Глава 27 (1/1)

Когда Себастьян вскочил с полки с таким выражением лица, словно узрел приближающийся конец света, а затем сдернул меня на пол, я поняла, что случилось нечто ужасное. Наверное, своим обостренным чутьем он уловил угрожающую мне опасность. Клубок спутанных мыслей пронесся в моей голове: кто это? DADT? Оставшиеся члены Арадны, жаждущие отомстить? Или… всё во мне похолодело – шинигами, решившие завершить начатое в библиотеке? Я ведь так и не вернула долг Греллю Сатклифу!Поэтому, когда бесшумно открылась дверь купе, я готова была заорать.Но в проеме, освещенный со спины желтоватым электрическим светом из коридора, стоял не синий Грелль, не мрачный мафиози из Арадны, и даже не спецназовец DADT. Это был обыкновенный парень в синей дутой куртке и с небольшим саквояжем в руках. Завидев нас, он удивленно моргнул и, вывернув шею, посмотрел на номер двери, словно сомневался, что открыл нужное ему купе.Его удивление привело меня в чувства и отрезвило. А затем заставило вспыхнуть обжигающим румянцем – ведь Себастьян держит меня так, что со стороны это можно принять за объятье! В одно мгновенье все мои обиды, которые я успела подзабыть за короткий промежуток паники, вернулись, и я с силой оттолкнула Себастьяна, продолжавшего буравить юношу чёрным, пустым взглядом. Демон не отреагировал, словно вовсе не почувствовал моего движения.- Отпусти!! – зашипела я, рассерженно пихая его в бока, - Что ты себе позволяешь…Он приходил в себя, как мне показалось, неимоверно долго. Сначала перевел свой какой-то опустевший взгляд на меня, а затем вниз, словно только сейчас ощутил мои руки, пихающие и толкающие его изо всех сил.- Прости… простите, - вполголоса сказал он и разжал ладони.Я гневно развернулась и села на свое место, мечтая провалиться под землю от стыда. Взгляды Тамары и этого юноши не сулили мне ничего хорошего: первая смотрела с огромным, почти нездоровым интересом, второй же – с легким осуждением, и я была с ним полностью согласна. Проклятый Себастьян, что с ним происходит?! Еще никто за один вечер не умудрялся поставить меня в такое количество неловких ситуаций! Мне захотелось плакать от обиды и злости.- Вы позволите? – тихим и очень вежливым голосом осведомился юноша. Я вздрогнула, так как уже успела позабыть о нем, погрузившись в собственные мысли и переживания.- Ой, ну конечно, - засуетилась Тамара, - Проходите-проходите, только дверь закройте… А мы тут огурчики кушаем, если бы знали, что вы придете – оставили бы!Юноша улыбнулся и закинул свой саквояж на верхнюю багажную полку:- Спасибо, вы крайне добры.- Крайне добра? Это что-то новенькое! – захохотала Тамара, - Мне такое говорят впервые!Себастьян медленно повернул голову и смерил женщину таким тяжелым, мрачным взглядом, что смех ее мгновенно пресекся, словно застрял где-то посреди гортани. Затем так же медленно отвернулся и сел в угол у окна. Его лицо меня пугало.- Ну ладно… - Тамара неловко откашлялась, - Я – Тамара, это Ария и Себастьян. А вас как по батюшке?- По батюшке? – юноша, развязывавший ?ткацкую петлю? на шарфе, кажется, удивился, - Я не понимаю.Теперь удивилась Тамара:- Вы детдомовский?- Какой?- Что?Разговор зашел в абсолютный тупик, даже не начавшись толком. У Тамары был такой вид, словно ей дали пустым мешком по голове. Наверное, ещё ни разу за всю свою журналистскую практику она не сталкивалась с подобным случаем недопонимания. Юноша тоже чувствовал себя неловко, его руки подрагивали. Наконец, он что-то вспомнил, и его лицо осветила легкая улыбка:- Ах, да. То есть, нет. Я не детдомовский. Я Юрий.- Очень приятно… - с запозданием сказала Тамара и бросила мне короткий, но выразительный взгляд, в котором читалось: ?Что за…?!?.Юрий развязал шарф, закинул куртку туда же, куда и саквояж, и подсел к Себастьяну. Я поверхностно оглядела его: веснушчатый, худощавый, с копной светло-русых волос, в которых подтаивают снежинки. Судя по тому, как ровно он держал спину и как подрагивали его руки, чувствовал он себя скованно. Впрочем, о каком другом поведении могла идти речь, если ему приходилось делить одну полку с мрачным, как туча, Себастьяном?- Вы в Ригу? – спросила его Тамара.- Нет, в Вентспилс, - ответил Юрий, явно обрадовавшись вопросу, - А вы?- В Ригу, - Тамара зевнула, - Как вам погодка?Юрий взглянул за окно, где вовсю уже бушевала метель:- Хорошо, - слегка печально произнес он, - Меня едва не сдуло, пока я ждал поезд.Он вздохнул и спрятал лицо в ладони. У меня сложилось впечатление, что его что-то гнетет. Возможно, именно этим и объясняется его отрешенность и некая скованность. Но так как проверить это я не могла, моё предположение осталось просто предположением.

Я достала мобильник и взглянула на часы в верхнем левом углу экрана – 23:40. Обычно в это время я уже сплю, но Москва мой привычный режим безжалостно смяла. Уже два дня подряд я ложусь спать под утро. Не удивительно, что у меня такие круги под глазами.Я зевнула и про себя решила, что ещё двадцать минут- и я точно отправлюсь на боковую. В эту же минуту состав дернулся, и поезд продолжил путь, стуча и дребезжа колесами. Я прислонилась головой к стенке и подобрала ноги.А у Тамары сна не было ни в одном глазу. Повозившись минуты две, одна достала из сумки нетбук и принялась что-то в нём печатать. Однако, учитывая, сколько раз она жала на клавишу Backspace, что-то там ей не удавалось.- Я вам не мешаю? – спросила она после серии особо жестких нажатий на многострадальную кнопку.- Нисколько, - сонно заверила её я, а Юрий просто отрицательно покачал головой. Себастьян предпочел промолчать, хотя, кажется, звуки его всё же раздражали, раз он так внезапно встал и забрался на верхнюю полку. Сложив бледные руки на груди, он прикрыл глаза, своим обликом напомнив мне графа Дракулу.- Вот уже седьмой раз пытаюсь начать эту дурацкую статью! – пожаловалась Тамара, - Но в голову вообще ничего не приходит. Да мало того, что не приходит, так я даже то, что в книгах прочитала, нормально изложить не могу! Это просто проклятье какое-то!

- А на какую тему пишете? – осведомился Юрий, который после ухода Себастьяна перебрался к окошку и, кажется, стал чувствовать себя чуть более раскованно.- Демоны и их антропология! – мрачно сказала Тамара, - Черт бы их побрал, этих демонов.Я вздрогнула, и не резкое движение поезда было тому причиной. Я ослышалась, или она в самом деле пишет про демонов? Про таких, как… Себастьян?Но я рано начала удивляться.- Демоны, говорите… - без особого удивления потянул Юрий, - Ну что ж, видимо, в этом купе нас свело нечто большее, чем продавец билетов. Думаю, я смогу оказать вам помощь в этом нелегком деле.- Правда? Как же? – Тамара была настроена скептически.- Я демонолог и практикующий экзорцист, - спокойно ответил юноша.На лице Тамары расцвела восторженная улыбка, а я внутренне похолодела. Моё сонливое состояние как рукой сняло.Я еду в одном купе с демонологом? А что если он… догадается, кем является Себастьян? О небо, что тогда будет? Ведь он же изгоняет демонов, следовательно, он как-то отличает их от простых людей, и… Боже, боже, боже…В моей голове всё перемешалось – как такой молодой парень может быть экзорцистом? И не сошел ли мир с ума, сведя в одном купе меня, моего демона, демонолога и журналистку газеты, пишущую на Библейские темы?Я завертелась, пытаясь устроиться поудобнее – после признания Юрия мне стало очень некомфортно. Случайно мой взгляд упал на верхнюю полку – глаза Себастьяна были широко распахнуты. Значит, он тоже обеспокоен.- Ну надо же! – рассмеялась Тамара, - Как всё удачно сложилось! Вы в самом деле хотите мне помочь?- Конечно, - печально улыбнулся Юрий, - Люди должны знать о тех, кто поджидает их за гранью этого мира.- Отлично, - Тамара хрустнула суставами пальцев, - Начнем! Я буду задавать вопрос, ты – отвечать. Ария, девочка, ты не будешь спать?-Я послушаю, - сказала я и на секунду встретилась взглядом с Юрием. Странно, но в полумраке купе (у нас была включена только одна лампа), я всё же сумела разглядеть удивительный цвет его глаз. Они были светло-зеленые, словно акварель, разбавленная водой. И в них, как мне показалось, плавала тень великой печали. Но глазной контакт длился недолго - он отвернулся.- Задавайте, - произнес он вполголоса.- Начнем с начала – откуда они взялись?Юрий вздохнул и на секунду спрятал лицо в больших ладонях:- Если вы заглянете в Книгу Еноха или Библию, то найдете там хорошо известную всем версию о том, как сыны Божьи полюбили дщерей земных и поплатились за это изгнанием. Книга Адама и Евы изложит вам несколько другую версию, но она будет в основном затрагивать печально известное Восстание и последующие Падение. Я не буду цитировать эти книги – я расскажу вам то, что считаю истиной я, и что могут подтвердить другие, менее известные, но от этого не менее правдивые книги.Он выпрямился:- Есть два вида демонов, если так можно выразиться. Первые – это те, что были созданы Богом. Вторые – падшие ангелы.- Секундочку, - оборвала его Тамара, - Бог создал демонов? Зачем?- Это вопрос не ко мне, - грустно улыбнулся Юрий, - Просто примите на веру, что так оно и есть. Он создал их в одно время с ангелами, и отличие было лишь в том, что демонам он не дал тела. Это были духи. Свободолюбивые, стремительные, прекрасные.

- И они обозлились на него за это? – Тамара строчила, как угорелая, пальцы ее бегали по клавишам так, словно кнопки жгли их.- Нет, что вы. Тело – лишь бремя. Эти духи жили в Эдемском Саду и за его пределами до тех пор, пока Бог не создал Адама.- Но разве это не произошло на шестой день? – осмелилась я подать голос.- А вы никогда не задумывались, сколько длится день для Бога? – наклонив голову, тихо спросил меня Юрий. От его прозрачного взгляда я заледенела. Он пугал меня. И его ответ – тоже.- В любом случае, именно Адам всё изменил. Люцифер отказался пасть ниц перед творением Бога, а за ним отказались делать это его ангелы. Бог разгневался. Люцифер восстал. Разгорелась война, и именно тогда, подобно ангелам, разбившимся на две группы, демоны тоже раскололись в своем ряду. Одни поддержали Бога и сражались на его стороне. Другие выбрали Люцифера как своего вождя.- И проиграли, - кровожадно улыбнулась Тамара.- Да… Они потеряли милость Бога и Вечный Свет и были изгнаны на самый север, туда, где, как вы знаете, находится Ад. Но кое-что они обрели, хотя нельзя сказать, что это их обрадовало – тело. Скорее наоборот, они были в ярости. Но кто виноват в том, что всё так произошло, как не они сами? Их души покрылись паутиной тьмы и отяжелели, налившись ядом ненависти – они больше не могли парить и сверкать, как раньше. Мало-помалу демоны перестали быть духами и оказались заперты в телесной оболочке.Я невольно подняла голову на Себастьяна, но он не выказывал никаких признаков того, что разговор касается его хоть в самой малой степени. Это слегка успокоило меня – может, Юрий всё путает? Да и на какие такие книги он ссылается? Он ведь так и не назвал их… И если принять во внимание тот факт, что практикующий экзорцист не смог определить, что едет в одном купе с демоном, то можно вообще не волноваться.Я слегка расслабилась.- Как интересно… Так значит демоны живут в Аду? – не отрываясь от нетбука, спросила Тамара.- Да, - согласился Юрий, - Верно.- Та-ак, с этим прояснили… Про иерархию мне не надо рассказывать, сама всё знаю… Хотя нет, вот вопрос – если, вы говорите, все павшие ангелы стали демонами, то изначальные демоны…- Духи, вы хотите сказать.- Они самые. Что с ними стало помимо обретения тела?- Сатана взял их под своё крыло. Они храбро сражались за его позицию, а он когда-то был ангелом. А значит, он умел ценить верность. Чем больше во время Восстания демоны сделали для него, тем больше он им потом воздал.- Заботливый папаша, - безо всякого уважения к Сатане хмыкнула Тамара, - Так, с этим всё ясно. Новый вопрос – внешний вид демонов!Юрий потер переносицу хрупкой рукой:- Одним словом и не описать…- Да одним и не надо, читатели журнала любят красочные описания.- Ну как хотите, - без тени улыбки ответил Юрий, - Определенного стандарта нет, и стоит вам открыть любой мало-мальски достоверный источник информации (могу посоветовать господ Орлова и Амфитеатрова), то там вам сразу предложат целый список различных воплощений всяких Белиалов, Бельфегоров, Астаротов и Маммонов. Повторяться мне не хочется. Однако я полагаю, что истинный облик демона человеческому глазу вряд ли доставит удовольствие ввиду своей специфичности.- Клыки, когти и хвост?- Возможно. Может и ещё что похуже.- А не истинный облик? – спросила я внезапно.Юрий поднял голову и заглянул мне в глаза. Он делал это уже в третий раз, и я всерьез начинала бояться его глубокого, прозрачного взгляда, пронизывавшего меня насквозь. Этот взгляд вызывал у меня страх и… глубочайшее сочувствие, чего никак нельзя было ожидать от меня к полному незнакомцу. Мне казалось, он страдает. Страдает тихо, безмолвно, никому не показывая своей боли и не ожидая помощи.Да, я поняла – в его взгляде не было надежды.-Они прекрасны, когда хотят этого, - холодно сказал он, буравя меня светлыми глазами, - Они подобны ангелам, какими их представляют люди. Высокие, стройные, с изящными чертами лица, похожие одновременно на статуи Микеланджело и картины Моне в своей иступленной страстности. Они ходят, словно летают, и одним своим словом, одним движением способны погрузить человека в бездну тьмы так искусно, что бедняга воспримет это как величайшую благодать. Они совершенны в своей порочности и на них хочется смотреть…- Вечно, - прошептала я.Юрий отвел глаза.- Ух ты, - восхитилась Тамара, - Просто поразительно. Значит, их довольно легко заприметить. Я вот даже знаю одного такого…Она расхохоталась:- Брэд Питт!Юрий даже не улыбнулся; я тоже смолчала, так что ее смех быстро пресекся, погашенный нашим холодным молчанием.- М-м-м, да… - смущенно потянула она, - Извините.

- Ничего, - сказал Юрий утомлённым тоном, - Это нормальная человеческая реакция на демона. Люди, в которых неугасимо пылает частица божьей искры, всегда стремились к прекрасному, но, к сожалению, не всегда могли отличить истинную красоту от напускного блеска. Демоны легко могут вскружить голову, ослепить, оглушить, ведь на самом деле мало кого заботит, что может скрываться за такой восхитительной оболочкой. О, своё проклятье демоны искусно обратили в свою силу!- О чем вы? – уточнила Тамара.- Об их сношениях с людьми. Для вас, должно быть, не секрет, что одной из главнейших задачей демонов является совращение душ человеческих с пути истинного и низвержение их в Ад. Довольно широко известное место, где грешники будут вечно искупать свои прегрешения, сгорая на гигантских сковородах вновь и вновь… Это не совсем верно. Да, бесспорно подавляющее большинство всех демонов этим и занимается. Но это демоны самых низших рангов – бесенята, так называемые черти, образно выражаясь – пушечное мясо Ада. Именно они иногда вселяются в людей, прибавляя мне работы.Но есть и другие. Почти что элита. Они достаточно сильны для того, чтобы не просить подачки у высших, и достаточно свободны, чтобы спокойно пробираться в наш мир. О, они хуже бесов в сотни раз… Они воруют души изощрённым, отвратительным, позорным способом…Его пробрала дрожь, и руки сжались в кулаки так, что вены вздулись подобно канатам. Я с внезапным страхом посмотрела на его лицо, пылающее праведным гневом. Мне казалось, такой скромный и тихий человек, как он, не может испытывать подобных эмоций. Теперь он вполне оправдывал громкое имя экзорциста, сгорающего от ненависти к созданиям Тьмы.- Каким способом? – задала вопрос Тамара, глядя на Юрия с той же жадностью во взгляде, что и я.- Контракт! - он словно выплюнул это короткое слово.Ледяной комок, что нарастал у меня в груди с того момента, как Юрий начал рассказывать о сношениях демонов с людьми, тяжело ухнул куда-то в желудок, по пути промораживая все внутренние органы.Откуда он это знает?Я посмотрела на Себастьяна – он лежал в той же позе, отвернув голову к стенке. На этот раз его невозмутимость меня не успокоила. Скажи что-нибудь, взмолилась я мысленно. Дай мне знак, что ты слышишь его слова! Мне же страшно!Но он продолжал лежать, не подавая никаких признаков жизни. Как покойник. Полка – гроб.- Контракт? – Тамара очень заинтересовалась.- Соглашение, если хотите. Юристы придумали множество терминов, но мы, демонологи, пользуемся этим. В сущности, контракты ничем не отличаются от тех договоров, что тысячи людей и юридических лиц заключают между собой каждый божий день. Есть как минимум две стороны, изъявление желания, предмет договора… Вы понимаете, вы проходили право в университете.

Тамара быстро подняла глаза от экрана:- Откуда вы… вернее, расскажите подробнее. Это очень интересно.?Не рассказывай, нет, не рассказывай, - мысленно умоляла я Юрия, - Прошу тебя, промолчи!?.Но он продолжил, заламывая пальцы:- Подробнее… Всех так интересуют эти подробности, словно нельзя без них прожить. Но что это я - пусть ваши читатели узнают, как заключаются контракты. И, самое главное, пусть они узнают, к чему это ведет, - он быстро наклонился вперед, вынудив нас с Тамарой последовать его примеру, и перешел на шепот, - Контракт с демоном заключить легко, но вот связаться с демоном – это дело, требующее или отчаянной ситуации, или недюжинных познаний в оккультизме. Человек может призвать демона, если находится в обстоятельствах, непосредственно угрожающих его жизни. Но и тут есть уточнение – этот человек должен испытывать недостаток веры в Бога. Только тогда демон услышит его крик, где бы он ни был – путь даже в самых глубинах Ада. Если же человеку ничего не угрожает, то он проводит особый ритуал, о деталях которого я умолчу. О них и так кричат на каждом углу и в каждом журнале. Образно же говоря, ритуал – нечто вроде свечи во тьме, по которой демон может найти человека.- И находит?- свистящим шепотом спросила Тамара.- Увы. Правильно проведенный ритуал – что костер на Янов день в полярной ночи. А если ещё и душа подходящая… - он закрыл глаза и покачал головой, - Это конец. Но человек в тот момент, конечно, так не думает.- Почему?-Просто так к демонам не обращаются. Люди прибегают к ним только тогда, когда им кажется, что надежды уже нет. Демона не призывают, чтобы он вымыл посуду на кухне или перестелил постельное белье. Просьба обычно едва ли не за гранью человеческих возможностей. И демон всегда готов ее исполнить. За умеренную цену, само собой, – человеческую душу.- И люди соглашаются?! – с ужасом произнесла Тамара. – Они что, полностью больные на голову?!?Я больная на голову, я не спорю, - согласилась я тоскливо, - Но хватит, хватит об этом говорить, прошу вас…?.Но как они могли услышать мои мысли?- Да. В восьми случаях из десяти они соглашаются на это. Хотя демоны предупреждают, что без души жизнь невозможна. Люди добровольно прыгают в пропасть тьмы и вырывают сердце из своей груди, чтобы возложить его демону на блюдечко. А демоны от души потешаются над своими жертвами и даже желают им приятного полёта… Образно выражаясь, само собой.- Может, у них есть причины, - прошептала я, не поднимая глаз, - Не судите и не судимы будете.- Никто не судит, Ария, - строго сказал Юрий, - Это истина.- Да-да, - нетерпеливо оборвала его Тамара, - Контракт, что там с контрактом? Как именно он заключается? И надолго ли?- Вы удивительно умный человек, - сказал Юрий удивленно, - Ваши вопросы бьют прямо в цель, хотя вы не должны даже догадываться о таких подробностях!- Опыт, - ни капли не смутилась Тамара, - Ну так что?- Для полноценного контракта устной договоренности мало. Нужен особый реквизит, обладающей мощью, способной укротить волю демона. Реквизит, который навеки впечатается в плоть и дух человека и проклянет его перед небом и землей. Это то, о чём вплоть до семнадцатого века было запрещено говорить вслух, то, что в своих манускриптах экзорцисты средневековья обозначали термином signum diaboli. Печать контракта.Ледяной комок лопнул, затопив мое нутро леденящим холодом. Мне показалось, что северный ветер, прорвавшись в щели поезда, промчался по купе и выстудил меня изнутри. Мои руки задрожали.Откуда он это знает, в который раз пронеслось в моих мыслях.- Демон ставит signum diaboli как на своём теле, так и на теле человека, - безжалостно продолжал Юрий, - Чаще всего это рука демона и лицо человека. Говорят, что в выборе места есть свои тонкости, но я не вникал.Signum diaboli выглядит как пентаграмма и не имеет аналогов. Она абсолютно уникальна. И сила ее такова, что она связывает обоих – и демона, и человека - узами крепкими настолько, что их не порвать всем катастрофам и ужасам мира. Signum diaboli, запечатленная на руке демона, вынуждает того во всем слушаться и подчиняться своему господину или госпоже ровно до тех пор, пока уговор не будет выполнен и не придет время расплаты. Кроме этого она, благодаря своей уникальности, гарантирует, что хозяин никуда не сбежит от своего демона, если осознает, наконец, какой неравный обмен они совершают. Демон найдёт его хоть на дне Марианского желоба, ведь для него одиннадцать километров воды – это не преграда. А сила печати контракта всегда укажет верное направление.

Он горько улыбнулся, отчего у его губ пролегла складка:- О, демоны любят бахвалиться фактом своего беспрекословного повиновения. Но ведь это просто фарс! Что стоит демону исполнить пару человеческих желаний, когда у него в руках поводок, за который он всегда может потянуть, если ?хозяин? забудет своё место?Как видите, всё очень просто. Что теряет демон в результате контракта? Ничего. Что теряет человек? Всё.

- Но, наверное, их не так уж и много, этих любителей заключать контракты с чертями, – Тамара, кажется, расслабилась и даже вновь полезла в сумку за гематогеном, - Иначе бы полмира ходило с пентаграммами на лбу.- Я бы не был так уверен, - покачал головой Юрий, - На деле контракт не так очевиден.- Демон невидим?- Нет, отчего же? Видим, слышим, ощутим. Но я уже говорил, что выглядит он, как прекрасный человек. А кто станет подозревать ангела в том, что под хитоном он прячет кинжал?- Да не про демона я… Про человека! У него же на лице круг со звездой! Если сейчас это можно скрыть за татуировку, то что раньше делали?- Сгорали на костре, - холодно ответил он, и его ужасные, необыкновенные глаза пригвоздили меня к полке.?Отчего ты смотришь на меня!? – мысленно кричало моё сознание, - Отчего ты смотришь так, словно знаешь, что это было бы моей участью?!?- У signum diaboli один недостаток – со временем то место, на котором она изображена, теряет чувствительность. Именно по этой нечувствительности инквизиторы и находили signum diaboli. Незаметно они кололи человека иглой в предполагаемое место и наблюдали за реакцией. Иногда ее не было. А если это глаз – да-да, некоторые извращенцы ставят печати и на такие места, - то он теряет остроту зрения и человек на него слепнет.

- Весьма ненадёжный метод.- Бесспорно. Вероятность ошибки более семидесяти процентов. Но не волнуйтесь, истинные контракторы всегда выходили живыми из обители святой инквизиции. Демоны выносили их на руках из любой опасности.- Ужасно, - Тамара покачала головой с отвращением, - Просто мерзость.- Безусловно. Но кто знает, что бы вы сказали, если бы знали каково это – иметь в услужении демона. От ощущения безграничной власти и вседозволенности у человека сносит голову. Только представьте себе, что все ваши желания будут исполнены в тот самый миг, когда вы озвучите их, представьте, что вы можете пожелать всё, что угодно! Хоть ледяной дворец посреди пустыни Намиб. Люди не думают о том, что это ?мерзко?. Проклятые демоны меняют понятия добра и зла, прекрасного и уродливого.

Тамара зацокала языком, но затем, словно вспомнив что-то, хихикнула:- Ну, раз уж мы затронули такую щепетильную тему, как красота и уродство, вот вопрос, который в первую очередь заинтересует женскую половину моей аудитории: умеют ли демоны любить?Признаться, я ждала этого вопроса. Я страстно мечтала, чтобы Тамара задала его, с самого начала этой странной лекции, ведь у самой меня никогда не хватило бы духу озвучить его! И теперь я смотрела на Юрия во все глаза, так, словно от этого зависела вся моя жизнь и счастье, и в глубине души холодела при мысли о том, что он может промолчать, отказаться отвечать, перевести разговор на другую тему… Или сказать одно страшное, холодное, как лезвие кинжала, слово, что так легко перерубает все надежды сердца…Но он ответил:- Действует ли Везувий?- Что? – переспросила Тамара, и даже я слегка изумилась.- Вы не узнаете, пока не начнется извержение. Демоны – это вулканы страстей. Никто не знает, что творится в их душах и сердцах. Гипотетически, я вполне могу допустить, что демон способен на такое светлое и благородное чувство, как любовь. У них с ангелами одна природа – божественная. И этого у них не отнять, как бы сильно они сами этого не желали. Но я ещё никогда не встречал влюбленного демона. Вернее, - он отвел глаза, - упоминания о таковом.Он смолк, повесив голову, словно груз печали на его плечах стал совсем невыносимым. И вновь, несмотря на необъяснимый страх, я испытала прилив сострадания к нему. Я узнавала это выражение, эту позу - несомненно, он кого-то лишился. Год назад я выглядела точно так же – изломанная, раздавленная, обессиленная.А Тамара не унималась:- Любовь-морковь… Ну ладно, - сказала она, раздраженно посасывая кончик гематогена, - С этим всё ясно: демоны морочат людям головы и наживаются на этом. Но куда Бог-то смотрит?! Неужели ему безразлична судьба людей? Получается, создал нас – и умывает руки? Так?Юрий поднял голову:- Каждая человеческая слезинка ранит Бога сильнее самого острого меча, - сурово произнес он, - Ему никогда не будет всё равно. Но он дал людям ничем не ограниченную свободу выбора – величайший подарок на свете, ибо только в условиях полной свободы душа человеческая может всецело обратиться к свету. Человек, и только человек решает, по какому пути ему идти и что выбирать.- Но неужели он не может как-то… подсказать? Дать понять, что хорошо, а что плохо? Настучать человеку по голове? Что-то вроде: ?Эй, чувак, ты вот-вот вляпаешься по уши!??- Бог не будильник и не кирпич, что падает на голову. Он и не лекарство. Вы не можете дать человеку ?ложечку Бога?, чтобы избавить его от грешных помыслов. Вера в Бога – это невероятно деликатная тема, и каждый человек доходит до нее своим путем.- Ваши аргументы меня не убеждают. Обычная болтовня священников, вы уж простите, - решительно отрезала Тамара, - Я буду стоять на своем. Небеса должны… нет, просто обязаны, они обязаны предпринять ну хоть что-нибудь! Куда, к примеру, смотрят ангелы? Ну вот куда, вы мне скажите? Чем эти пресловутые ангелы-хранители занимаются? Чистят облака? Полируют солнышко?Юрий вспыхнул до корней волос:- Не богохульствуйте! – вскричал он, и голос его принес с собой волну январского холода в наше купе. Мне показалось, что неуловимо запахло перечной мятой, - Что вы знаете об ангелах и хранителях в частности?! Что вы знаете о том, через что они проходят?! Вы когда-нибудь видели их слезы? Слышали их стоны? Чувствовали, каково это – когда через всё твое существо проходят волны адской боли, а крылья обугливаются и рассыпаются от полувздоха?! Что вы можете знать о н-на… о Небесах?Слово ?небеса? он простонал, как умирающий лебедь – последнюю ноту своей песни, и уронил лицо в ладони. Его плечи подрагивали, но я не могла даже вытянуть руку, чтобы попытаться утешить его – моё тело заледенело от гневных звуков его хрустально резкого голоса. Январский мороз до сих пор витал в воздухе.Первой из оков оцепенения вырвалась Тамара. Быстро настрочив что-то в нетбуке, она пододвинула его ко мне и постучала ногтем по экрану, привлекая внимание. С трудом повернув одеревеневшую шею, я прочла выделенную надпись:?Он припадочный?Я посмотрела на неё – она скосила глаза к носу и стремительно покрутила пальцем у виска, замаскировав это движение под поправление локона. Но эта предосторожность была лишней – Юрий и не думал поднимать голову, продолжая сидеть, скорчившись, как горгулья.Припадочный? Я не была в этом уверена. Всё глубже, чем могло показаться: он, безусловно, кого-то потерял, и боль потери разъедала его изнутри медленно, но неостановимо.В нём я вспоминала себя, и одного этого воспоминания было достаточно, чтобы, несмотря на весь страх, который я испытывала перед ним, моё сердце обливалось кровью при каждом его прерывистом вздохе. Я не считала его припадочным – я сострадала ему.- Ангел-хранитель всегда с человеком, - прошептал Юрий, поднимая на меня свои подернутые изморозью светло-зеленые глаза, в которых виднелось столько муки, что мне захотелось упасть перед ним на колени и защитить его своим телом от всего, что могло причинить ему боль, - Не от рождения и до смерти, а гораздо, гораздо дольше – с самого зарождения души. Ангел-хранитель проходит с ней весь её путь и делится своим опытом и мудростью, предостерегая и направляя. Он рядом, когда душе хорошо, и он же рядом, когда она страдает, ведь ее слезы – это и его слезы. Нет у человека ничего такого, о чем ангел-хранитель не знал бы. У всех, даже у самых последних негодяев есть хранители среди служителей Света, и каждый их дурной поступок причиняет ангелам боль. Но до последнего ангел будет пытаться вывести человека на верный путь, развеять тьму вокруг, до последнего, превозмогая боль, будет взывать к его душе, и даже после смерти… будет бороться за его душу. Связь между ними… она священная, неприкосновенна… она… она прекрасна!Он улыбнулся – и его улыбка зажгла тысячи огней в полумраке купе, растопив лед страха у моего сердца. Я смотрела на него, не веря тому, что открывалось моим глазам. Отчего я боялась его раньше? Он же сам подобен ангелу.Но это был лишь миг – улыбка погасла, прежде чем я ответила на неё, потухла, как пламя свечи под сквозняком. И, дернув углом рта, он произнес фразу, ножом полоснувшую меня по сердцу:- И эта связь рвется, когда человек заключает контракт с демоном.- О Боже, - ужаснулась Тамара, прикладывая ладонь к сердцу, - Как же так? Разве это возможно?О, я бы тоже желала задать вопрос, дернуться, сделать что угодно, хоть просто крикнуть – но я не могла. Я сидела как пригвожденная к этой полке, и по спине у меня катился холодный пот. Рвется, билась в голове лихорадочная мысль, она рвется… У меня больше нет ангела-хранителя, у меня его нет уже почти год!Эта мысль была противоестественна, и меня трясло от нее, как если бы я увидела человека, вывернутого наизнанку, или что-нибудь настолько же отвратительное. Я росла в безграничной убежденности в том, что за правым моим плечом неизменно, как гвардеец Букингемского дворца, стоит ангел-хранитель. В детстве мама говорила, что он укрывает меня своим крылом, пока я сплю, и собирает мои слезы в хрустальную шкатулочку, если я плачу. Конечно, бегущее вперед время внесло свои коррективы в мои представления об ангелах-хранителях, но сама суть осталась – он всегда со мной. Всегда.- В тот момент, когда signum diaboli клеймом опускается на тело человека… в тот момент происходит… - голос Юрия дрогнул, и он сглотнул, пытаясь восстановить его, - Это настолько ужасно… что мне больно даже думать об этом. Потому что ничто на свете не сравнится с той болью, когда тот, кого ты взлелеял с самого начала его жизни, тот, кого ты любил, как себя самого и больше, за кого ты отдал бы свои крылья, нимб и вечность… когда он вонзает нож тебе в сердце... И ты не можешь сделать ничего… не можешь даже сказать… прошептать... И какая это мука – стоять посреди океана чистейшего Света в окружении самых прекрасных созданий и вещей, среди сосредоточия всего Добра – и чувствовать, как та нить, что невидимо связывала ваши сердца… рвется навсегда! И ты не можешь даже молить о смерти, несмотря на всю ту боль, что разрывает тебе сердце, ведь ты по-прежнему любишь его и с радостью перетерпел бы эту муку ещё сотни раз, если бы это вернуло его… вернуло связь… но всё тщетно.Он отвернулся, сжимая горло обеими руками, словно боялся, что против его воли оттуда вырвется ещё один стон.- А человек тоже.. страдает? – тихо спросила Тамара.Юрий молча покачал головой из стороны в сторону, стараясь не смотреть на нас.Я почувствовала, как из моего левого глаза медленно выкатилась слезинка и поползла вниз по щеке. Я окончательно перестала понимать, откуда Юрий черпает такие сведения, но одно я знала наверняка – всё это правда, и мой ангел-хранитель испытал такие же муки в тот момент, когда я сказала ?Да? Себастьяну в том странном черном месте. Если бы я только знала…Нет, всё ложь. Я прикрыла глаза, чтобы удержать слезы. Кого я желаю одурачить? Даже знай я об этом в то майское воскресенье – святой день, ничего не изменилось бы. Я бы всё равно заключила контракт. Я могу плакать по своему ангелу, но в сердце моём по-прежнему пылает огонь, что сподвиг меня на этот непростительный грех. Его пламя не угаснет.О, будь проклято это чувство…Нет на свете ничего, хуже надежды.***Юрию потребовалось время, чтобы успокоиться, и я была только рада этой короткой передышке. Старательно отворачиваясь от Тамары и Себастьяна (хотя последние полчаса тот не проявлял никакой активности), я украдкой стёрла слёзы и сделала пару глотков минералки. Руки у меня тряслись. Что за сводящая с ума поездка…

- А контракт можно расторгнуть? – поинтересовалась Тамара, - И есть ли у них особая штрафная оговорка?Я вздрогнула.- Расторгнуть? – Юрий явно обрадовался вопросу, так как по губам у него вновь, как искорка, пробежала улыбка, - Можно. Но не без последствий. Нужно…Раздался шорох. Легко, с поистине кошачьей грацией, Себастьян спрыгнул на пол и выпрямился. На губах у него расцветала мягкая улыбка.- А вот про это, - с непередаваемыми интонациями своего бархатного голоса сказал он, - я послушаю с превеликим удовольствием.Он подсел к Юрию, и темнота неуловимо сгустилась вокруг его силуэта.Ужас пробрал меня до костей, когда тень его взгляда, направленного на Юрия, коснулась меня. Я почувствовала себя ничтожной и маленькой, и мне захотелось забиться в самый дальний угол полки, притянув коленки к горлу, как в далеком детстве. Если я испытала подобное, увидев лишь отголосок бушующей в душе демона ярости, то что же чувствовалЮрий, сидевший в десятке сантиметров от него? Себастьян не сводил с него взгляда, казалось, окутывающего купе в тяжёлую мрачную завесь, он прожигал его насквозь, продолжая, однако, улыбаться. Эти глаза и эта улыбка… Я предпочла бы видеть что-то одно: вместе они будили во мне панический страх.- Чтобы расторгнуть контракт, - Юрий запнулся, дыша чаще, чем обычно. Присутствие Себастьяна словно высосало воздух у него из груди, - Нужно…Он закашлялся, и я почувствовала, как ледяная рука сжала моё сердце в пугающем предчувствии – что-то не в порядке. Я нервно дернулась, но он, казалось, справился с приступом.- Для этого нужно чудовищно много и в то же время невероятно мало. Демоны никогда не говорят об этом, потому что считают, будто это невозможно, будто человек никогда не догадается до этого… Неправда. Нужно просто пожелать.- Просто пожелать? Всё?! – недоверчиво переспросила Тамара.- Нет, - Юрий покачал головой и прижал руку к часто вздымающейся груди, - Нет, вы не поняли… Желание определяет, но его мало. Нужно…Он вновь раскашлялся.- У вас, случаем, не астма? – озабоченно спросила Тамара.- Астма? - кашляя, выговорил Юрий, - Что это?Мы переглянулись в легком недоумении.- Ах, нет, не она, - прикрывая рот, еле выговорил мужчина, - Но мне мало… мало воздуха…Он с хрипом втянул в себя воздух, и звук был такой, словно северный ветер выл в дымоходной трубе, которую уже давно не использовали.А Себастьян продолжал смотреть на него в упор, даруя ему непроглядный мрак своих глаз и безжалостную, прекрасную улыбку, придавливающую к земле. Приступ Юрия с каждой секундой казался мне всё менее безобидным: он кашлял надрывно, задыхаясь и хрипя.- Господи, боже мой, метод Хаймлиха кто-нибудь знает?! – перепугалась Тамара, откладывая нетбук и вскакивая.Я тоже вскочила и в каком-то неосознанном движении протянула к нему руки, словно как-то могла облегчить его страдания.Посиневший Юрий поднял голову, встречаясь со мной взглядом, и на измученном лице глаза сверкнули, как две льдинки. Не переставая кашлять, он поднялся и с трудом задрал кожаную штору, скрывающую окно. Поняв его желание, я бросилась к нему на помощь, и вдвоём мы сумели поднять тяжелое стекло. Лютый февральский ветер с воем, смешивающимся с грохотом колес поезда, ворвался в купе и запорошил мне лицо мелким снегом. На секунду у меня перехватило дыхание, и в этот момент Юрий схватил меня за руку и притянул ближе к окну. Я с изумлением воззрилась на него, а он, вдохнув леденящий воздух, словно взбодрился.- Три слова, Ария, три слова, три поступка! – начал он сипло, но с каждой секундой его голос крепчал, - Всего три слова, и контракт с демоном будет расторгнут навсегда! Нужно просто вслушаться в свою душу, забыв о том, что существует разум и сердце! Только душа имеет значение, только душа!Он сжал мою ладонь, словно прощался, отступил на шаг и, в последний раз подарив мне необыкновенный взгляд своих полупрозрачных глаз, развернулся и бросился вон из купе. С лязгом раскрылась и вновь захлопнулась дверь.?Вернуть, вернуть немедля!? - эта мысль прошила меня подобно электрическому заряду, и, не отдавая отчета своим действиям, я импульсивно бросилась следом за ним. Я хотела догнать его, остановить, это было мне важно, как ничто другое в тот момент, но я не могла объяснить себе, зачем мне это. Что бы дало мне его возвращение? Ещё одну мучительную лекцию о демонах?Я влетела в объятья Себастьяна, еще не успев разогнаться, у самого выхода из купе. Он крепко сжал меня, не причиняя, однако, неудобств. В любой другой момент я бы взлетела на седьмое небо от такого проявления чувств, но в ту минуту я могла думать только о Юрии. В голове всё плыло и гудело, словно там бесновался своенравный Борей, и я не могла связно думать. ?Вернуть, вернуть немедля!? - билась упрямая мысль, и Себастьян только мешал, задерживал на пути к цели. И, словно поняв мою невысказанную злость, он аккуратно взял мое лицо в свои ладони и, приподняв его, невыразимо нежно подул на мой лоб, как на цветок одуванчика.Все мысли неожиданно исчезли, словно их затянуло в синюю февральскую ночь через распахнутое окно, и какую-то секунду я пребывала в полнейшей пустоте. Даже картина окружающей действительности слегка смазалась и расплылась, а ноги подкосились. Но затем это ощущение пропало, и, глядя в слегка озабоченное лицо Себастьяна абсолютно трезвыми глазами, я засомневалась, что вообще что-то почувствовала.На первый план вышел вопрос: что произошло-то?Я посмотрела на Тамару, желая получить подсказку, а та на меня. Глаза у нее были размером с блюдце:- Это что было? – озвучила она мои мысли, - Куда он убежал?Он? Мне потребовалось около трех секунд, чтобы вспомнить, о ком она говорит. Ах, да, Юрий… Что-то всколыхнулось внутри, отзываясь на это имя, но почти мгновенно исчезло, словно подавленное какой-то незримой силой. Впрочем, я почти не обратила на это внимания. С того момента, как я импульсивно бросилась за Юрием, не прошло и минуты, но сейчас я совсем не понимала, что мною двигало. Это было так странно и непохоже на меня… О чем я думала?Тамара приоткрыла дверь и выглянула в коридор.- Пусто… - пробормотала она, - Не в туалет же он убежал с таким пафосом…О чем я думала, мысленно повторила я. Было же что-то, заставившее меня броситься следом, так почему теперь я ничего не чувствую? Я помассировала виски. Казалось, что кто-то прошелся ластиком по моим мыслям. Ничего не понимаю…- Странный юноша во всех отношениях. Сначала он мне понравился, но чем больше он говорил, тем больше его клинило. Не знаю, может, в него самого какой-нибудь бес вселился? – Тамара захихикала, - Но материала для статьи у меня теперь предостаточно. Надо бы сказать ему спасибо, когда он вернется…- Его сумка и куртка исчезли, - я оборвала ее, глядя на пустую багажную полку, - Он не вернется.Тамара охнула и приложила пухлую ладонь ко рту, шепча что-то про себя. Странно, но меня этот неожиданный и почти паранормальный факт совсем не впечатлил. Я по-прежнему пребывала в странной апатии, хотя, не могу сказать, что меня это огорчало. Я испытывала легкий стыд за свое недавнее поведение.- Как такое могло произойти? Я не видела, чтобы он забирал вещи. Да он и не мог этого сделать, он же выбежал из купе так, словно за ним сами черти гнались! – Тамара покачала головой, видимо, не зная, как реагировать, - Он что, сошел с поезда?Она перевела взгляд на черноту за распахнутым окном и нервно рассмеялась:- Господи, что только в голову не взбредет… Вот, что значит наслушаться страшилок перед сном: начинаешь думать, что можно сойти с поезда, идущего на полном ходу! Всё, пристрелите меня, я профнегодна – не лажу с головой.- Может, я прикрою окно? – как ни в чем ни бывало, осведомился Себастьян, - Астматиков среди нас больше нет, так что…- Конечно-конечно, - рассеянно закивала головой Тамара, - Это, возможно, не лучшая моя шутка, но его словно ветром сдуло.Она посмотрела на меня, ожидая реакции, и я выдавила из себя нервное хихиканье, неспособное никого обмануть своей неискренностью. К счастью, Тамаре нужно было простое подтверждение тому, что она услышана, и что не одна так напугана и взволнованна.- Что теперь? Спать?- Можно, наверное…Спать мне хотелось, и весьма сильно. После внезапного напряжения, а затем какой-то почти мистической апатии я чувствовала слабость. Обдумать я и завтра – вернее, утром – всё успею. Подтянувшись на руках, я вскарабкалась на свою полку, прямо над Тамарой, и зарылась в тяжелое казенное одеяло. Почти бесшумно лег Себастьян, и только Тамара ещё минут пять возилась с нетбуком, бормоча себе под нос что-то вроде: ?И как он узнал…?. Но затем и она улеглась, не забыв выключить лампу. В купе воцарилась полнейшая темнота и тишина. Медленно я начала погружаться в приятное, ничем не обремененное состояние полудремы. Стук колес поезда отошел на задний план, покачивания напомнили прогулку в лодке по озеру…Что-то тихонько коснулось моей подушки, и я вздрогнула. Распахнув глаза, я повернулась набок, и почувствовала, как уперлась щекой в нечто постороннее. Раздался тихий смешок. Высунув руку из-под одеяла, я дотронулась до этого чего-то и с облегчением осознала, что это всего лишь пальцы Себастьяна.- Что такое? – прошептала я еле слышно.- Можете говорить громче, госпожа, Тамара переволновалась и спит, как младенец. Теперь ее разбудят только пограничники, - прошептал Себастьян, и по тому, как звучал его шепот, я поняла, что он улыбается.- Что такое? – повторила я, недоумевая.Демон промолчал и легонько сжал мою ладошку.- Я не хотел вас оскорбить, госпожа. Мне показалось, я сумею разрядить обстановку, если…- Чем я хуже Тамары? – я резко оборвала его, не имея никакого желания выслушивать исповедь.- Госпожа? – Себастьян удивился.- Тамара, по-твоему, имеет право спать без задних ног, а я нет? Если ты так хочешь поговорить с кем-нибудь, то в плацкартном вагоне без сомнений найдешь себе собеседника, - злобно прошипела я, выдернула руку и отвернулась к стенке, - Ar labu nakti, и не смей беспокоить меня до самой границы!Я была зла, очень зла на него. Мерзавец! Садист! Я каждую секунду готова вырвать сердце у себя из груди, а он…Вырвать сердце? Это мне что-то напомнило, что-то совсем недавнее, но я никак не могла припомнить это в подробностях. Кажется, лёд, мята, снег, долгие разговоры… Мысль ускользала в полупустом сознании, и каждая попытка приблизиться к пониманию только всё больше запутывала меня. Почему я ничего не помню, и что вообще я должна помнить?Я разъяренно завернулась в одеяло с головой, высунув только кончик носа, и зажмурилась. Неважно. Я хочу спать.Но виски ломило – что же я забыла?***- …Если ты так хочешь поговорить с кем-нибудь, то в плацкартном вагоне без сомнений найдешь себе собеседника! Ar labu nakti, и не смей беспокоить меня до самой границы! – разгневанно прошептала Ария, выделяя каждый слог, словно я мог не понять. Затем выдернула ладошку и отвернулась к стенке, завернувшись в одеяло, как в кокон.Я неслышно хмыкнул и убрал руку. Это могло показаться странным, но я был доволен и спокоен. Сердце больше не холодело, руки не тряслись и голова была кристально чиста. Ничто внутри не сжималось в судороге, когда я смотрел на Арию, и ни один звук не мог вывести меня из себя. Я наслаждался этим ощущением полного владения собой, как первым глотком воздуха, как ночной тьмой и запахом свежей крови. Чувство потери отступило, и мир вновь был прост, скучен и предсказуем.С шорохом задралась кожаная занавеска, и я с интересом повернул голову к окну. Просто так она задраться не могла, ведь её поднятие требует приложения определенных усилий, а, кроме того, я не так давно собственноручно зафиксировал её. Хм, возможно, мир не так уж скучен.Я бесшумно соскользнул на пол и, едва опираясь пальцами о прохладную поверхность столика, наклонился к окну, всматриваясь во мрак февральской ночи. С лихорадочной быстротой там мелькали чёрно-синие деревья и бешено плясал ветер, сбивая комья снега с веток и кидая их под колеса поезду. Но не этот пейзаж, до боли знакомый всем любителям железных дорог, приковывал мой взгляд, нет. Как досадная пылинка или рисунок пальцем по грязному стеклу, там, за окном, виднелась маленькая человеческая фигурка. Она стояла на месте, а за ней, как на экране телевизора в ускоренной перемотке, неслись, беспощадно сменяя друг друга, деревья, горбатые холмы, сугробы и рельсы. Это был призрак, мираж, простое отражение, но до чего же искусно сотворенное! Я мог разглядеть каждую черточку его лица, каждую веснушку и прядь волос. Он стоял не шевелясь, лишь покачиваясь, как и состав, на поворотах, и только его глаза – о, это пресловутое зеркало души, - выдавали всю ту степень ненависти и гнева, что кипели в нём.По моим губам пробежала улыбка, а затем я беззвучно рассмеялся, искренне надеясь, что он расслышит моё торжество, и что оно ранит его тысячей отравленных стрел. Ну здравствуй, Юрий. Давно не виделись. Пришел убедиться, что мы не забыли твой маленький экскурс в историю противостояния Ада и Рая? Извини за откровенность, но он был в высшей степени бесполезным: я и сам всё это помню так, словно это было вчера, а Ария… О, тебя, наверное, только её реакция и интересует?Я выпрямился и, продолжая улыбаться, облокотился о полку, на которой спала девушка. О, не тревожь себя беспокойством, извечный объект моего презрения – завтра она уже ничего не вспомнит, а если какой-то образ всё же потревожит ее сознание, она отмахнется от него, как от досадливой мухи. Ты же не думал, что я позволю тебе отравить ее своими мыслями, переживаниями и ощущениями? Не думал же, что я в самом деле безразличен к тому, что она чувствует? Это было бы так глупо с твоей стороны…Я усмехнулся и приблизился к окну почти вплотную. Ты больше никогда не потревожишь ее, подумал я, не потревожишь ты и меня. Это было твоей ошибкой – явиться сюда и попытаться навести на меня тревогу. Я не упущу Арию. И она – я рассмеялся – не отпустит меня. Ты сам прочел это в ее лице, не так ли? Может, именно поэтому и сбежал, не в силах вынести правды, а моя ?шутка? с внезапно пропавшим воздухом тут совсем не при чем?Внезапно темнота отступила, и дальние холмы стали видны, как на ладони, четко обозначились деревья, и всё залил леденяще-белый свет. Мир преобразился, раздвинулся, взору открылось огромное заснеженное поле, и поверхность его была гладкой, как стекло. Это было так неожиданно, что только спустя секунду я сообразил, что это просто взошла Луна.Отраженный фантом Юрия, меньше огарка свечи, поднял голову. Я не мог прочесть выражения его лица – оно было словно окаменевшим, проморозившимся насквозь на этом ветру. Даже его цвет сменился с чуть загорелого на бледный, мертвецки холодный тон, подсвечиваемый призрачным лунным светом. Единственным, что выдавало жизнь в этом полупрозрачном фантоме, были губы. Они шевелились, медленно и четко, вырисовывая в воздухе короткое слово из пяти звуков.?Демон?Ненависть? Презрение? Может, жалость? Я не мог прочесть этого по его лицу, но меня это и не трогало. Какое мне дело до того, что говорит проигравший?- Время исчезать, - с улыбкой шепнул я и провел пальцем по стеклу, смазывая силуэт Юрия в длинное пятно. Ещё секунду оно дрожало в голубоватом свете, а затем растаяло туманной дымкой.Я прислонился к полке, продолжая внутренне улыбаться. Эйфория внутреннего спокойствия, как бы нереально это не звучало, кружила голову и придавала темноте самые яркие краски. Каждый звук, каждый стон колес поезда или сонный вздох отдавался в моих ушах победной мелодией. Я был свободен от беспокойства, свободен от страхов, от замирающего сердца, от насланного им наваждения, я снова был самим собой. Я победил, а всё…С тяжелым вздохом Ария перевернулась на другой бок и положила руку под подушку. Лицо у нее было нахмуренное, видно было, что спится ей неспокойно.Я улыбнулся и приблизился. Ничего, это пройдет. Уже завтра утром она и думать забудет о Юрии, его словах, а так же о моей выходке. Ни к чему ей беспокоиться излишними размышлениями о природе существ, ей не понятных, и их поступках. Порой незнание – единственно лучшее лекарство от страданий.Я провел рукой по ее волосам и, не удержавшись, приподнес к губам чуть вьющийся на конце локон. Шелковистый, мягкий, как лебединый пух, он приятно щекотал мне подбородок и источал неуловимый запах ее души: горький, теплый и слегка жгучий, как согретая августовским солнцем полынь. Я тихо рассмеялся и поцеловал его: как забавно, Ария, что ты так упорна в своих неразделенных чувствах. И как красива эта жестокая ирония, по которой ты, до боли верящая в непогрешимость Бога, верящая в добро, позволяешь мне тянуть тебя на дно. Я даже польщен, веришь ли? Ты так мужественно стерпела эти два часа… Пожалуй, такое мужество требует награды.Буду милосерден к тебе – в своем понимании этого слова.