Глава 2. (1/1)

?Под Рождество, когда бабушка пила херес и готовила большой пирог в печи, она иногда путала сказки. Таким образом получилось ?Кладбище ядовитых камней? или же другой гибрид двух или трёх сказок, но самым волнительным и откровенным её рассказом была ?Пляска смерти на кладбище Драконьих костей?.Когда она рассказывала её, отнюдь не выглядела весёлой, скорее взволнованной, и это волнение в тот момент передалось мне. Оно витало в воздухе, пока бабушка полушёпотом, будто впопыхах, делилась со мной потаённым знанием, которое скрывалось под детской сказкой.Тогда я не понимала, насколько всё может граничить с реальностью, но сейчас отчётливо вижу эту грань. И собираюсь переступить её?.***Ю ШиА всю жизнь считала себя сильной женщиной — для того, чтобы справляться с ШиХваном, нужна была именно сила, а не терпение. Также ей казалось, что холодные северные зимы заточили её ледяную стену, нерушимую, непроглядную, крепкую, но она треснула в одно мгновение, когда ранним утром мужчины из деревни принесли к её дому два обёрнутых рваными тряпками тела.Кое-кто поговаривал, что ничего страшнее в жизни не видел — оба разодраны, у обоих лиц не разглядеть, будто в лес тогда они вышли не в качестве охотников, а в качестве добычи. Какой-то дикий зверь приложил к этому делу свою лапу, и догадаться, что это Джисон и ШиХван смогли только по ружьям и куртке. У Джисона была замечательная куртка, и её даже когтистый зверь не смог уничтожить, хоть и испортил сильно.Увидеть их лица — или скорее то, что от них осталось — ШиА никто не позволил, а ей нужно было только мгновение, всего одно мгновение, чтобы взглянуть ещё разок на своего Джисона. Она так отчаянно хваталась за сколоченный из прогнившего дерева гроб, — единственное, что смогли сделать для неё соседи, — что отодрала ногти на среднем и безымянном пальцах правой руки. Зато перед тем, как гроб Джисона опустили в вырытую за полем, прямо у кладбища Драконьих костей, яму, ШиА успела не только попытаться рассмотреть сквозь серые простыни хоть что-то, но и выдрать несколько волос из чёрной чёлки.Ни в коем случае нельзя было хранить у себя волосы, ногти или зубы покойника, но ШиА не смогла удержаться. Она так помешалась на детских сказках и своём горе, что утратила какой-либо здравый смысл. А время для неё остановилось, замерло сразу после того, как лопата в последний раз утрамбовала холодную чёрную землю.Никогда прежде одиночество не было настолько ощутимым. Она часто оставалась одна, когда Джисон и ШиХван уходили на охоту, а до этого она оставалась одна, когда ШиХван и отец уходили на охоту. Она должна была бы привыкнуть к пустоте и тишине дома, но сейчас без конца ходила по нему, бросаясь из одной комнаты в другую и не находя себе места. Обработать или замотать раненные пальцы она и не думала, напротив, как только боль в груди становилась невыносимой, она тянула руку ко рту и грызла, как сумасшедшая, места, где должны были быть ногти.Что на самом деле произошло в лесу — никто не знал, но ночную охоту жители деревни отложили, побаиваясь страшного лесного зверя. Но только ШиА знала, что самый страшный зверь — человек. А точнее — ШиХван.Она ни на минуту не сомневалась в этом, когда услышала про спущенную обойму и следы от пуль на стволе дерева. Не зная, что конкретно случилось, она была уверена, что первым начал ШиХван. Возможно, он так сильно разозлился, когда Джисон предложил ему переехать? Или подарок в качестве ножа чем-то оскорбил его?Что, если Джисон даже не успел ничего рассказать? Вдруг он снова упустил добычу, и это разозлило ШиХвана?— Джисон, — у ШиА голос начинал дрожать, и слёзы скапливались в уголках глаз, когда она еле различимо произносила его имя.Как мог он, такой сильный и отважный, такой добрый и надёжный, погибнуть? Как мог он оставить её, обещая перед этим жениться?И как может она просто бродить по дому, зная, что нужно делать?***?На далеком севере, между высокими и опасными горами есть место, куда по слухам уходили умирать драконы. Там в суровых и диких землях, когда дни их подходили к концу, драконы ложились и позволяли пронизывающему холоду забрать их.Местные верили, что кости великих и древних зверей наполнены силой — силой, которую они могли бы забрать себе. Поэтому они пытались отыскать это место, упомянутое в их легендах. Когда они нашли его и увидели груды древних костей, то дали ему название ?Кладбище Драконьих костей?.Уже в то время великие мудрецы пытались разгадать тайную силу костей. Чего только не изготовляли из них — эликсиры, отвары, пыль, которую солдаты брали с собой, и вскоре от кладбища ничего не осталось. Никаких драконьих костей больше не было, только сухая мёртвая земля. Она впитала в себя всю силу, погрузив её как можно глубже, а сама увяла.Возможно, по этой причине она и приглянулась Смерти, когда та искала временного убежища. Люди настолько утомили её, что она решила взять перерыв. Кто же знал, что если Смерть не идёт к людям — они сами к ней придут.Так и было в ту суровую снежную зиму, когда отчаявшийся молодой человек забрёл на ?Кладбище Драконьих костей?. Он не искал такой силы, которая сделала бы его непобедимым, ему просто нужно было немного магии для одного крайне важного дела — встречи со своей погибшей дочерью. К его мольбам на пустом кладбище прислушалась Смерть. Это настолько её взволновало и раззадорило, что она предложила ему заключить сделку.Дело в том, что Смерть считают необычайно серой и скучной, а она в восторге от человеческих танцев. Если бы не шелест костей, она бы и сама сплясала. И если бы человеку удалось танцевать семь дней и семь ночей без перерыва на раскалённых камнях, — тех, что бабушка называла ?ядовитыми? — и у него с собой было кое-что от его дочери, она могла бы подумать над его желанием.Отчаявшийся мужчина был согласен на что угодно и танцевал посреди зимы босиком на раскалённых камнях, сжимая в руках куклу с ожерельем из детских молочных зубов. Он выдержал четыре дня и три ночи, а затем упал замертво. В конце концов, он всё же получил желаемое, ведь встретился со своей дочерью уже на той стороне?.***Но ШиА не давала покоя мысль, что было бы, продержись он на три дня и четыре ночи дольше. Возможно, не будь он мужчиной, он бы смог справиться. Говорят ведь, что женщина способна пережить большее горе, нежели мужчина, и даже не сойти с ума при этом — потому что от природы своей она уже чуточку сумасшедшая.И ШиА была сумасшедшей. Она достаточно сошла с ума для того, чтобы смастерить из сухой соломы маленького человечка, и вложить в его голову немного мужских волос. Она достаточно сошла с ума для того, чтобы поверить в сказку бабушки и легенды, которые преследовали ?Кладбище Драконьих костей? последние сотни лет. Но окончательно убедила её перспектива не выдержать семь дней и свалиться замертво. Джсион и она должны были быть вместе, несмотря ни на что. Даже на смерть.Поздним вечером, когда солнце уже скрылось за лесом, ШиА тащила за собой вторую тележку высушенных дров. Из-за снега и отсутствия мужской руки всё то, что было сложено в сарае, промокло, и для того, чтобы высушить их, понадобилось три ночи. Пальцы ШиА понемногу начинали заживать, но кровоточащее сердце по-прежнему болело достаточно сильно для того, чтобы плакать, но недостаточно сильно для того, чтобы умереть.Водрузив поленья на припорошенную снегом землю, ШиА на мгновение присела на корточки, обхватывая колени руками и прислушиваясь к тишине. Даже вой ветра на время стих, и в лесу, на поле и за его пределами было чересчур тихо. Протоптанная ШиА дорожка тянулась от самого дома, пересекая заледеневшую землю, которая неспособна была родить ничего лучше кабачков и крохотных, вечно недоспевших тыкв. Снег блестел, переливался в белом свете луны, но по-настоящему он засиял только после того, как ШиА черкнула несколько раз самодельными спичками. Искра освещала пространство вокруг всего на секунду, но ШиА казалось, что длилась она вечность. Как и процесс разжигания костра.Чтобы заставить дерево гореть, пришлось сжечь немало сухой соломы. Её ШиА принесла с собой в рваной сумке, которую Джсион всегда брал с собой в город, когда отправлялся за покупками. Там же лежала и её самодельная кукла — две руки, две ноги, смотанное туловище и чересчур большая голова. Для создания ожерелья из зубов у неё не было ресурсов, но несколько чёрных волосков торчали из затылка игрушки.В детстве бабушка частенько плела из травы венки, а из соломы делала кукол. Прежде чем бросить куклу в костёр, она нашёптывала ей на ушко пожелания об удаче или здоровье, а потом подолгу вглядывалась в огонь, не смея отрывать взгляда.Своей кукле ШиА ничего не шептала.Ох, если бы она не ждала столько времени, а просто собрала вещи и уехала вместе с Джисоном, ему не пришлось бы ходить на охоту с ШиХваном. Всё непременно сложилось бы иначе, будь она чуточку решительнее. Джисон предлагал ей уехать втайне от брата несколько раз, но она умоляла его не бросать всё так, а разрешить это дело выгодными предложениями и подарками.Она думала, что та ночь сделает её свободной, но на самом деле она превратила её в заложницу.Вскочив на ноги, ШиА, скрипя зубами, стянула великоватые по размеру деревянные башмаки, а затем бросила их в костёр. Пламя поубавилось, а потом разгорелось с новой силой. Оно грело, даже обжигало воздух, наполняя небо красными искорками. Потрескивание костра ничуть не успокаивало, ШиА лишь нервничала ещё больше, ожидая, когда же дерево перегорит.Ждать пришлось долго. Она успела отговорить себя от всего этого, а затем снова убедить. Поглаживая пальцами соломенного человечка, она без конца повторяла имя Джисона, воспроизводила в памяти его улыбку и эти неторопливые поцелуи, что заставляли её сердце не просто трепетать, а дрожать в грудной клетке с такой силой, что оно билось о рёбра. Сейчас её сердце стучало так же сильно — рьяно, громко, без передышки, и замерло только когда языки пламени сменили тлеющие в ночи угольки. Одни горели ярче, другие быстро перегорали, и удержать жар до утра было невозможно. Если только ШиА ступит на них, они погаснут совсем.Ну и что? Погаснут, значит она принесёт ещё дров. Она будет пытаться до тех пор, пока не надоест Смерти своим упрямством и не заставит её выйти к ней лично. Тогда ШиА сначала попросит, а в случае отказа будет требовать объяснений и объективных причин. Она знала, что смерть Джисона — ошибка, нелепая ошибка, а ошибки нужно исправлять.Скрепя сердце она заставила себя сделать первый шаг. После холодной земли горящие угли показались просто тёплыми, и потребовалось не менее пяти секунд, чтобы жар дошёл до закоченелых конечностей. Вот тогда-то ШиА и подпрыгнула впервые. Она прыгала с ноги на ногу, и со стороны это правда выглядело, как сумасшедшая пляска.Чтобы не стонать от боли, она сжала зубами ворот платья, а застилавшие глаза слёзы старалась вовремя вытирать. Соломенную куклу она по-прежнему держала в одной руке, и всё твердила, насколько важно вернуть Джисона, чего бы ей это ни стоило.Семь дней и семь ночей — возможно, Смерть выбрала именно такое условие потому, что знала, что ни один человек не способен выдерживать муку огнём столько? Если подумать, со временем можно было не только обжечь ступни, но и сжечь их вовсе, может даже дойти до костей.До этого самого момента ШиА об этом не задумывалась. Она переживала о поддержании огня, кукле, рассвете и закате — но вовсе не о боли. А зря. Боль была невыносимой. Гораздо больнее того, что способен пережить человек.Угли шипели всякий раз, когда ШиА ступала на них, и часть соломенной куклы развалилась от тех усилий, что прилагала девушка, сжимая её. Руки и ноги развалились уже через двадцать минут, а самая важная часть — голова, не выдержала и часа, в принципе, как и ШиА.