, пораженная, от картины к картине:- Трогать можно?- Можно.Потрогала пальчиком одну:- Липкая, – сказала.- Я утром писал – не просохла еще.- Эллен такая – как живая. И глаза, как настоящие – смотрят! – шептала девочка.- Спасибо за комплимент, – поклонился мужчина.Джаред бурчал:- Тоже мне, критик… – но уже не дулся, только вид делал. На Маккензи вообще трудно злиться долго.- А это кто? – спросила девочка, заметив на кровати планшет – Новак забыл закрыть набросок Дина – цветной, почти полностью прорисованный. Открытый взгляд, зеленые глаза, яркие губы. Волосы мокрые – Дин тогда только вышел из моря. Упал на песок животом вниз, грелся, расслабленный, блики от воды прыгали по обнаженной коже…- Так, знакомый один, – Кас стушевался, дотронулся до экрана – Дин пропал.- А-а-а, – протянула Мак и посмотрела на художника странно – как-то слишком уж по-взрослому. Константин невольно покраснел.Вошел Дженсен, запустив с улицы клубы морозного воздуха:- А, вот вы где! Мак, ты уже и сюда добралась?!- Нам разрешили, – девочка смешно наклонила голову набок.- Кто бы сомневался… Эллен зовет пить чай с печеньем.- Идем. Господин Миша, а можно, мы еще придем?- Мак! – одернул Дженс: – Ты навязываешься!- Дженсик, ну, пожалуйста…Новак улыбался, похлопал Дженсена по плечу:- Разрешаешь, старший брат? Можно, Мак. Попьете чай и приходите. Роль можно здесь учить – вам будет тепло, а мне веселее…- Спасибо-спасибо-спасибо, – девочка подбежала и, в порыве благодарности, приобняла Новака за талию, обхватила ручками в цветных варежках.- Мак! – крикнули братья хором.- Ничего, – успокаивал Кас, обнимая хрупкую девчушку, поднял глаза на Дженсена, – все хорошо. Пусть приходят, а то я тут вою днем от одиночества.Это была, в общем-то, правда. Маккензи подняла на мужчину глазенки и зачастила:- Тогда я и Вам печенек принесу. А какой Вы чай любите – у Эллен есть черный, зеленый, имбирный, с мятой…- Мак! – прокричали братья. А Дженсен закатил глаза и неодобрительно покачал красивой головой.