2 глава. Льняной (1/1)

Холод перестал обжигать некогда чувствительную тонкую кожу. Теперь где бы он ни оказался — никогда не ощущал своим погибшим телом даже лёгкого дуновения ветерка. Малфой стоял на балконе Хогвартса — единственное место, где он мог находиться почти вне зáмка. Каждый раз, когда он предпринимал попытку выбраться из злосчастной школы, кандалы, намертво сковывающие запястья и щиколотки, удерживали его, как щенка на поводке. Одежды на Малфое порхали по ветру, но он не замерзал. Он никогда не любил холод, но в холоде был вынужден жить. Он оставлял разум ледяным, желудок пустым, и сам он был будто бы заморожен — ещё при полноценной жизни он чувствовал, как стремительно гибнет. Ему казалось, что лёд покрывает его органы, постепенно замедляя биение сердца и кровоток. Теперь он мог не волноваться — он умер до конца, осталось только разобраться с его странным обличием. С осязанием утратилось и обоняние, в чём Малфой поначалу даже нашёл плюсы. Его чуткое обоняние зачастую мешало ему жить, неприятные запахи преследовали его повсюду. В поместье, в здании, построенном по всем ?современным технологиям? средневекья несносно пахло плесенью и сыростью, а в подземельях и вовсе находиться было невозможно — запах гнилья от разлагающихся трупов узников, крысы и затхлость. Никакая магия не спасала от такого набора запахов. Однако, если прислушаться к собственным ощущениям, Малфой всё же мог до сих пор уловить лёгкие нотки некоторых ароматов. В особенности это чувствовалось, когда он пролетал неподалёку от кухни. Еле уловимый запах касался его рецепторов, но не более. Неким развлечением для Малфоя были полёты в воздухе, ведь теперь для этого не требовалась метла. Он приподнимался над землёй, не прилагая при этом никаких усилий. Он словно плавал по затопленной водой школе. Но и это оставалось предметом его интереса лишь первое время. Даже к невесомости он быстро привык и перестал придавать тому большое значение. Что неизменно ему нравилось, что никак не надоедало ему, так это возможность проходить сквозь стены. И, действительно, чтобы проникнуть в запретные для учеников зоны замка, нужно было умереть. Малфой плавал по заброшенным кабинетам и с большим удовольствием изучал старинные рукописи предыдущих преподавателей Хогвартса. До начала учебного года оставались считанные дни, и Малфой решительно не желал их наступления. Он боялся, что все знакомые увидят его в таком позорном виде, что они будут ходить на занятия, они будут общаться, веселиться, а он будет пролетать мимо серым облаком подобно пыли. Они будут лишь ухмыляться при виде его. Ему придётся скрываться, ему придётся избегать всех тех, кто пока ещё не умер. В противном случае ему придётся поспособствовать их скорейшей смерти, ибо такого позора он позволить себе не может.***Гарри засыпал сразу, как только закрывал глаза, но это совсем не отнимало у него воспоминаний о той жуткой ночи. Перед тем, как выпить снотворное, он неосознанно осматривал комнату, ища чего-то. Но всё стояло на своих местах, ничто не подавало признаков принадлежности к чему-либо потустороннему. И, с одной стороны, его это успокаивало, но с другой — его не покидали мысли о Малфое, и уж лучше бы он встретил его снова и был бы убежден, что окончательно спятил, чем эта неизвестность и постоянный страх. Друзья спустились в Большой зал, где уже был накрыт стол. Они уселись на свои места, приступив к еде, когда Рон отвлёкся от омлета, обратив внимание к Гарри.— Ты пьёшь снотворное? — спросил он. Гарри отвёл взгляд от парящих в нескольких метрах от земли привидениях, нахмурив брови. — Тебя снова мучают кошмары? Гарри на миг растерялся.— Да, — коротко кивнул он. — Мысли странные в голову приходят в последнее время, вот всякая чушь и снится. Тебе не стоит беспокоиться об этом.— Ты уверен, что всё в порядке? — напряженно переспросила Гермиона. — Гарри, я серьёзно, это как-то связано с Волдемортом? Ты снова видишь его? — Абсолютно уверен, — улыбнулся Гарри, успокаивая друзей. — Это никак не связано с Волдемортом, это всего лишь... — он осёкся, подбирая нужные слова.— Поствоенная депрессия? — предположил Рон, возвращаясь к еде. — Ты знаешь, вся моя семья сама не своя. Мама готовить стала хуже, — печально сообщил он. — Я не могу сказать, что совсем отвратно, но вся еда какая-то пресная. Потому-то я так ждал возвращения в Хогвартс, — Рон засмеялся. — Перси приходит к нам каждое воскресенье на обед, раньше же мы его месяцами не видели. Джордж шутить перестал от слова совсем. Его словно подменили.Гарри знал. Гостя у семейства Уизли этим летом, он постоянно пребывал в некотором смущении. Ему казалось, что он и Гермиона там явно лишние. Их семья переживала большую утрату, поэтому их присутствие, по мнению Гарри, было там некстати. Но миссис Уизли вовсе не возражала, даже напротив, просила их приехать, это, якобы, должно было немного взбодрить её детей. Гарри не знал, сработало ли это, но общаться с Джорджем оказалось неожиданно сложно. Он почти не улыбался, его лицо всегда выражало безмерную скорбь. Гарри молча проходил мимо поникшего брата лучшего друга, мельком наблюдая его остекленевший мёртвый взгляд и будто потускневшие рыжие волосы, находящиеся всегда в лёгком кудрявом беспорядке.— Возможно, — неопределённо произнёс Гарри.— Скорее всего, — подтвердила Гермиона. — Всем нам пришлось тяжело. Тебе не стоит беспокоиться, Гарри, это пройдет. Очень скоро, я уверена, — она положила ладонь ему на плечо, заглянув в глаза. — Я знаю, ты очень скептически относишься к врачам, но у меня есть знакомые психологи...— Нет, Гермиона, нет, — сказал Гарри. — Я справляюсь с этим сам.— Да, — она неловко отстранилась. — Конечно, справишься, — и погрустнела во взгляде.— Но спасибо за предложенную помощь, — вернул её внимание Гарри. — Если я буду не справляться, я обязательно воспользуюсь твоим предложением, — заверил он. Её лицо снова просветлело, и она довольно кивнула. Гарри вернулся к изучению приведений. Он знал почти всех из них. Все они обитали в Хогвартсе веками, но он никогда не задумывался, какого это — жить школой всегда. Всем приходится непросто во время прощания со школой, они же будут здесь вечно, и как бы им не хотелось наконец распрощаться с уже ненавистным зданием, они навсегда заточены в этих стенах. Эти мысли почти прогнали аппетит у Гарри, поэтому он решил подумать о чем-то другом. Закончив с завтраком, он отправился на уроки, и день этот собирался быть самым обычным. ***— Хватит бегать от самого себя, — окликает его некто. Драко оборачивается, созерцая Плаксу Миртл, решительно устремившую взгляд ему в лицо. Она подлетает к нему ближе, игнорируя гравитацию. — Почему ты не сидишь в своём туалете? — хмуро спрашивает Малфой. Его голос спокоен без тени раздражения, только сам он слегка озадачен. Прошло несколько дней с их последнего свидания, которое закончилось далеко не на дружеской ноте. И сейчас она встречается ему посреди пустынного коридора, тонущего в вечерних сумерках. Нельзя сказать, что Драко желал этой встречи. — Я редко покидаю его, ты знаешь, — ответила она. — Но ты был моим единственным другом. Я не могу оставить тебя в такое трудное время.Драко сглотнул, опустив глаза. Он не мог назвать её другом. Он никогда не считал её даже кем-то вроде приятеля. Говоря начистоту, он ни во что не ставил её, она была предметом, она была бездушной мёртвой вещью, как плюшевый мишка, с которым спят тёмными пугающими ночами дети, с которыми они делятся своими стыдными секретами, точно зная, что те никому не расскажут их тайны. — Я хочу помочь тебе, Драко, — твёрдо сказала Миртл, и в этом тоне появилось нечто такое, чего раньше Малфой не мог уловить в её натуре. — Тебя поставили в новые, непривычные условия, и я должна быть тем, кто поможет тебе разобраться.— И что же ты можешь мне рассказать? Как правильно левитировать в воздухе, как коротать свободное время? Как не выглядеть тупым ничтожеством в глазах своих однокурсников? Если так, то давай, я весь во внимании, — язвил он, и от этого на душе (или что там осталось у него от неё после недосмерти) становилось легче. Она проглотила обиду, что всегда давалось ей с большим трудом. Малфой же был полным уверенности, что сейчас Миртл расплачется и свалит куда подальше, оставив его в покое, оставив его дальше упиваться своей безнадёжной печалью, что начинало даже приносить какое-то мазохистское удовольствие.— У тебя ещё есть шанс всё исправить, — сказала она бесцветным голосом. — Исправить что? Что я могу исправить? Что конкретно? Боюсь, единственное, что можно изменить, так это твоё присутствие. Открою тебе секрет, я не хочу видеть ни одной живой... и неживой души ближе, чем в пяти километрах от меня. — Ты можешь покинуть этот мир. Твоя душа может упокоиться.Малфой нахмурился, остановив льющийся с его губ яд. — Ты отправлен на Землю, потому что у тебя остались здесь какие-то незаконченные дела. Ты слишком молод, и тебе дан второй шанс. — Какие незаконченные дела? — не понял Драко. — Я ещё не всем испортил тут жизнь? Я ещё не до конца уничтожил свою репутацию? Что ещё? — Судя по всему, твоё пребывание среди смертных действительно не приносило пользы другим, — согласилась Миртл. — У тебя есть шанс исполнить свой долг и попасть в Рай. Над тобой смилостивились Небеса, ты не попадёшь в Ад. Когда я умерла, у меня было три месяца, чтобы что-то сделать, и тогда бы я смогла стать свободной. Но я так и не поняла, что именно я должна была сделать, поэтому и осталась навеки заточены здесь, в школе. Вероятнее всего, по истечению трёх месяцев у тебя пропадёт осязание, ты не сможешь никак взаимодействовать с предметами из реального мира. Так было со мной и со многими другими призраками Хогвартса. И больше у тебя не будет возможности упокоиться. — Это же хуже ада, — тихо произнёс Малфой. Миртл на это лишь пожала плечами.— Никто из призраков не знает, что там. Никто не знает, что за чертой. Может, вечная жизнь не так уж и плоха в сравнении со страданиями в аду, — отозвалась она. — Как я должен понять, что сделать? — спросил Драко.— Единственная подсказка, которую удалось найти в книгах библиотеки Хогвартса, сообщает лишь три слова: ?Душа, сердце, разум?. Я слышала, что двум призракам школы удалось выполнить два задания. А три раза за всю историю существования Хогвартса у полтергейстов получилось попасть в загробный мир. Последний случай был около трёх веков назад. Но это лишь слухи, не знаю, насколько они правдивы. Тебе не стоит избегать призраков. Большинство из них хоть довольно и своеобразны, но в помощи не откажут. Закрываясь в себе, ты только теряешь время. Каждый день у тебя на вес золота. Не трать его попросту. Малфой с полминуты изучал лицо Миртл, раздумывая над её словами. — Почему раньше ты не рассказывала мне, через что тебе пришлось пройти? — поинтересовался он наконец.— А зачем тебе было это знать? И действительно. Незачем. Да и стал бы Драко слушать бредни Миртл год-два назад? Точно нет. Малфой только покачал головой в ответ.— И что же мне делать? — Я даже не знаю, — она пожала плечами. — В своё время я мало что смогла сделать. Тебе следует поговорить с теми, кто смыслит в этом побольше меня. Одно только, что могу посоветовать тебе — не теряй время зря. У тебя его и без того критически мало. Как только надумаешь познакомиться с ребятами, загляни ко мне, я проведу тебя, — с этими словами она потонула в стене. О каких ребятах идёт речь, Драко сразу догадался. Ничего себе такие ребята, которым вот уже как по несколько веком от роду. Прогоняя подступающее напряжение, Малфой тряхнул головой, звеня цепью, оковывающей его шею. В груди его поселилась крохотная надежда. Но он не дал ей затмить сознание, потому что понимал, шансы его ничтожно малы. Ведь Драко не имел ни малейшего понятия, что нужно делать, какие у него остались незаконченные дела. Всё, что осталось от его дел — разрушенное поместье да бедная несчастная и одинокая мать. Что же он может сотворить с этим богатством? ***Тенью он скользит вслед за ним, виляя по коридору, чтобы избежать возможность столкновения с каким-либо предметом, из-за чего его железные цепи выдали бы его своим холодным звоном. Изо дня в день нечитаемый взгляд серых глаз преследует его, анализируя каждое действие. Гарри с криком просыпается, резко садясь на кровати, тяжело дыша. Вмиг комната светлеет по мановению волшебной палочки. — Что случилось?! — пугается Рон. Все трое соседей выглянули из-за пологов своих кроватей, ища причину их пробуждения. Щёки Гарри пылали на фоне мертвенно бледного лица. Его пересохшие обескровленные губы были приоткрыты в немом ужасе.— Н-ничего, — с натянутым спокойствием говорит Гарри. — Война. Она снова мне снится, — врёт он почти неосознанно. Рон даёт однокурсникам понять, что им следует продолжить спать, а сам поднялся с кровати, выводя друга за собой из комнаты. Они бесшумно, чтобы никого не разбудить, спускаются по винтовой лестнице в гостиную, где садятся на диван перед камином.— Хочешь поговорить об этом? — тихо произносит Рон. Огонь в камине, являющийся единственным источником освещения в помещении, поблёскивает в его рыжих кудрях. — Нет, — заверяет Гарри. Рассказывать, что снится ему еженочно и видится ежедневно, он точно не станет. Врать же никогда не выходило у него так хорошо, как требуются в этом случае. — Я просто... Я не хочу снова засыпать, — признаётся он. — Тогда, — Рон кинул взгляд на их спальню, — пройдемся? Губы Гарри дрогнули в улыбке. Захватив мантию-невидимку, они покинули гриффиндорскую гостиную. Быстро Гарри осознал, что ночные прогулки по школе перестали приносить ему удовольствие. Мало того, он то и делал, что нервозно оглядывался по сторонам каждые пару секунд. — Что думаешь, может, сходим на первый этаж, утащим что-нибудь с кухни? — ободряюще пихнул его в бок Рон, и Гарри очнулся от страха. Эта идея показалось ему очень неплохой. С едой в желудке мысли идут не так живо, как без нее. Один раз, чуть не наткнувшись на Филча, но в целом успешно добравшись до кухни, они попросили эльфов достать им чего-нибудь сладкого и тёплого молока. Уже через минуту в руках они держали по кружке с горячим напитком с мёдом и пирогу с сухофруктами. — И почему ночью у эльфов еда вкуснее, чем днём? — возмущался Рон, уплетая кусок пирога.— Ночью всегда еда вкуснее, — сказал Гарри. Когда они вернулись в гостиную, Рон отправился спать, собираясь заставить Гарри сделать то же, но последний наотрез отказался. Хватит с него этого ночного кошмара. Он снова забыл выпить зелье для сна без сновидений, вот и стал жертвой собственной невнимательности. Сейчас же он не хочет иметь ничего с тем местом, где так часто он встречается с человеком, который не должен встречаться ему вот уже как несколько месяцев. Гарри просидел возле камина очень долго, пока сон наконец всё же не окутал его.