Надежда (1/1)

Я вернулась к Роуз в предзакатное время, когда перламутрово-золотистые облака только стали покрываться редким багрянцем, растушеванными кляксами стекающим по небу. В воздухе пахло сладостью теплого вечера, и ветви тихо колыхались, залитые густо-желтым дождем.Она сидела в своей комнате, подле стопки рабочей одежды, из которой выглядывал, темнея, насыщенно красный фартук с эмблемой ?Oh Deer Diner?, и ее небрежно распущенные светлые волосы, в которых игрались шаловливые лучи догорающего солнца, были похожи на тонкую паутину начала октября, когда по воздуху разносился последний хмель ушедшего лета. Ее лицо было спокойно; казалось, что уголки губ были подернуты нежнейшей улыбкой, на которую она только была способна.—?Завтра я заменю тебя,?— сказала она мне. —?Тебе больше не придется работать в закусочной. По крайней мере, в этой. Доктор Нильсон сказал, что я пригодна для работы?— а что же может быть лучше? Постоянные ценители моего кофе теперь не будут впадать во фрустрацию?— я дам им то, в чем они так нуждаются, к чему я их сама имела неосторожность приучить. Ты можешь продолжить изучение леса; возможно, тебе удастся изучить поведение птиц; все оставшиеся дни будут в твоём распоряжении. Если у тебя, конечно, достаточно средств…Я мягко улыбнулась в ответ и оставила рюкзак подле своей кровати.—?Когда я уеду в Атланту, я буду работать, как не в себя. Боюсь, мой кредит исчерпан.—?Ох,?— неловко ответила она.—?Ничего страшного. Роуз… как бы ты отнеслась к предложению… попробовать себя в новом городе, съездить со мной на некоторое время, ну…Она испуганно раскрыла свои голубые глаза, настигнутая моими словами о возможности отъезда врасплох. Я знаю, для нее это было чем-то наподобие удара ножом, в то время как для меня дальнейшая задержка в Брайт Фоллсе казалась бессмысленной отсрочкой неизбежности. Мне хотелось поскорее завершить начатые дела. Мысленно я приняла решение не дожидаться приезда Алана Уэйка. Одна-две заключительные встречи с Мобом, разговор, как я надеялась, по душам с Зэйном, на который нас, возможно, и хватит?— и все, мне нужно бежать. Я не могу остаться и здесь. Снова.Роуз, должно быть, было не понять моего извечного стремления к смене декораций, как мне было не понять Моба, зацикленного на одной-единственной теме и навеки привязанного к одному-единственному месту, которое он сам, по его же словам, ненавидел.Нам нужно было решиться. Сейчас или никогда.—?Я знаю, почему ты это делаешь,?— внезапно сказала она. —?Тебе больно. Тебе кажется, что ты этому месту не принадлежишь. Возможно, ты коришь себя в том, что не приехала сюда раньше, что не задержалась в свое время здесь подольше и за все эти года упустила так много. Но почему тебе кажется, что все потеряно, что ничего вернуть невозможно?—?Я была во многих местах, Роуз. И везде видела боль. И почти всегда что-то прерывало мой отпуск, что-то… мешало полному погружению. И я уезжала домой. Я была лишней.—?Что мешает тебе в этот раз? Откройся мне.Я бесшумно прошлась по комнате, смиренно склонив голову. Я пыталась не смотреть Роуз в глаза. Она могла заметить в них мои истинные чувства.—?Посреди вашего поселения зияет глубокое озеро, почти что провал. Его воды теплы на поверхности, но стоит зайти чуть подальше, как оно обдает тебя первозданным холодом. У него нет дна. Боюсь, в какой-то момент я нырну в его черную гладь и задохнусь. Я не умею плавать.—?Но зачем тебе в него нырять, если даже я туда не ныряла? Оно опасно. Оно схоронило в себе Томаса Зэйна. Был у нас такой поэт… На дне озера вулкан. Произошло извержение, и… целый дом ушел под воду. Мы потеряли лучшего представителя своей общины. Не говоря уже о его возлюбленной, которая там утонула… Иногда мне кажется, будто он сам подготовил для себя такую смерть… не смог вынести разлуку…—?Эта ночь была тиха. Возможно, о нападениях птиц и порче капканов, смотровых площадок можно забыть. По крайней мере, на некоторое время.—?Так ты уезжаешь?—?Да. Через несколько дней.—?Правда?—?Завтра вечером.Она тихо вздохнула. На ее лице не было ни обиды, ни грусти; какое-то безмолвие залегло на ее челе, да закатное марево запуталось в ее свободных волосах.—?Есть ли смысл спрашивать тебя о том, вернёшься ли ты?—?Мне бы уехать. У меня… странные предчувствия. Но у тебя… есть мой номер,?— я порылась в рюкзаке и вынула кусочек блокнотного листа, на котором выступали жирные чернила. —?Вот. Он правильный, и менять его я не собираюсь. Также, как бы это ничтожно не звучало,?— интернет… Я всегда жду тебя у себя, и… в общем…?Как быстро мы расстаёмся с теми, кого любим…?—?Хорошо,?— кротко ответила она и постаралась изобразить вымученную улыбку.Часы в гостиной пробили восемь часов.—?Ко мне скоро должен зайти доктор Хартман,?— честно призналась она.—?О, да! Я понимаю. Не буду мешать.Я закрыла за собой дверь и спустилась на первый этаж. Впереди маячила очередная ночь, на этот раз, возможно, бессонная, потому что в мои планы входило во что бы то ни стало отыскать Моба. Мне стоило с ним переговорить. Возможно, он узнал что-то новое.В затухающем зареве я увидела статную фигуру, приближающуюся к коттеджу. Это был Эмиль Хартман. Он беспрепятственно открыл дверь и направился ко мне. В руках у него не было никакой поклажи.—?Ах, стойте, стойте! Вы, должно быть, уже уходите,?— обратился он ко мне быстрым шепотом, стараясь говорить как можно тише и не издавать никаких лишних звуков. —?Видите ли… —?он задумчиво отвёл взгляд, мешкая. —?Вы знаете психологический и психиатрический кодексы. Мы не имеем права обсуждать своих пациентов. Но опрашивать свидетелей, близких знакомых?— нам это позволено.Я прислушалась.—?Эмили, заметили ли вы факт того, что мисс Мэриголд в последнее время ограничила круг своего общения? Несколько порвала нити прежних связей, стала более интровертированной? Не произносите никаких уточнений, которые могли бы приоткрыть завесу тайны,?— просто ?да? или ?нет?.—?Нечто такое есть. Но, мистер Хартман, уверяю вас, на то есть свои основания, и такое поведение вполне имеет под собой некие хронологическую и историческую подоплёки. Это не болезненная горячность или инфантильный каприз. Скажем так, к тем, кто был на ее стороне, она относится лояльно.—?Я пытаюсь добраться до корня проблемы, но пока все мои попытки терпят крушение… Что же, похоже, мне всё-таки придется впустить в ход другой маневр. Как говорится, чтобы понять проблему, нужно ее изучить со всех сторон, соответственно, побеседовать со многими людьми…—?Это сможет вам помочь, мистер Хартман.—?Можете обращаться ко мне по имени.Я бросила беглый взгляд на лестницу, прислушиваясь, нет ли там каких-то шорохов, и спросила:—?Эмиль, как вы считаете, если я уеду сейчас, это не скажется на ее психическом здоровье? Я понимаю, что поступаю сейчас очень нечестно, но…—?По правде говоря, вы никому ничего не обязаны. И было бы нечестно задерживать вас, ведь ваш дом в сотнях километров отсюда. У вас есть обязательства. В конце концов, вы хотите стать хорошим специалистом. Думаю, мисс Мэриголд понимает это. Если вы не разорвете связи вообще?— все будет отлично.—?Спасибо, Эмиль,?— ответила я. —?И последний вопрос… если у меня когда-нибудь появятся какие-то вопросы, могу ли я обращаться к вам за помощью, за рекомендациями?—?Конечно, мисс Хауз. Это даже не обсуждается.Мой взор коснулся манящих очертаний загорающихся огней Пика Влюбленных. Ночь стремительно надвигалась на город. Это означало, что Моб мог оказаться где-то рядом.—?И да: берегите себя. Помочь другим можно только в том случае, если вы сами?— не утопающий.—?Спасибо, Эмиль. Спокойной ночи!—?Спокойной ночи!Улица встретила меня вечерней прохладой, разносящейся с лёгким ветром в юго-западном направлении. Кое-где ещё задерживались багряные блики почти погасшего солнца, а где-то?— сгущалась плотная ночная синева.Я могла пойти по нескольким маршрутам: в сторону коттеджа Расти, покрытого тьмой, в сторону Птичьего Логова, скрытого за высокими кронами деревьев, расположившихся нескончаемыми сбитыми рядами, либо же попросту спрятаться где-нибудь в лесу, побродить по величественным горным склонам, к которым, естественно, вели относительно надёжные туристические тропы, и попытаться вобрать в себя последние природные вибрации той атмосферы, которая питала эту местность.Из коттеджа, расположенного слева от коттеджа Роуз, доносились плавные переливы безмятежной музыки. Вдали мигали бессменные огни радиовышки Мэйна.Я решила взобраться на Пик Влюблённых, чтобы рассмотреть оттуда бурлящее течение реки и некоторые горные хребты Брайт Фоллса. Это была одна из самых хоженых тропинок, огибающих реку. При удачном стечении обстоятельств оттуда можно было рассмотреть бобров, плескающихся в воде.Мной попеременно овладевали достаточно противоречивые чувства: то во мне вдруг закипало странное возбуждение, изрядно тормозящее умственную активность, то накатывала неясная по своей природе беззаботность, притупляющая все ощущения и гасящая все яркие краски окружающего мира. Порой мне казалось, будто кто-то взял ровное полотно с ещё не успевшей высохнуть краской и размазал все влажной тряпкой, оставив четкими только контуры, не несущие в себе никакого смысла. Тропинка вилась вдоль обрывистых скал; снизу пахло взлетающими ввысь пресными брызгами; на небе появлялись первые звёзды. Все смешалось в непонятном хороводе теней, пока не заплясало, не поплыло, и мне не пришлось упереться руками в крепкий поручень одного из мостов, висящего над бурным потоком воды. Вдалеке заухала сова; верховье деревьев пришло в движение. На мгновение мне показалось, что где-то рядом снуют Одержимые, но это было всего лишь усиление ветра: вскоре лес стал снова неподвижным.Неразрывную тишь порвал тревожный собачий лай; вскоре две тяжёлые лапы упёрлись в меня, и я услышала тихое скуление у своих ног. Это был Макс, бессменный помощник Расти. Стоило мне только протянуть к нему руку, как он тут же неистово запрыгал, виляя хвостом, как будто приглашая меня побегать наперегонки по крутым склонам.—?Макс, нет! —?послышался властный голос Расти. Он шел с той стороны, с которой пришла я. В его руках был слабый фонарик, через плечо?— перевешена походная пятнистая сумка. —?Извини, Эмили, в последние дни он сам не свой. То впадает в безбрежное уныние, апатично лежа на своей собачьей подстилке, то проявляет крайнюю гиперактивность, кидаясь на всех и пытаясь подружиться. Несколько часов назад пытался облизать с ног до головы Криса Эвансона, а ты ведь знаешь, тот не в духе… Ох…—?Ничего! —?ответила я, гладя Макса за ушком. —?Кто хороший мальчик, кто?Макс радостно подпрыгнул, растопыривая свою короткую пепельно-рыжую шерсть.—?Ох… Ты не знаешь, что это может быть?—?Не знаю, насколько применима человеческая психология на животных. Но это похоже на эмоциональные качели: одна сильная эмоция идёт на спад, вызывая другую сильную эмоцию, противоположную первой по значению. Так можно истощиться. Он точно не переживал недавно никаких существенных стрессов?Расти окинул его виноватым взглядом.—?Сказать тебе честно? В последнее время он только и делает, что не пускает меня к Роуз. Только видит, что я беру ключи,?— и сразу же баррикадирует дверь, наваливаясь на коврик.Макс, будто бы поняв слова Расти, тихо заскулил.Я бесшумно вздохнула.—?Нам всем нужен отдых.Он пристально посмотрел на меня. В его глазах читалось абсолютное понимание.—?Эмили, я так и не прояснил ту ситуацию… Это было очень нехорошо, я каюсь. Как говорится, я перереагировал*. Я просто хотел сохранить присущее мне обычно хладнокровие, и это завело меня в тупик. Я правда боялся, что Роуз сходит с ума… Она дорога мне… —?внезапно вырвалось у него, и он на некоторое время запнулся. —?Но игнорировать потребности Макса я тоже не могу. Понимаешь, нельзя жить все время чужой жизнью. Ожидая звонка, сообщения… Я делал все для нее… Она меня просто не полюбила. А Макс… Я принял строгое решение. Отныне я буду посвящать свою жизнь работе. Нет смысла привязываться к кому-то, если в конечном счёте это приносит одну только боль. Возможно, когда-то… Я найду кого-то, кого можно любить, не сгорая.Дрожь сотрясла все мое существо. Казалось, будто он высказал некую мысль, давно затерянную в глубинах моего сознания.—?Я выбрал заботу об этом лесе,?— продолжил он. —?Не потому, что так нужно было. А потому, что это было той единственной вещью, которая приносила мне тепло. Понимаешь… Природа убаюкивает тебя, возвращает к корням… Мы все принадлежим этому миру. Было бы глупо искать что-нибудь ещё.Макс снова заскулил.—?Он чувствует твое душевное состояние, Расти. Тебе нужно привести в порядок свои мысли, а не эмоции Макса. Тогда он успокоится.Расти вновь окинул Макса обеспокоенным взглядом, содрогнувшись. Казалось, он изо всех сил пытался подавить в себе какое-то неподходящее рвение.—?Ты знаешь,?— его голос дрожал. —?Возможно, ты права.Он подошёл ко мне и положил одну руку на массивный деревянный поручень.—?Ты уезжаешь,?— сказал он внезапно. —?А мне уезжать некуда. Да и какой в этом толк? Мы все равно бегаем по кругу. Побег из одной обители Скорби не означает избегания другой. Нужно что-то менять… коренным образом.Внезапно даже для себя я накрыла его пальцы своей ладонью.—?Я не могу ничего обещать. Мои слова просто закончились.Он понимающе кивнул.—?Куда ты идёшь?—?Никуда. Просто пытаюсь что-то найти. А что?— не знаю.—?В таком случае, нам по пути. Ты когда-нибудь видела Заброшенный город, или, как его ещё называют, Город-Призрак?Я отрицательно покачала головой.—?Тогда нам туда,?— ответил он, указывая рукой на юго-восток.Я прищурилась, вглядываясь в темноту.—?Знаю, звучит как последняя колыбель человечества, и по коже бегут мурашки, но оно того стоит. Мы не задержимся там надолго. Лишь только посмотрим в маленькую щель деревянного ограждения и убежим обратно в Коттеджный поселок. Я проделываю пешие прогулки туда каждый месяц. Я слушаю тишину,?— он затаил дыхание на какое-то мгновение, окидывая взглядом верхушки сосен, а затем невнятно добавил:?— Наверное, я слишком стар.Мы шли бесконечно долго по вьющейся лесной дорожке, вглядываясь в синеву и заглатывая мокрые клочья тумана, пока под нашими ногами хрустели сучья и разбросанный повсюду хворост. Кое-где нам попадались аккуратные группы летних домиков с небольшими террасами; в некоторых из них горел свет. Расти то и дело обводил все внимательным взором, словно проверяя, все ли на месте, и почти всегда молчал.Когда туман стал сгущаться, превратившись в некую странную застывшую дождевую субстанцию, он резко остановился и произнес:—?Что-то не так.—?Что ты имеешь в виду?Он слабо замотал головой, будто давая понять, что это не выразить словами, но в тот же момент, одумавшись, будто боясь обидеть меня, добавил:—?Что-то надвигается. Такой туман стоял за одну ночь до того самого происшествия… Ну, когда капканы были разорваны. Я не мистик, но… возможно, вы правы.Я вдохнула в себя влажный воздух, пытаясь ощутить его запах, и почувствовала пресную пряность воды.—?Это правда, что живущий в гармонии с природой живёт в гармонии с собой?Расти окинул меня удивлённым взглядом, отображающим, тем не менее, некоторое одобрение.—?Частично. Но я знаю, что природа?— это то, на что можно положиться. В отличие от человеческих установок и настроений, она не меняется. Она всегда ждёт тебя у себя в гостях, она?— твой дом. Для нее ты никогда не будешь лишним.Мы прошли ещё несколько метров, он?— отмечая каждое дуновение ветра, я?— стараясь дышать как можно глубже.—?Эмили, таким образом ты не сможешь запечатлеть момент?— он утечет сквозь пальцы.Макс прислонился к ближайшей коре, пытаясь почесать себе спину.Безмерная тишина разливалась по всему лесу; лишь справа от нас было слышно, как река несёт свои воды на запад.—?Научи меня,?— внезапно вырвалось у меня.—?Чему? —?он поразился.—?Быть одной. Психолог всегда испытывает этот сорт страданий. Даже самые интровертированные из нас. Они?— тем сильнее. Нам невозможно проводить исследования без объекта. Нам постоянно кто-то нужен. Я хочу научиться избавляться от этой неутолимой жажды хоть на некоторое время. Я хочу быть свободной. Она нависает надо мной, словно Дамоклов меч, и я никуда не могу сбежать. Предметы исследований приносят мне боль. Я не могу им помочь.Расти ускорил свой шаг, призывая нас с Максом идти быстрее. Теперь его взор почти не отрывался от пути; казалось, что тот занимает все его мысли.—?Никто так не умеет. В особенности мы?— рейнджеры. После долгих блужданий по лесу почти всегда хочется вернуться к людям, ощутить на себе их безразличные взгляды. Тогда понимаешь, что не сошел с ума, и приходишь в норму. Знаешь, социальный остракизм и отшельничество?— не синонимы умения быть одному. Это смелость не разделять образ жизни большинства. За нее принято платить очень большую цену.—?Я не имела в виду остракизм.—?Должно быть, я заговорился. Ты знаешь, я мог бы посоветовать тебе плевать на эти твои хвалебные ?предметы?, но не могу: я знаю, что никогда не сумею быть равнодушным к своей работе. Сумеешь ли ты? Сомневаюсь. Но выжимать по максимуму из нее и не испытывать угрызений совести?— это да. Истощай источник знаний, пока он не иссякнет. Управляй этим миром…—?Расти!—?Да, пожалуй, ты права. Нужно действовать максимально осторожно. Город-Призрак не должен знать, что мы к нему идём. Но мы идём!Сдержать смех было практически невозможно; внезапный душевный порыв, полный детской искренности и безмерной отваги, овладел им; казалось, будто прежняя туча развеялась бесследно, открыв взору красивый вид чистого, безоблачного неба. Таким он бывал очень редко?— шутливым и несдержанным, и потому-то эти моменты были особенно ценны. Будто в подтверждение моих догадок, Макс весело замахал хвостом, подпрыгивая и время от времени отзываясь озорным и громким лаем.—?Последние дни пребывания в любом месте нужно всегда праздновать так, будто они?— первые,?— внезапно промолвил он. —?Иначе какой толк в путешествиях?—?Именно поэтому ты решил повести меня в Богом забытое место?—?Ах, Эмили, пойми: оно забыто только людьми. Впрочем, ничего нового. Времена идут, а история повторяется. Они всегда ищут чего-то лучшего, но в конечном итоге теряются, оставляя все это лучшее позади. Неужели ты не знаешь?Я внимательно посмотрела в его серьезные карие глаза. Мне кажется, я поняла, что он имел в виду.—?Мы почти пришли,?— перевел тему он. —?В это трудно поверить, но все, что нам нужно?— подниматься по этому холму вверх, и там, за деревьями, ты увидишь обрывки железнодорожной колеи. Чуть поодаль… Но сейчас ты всё увидишь сама.Подъем по не примятой прихотливой ногой путника траве оказался на удивление быстрым, хотя и оставлял в коленках известное ощущение тяжести и заставлял слегка кружиться голову. Сосны, все это время стоявшие редкими кругами, внезапно стали группироваться, сгущаться. Когда мы добрались до вершины холма, и земля снова приобрела горизонтальную направленность, я увидела очередную бесплодную полосу почвы, на дистальном конце которой начиналось какое-то странное заброшенное поселение, ветхое и промерзлое. Оно было возведено, казалось, на двух равных протяженных холмах, которые были связаны хлипким мостом, повисшим над резким обрывом. Здесь туман концентрировался ещё сильнее, застилая прохладную землю белесо-синим ковром.Расти подошёл ко мне и сказал:—?Так как люди отсюда ушли, теперь здесь можно вдоволь побыть одному. Раньше это место принадлежало шахтерам. Там, на юге,?— он показал назад. —?Есть музей. На месте заброшенной шахты.—?Что случилось? —?мое сердце забилось сильнее от волнения и плохих предчувствий.—?Они думали, что здешняя земля богата ценными породами, и возвели целое подземное царство! Они полагали, что найдут медь, золото, или что-то в этом роде, но в итоге наткнулись на пресные воды озера.—?Озеро? Под землёй? В той стороне? —?я шокированно обернулась, вглядываясь в даль, неспособная поверить в то, что слышу. —?Но само озеро… В противоположной стороне!Расти, казалось, привык слышать ошеломлённые восклицания новичков.—?Ха-ха-ха, да, представляешь! А каково было им, всем этим людям, охотникам за состоянием! Причем местные тоже не были в курсе. Озеро питает эту землю, судя по всему, сливаясь с почвенными водами. Впрочем, ничего необычного. Это закономерная взаимосвязь. Не океану же питать этот город!Он был в своей стихии, его глаза блестели; казалось, ничто не могло принести ему большее удовольствие, чем упоенные рассказы о местной природе.—?Они всегда жили отдельно от местного народа. Поэтому, когда ушли, не оставили по себе и следа.—?Почему так? —?не унималась я, внимая каждому слову Расти, словно некой невероятно интересной сказке.—?А кто их может разобрать? Люди, жаждущие богатства… наверное, пошли искать счастье в другом месте, ха-ха-ха! Ах…Я перевела свой взгляд на изломанные доски деревянных домов, большинство из которых уже не имело крыш.—?Тогда почему ты любишь сюда приходить? Кроме возможности побыть одному? Наедине с собой ты можешь побыть и в лесу. Работы рейнджера не достаточно?В его глазах читалась какая-то печаль, перемежающаяся с ностальгией.—?Я рейнджер, Эмили, и моя работа?— заботиться о местной природе. Кто, как не я, буду посещать эту покинутую землю? Кто, как не я, будет утешать ее в моменты особо сильного, невыносимого одиночества? Посмотри: она осиротела. Они истощили ее, обманули, предали. Они построили здесь свои дома, зная, что не будут в них жить. Они проложили по ней эти стальные рельсы, зная, что рано или поздно они зарастут травой. Они разрыли шахты, зная, что все бросят! Если бы они нашли ценную породу, они бы истощили ее ещё сильнее!Его дыхание участилось, стало тяжёлым. Глубокое возмущение лилось по его жилам.—?Если вы приходите в чужую жизнь, существование… не для того, чтобы сделать ее… его… счастливым… то лучше не приходите и вовсе!Я не могла оторвать своего взгляда от него.—?Мы не всегда знаем, чем все закончится. Мы не знаем, какие непреодолимые препятствия встанут на нашем пути, отзовут нас назад…—?Они знали. Они ехали сюда с одной установкой: если порода есть?— мы будем рыть до конца; если нет?— пусть идёт оно все к черту! Эмили, не всех заботит здоровье отдельных экоцитозов! Точно так же, как не всех заботят чужие чувства.—?Это так похоже на меня… Я уезжаю, возможно, кому-то подарив надежду.—?Оно не имеет ничего общего с тобой. Насколько помню, по твоему приезду на твоём флаге уже было написано: ?Я здесь проездом?. Но ты собиралась созидать, а не разрушать. Или, быть может, ты хочешь сказать, что это ты разрубила капканы?—?Хуже. Я привязала к себе Роуз.—?То есть, ты хочешь сказать, что сделала то, что не удавалось мне? Ах, Эмили, все так неоднозначно… Мы общались долгое время, не год и не два, и я так ее и не понял! В то время как тебя прочитал за одно утро.Некоторое праведное негодование поднялось из глубин моего сердца.—?Что ты хочешь этим сказать?—?Я понял, что ты никого не обидишь. Этого было достаточно. В наше время… этого достаточно.—?А я до сих пор никого не понимаю.—?Ты боишься. Боишься признать, что то, что ты видишь,?— правда. Именно поэтому тебе и нужно уехать. Тебе нужно все обдумать и собраться с мыслями. Когда поймёшь, что правильно, а что?— нет, возвращайся. Да я и так знаю, что ты вернёшься. Пусть тебе и не суждено здесь жить постоянно. Но возвращаться ты сюда будешь. Это место тебе родное. Я почувствовал это. Поэтому езжай, даже не задумываясь. А Роуз… будет в порядке. Уж это я тебе обещаю.Он опустился, чтобы погладить внимательно слушавшего Макса, и тот положил свою лапу на его согнутое колено.—?Я убедил тебя?—?Наверно.