1 глава. Серый (1/1)

В голове царила непривычная тишина. Гарри стал единственным и полноправным владельцем своего разума. Больше никто и ничто не тревожило его. Он засыпал в прохладной пустоте и просыпался в тёплых мыслях, совершенно точно зная, что в своём теле он отныне один. Это осознание отдавалось славным спокойствием в каждой косточке его тела. Сон стал тихим — ушли кошмары, ушли страхи и переживания. Веки послушно смыкались, и он мирно засыпал, чувствуя себя в безопасности. Так продолжалось всё лето. Смолкли чужие голоса внутри него, скрылись мрачные образы из видений. Вечный сладкий привкус лимонада на языке, лёгкие футболки ярких цветов и свободные шорты, длинные светлые дни и спокойные синие ночи сопутствовали Гарри на протяжении лета, которое он провёл с семьёй Уизли и Гермионой. Но безмятежный сон покинул Гарри с возвращением в Хогвартс. Первая ночь в замке беспроисшественно миновала, и, пока глаза не закрылись, ему думалось, год этот обещает быть как минимум неплохим. Никогда Гарри не требовал многого от своей жизни, никогда сквозь слёзы не молил о чём-либо бога и никогда не ждал чудесных перемен. Он как должное принимал всё то хорошее и всё то плохое, что уготавливала его судьба. И теперь впервые у него мелькает застенчивая мысль, что он бы хотел быть счастливым в этом году. Если разобраться, он не знает, каково это, быть счастливым. Чтобы просыпаться и знать — впереди его определённо ждёт что-то хорошее. Гарри, будучи изрядно вымотанным за день, быстро забывается лазурными грёзами и крепко засыпает, чувствуя свежий запах постельного белья, как оно пахнет только в Хогвартсе. Второй ночью Гарри так же быстро засыпает, но сон его протекает беспокойно. Ему снятся страшные чёрные фигуры, нависающие над ним, и их холодные липкие руки, льнущие к нему, так и норовящие утащить за собой в таинственную темноту. Гарри сопротивляется, вырывается из захвата склизких костлявых пальцев и бежит от них в неизвестном направлении. Он просыпается рано утром, энергически вороша спутанные волосы на голове, прогоняя наваждение. Солнце поглощает в своём ярком жёлтом свете ночные кошмары, распахивая перед Гарри двери в новое утро, куда он охотно попадает. На третью ночь фигуры во снах стали выше и ещё пугающее. Они почти настигли Гарри, подобравшись так близко, что он — готов поклясться — мог ощутить их ледяное шипящее дыхание. Гарри подскочил на постели, сжимая в пальцах одеяло и бешено оглядываясь по сторонам. Никого. Его соседи по комнате тихо посапывают в мирной тени ночи. Все предметы стоят на своих прежних местах, высокие стены уходят в потолок, под которым изморённо летает комар. В окно заглядывает белый месяц, окружённый множеством ясно сияющих на безоблачном небе звёзд. Однако что-то напрягает его в, казалось бы, вполне обычном месяце. Его острые, как лезвия, кончики и нездоровая бледность, как у простуженного, отчего-то пугают Гарри. Звёзды же не притягивают взор, а напротив отторгают своей чрезмерной яркостью и лихорадочным миганием. Он утирает пот со лба, уверяя себя, что ему всё это мерещится — и месяц — всего лишь-то обычный месяц, какой бывает каждую ночь, и звёзды — просто звёзды, которым он зачем-то придал излишне большое значение. Гарри трёт глаза и переворачивается на другой бок, лицом к стене. Засыпает он не сразу, мучаясь без сна ещё добрых два часа. Днём, при свете солнца, он больше не верил кошмарам, отчётливо понимая, что это всего лишь его воображение. Но в тёмное время суток страшные сны никак не хотели покидать его голову, и он корил себя за своё беззаботное поведение днём. Вскоре Гарри начал задумываться о них и утром, за завтраком, когда ему уже ничто не угрожало. Он подумывал, что можно было бы навестить целительницу мадам Помфри, попросив зелье для сна без сновидений. Было причиной тому недосыпание или ещё что — Гарри не знал — но его начало преследовать чувство тревоги. Ему необъяснимо казалось, что за ним кто-то наблюдает. Его движения стали резче, нервознее, а кожа тусклее от нехватки здорового сна. Друзья заметили его изменения, но Гарри убеждал их, что всё в полном порядке. Никогда он не был хорош в обмане, хоть за свою не слишком длинную жизнь ему приходилось ни раз скрывать многое от самых близких людей. Поэтому, вероятнее всего, они только сделали вид, что поверили его словам.Куда бы он ни шёл — повсюду ему мерещились бледные расплывчатые человеческие силуэты. Где бы он ни был — везде он чувствовал на себе пристальный цепкий взгляд. Гарри дёргался, пытаясь сбросить с себя взор невидимых глаз, привлекая тем самым ещё больше внимания, только на этот раз то были ученики, которым предоставилось лицезреть панически озирающегося и дёргающегося Гарри Поттера.Свелось к тому, что он засел в библиотеке с книгой ?Распространенные психические заболевания двадцатого века?. Глаз его зацепила строчка: ?Мания преследования у взрослых и детей?. Сравнив симптомы со своими, Гарри пришёл к выводу, что пострадала его психика и причём серьёзно. Он принял решение, что вечером завтрашнего же дня отправится с этой деликатной проблемой к мадам Помфри, откладывать больше нельзя.Лёжа в кровати поздним вечером, Гарри был готов к очередной ночи полной страха. Ночь стала его самым нелюбимым временем суток. Он испытывал настоящую ненависть ко сну. Гарри взглянул на Рона, лежащего на соседней кровати с открытыми глазами. Его губы едва заметно шевелились, и Гарри предположил, что таким образом тот готовится к завтрашней проверочной по трансфигурации, о которой предупреждали ещё неделю назад, но Рон успешно проигнорировал эту информацию, предпочтя готовится в самую последнюю минуту, как он обычно и делал.Постепенно невнятные мысли о методах подготовки Рона к контрольным начали окутывать его разум, а дыхание стало глубже и ровнее. Гарри провалился в лёгкую дрёму, предшествующую полноценному сну. Но спутанные думы его развеиваются с резким звуком, оглушительно раздавшимся в опасной близости к постели. Гарри испуганно подскакивает на кровати, принуждая мозг быстрее приступать к работе, чтобы наконец разобраться, что за чертовщина здесь происходит. Он утешает себя тем, что это всего лишь Рон или Невилл, славившиеся своей неуклюжестью, проснулись от жажды и ненароком сшибли какой-нибудь стул, пробираясь сквозь темень к стакану воды на тумбе. Но, осмотревшись, Гарри не обнаружил ни одного соседа, который бы подавал хоть малейшие признаки бодрствования. Все четверо крепко спали. Настежь распахнутое окно пропускало в тихую спальню луну, источавшую жуткое призрачное голубоватое сияние в дымке облаков, вместе с ветром. Сегодня она была особенно большой и круглой. Полнолуние, — догадался Гарри. Восстанавливая свои знания по Прорицанию, он подумал, что подвластен влиянию полной луны, хотя раньше такой странности за собой Гарри не замечал. Он задумчиво рассматривал ночное небо, ища ответ в мерцании звёзд и свете белоснежной луны. Разбушевавшееся воображение начало рисовать в воздухе человеческий образ. Гарри с затаённым дыханием наблюдал, как в лунном сиянии рождается бледная высокая фигура, облачённая в длинные свободные одежды, развивающиеся на ветру из распахнутого окна. Гарри не поверил своим глазам, ведь человек, стоявший перед ним, был донельзя реален. Он часто заморгал и рукой нащупал на тумбе очки. Когда мир приобрёл чёткие очертания, серо-голубая фигура никуда не исчезла, став только ещё более ясной. Гарри знал, что в Хогвартсе обитают привидения, и этим его страх был чуть усмирён. Сквозь незваного гостя гриффиндорской спальни проникал лунный свет, от вида чего по коже пробегались тонны мурашек. Днём подобное явление не навеяло бы столько ужаса на Гарри, сколько сейчас, посреди тёмной ночи с убеждением, что он болен какой-то серьёзный болезнью. Гарри натянул оделяло на себя до самого подбородка, и он был почти уверен, что то, как его трясёт, можно увидеть даже издалека.— Кто ты? — приложив усилие, чтобы голос не дрожал, прошептал Гарри, мельком озираясь на спящих соседей. Призрак не сдвинулся с места. Его лицо было невозможно различить в темноте, но общие очертания были словно знакомы. — Не узнаёшь? — прошелестал он подобно шуршанию ветра. Голос его был обделён какими-либо эмоциями, но знаком уже очень долгое время. Гарри знал его с первого курса. Прищурившись, он разобрал знакомый контур лица, заострённые скулы и широкие серебряные глаза. Гарри бросило в холод. Он потрясённо смотрел в его лицо, не в силах вымолвить ни слова. Перед ним стоял Драко Малфой, казнённый минувшим летом. ***Он вернулся. Его никто не ждал, но он возвратился в своём новом позорном обличии. Замок пустовал, лето было тому объяснением. Герои разъехались по домам, греясь в лучах солнца на лужайке во дворе вместе со своими семьями, а Пожиратели скитались в нищете по миру магглов, скрываясь от Министерства, или же покоились на глубине нескольких метров под землёй. Там был и его отец. Их казнили одного за другим, без особо разбора. Один взмах палочкой, и бездыханное тело падает на холодную землю, лишаясь последних остатков жизни. Ему почти повезло — у него появился второй шанс. Да, он был бы настоящим счастливчиком, если бы мог им воспользоваться. На деле же этот ?второй шанс? стал его приговором. Драко Малфой очутился в стенах ненавистного замка, где ему предстояло скитаться бестелесным созданием до конца существования всего живого — всего того, чему повезло иметь своевременную смерть. Драко Малфою предстояло увидеть, чем же всё это закончится. Но прежде он должен будет прожить ни один десяток веков. Или больше? Он не знал. Не знал совершенно ничего, — понимал он, стоя на балконе, откуда открывался вид на бескрайние просторы: тёмный лес, растянувшийся так широко, что походил на ночное море, и бесконечное небо, не принявшее Драко к себе в объятия. Может, там просто не оказалось свободного места для него? Как и для всех тех несчастных привидений, летающих по школе и пугающих младшекурсников — ни на что кроме этого они были не годны. Драко вдыхал влажный после дождя воздух, привыкая к новым ощущениям. Он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. Он знал о привидениях из лекций по истории магии и ЗОТИ, но никогда даже предположить не мог, что однажды будет стоять посреди туманной прохладной ночи с безлимитным количеством минут в запасе и полным отсутствием идей, что же делать с этой бесконечностью. Его тело почти несущественно, его одежда до кошмарного нелепа, его слова неслышны, и сам он невидим для всех ныне живущих. Таким ничтожным он никак не мог ощущать себя. Драко Малфой стал бессмысленным, нереальным. Он застрял где-то между мирами — не принадлежал ни к одному, ни к другому, и более дурацкой ситуации он и вообразить себе не мог.Задавался он только одним вопросом: за что? За что ему такая жизнь? Чем он заслужил такую несправедливость судьбы? Драко смотрел в плотно затянутое облаками небо, пребывая в полной прострации. Кто-то решил зло подшутить над ним, иначе почему он до сих пор чувствует? Он умер, так почему же до сих пор чувствует нестерпимую боль в груди и жгучую обиду? Он скитался по спящему замку до самого рассвета, изредка встречая таких же унылых привидений. Они обменивались незаинтересованными взглядами, проплывая мимо. Никогда бы Драко не подумал, что станет одним из них. Раньше он много раз проходил мимо призраков, порой насмехаясь над их несуразностью, порой даже дразня, чем вызывал у кого гнев, у кого слёзы. Но он, впрочем, не придавал им большего смысла. Драко отчаянно не понимал, чем же заслужил тяжкую участь уподобиться этим бесполезным созданиям. Здесь, в его новом мире, у него не было дома. Он не знал, к кому обратиться, к кому пойти, с кем заговорить. Ноги бессознательно повели его к туалету на третьем этаже, где обитала Плакса Миртл, давняя подруга Драко, дружбу с которой он скрывал ото всех, как самый постыдный секрет. Она была единственным, кому он доверил все те грязные тайны, о которых не должна была знать ни единая живая душа, те тайны, которые он унёс с собой в могилу. Она знала слишком много, только она. Мнясь перед тем, как войти в туалет, Драко ещё долго размышлял, насколько этот поступок обдуманный. Так и не придя ни к какому выводу, он открыл дверь, являя миру нового себя. Настолько нового, что от него старого не осталось ничего — лишь серые воспоминания, не имеющие больше живого хозяина. Их хозяин мёртв, так получается, и воспоминания тоже? Но Драко не осмеливался на заключение, что он мёртв. Ведь разум, рассудок остался при нём, и сейчас он стоит на земле обеими здоровыми ногами, ощущая твёрдую землю под ступнями. Он видит, он чувствует, он боится. Как же тогда он может быть мёртвым? Белый свет резко бьёт по глазам, заставляя зажмуриться. Утро. Наступило утро. Из незакрученного до конца ржавого крана капает вода, звонко ударяясь о эмаль потресканной раковины. Ничего не поменялось. Зеркало смотрит на Драко пустым отражением. Он медленно приближается к нему, с ужасом всматриваясь в стекло. Из зеркала на него глядит белый кафель, дверь, раковины. Но его там нет. Зеркало не видит Драко, потому что...— Меня не существует, — смутно бормочет Драко, наконец осознавая, во что превратился. Он кладет ладони на холодную плитку стены по обе стороны от будто бы проклятого зеркала. Ему словно это всё снится. Такое просто не могло произойти именно с ним. — Кто здесь? — возникает за спиной девичий голос. — Драко? — она звучит удивлённо. Миртл здесь, он знает, но её отражение так и не появляется в стекле зеркала. И теперь Драко с ужасом, но отчётливо понимает, что они оба больше не существуют. Его трясёт, как в лихорадке. Он не хочет поворачиваться. Он не хочет видеть подтверждения своих опасений. — Ты... Такой же как я. Ты всё же решил вернуться ко мне? — кажется, её это позабавило и очень обрадовало. Драко бы и хотел разделить её светлые чувства, если бы он не проклинал всех, кого знал, если бы он не хотел разбить чёртово зеркало в дребезги, после чего голыми руками задушить Миртл и просто расплакаться над бездыханным телом от безнадёжности. — Я ждала тебя, Драко, — рассмеялась она. Драко находит в себе силы развернуться. Он зажмуривает глаза, чтобы не смотреть на ту, что была такой ничтожной, такой омерзительно глупой и бессмысленной, какая не могла, никак не могла быть подобной ему, Драко Малфою. — Проваливай, — цедит он сквозь зубы.Вероятно, она пятится назад, потому что голос её отдаляется, становясь тише. — Но ты же теперь... — эхом разносится незаконченная фраза. — Убирайся нахрен! Ты, блять, не такая же, как я! Ты рядом не стоишь со мной! Ты — никто, ты мертва, и всё, что от тебя осталось в этом мире — жалкий отголосок, тупое привидение, — страшно шипит он, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не дать мыслям захватить голову. — Я — волшебник, я человек, я не мог стать таким! Миртл была пугливой и до абсурдного ранимой, Драко знал. И уже спустя мгновение он услышал надрывные рыдания и вой в трубах.Он открывает глаза, наблюдая пустой туалет. Звук капель становится каким-то давящим, невыносимым. Одна за другой, капли ударялись, разбиваясь о раковину. ***— Не узнаёшь? Гарри, не моргая, пялится на Малфоя, ухмыляющегося как в былые времена. Он стоит точно как на курсе этак пятом, мерзко кривит губы, надменно сложа руки на груди. И Гарри почти поверил, что переместился во времени на пару лет назад, если бы не пустые глаза Малфоя, не являющие собой никаких эмоций — одна только деталь, возвращающая его в настоящее. В них не было буквально ничего, они были двумя обыкновенными цветными стекляшками, обрамлёнными пышными ресницами, какие бывают у дорогих кукол. Драко Малфой был похож на ночной кошмар. Драко Малфой и был ночным кошмаром, — убеждался Гарри. Прозрачные волосы казались ещё совершеннее волос живого Малфоя. Они наливались лунным светом изнутри, источая ледяную красоту. Весь он, являющий собой образ Драко, источал ледяную красоту. Пугающую красоту. Он напоминал Питера Пена, заманивающего детей в другой мир, откуда уже нет выхода. — Что ты такое? — спрашивает Гарри, пытаясь совладать со своим дрожащим голосом.— Страшно, Поттер? — говорит он насмешливо, спрыгивая с подоконника и угрожающе надвигаясь на Гарри. Гарри вспоминает, где может быть его волшебная палочка. Он тоскливо смотрит на неё, заменяющую закладку в учебнике по зельеварению. Она лежит на полу, и Гарри просто не остаётся шанса добраться до неё незаметно. — Впервые Гарри Поттер снизошёл до такого примитивного чувства. Гарри Поттер боится. И кого же? — Его слова не произвели должного впечатления на Гарри, страх отнюдь не усилился, что, вероятно, подразумевалось тем, кто выставлял себя за Малфоя. Всё потому, что Гарри интенсивно пытался придумать, как бы ему незаметно дотянуться до палочки. — Меня, — прошипел в заключение он. — Я польщён, Поттер.И вот, Малфой приблизился к кровати Гарри, заслонив собой книгу с палочкой между страниц, его последнюю надежду. Гарри проглотил скопившуюся слюну, увлажняя пересохшее горло. — С кем ты говоришь? — в комнате зажёгся свет, а вместе с ним из поле зрения исчезло странное видение. Только сейчас Гарри осознал, что футболка его насквозь пропиталась потом, только сейчас он почувствовал, что в спальне стало несносно жарко. На соседней постели сидел Рон, сонно потиравший глаза. На его щеке красовалась вмятина от подушки, а рыжие волосы торчали в разные стороны в полном беспорядке. Когда же он закончил усиленно чесать веки, то устремил покрасневшие раздражённые глаза на Гарри. — Ты время видел? — укоризненно спросил он. За ним проснулись и другие соседи Гарри по спальне, будучи разбуженными включенным светом и громкими голосами. Последовали недовольства, но Гарри не вслушивался в ругань однокурсников, отмахнувшись ночными кошмарами и разговором во сне с самим собой. Должно быть, его отговорка прозвучала весьма убедительно, и ребята улеглись обратно спать. Гарри лёг на спину, натянув одеяло по подбородок, несмотря на то, что ему и без того было душно. Он долго лежал без сна, выравнивая сбившееся дыхание и успокаивая себя мыслью о завтрашнем походе к мадам Помфри. Это всё его сны и проблемы с психическим здоровьем, никак иначе быть и не может. Драко Малфоя давно нет в живых, его просо не может быть здесь, в его спальне. А даже сбеги он от смертной казни, пошёл бы он Гарри? Конечно, нет. Такого быть не могло. Он не знал, спал ли той ночью. Даже если сон и посещал его на минуту-другую, то почти ничем не отличался от реальности. Стоило лишь прикрыть глаза, как лицо Драко Малфоя устремляло на него свой отчуждённый призрачный взгляд. Тотчас он подскакивал на кровати, оглядывая комнату и не обнаруживая ничего, что стоило бы его переживаний. Гарри отличать различать реальность ото сна. Та явная грань размылась, превратив существование по ночам в сумасшествие.Вставая наутро с постели, Гарри отдавал себе отчёт, что события ночи — лишь осознанный сон, лишь паралич, минутное помутнение в сознании. Но страх никак не хотел отпускать его. Весь день он ходил как в воду опущенный, не замечая людей перед собой, спотыкаясь на ровном месте. Внимание его останавливалось на каждом проплывающем мимо привидении, и от их созерцания его бросало то в холод, то в жар. В неизвестности узких коридоров Гарри, как проклятие, видел мельтешение. Он невольно ускорял шаг, проходя мимо незапертых чуланов. — Гермиона, — позвал подругу Гарри, когда поздним вечером после отбоя старшие студенты Гриффиндора собрались в гостиной, чтобы доделать уроки. Огонь в камине разбрасывал по помещению извилистые длинные тени. Его тепла критически не хватало, по крайне мере Гарри. Ему постоянно было холодно, и он укрывался от мороза в объемных шерстяных цветных свитерах миссис Уизли. Гермиона оторвалась от чтения книги, явно не относящейся к школьной литературе, и отняла закушенный палец от губ, переведя взгляд на Гарри. Он напряг челюсть и незаметно заломил пальцы, собираясь с мыслями.— Гермиона, как ты думаешь, — он стал говорить тише, избегая лишних слушателей. — Могло ли присутствие Волдеморта в моём сознании повлиять на... — Гарри отвёл глаза. — На психику? — одними губами произнёс он.Её лицо сделалось обеспокоенным. Она отложила книгу в сторону, полностью отдавая всё своё внимание другу. — Я не имею в виду, что я сошёл с ума, — поспешил уточнить Гарри, отрицательно маша ладонями. — Я просто спрашиваю. На всякий случай. Чисто теоретически, такое могло произойти? — Ну, — она внимательно оглядела его, — да. Конечно, чужое присутствие в твоём разуме могло спровоцировать и подавленное состояние, и повлиять на сон, и вызвать некие видения... — медленно произнесла Гермиона, не отводя настороженного взгляда от Гарри.— Видения? — перебил её он, но тут же осёкся. — То есть у меня могут появиться видения? — Не исключено, — пожала плечами Гермиона, наконец повернувшись к столу и принявшись за еду. — Это довольно редкий случай, чтобы человек был крестражем. Я бы даже сказала, единичный. Последствия могут быть самыми разными. Я не изучала этот вопрос подробно, честно говоря. Но если у тебя всё в порядке, то и переживать не о чем. Или у тебя что-то произошло? — она снова посмотрела на него, прищурившись, будто сканируя его эмоции. Гарри захотелось спрятаться от её не упускающих ни одной мелкой детали глаз.— Нет-нет, — разубедил её Гарри, быстро замотав головой. — Я всего лишь интересуюсь. Немного переживаю, знаешь, — он заставил себя непринуждённую усмехнуться, — все эти уроки, проверочные, — он неопределённо повёл рукой по воздуху. — Последний год в Хогвартсе. Странно, что мы вернулись к учёбе. И мы снова дети. После всего, что мы пережили, учителя продолжают относиться к нам как к детям, — Гарри весьма неловко сменил тему разговора. — Всё это так... — Безумно, — понимающе закончила за него Гермиона, приподняв уголки губ в слабой улыбки. — Я вижу, как тебе нелегко сейчас. Тебе может быть грустно, это нормально. Это не значит, что у тебя проблемы с психикой или ещё что-то такое... Гарри, мы с Роном любим тебя. Ты наша семья. Ты и Рон — всё, что у меня есть, — она спрятала свой погрустневший взор от друга. — Мы должны помогать друг другу, мы должны продолжать держаться вместе. Если тебе тяжело — ты не обязан справляться с этим в одиночку, — она положила ладонь на его плечо. — Спасибо, — выдохнул Гарри, нежно притягивая Гермиону к себе за её тонкую талию и зарываясь носом в кудрявые волосы. Он любит её, доверяет ей, но он не сможет признаться ей в том, что видел. Он не сможет вытерпеть, если самые близкие люди сочтут его сумасшедшим. Он не вынесет, если он останется в холодном одиночестве пустого дома на Гриммо 12. Лучше разобраться с этой ненормальностью самостоятельно. Да и потом, может, ему это действительно всё почудилось? Может, он и вправду слишком нагружен грустными мыслями, зарываясь в них с головой? Да, стоит обратиться к мадам Помфри за зельями для крепкого сна без сновидений. Так будет лучше. Ему точно станет лучше. Сразу после уроков вечером того же дня Гарри отправляется в больничное крыло. По пути он встречает Финнигана, лениво кивнувшего ему в знак приветствия. И ему мерещится во взгляде однокурсника подозрение. Ему мерещится в его взгляде укор, он ощущает кожей настороженный взор. Гарри непроизвольно сгорбился, пытаясь укрыться от приятеля, который давно скрылся за поворотом в другой коридор. Оставаясь в коридоре одним единственным студентом, Гарри озирается, ища подвох в голых стенах. Ему кажется, что сейчас сквозь камень в коридор проникнет знакомый силуэт, заполнив пустоту в груди страхом. Думая о серо-голубом бестелесном создании, Гарри ускорил шаг, стремясь быстрее попасть в больничное крыло. Когда же он добрался до назначенного пункта, то заметил, что перешёл на бег. — Мадам Пофри! — выкрикивает он, забываясь. Целительница роняет серебристую ложку, которой помешивала некое снадобье у кровати, где лежал Невилл, на пол от неожиданности. — Поттер! — подхватывает его манеру она. — Что у вас случилось?!Тут до Гарри запоздало доходит, что своими воплями он, должно быть, изрядно перепугал мадам Помфри. Он тихо закрывает за собой дверь, словно стараясь сгладить ситуацию. — Нет, всё в порядке, — успокоил её Гарри, даже изобразив улыбку на губах. — Тогда я не вижу причины для такого вашего... неожиданного появления здесь, — отозвалась она, возвращаясь к зелью в жестяной миске на столике возле койки с Невиллом. — Или вы пришли навестить своего друга?Гарри перевёл взгляд на Невилла, с надеждой смотревшего на него. — На самом деле, нет, — сознался он, почувствовав некую неловкость перед однокурсником. — А что с тобой случилось? — вежливо интересуется Гарри у Невилла, понимая, что лучше было бы соврать в предыдущей фразе, но его чрезмерная честность частенько подводила его. — Запястье сломал, — ответил он, обрадовавшись вопросу. Невилл приподнял руку, демонстрируя перебинтованную кисть, за что тут же получил замечание от мадам Помфри.— Какой раз за месяц? — по-доброму усмехнулся Гарри, подходя ближе к его кровати. — Всего второй, если считать с начала учебного года. Да и кисть на левой руке я ломаю впервые, — с серьёзным видом заявил он. — Не очень-то везёт тебе, Невилл, — сказал Гарри. Мадам Помфри, закончив с приготовлениями, всунула в здоровую руку Лонгботтома стакан с бурлящей жёлтой жидкостью, не слишком приятной на вид. Запах, надо отметить, исходил от неё тоже ничуть не схожий с амортенцией. — Я хотел бы попросить у вас зелье от сновидений, — наконец объяснил причину своего прихода Гарри, кинув короткий взгляд на Невилла, опасаясь, как бы он не вспомнил события минувшей ночи. Целительница вмиг оторвалась от лечения Лонгботтома, обращая всё своё внимание Гарри. — Мистер Поттер, — настороженно начала она, — вы видите кошмары? Гарри неуверенно кивнул. — Это просто сны? — уточнила мадам Помфри, уводя Гарри за плечо подальше от лишних ушей. — Или вы видите что-то снова?— Нет-нет, — соврал он. — Это просто кошмары. Последствия прошлого года, полагаю, — пожал плечами Гарри.— Вы уверены? — прошептала она.— Абсолютно, — утвердительно кивнул он. Ответ Гарри удовлетворил целительницу, и та скрылась в подсобном помещении, откуда вскоре вернулась с тёмно-коричневой склянкой в руках. — Чайная ложка перед сном, — сказала она, вручив лекарство Гарри. Он поблагодарил её, попрощался с Невиллом и пожелал ему скорейшего выздоровления, после чего покинул больничное крыло.Дорога обратно до гостиной Гриффиндора показалась Гарри невыносимо долгой, несмотря на то, что шёл он ещё быстрее, чем в больничное крыло. Но добрался он благополучно, влетев вихрем в долгожданную гостиную. Этой ночью Гарри снова спал спокойно, и ему подумалось, что Малфой был всего лишь его больно уж реалистичным кошмаром, вызванным, возможно, переутомлением. Просыпаясь с улыбкой на лице, выспавшийся, он вновь почувствовал себя нормальным, дав себе клятву никогда не обесценивать столь прекрасное чувство.