Глава 8 (1/1)

Зал аплодировал неистово, стоя - пожалуй, даже слегка излишне. Он знал, что премьерный показ всегда сопровождается эйфорией, актеры способны заразить зрителей своим адреналином, и разделенная эмоция покатится после занавеса, как волна в закрытом бассейне – на сцену - и в зал, и обратно. Вернувшись за сцену, он выслушал еще одну порцию поздравлений, раздал замечания осветителям, впрочем, не забыв и их поздравить в ответ. К нему подошла съемочная группа с телеканала, и он покорно ответил на их вопросы. Потом какие-то неотложные вопросы у пиарщиков, у костюмеров, у примы, у звукорежиссера. Когда он, наконец, добрался до своего кабинета, жена поднялась ему навстречу с сочувственной улыбкой.- Ты долго ждешь? Прости меня! А я-то считал, что актерам в такие вечера труднее всех…Она протянула руки и обняла его, поцеловала в обе щеки и коснулась кончика носа своим носом, повторяя обычай своих предков.- Поздравляю. Это было… поразительно. Я почти не дышала в самом конце. Забыла обо всем.Он отстранился:- Правда?!- Ты справился, и справился более чем, - она охватила обе его руки, держа за локти. – У тебя талант. Я всегда говорила.Он покачал головой, не в силах поверить в это, счастливый и уставший до невозможности. Ему было трудно даже думать о чем-то, он просто качал головой и улыбался в ответ на ее комплименты.Приоткрылась дверь.- О, Гвен. Я видела тебя в зале, но… - начала было его жена.- Привет. Простите, что опоздала. Я звонила няне, она скоро привезет его, - сказала Гвен, входя. – Это было потрясающе, Ник!Она застыла в каком-то коротком смущении. Он шагнул к ней и обнял, поцеловал в висок, убрал волосы назад и чмокнул под ухом. На скулах Гвен выступил багровый румянец. Он усмехнулся.- Спасибо, родная.- Вот не знала, что ты понимаешь по-датски.- Я примерно помнила, о чем они говорят, - Гвен примирительно улыбнулась его жене. – Я ведь читала пьесу. Видела другие постановки.- Ну да, - разочарованно заметила Нукака, - это классика.Они сняли целое кафе для празднования. Актеры и весь персонал, их семьи - народу набилось прилично. Оплачены были напитки и кое-какая закуска, но вскоре все начали вынимать кошельки и заказывать еще. Кто-то поставил музыку, стало весело и пьяно. Сидя за круглым столиком в углу, он оглядывал этих людей – труппу – ставших ему, считай что, семьей за месяцы репетиций и думал о том, как сильно успел привязаться. Гвен усадила Патрика к себе на колени и рассказывала кому-то из каста о своей новой роли.Его жена наклонилась к нему и заговорила по-датски:- Это правда? Оно того стоит?- Франшиза, - он поморщился, - Комиксы. Какое-то тупое американское дерьмо про сильных женщин со сверхспособностями.- И ее взяли из-за роста?Он удивленно покосился на нее.- Не только, - холодно сказал он. – Она ведь им нравится.- Особенно Лоре.- Ей, да.Жена сморщилась, будто лимон лизнула.- А что там насчет гастролей в Лондоне? Ведь она обещала это устроить!Он вздохнул. Гвен, улучив минутку, взяла со стола бутерброд и отломила кусочек для сына.- Он такая прелесть, - с любезной улыбкой жена обратилась к ней по-английски. – Я скучала по Патрику.- Да, он чудесный.- Всегда такой милый, такой веселый. Как это вышло? Его мама, - жена потрепала его по волосам, - говорила, что Николай был нервным ребенком. Застенчивым, пугливым.- Неужели? А я не знала.- Ну, ты многого о нас не знаешь.?О нас?. Он заметил, как Гвен заморгала в ответ на этот короткий укол.Его родительская семья, хотя и приняла Гвен с суховатой радостью, но держала на расстоянии. Она казалась им overfl?digt, ?слишком? – слишком большая, непредсказуемая, шумная, светлая, слишком рискованно шутит, слишком близко подходит, слишком много болтает. И уж слишком ей все легко дается, на их вкус. То ли дело его бывшая жена: человек со стальным позвоночником, скромная, трудолюбивая, надежная, тихая… а самое главное - без всяких этих падающих с неба удач.Копенгаген не был местом для радости, люди здесь жили так, словно несли на спине по огромному невидимому камню.Тех, кто жил иначе, не понимали – или же, мягко говоря, презирали.Если бы он не осознавал, до какой степени Гвен плевать на это все, он мог бы почувствовать обиду, желание за нее заступиться. Но она выдерживала их отторжение с гордо поднятой головой.И, честно говоря… франшиза? Все это стоило того, чтобы переварить немного холодного, скользкого, как селедка, датского непонимания.- Гвен, - сказал он, сдавшись под пронзительным и долгим взглядом жены. – Ты, помнится, давала мне телефон того парня, что может организовать нам гастроли. Мэтью, да? Но у него лечили зуб, и он попросил меня перезвонить. Я набирал его на следующий день, и еще несколько раз, и его никогда не было в офисе. Ему там все зубы вырвали, или что?Она подняла голову, отвлекшись от Патрика:- Мэтт? Боже, я не знала. Я позвоню ему сама. Спектакль великолепный, и было бы неплохо его вывезти, показать в хороших театрах.- Наш театр вроде тоже неплох, - заметила его жена. – Слишком провинциален, на твой взгляд?Гвен поежилась, но сказала:- Нет! Конечно, нет! Просто я подумала, что Ник захочет… стать известен и как режиссер. Лондон дает много возможностей.- Да. Например, тебе.- Я готова во всем помогать, - упрямо пробормотала Гвен.Он забрал у нее сына, начал играть с ним и болтать, а она взяла бокал с вином. Улыбка стала тонкой и узкой - от этого ее лицо всегда казалось чуть высокомерным. Он заметил, что его жену это начало, хоть и медленно, но откровенно бесить.- Правда? Ну, это хорошо. Потому что до сих пор особенной помощи не было…Гвен отпила, посмотрела в упор - и поспешно отвела взгляд:- Это были трудные времена. Но ведь они позади.- Трудности не возникают из ничего. Ты отбросила его назад, очень сильно назад в его карьере.- Милая, - начал он было, перестав улыбаться.Но она уже закусила удила.- Его карьера застопорилась прежде, чем я вообще что-то могла сделать, - заметила Гвен почти безразличным тоном. – Если бы не тот суд…- Дела минувших дней, - фыркнула жена. – Не хочешь вспомнить, как ты помогала ему пробиваться в Голливуде?- Я знаю, что ты думаешь о той вечеринке, но я не…- По здравому размышлению, виновата во всем ты.- Прости?- Я говорю прямо, так меня научили. Уж прости, если обижу. Ты виновата в том, что он был опозорен, выставила его каким-то нарциссом, психопатом, чудовищем. Уверена, голливудские мамаши еще полгода ему кости перемывали, он стал образцом того, с чем они там ведут борьбу. Белый гетеросексуальный мужчина, который не умеет держать свой хрен в штанах, не умеет держать обещания и хранить верность. Отличная репутация.- Цисгендерный, - пробормотала Гвен.- Что?- Ты забыла добавить ?цисгендерный?.Он невольно заржал. Его жена негодующе нахмурилась. Гвен откашлялась и сказала:- Сожалею о том, что выбрала такое время и место.Нет, не сожалеешь, подумал он не без удовольствия. Он знал, что Гвен все продумала задолго до вечеринки. Она боялась, ее чуть не тошнило от ужаса – но была готова к моменту ?икс?.Если бы он мог наблюдать за всем со стороны, он восхищался бы безупречной военной стратегией. Впрочем, даже будучи пострадавшей стороной - он все равно, с мазохистическим восторгом, ею восхищался.- Но не о том, что было сказано, - закончила Гвен негромко. – Кроме того, у тебя какие-то иллюзии насчет Лоры. Она ничего не решает.- Но тебе ведь как-то помогла.- Не думаю, что тут играла роль наша дружба…- А я вот думаю. Я не слепая, и не тупая, Гвен. Я вижу, как некоторым вдруг начинает везти. Связи, дружба, а может… может, ты права: не в Лоре дело. Может, она просто подталкивает некоторых в нужном направлении. Дает телефоны нужных людей. Знакомит с ними. Может, эти некоторые тоже не всегда хранят верность своим обещаниям. Пару раз полежать на кастинг-диване, в конце концов, что за беда? Просто смотри в потолок и думай о перспективах. Зато получают роли, попадают к культовым режиссерам, а потом и вовсе во франшизы с гонорарами в десятки миллионов.Воцарилась тишина, в которой Патрик тихонько ворковал, перебирая пуговицы на его рубашке.- Папа, - сказал Патрик. – Папа, папа, папа!Гвен, наконец, заговорила, негромко и с каким-то странным беспокойством:- Но это получилось само. Я даже на кастинг не подавала. Они сами меня нашли.Его жена брезгливо и недоуменно ее оглядела.- Я пыталась убедить их, что Ник тоже вписался бы в команду. Но я не была уверена… И этот спектакль, он…- Зачем ты оправдываешься? – резко, с нажимом спросил он. – Давайте просто закроем тему. Мы портим друг другу настроение.- Думай, как тебе нравится, - жена и бровью не повела, по-прежнему воззрившись на Гвен. – А я скажу так, в паре оба должны быть друг за друга горой. Должны делать ради партнера очень и очень много. Так мы прожили двадцать лет. Так все устроено. Если ты не была к этому готова, что ж. Я понимаю. Некоторым людям просто не дано. Вы с Джайлзом, если подумать, были идеальной парой. Он всюду искал полезные связи, без мыла везде пролезал… и ты тоже. Это особый талант. Жаль, что ты не желаешь делиться успехом с отцом своего ребенка.Гвен покраснела до корней волос. С храброй усмешкой парировала:- А ты, конечно, всем поделилась с отцом своих детей? Оставить его с нулями на счетах было весьма романтично.- У него остался дом в ЭлЭй. Компания. Акции. И блестящие перспективы. Он мог бы заработать куда больше, чем даже оставил нам, и… Черт! Между прочим, это его дочери. Как еще он мог поступить? Но все покатилось к черту после вашей помолвки. Ты его добила. Не оставила ему ни единого шанса подняться.- Вы обе, перестаньте, пожалуйста, - сказал он. – Хватит нести этот бред. Гвен, возьми Патрика. Я вызову нам такси. Она забрала ребенка и поднялась, и жена его вскочила следом, все еще в гневе. Он открыл было рот, но она его опередила:- Меня тошнит от таких, как ты. Думаете лишь о себе! Заботитесь лишь о себе. Ты ведь даже не знаешь, как он сейчас живет. Его кредитки в минусе. Дом в ЭлЭй выставили на продажу. Но это уже не спасет ситуацию. Ты в курсе, что будет слушание по налоговой задолженности? Ему светит тюремный срок в Штатах. Вот пусть это и будет тебе наградой за твои старания, Гвендолин. Отец Патрика сядет в тюрьму.Ошеломленная, явно потрясенная услышанным, Гвен уставилась на нее, словно на ожившего злого духа. Потом медленно повернулась к нему. Он уткнулся носом в телефон и отошел от стола, не желая больше слушать эти разборки.В такси Гвен долго возилась с детским креслом, а, когда, наконец, уселась рядом, и машина тронулась, она сказала:- Это правда?Сидя на переднем сидении, он решил, что благоразумнее будет промолчать. Они остановились у отеля, Гвен выскочила, словно за ней гнались. Забрав сына, она сердито зашагала в вестибюль. Ее встретил охранник, взял переносное кресло и понес его к лифту. Она не оборачивалась.Но, разумеется, это было лишь началом бури. Ему пришлось позвонить жене, и, ожидаемо, он просто довел ее до слез, так и не добившись внятного ответа на вопрос – зачем она все это сотворила?!Он налил себе виски, включил телевизор и уставился невидящим взглядом в экран. В дверь застучали, он вздрогнул, вообразив, что слишком громко включил звук. Алкоголь после стольких месяцев воздержания ударил в голову без промедления, сделав все мысли мягкими, бесформенными, а ощущения – зыбкими и тонкими.Рекламные лица молча корчились на экране, звук был отключен. В дверь начали стучать громче, негодующе, нетерпеливо. Он проковылял в прихожую и открыл. Гвен стояла на пороге: между бровей рассечено морщинкой, глаза почернели и прямо пылают от злости. Он впустил ее.- Прости, - сказал он беспечно. – Здесь повсюду полный треш. В последние дни мне было не до уборки.Она покосилась на груду футболок в кресле, увидела бутылку на столе - и села на диван.- Ты голодна? В кафе ничего не ела, так что я могу разогреть остатки пиццы. Кстати, ты на них сидишь.Гвен хихикнула. Он видел, что ей тяжело, и все равно она не могла удержать этот смех, румянец покатился по ее скулам вниз – к щекам и шее. Она была в черной водолазке с высоким воротом, иначе бы он непременно увидел восхитительные, как облачка, пятна румянца на ее груди. Сквозь розовое проступают сосуды, голубоватые, словно мраморные, вены, белая кожа заполняется этим нежнейшим свечением. Какая желанная, обольстительная картина…Гвен сморщила нос. Потом сказала:- Твоя жена говорила, что у тебя проблемы в Штатах.- Она вспылила.- И? Нукака не умеет врать. Да и не стала бы.Он поставил чайник и принес две чистых кружки.- Скажем так, информация слегка преувеличена.- Не ?искажена?. Только ?преувеличена?, - заметила Гвен.- Тебе кто-нибудь говорил, что ты сегодня отлично выглядишь?Она хмуро уставилась на него. Волосы у нее были собраны сзади и аккуратно заколоты. Она надела ошеломительно короткую юбку и плотные черные колготки, и, в целом, выглядела потрясающе. Ему хотелось стащить с нее туфли, стянуть колготки до колен и трахнуть. Он подумал об этом холодно и спокойно, как о чем-то вроде списка покупок или необходимости оплатить счета. На запястье у нее были эти старые часы, подарок ее отца, которые она надевала лишь по особым случаям, на особенные встречи. Сегодня все должно было стать таким случаем, а превратилось… черт знает, во что.- Почему она так сказала, Ник?- Чаю хочешь? Я недавно экспериментировал и сделал купаж с бергамотом.Гвен вскочила и подошла к нему. Схватила его за плечи, разворачивая к себе.- Ник! Посмотри на меня и скажи, что все это неправда.Он аккуратно оттолкнул ее руки от себя:- Нет. Не все правда. И тебе не надо ничего об этом знать.- Почему?Он начал раскладывать заварку по двум чайным ситечкам.- Почему?! – закричала она, и он вздрогнул.Пришлось сделать усилие, чтобы заговорить.- Потому что она все не так поняла. Она мало что знает, на самом деле… Никто меня не посадит. Будет суд, это правда.- Ты… Но ты… Но как это вышло, вообще?Ему пришлось рассказать ей, разумеется, упустив кое-какие особенно позорные моменты, вроде двойной бухгалтерии, о банкротстве своей компании. Гвен слушала, побледнев и скрестив на груди руки. Он дошел до сумм задолженности, до оспоренных адвокатами притязаний, и она вдруг отвернулась, всплеснув руками: о, Господи.- Если меня и посадят, то максимум на двадцать дней.- Охренеть! – она опять повысила голос.- Ну, не лет же. Даже не месяцев.- И что потом? Ты все равно им должен… Боже, боже мой, Ник. Как ты мог так вляпаться?!- У меня туго с математикой, - с кривой улыбкой пошутил он.Он налил чаю ей и себе, но свою кружку лишь понюхал – и решил, что вернется к виски.- Ты опять начал пить?- Это по случаю премьеры.- Ник? Честно. Я не понимаю, что происходит, но ты… Черт. Ты должен был мне рассказать.- Зачем? – спокойно спросил он.Гвен развела руками, и сразу как-то заполнила собой всю кухоньку.- А как ты думаешь?! Ты отец Патрика, ты… ты… Я люблю тебя. Ты мой самый близкий человек в этом гребаном мире!Ему захотелось рассмеяться и обнять ее. Все неприятности как-то отступили перед этим признанием.Они вернулись в гостиную, он сел на диван, и Гвен села рядом, положила руку на его колено и погладила.- Знаешь, мы что-нибудь придумаем, - сказала она.- Сомневаюсь, но – спасибо. Тебе надо вернуться. Патрик…- Я оставила его с няней. Если хочешь, давай вернемся вместе?Он посмотрел ей в лицо. Гвен едва заметно пожала плечами:- Твоя квартирка явно нам не подходит. Поедем к нам, в отель, и… мы обязательно все продумаем и решим, как действовать. Знаешь, в одном твоя жена права, мы должны помогать друг другу.Он заложил ей за ухо выпавшую из прически прядь:- Ты помогаешь. Ты есть, и это уже большой плюс.Она поерзала, и он сказал:- Иди ко мне. Вот так.Гвен послушно наклонилась и положила голову к нему на колени. Он погладил ее волнистые пряди:- Ты не должна обо мне тревожиться. Это все не твои заботы.- Цитируешь Торвальда. Нет, должна.- Я обычно сам решаю свои проблемы.- И глупо. Я могу помочь. Мне выплатят гонорар…- Ни цента не возьму, - уверил он ее совершенно серьезно.- Ник! – она охватила своими длинными пальцами его колени и едва заметно сжала. – Пожалуйста. Хоть раз прояви благоразумие.- Не в этом дело, Гвенноши. Это должны быть чистые деньги. Их происхождение не должно вызывать никаких вопросов. Поэтому подарки и благотворительные взносы не прокатят. Ничего не прокатит. Если только в ближайшие пару недель мы не заключим с кем-то контракт на десять миллионов.Она повозилась немного, ткнулась носом в его бедро и проговорила:- Мы что-нибудь обязательно придумаем. Я не дам тебе пропасть. Подключим юристов, наймем лучших адвокатов. Мы справимся, Ник.Несколько секунд он молчал, гладил ее под ухом: нежный участок кожи между линией роста волос и воротом водолазки.- От жажды умираю над ручьем, - наконец, пробормотал он.- Прости? – Гвен слегка подняла голову.- Не знаю, что-то вспомнилось. Крутилось в голове, не помню, откуда… Я такой дурак. Я ничего не заслуживаю. Так хотел тебя. Так любил тебя. Все это время ты была рядом, и я наделал столько ошибок, сделал буквально все, чтобы ты ушла. У меня ничего не осталось. Кредитки выпотрошены, счета заморожены, карьера в заднице и скоро этот ебучий американский суд… И я… Я никто. Никто. Пустое место. И ты все равно… все равно ты рядом со мной, и я… Господи, ну надо же.Гвен испуганно вскинула голову, услышав тишину.Увидела, как он беззвучно плачет, растерянно соскочила с дивана. Покружила по комнате в какой-то полудетской панике - и вернулась к нему.Села рядом ним, наклонилась и молча обняла.