Глава 26 (1/1)

Я никогда такого не испытывал.А я пережил многое.Я познал физические страдания: меня били, резали, топили, жгли и пытали ещё тысячей самых извращенных способов. Я помнил, как расходилась моя плоть, рассекаемая безжалостным лезвием кинжала, и видел, как пропитывается кровью земля под моими ногами.Мучения моральные тоже не обошли меня стороной. Мне доводилось испытывать ярость, ненависть, отчаяние, бессильный страх и страсть, доходящую до исступления. Душа моя была истерзана настолько, что мне порой казалось, ещё одно потрясение – и она рассыплется, как песок. Много веков было загублено, прежде чем я научился заковывать мои чувства в непробиваемые доспехи равнодушия.Я свыкся со страданиями, ибо они были неотъемлемой частью моего пути. Но тому, что происходило со мной сейчас, я не знал прецедентов.Я что-то упускал. Что-то проходило мимо меня, рассыпалось под моим взглядом, просачивалось сквозь мои пальцы, но я не мог понять, что это. Что я теряю? Со мной такого ещё не бывало. Я всегда просчитывал каждый свой ход, видел ситуации и людей насквозь. Ничто не могло укрыться от меня. Так почему же сейчас я уподобился этим жалким людишкам в своем беспричинном волнении? Отчего я потерял спокойствие и выдержку? Чего я не заметил?Мысль о том, что я что-то упускаю, тревожила меня не так давно, примерно около двух-трех дней и, возможно, на неё не стоило бы обращать внимания, если бы не тот факт, что я никогда ничего не упускаю. Эта мысль выводила меня из себя. Мне было мерзко даже думать о том, что я в чем-то ошибся, а это ощущение преследовало меня, не затихая ни на секунду. Я ничем не мог его приглушить. Словно тысячи медных колоколов звенели в моей голове, сотни молотов ударяли по наковальне, выковывая одну мысль: ?Ты что-то упускаешь. Ты что-то упускаешь?. Бессонными ночами по телу пробегали искры, и странный холодок, словно из полузабытого сна, опускался вниз по позвоночнику. В такие моменты мне казалось, что я слышу далекий голос, взывающий ко мне из глубин того, что называют интуицией. ?Не упусти! Не упусти! Не упусти!? - кричал он.Что не упустить?!Руки сжимались в кулаки, и бешеный огонь ярости разгорался в груди. Мне хотелось убивать, разрушать, проливать реки крови и вырывать трепещущие в агонии сердца, лишь бы избавиться от этого невыносимого чувства. Чего я не вижу? Что я теряю?!Это не могла быть Ария – наши отношения никогда не были лучше. Для нее я перестал быть исключительно демоном, жаждущим отведать ее душу. Теперь она видела во мне опору, советчика, друга, надежного, как утес в бушующем море. Глядя ей в глаза, я видел в них бесконечное обожание. Она последовала бы за мной в Ад, предложи я ей это. Я знал, что не теряю ее.Но тогда что это? Моя свобода? Я и до этого заключал контракты. Другие души? Но я не видел никого, достойнее и желаннее Арии. А все остальное для меня не имело значения.Всё было правильно, всё было верно и шло так, как я это планировал. Но призрачный голосок в моей голове не умолкал ни на секунду:?Не упусти! Не упусти! Не упусти!?.***- Что? – Ария остановилась, покачиваясь в неудобной позе, на ступеньках в вагон номер четырнадцать фирменного поезда Москва-Рига, - Что ты сказал?Я почувствовал, как вскипает во мне гремучая смесь досады и ярости. Внезапно захотелось вышвырнуть чемодан вон, сбив стоящих внизу с ног, и, схватив девчонку за плечи, вытрясти из неё… Впрочем, что бы это дало?- О чем вы? – не глядя ей в лицо, спросил я.- Не упусти… Ты сказал: ?Не упусти?. Что не упустить?Если бы я знал, подумал я в крайнем раздражении, а вслух сказал:- Я, наверное, задумался. Прошу меня простить. Проходите вперед, а то мы создаем пробку.К моему облегчению, Ария не стала продолжать любопытствовать и, поднявшись, прошла из тамбура дальше в вагон. Я шел следом, волоча за собой чемодан, забитый ее вещами и обновками. Проход был неимоверно узкий, и, когда кто-то шел нам на встречу, я вжимался в стены, как нищий мальчишка при виде хлыста. Это сравнение, неудачно пришедшее мне в голову, только растравило мой истерзанный мозг.- Седьмое купе… восьмое… - считала Ария номера на дверях вслух, задирая голову, - Десятое, это здесь.Поднатужившись, она отодвинула дверь и посторонилась, чтобы я мог беспрепятственно погрузить чемодан под сиденья. Пока что купе было пустым.- Надеюсь, мы будем одни, - зачем-то сказала она, пока я укладывал чемодан. Думаю, она имела в виду тот факт, что она предпочитает уединение, а не компанию незнакомцев, но вышло двусмысленно.- У вас планы на эту ночь? – я не удержался от мелкой шпильки.Ария покраснела и, зайдя в вагон, бросила на меня укоризненный взгляд:- Выспаться, - голосом прохладным, как первый снег, ответила она и принялась стягивать с себя пуховик.Я помог ей снять его и повесил на маленький крючок у верхней полки. Затем, убедившись, что моя помощь в ближайшие десять секунд ей не понадобится, освободился от ненавистного шарфа и дубленки.Ария села на нижнюю полку слева от маленького столика, забитого бутылками минеральной воды – словно люди боятся умереть от обезвоживания за 14 часов пути. И при этом они ещё и чай через каждые сорок минут заказывают…Рассматривать купе мне не хотелось – я вдоволь насмотрелся на него ещё в прошлый раз. Единственное, что представляло для меня интерес в этом бесполезном мире – это Ария, но, кажется, ведомый желанием выместить на ком-нибудь злость, я только что задел ее чувства. Она сидела у самого окна, нахохлившаяся, как воробей, попавший под сентябрьский ливень, и мрачно провожала взглядом прохожих на перроне. Я сел напротив и с нарочитым вздохом, который мог сойти за вздох сожаления или раскаяния, принялся пристально смотреть на нее. Я знал, что она долго не выдержит. Так и произошло: секунд через десять она принялась медленно краснеть, нервно стучать пальцами по коленям, а затем стремительно развернулась и очень сердито спросила:- Что?За девять месяцев, которые длился наш контракт, я успел наизусть выучить ее слабые места. Ария абсолютно не знала, как воспринимать мягкие, почти нежные полунасмешки. Чаще всего она смущалась и терзалась двумя противоречивыми желаниями: броситься ко мне на шею или убежать. И никогда не делала ни того, ни другого.- Передавайте ей привет, пожалуйста, - попросил я, улыбаясь как можно мягче.Ария изумленно посмотрела на меня:- Кому?- Февральской лилии, - я отвел глаза, чтобы это можно было принять за легкую грусть, - Я буду по ней скучать.После этих слов обиженное настроение Арии как рукой сняло. Девушка покачала головой, смеясь еле слышно:- Она никуда не делась.- А по-моему, она решила остаться в Москве, - я прислонился к стене и чуть отодвинул занавесочки у окна, чтобы впустить в купе тусклый зимний свет.- Видимо, там для нее более подходящие условия, - Ария повела бровями, намекая мне на что-то. На что? На мое поведение в казино ?The meeting place cannot be changed??Мне нечего было ей объяснять. Этот клоун с пунктиком насчет своего возраста вызывал у меня одно лишь отвращение. Это был избалованный, инфантильный эгоист, который всю жизнь прожил в уверенности, что мир вращается вокруг него. Он слишком привык получать всё, что хочет, а жизнь воспринимал, как игру в рулетку. Я не знал, как именно лечила его Арадна от наркозависимости, но что-то подсказывало мне, что ее методы задели нечто важное в его мозгу. И с чего это я должен был быть с ним вежливым?К тому же именно тогда я начал испытывать это ощущение близкой, неотвратимой потери, ощущение, которое медленно убивает тебя своей неопределенностью, выматывает, выматывает, выматывает…- Я могу создать любые условия, - с трудом вырвавшись из омута размышлений, куда меня начало затягивать, заверил я девушку.- Превратишь Ригу в Москву?- Вам стоит только пожелать.Ария задумчиво посмотрела за мутное стекло: на вокзал, облитый синими февральскими сумерками, на редкие фонари, темные фигуры провожающих, знаками переговаривающихся с теми, кто уже сел в поезд.- Не стоит, пожалуй, - наконец, ответила она, - Рижане этого не поймут.- Мы не станем их спрашивать, - я позволил себе усмехнуться.- Не будь эгоистом.- Я делаю это ради вас. Ради вас одной, - облокотившись на столик, быстро сказал я, - Какое мне дело до всех прочих?Ария порозовела, как лепестки сакуры весной.- Ну… - она замялась, видимо, не зная, как воспринимать мои слова, - Себастьян, в мире есть не только я, и тебе так или иначе придется со всеми ними считаться.Семь тысяч лет не считался, а теперь придется? Это было нечто новенькое.- Уверяю, я найду способ справиться с этим маленьким затруднением.- Два миллиона – это маленькое затруднение? – Ария рассмеялась.- Ну вот, вы снова смеетесь, - я кивнул с удовлетворенным видом, - Значит, это не понадобится.Ария покачала головой, словно удивлялась чему-то в моих словах. И я уже собирался спросить чему именно, как в дверном проеме купе возникло… нечто.Фактически, это была крупная женщина бальзаковского возраста с двумя огромными чемоданами и мужем-подкаблучником за спиной. Так могла описать её Ария.Я же был куда более свободным в своих суждениях и взглядах, поэтому могу откровенно сказать, что к нам в купе ввалился колобок в бордовом парике и с уменьшенной копией платяного шкафа под мышкой. В другой руке у колобка был мини-комод.- Ну, голубки, вам придется немного потесниться, - прогудел колобок, пытаясь втиснуть свои чемоданы-шкафы в узкое пространство между спальными полками. Ария немедленно вскочила с места, явно не желая затруднять эту женщину, но сделала всё только хуже, ибо застряла, зажатая между столиком и чемоданом.- Ой-ой, голубка моя, зря ты поднялась, - запричитал колобок, по какой-то причине даже не пытаясь оттащить свой чемодан и продолжая, наоборот, впихивать его в купе.- Я сяду, - послушно сказала Ария, - только снимите его с моей ноги…Я решил, что пора вмешаться. Предусмотрительно не поднимаясь с полки, я поднял гигантский чемодан над полом, высвободив застрявшую ногу Арии, и вежливо попросил женщину-колобка выйти из купе, чтобы я мог уложить ее чемоданы в багажные отделения. Та послушно (и надо отдать ей должное – весьма быстро) последовала моему совету, и в течение десяти секунд вся эта чемоданная чехарда была решена. Сколько проблем на пустом месте умудряются создавать эти люди…Колобок была крайне довольна:- Ой, спасибо-спасибо! – восклицала она, пытаясь расстегнуть молнию на своем пуховике цвета вареной свёклы – видимо, выбирала в тон волосам, - Настоящие мужчины ещё не перевелись в этом мире! Вы такой галантный! Чего стоишь столбом, не видишь, что мне помощь нужна?!Ария вздрогнула, и даже я испытал лёгкое недоумение, прежде чем сообразил, что последняя фраза относится не ко мне, а к худощавому мужчине, который всё это время предпочитал не светиться и отмалчивался в коридоре. Когда разгневанная колобок повернулась к нему, пунцовея от возмущения, он так и подскочил и резво кинулся помогать расстегивать заевшую молнию. Застежка поддалась, и колобок небрежно швырнула свой пуховик в угол нижней полки, явно намереваясь впоследствии усесться там и устроить себе подобие гнезда.- Молодец, - бросила она мужчине таким тоном, словно расстегивание молнии было сродни геройскому поступку, - Всё, дай я тебя поцелую, и ты можешь идти.И, не дожидаясь ответной реакции, схватила мужчину охапку и смачно, с чувством поцеловала куда-то в скулу. Затем по-товарищески хлопнула по плечу и недвусмысленно развернула в сторону выхода. Тот не моргнув и глазом одернул сбившееся пальто и послушно ушел в указанном направлении. Колобок проводила его строгим взглядом и напоследок оглушительно крикнула, сложив руки рупором:- И не забудь кормить Джульбарса! Три раза в день по полкило мяса! И не пропусти ничего! Иначе он станет искать мясо в других местах!Я хмыкнул, представив, в каких именно.Развернувшись, колобок облегченно вздохнула и с грохотом закрыла за собой дверь купе.- Наконец-то сопроводила! – неожиданно призналась она нам с Арией, - Он милый, заботливый, но какой-то потерянный, как дитя малое… Всюду его нужно носом ткнуть!Тяжелая челюсть Арии отвисла ещё больше: она явно не была готова выслушивать излияния этой женщины. Для нее такая степень откровенности с абсолютными незнакомцами, попутчиками по воле чистой случайности была неприемлема. Впрочем, я тоже не горел желанием играть роль семейного психолога.- Ну, давайте знакомиться, - с энтузиазмом предложила колобок, не заметив перемены в выражениях наших лиц, - Меня зовут Тамара, как знаменитую певицу! Или, если вы читали Лермонтова, как княжну. Ах, этот Лермонтов…Ее глаза затуманились. Видимо, этому редкостному эгоисту и мизантропу, если не сказать жестче, в ее сердце отводилось особое место.- Себастьян, - представился я, - Как великий композитор.Тамара любезно протянула мне для рукопожатия ладонь с длинными острыми ногтями. Я ненавидел жать людям руки. Для меня это было абсолютно противоестественно, да и сами люди давно уже должны были осознать всю нецелесообразность этого жеста. Он устарел, устарел уже много веков назад, а они по-прежнему продолжали обмениваться микробами и кожными выделениями. Не то, чтобы я брезговал, просто это было так… глупо.Я энергично сдавил ей ладонь, и довольная Тамара обернулась к моей молодой госпоже, до которой, наконец, дошло, что пора подобрать отвисшую челюсть.- Э-э, Ария! – сказала она и, по всей видимости, решив не отставать от нас, прибавила, - Как поэтессу.- Правда? – озадачилась Тамара, - Никогда не слышала про такую. Ну что ж, я получаю минус одно очко!И, расхохотавшись густым, тяжелым смехом, плюхнулась на сиденье, прямо туда, куда ранее бросила пуховик. Однако формальный обмен именами ее жажду общения не удовлетворил, поэтому, повозившись пару секунд, она продолжила процедуру знакомства:- Ну, вы откуда?- Из Москвы, - это же очевидно.- Из Латвии, - Ария мыслит слегка более ассоциативно.Тамара сощурилась и погрозила нам пальцем:- Только вот не надо мне ля-ля, а то би-би задавит! Меня не проведете – я по глазам вижу, что вы знакомы. Так что рассказывайте такие сказки друзьям и родителям, а я – журналист во втором поколении. У меня нюх! – она выразительно задвигала носом, - Ну что, усекли, голубки?Ария перевела на меня взгляд, в котором черным по белому читался один вопрос: ?Что мне ей сказать?!?. Мой опыт в подобного рода ситуациях подсказывал, что лучше всего дать человеку услышать то, что он желает. Иначе хлопот не оберешься, оправдываясь и доказывая очевидное. Люди – они по большей части страшно дальнозорки, причем дальнозоркость эта тоже со своими особенностями. Мало того, что они под своим носом ничего не видят, так еще и перевирают то, что видят вдали.Поэтому я успокаивающе улыбнулся Арии, намекая на то, что всё улажу, и обратился к Тамаре:- Вы правы, что скрывать… Мы помолвлены.Выражение, появившееся на лице девушки, было не передать словами: столько шока, страха, смущения и обиды было на нем. Словно я только что коснулся чего-то священного, сокровенного, нарушил древнее табу. Зато Тамару мой ответ более чем удовлетворил, ведь она получила прямое подтверждение своим ?догадкам?.- Ой, как замечательно, поздравляю! Это же такое событие, я бы на вашем месте всем-всем рассказывала бы! А вы тут молчите, как партизаны, по разным полкам расселись! – она вновь рассмеялась, - Ну, голубки, поздравляю от всего сердца. И когда это случилось?Она повернулась к Арии, но та продолжала смотреть на меня всё теми же искусственно-карими глазами, в которых отпечатался немой вопрос: ?Зачем??.И она была права. Дело было не только в людской дальнозоркости и моём нежелании пускаться в демагогию. Мне хотелось задеть Арию. Задеть исподтишка, подло, уколоть маленькой, почти невидимой булавкой, но до крови, до вскрика. И я знал, что ничто другое не ранит её сильнее этих слов, знал, как больно ей будет услышать от меня подобное, ведь она любила, любила, любила меня так, что рождалась заново каждый раз, когда я бросал ей свою улыбку. Всего лишь улыбку – чего уж говорить о прикосновении, или поцелуе, который так и не состоялся.Признаюсь – я забавлялся, то подталкивая ее к пропасти отчаяния, что всегда лежит за океаном любви, то в последний момент перехватывая ее у края. Я во все века питал слабость к противоположностям.Да, Ария, мне нравится твой смех, но ещё больше я люблю смотреть на то, как ты страдаешь.***Тамара оказалась дотошным, но не лишенным чувства такта журналистом. Я понял это, так как, когда её попытки разговорить Арию не увенчались успехом – девушка словно окаменела - она быстро переключилась на меня. Я довольно подробно описал нашу первую встречу, ужины при свечах и прогулки вдоль Даугавы, не забывая при этом наблюдать за Арией. О, как сильно, должно быть, она мечтала меня ненавидеть, сколько затаенной боли виднелось в этих плотно сжатых губах и сведенных бровях! Когда поезд тронулся, она развернулась к окну и, придерживая рукой занавесочку, принялась неотрывно смотреть вдаль, за линию горизонта. Обернулась лишь раз, когда проводница принесла бланки для заполнения, а затем снова отрешенно уставилась за окно. Вряд ли грязноватые пейзажи пригородов Москвы дарили ей облегчение, просто так ей было легче бороться со слезами. Не видя меня, не видя Тамары.Но прекратить слышать было не в ее силах.-… и она сказала ?да?! – закончил я бодрым тоном, - Не могу даже описать то счастье, что я испытал в тот момент.Ария вздрогнула, а может лишь качнулась вместе с поездом.Тамара грубовато улыбнулась:- Вы рассказываете, а я вспоминаю, как мой первый муж делал мне предложение. Ох, дух захватывает! Такие ощущения! А вот со вторым все было скучнее. Он был на 19 лет старше меня, понятное дело, ему хотелось покоя, а не сумасшедшей романтики. Хотя у меня ещё всё впереди!И она предовольно рассмеялась. Затем покопалась в сумочке, достала плитку гематогена, аккуратно сняла упаковку и принялась пожирать эту дрянь на основе бычьей крови, причмокивая.- Кем работаете?- Массажист, - ответил я, - Частная практика.- М-м-м, - понимающе протянула Тамара, - Отличная оговорка. Позволяет исключать жирдяев с пивными животами и целлюлитных дамочек ?за шестьдесят?, не так ли? Небось, работаете лишь с молоденькими красавицами? Модели? Или одни лишь актрисы?Я позволил себе улыбнуться:- На данный момент я в бессрочном отпуске.Тамара хмыкнула:- Уклончивый ответ… Правда глаза режет? Не надо, не оправдывайтесь, я шучу. Вполне верю, что вы охотно берете как тех, так и других.Вообще-то, я и не собирался оправдываться, а на моделей и актрис мне было ровным счетом плевать.

- Ну а вы? – у меня не было желания общаться, но прерывать диалог было бы невежливо, а мне, как-никак, нужно соблюдать приличия. К тому же, вдруг выпадет ещё один повод уколоть Арию… Мне показалось, что ощущение того, что я что-то упускаю, слегка ослабло после моей выходки.- О, я, как уже говорила, журналист. Работала в ?Санкт-Петербургских ведомостях?, затем в ?Смене?, а сейчас вот решила коренным образом сменить жизнь и устроилась в ?Нить Мойры?.Название было говорящим:- Это астрологический еженедельник?- О нет, хотя первое впечатление именно такое, - Тамара покачала головой, - Это серьезный ежемесячный журнал, печатающий статьи на важные и интересные темы.- Но с мистическим уклоном?- Ну… да. Но это не ?Домашние зелья? какие-нибудь, не подумайте! Мы пишем про Бога, про Атлантиду, осознанные сновидения, влияние вегетарианства на репродуктивную систему, АЭС и прочее. Мы поднимаем темы, которые волнуют людей. Конечно, не все из них одобрили бы ученые, но кто слушает этих старых маразматиков? Люди имеют право знать, кто такой Гермес Трисмегист!В самом деле, подумал я. Лично с Гермесом знаком я не был, но знал того, кто подсказал ему большую часть его идей.- И каков же тираж у вашего журнала?- Сто тысяч экземпляров, - довольно сообщила Тамара, - Планируем увеличивать. Наш последний выпуск был буквально сметен с прилавков за час! Статья о Фоме Аквинском вызвала бурю эмоций! Кстати, я написала.- О, вы специализируетесь на Библии? – я был слегка удивлен, но далеко не приятно. Я бы не доверил этой женщине писать статьи на такую щекотливую тему. Я бы ей даже подстригать кусты не доверил. С ножницами даже дурак… нет, забудем.Тамара кивнула, доедая гематоген:- Можно сказать и так. У меня вот и сейчас куча работы, но я не знаю, с какого боку к ней подобраться. Материал сдавать через две недели, а мне надо придумать пять страниц… В общем, потому в Латвию и еду. У меня там знакомый батюшка живет. В одном классе учились. Хотя не факт, что он поможет, на него там уголовное дело завели…С сожалением взглянув на последний кусочек, Тамара отправила его в рот и отряхнула руки.- Ну, вот так как-то… А вы вообще-то на массажиста не похожи.Я удивился такому заявлению. У массажистов что, есть какие-то отличительные черты? Может, мозоли на подушечках пальцев?Ария в своем уголке еле заметно ухмыльнулась. Видимо, не так уж отрешилась от внешнего мира. Мне это понравилось.- Что заставляет вас так думать? – спросил я, закидывая ногу на ногу в американском стиле.- Ваше лицо, - без обиняков заявила колобкообразная женщина, - Есть в нем что-то чертовское. Какая-то… тень.- От усталости? – я улыбнулся.Тамара пожала плечами:- Черт его знает, отчего. Может и от усталости. Если бессрочный отпуск может утомить.Она снова взялась за свою объемную сумку и, запустив в нее руку примерно по локоть, принялась ворошить содержимое.- Где же он… - бормотала она себе под нос. Звуки из ее сумки доносились такие, словно там перекатывался чайный сервиз на четыре персоны и, пожалуй, ещё и утюг, - А, вот!И она победоносно вытащила из сумки вторую плитку гематогена:- Не смотрите на меня так! – угрожающе заявила она мне, хотя я вообще старался на нее не смотреть – у некоторых такое раздутое самомнение, - У меня анемия! Уровень гемоглобина ниже плинтуса! Врач прописал мне пить железо, но от него у меня болят зубы.- Пейте через трубочку, - посоветовал я.- Ну да, думаете, это поможет?Я пожал плечами:- Попытка не пытка, кажется, так говорится?Тамара фыркнула и отхватила огромный кусок батончика.Дальше диалог не заладился, но я был только рад этому. Тамара жевала гематоген, Ария смотрела в окно, хотя, наверное, у нее уже болела шея, а я пытался проанализировать свои предчувствия, если их можно было так называть, опираясь исключительно на логику и факты.Отчаянный голос, взывавший ко мне с предостережениями, чуть ослаб. В ушах больше не звенело. Но облегчения это не принесло, ведь я так и не понял, что является причиной, а что лекарством. Я что-то упускаю, но мне становится легче, если я… злю Арию? Какой-то бред. Мне всегда хорошо, когда вокруг меня страдают. Да и имеет ли Ария вообще какое-нибудь отношение к моим ощущениям? Нет, она здесь не при чем. Она любит меня, а любовь удерживает человека лучше страха, денег, власти, даже лучше печати контракта. Я не теряю ее. Нет, не её.Я прикрыл глаза. Долгое воздержание утомляет. Ослабевают нервы, уменьшается сила и энергия. Ощущение голода всё нарастает, а вместе с ним и какое-то странное, нелогичное беспокойство. Страх… нет, не страх. Скорее, опасение потерять желанную душу.Контракт нужно доводить до конца быстрее, решил я. По приезду сделаю всё возможное, чтобы DADT не забыли про нас. Возможно, придется прибегнуть к не самым этичным методам, но если это гарантирует мне успех, этикой можно пренебречь. Некоторыми частями контракта – тоже, пусть это и будет означать сеанс шоковой терапии. Душа Арии – моя собственность, и как только я получу ее, тогда и можно будет начать разбираться с тем, что я упускаю…Если, конечно, не будет поздно.- Проклятье!! – завопила Тамара, кристально точно выразив мои собственные ощущения после того, как ненавистная, чуждая, словно не моя мысль ледяной змейкой проскользнула в моем сознании. Ярость, что я испытал в тот момент, была настолько велика, что, возможно, именно она послужила причиной, по которой бутылка минеральной воды внезапно вылетела из рук женщины и облила ей всю кофту и брюки, - Проклятье!! Что б она провалилась на этом самом месте!Она вскочила и принялась отряхиваться, хотя это было в высшей степени бесполезно.- Это был подарок Толика! – возмущению Тамары не было пределов, - Что б их, эти рельсы, колеса, поезда и бутылки! У вас есть салфетки?Я покачал головой.- Что б их! – повторила женщина и, яростно распахнув дверь купе, выскочила наружу.Я встал, закрыл дверь и медленно повернулся лицом к Арии, мысленно гадая, что меня ожидает. Признаться, я в самом деле был заинтригован. Будь на месте Арии Сиэль, за такую шутку я бы получил пощечину, а может и не одну. Но с момента его смерти прошло уже столетье и четверть века, и глупо было бы ожидать, что он будет сидеть на нижней полке, подперев щеку рукой. Итак… какова же будет реакция Арии?Она не стала плакать, краснеть или, крикнув мне в лицо нечто пафосное, выбегать из купе следом за Тамарой. Просто отвернулась от окна, заглянула мне в глаза и сказала на удивление спокойным голосом:- Ну, посмотрим, что ты на границе скажешь, ?женишок?.После чего подарила мне презрительную ухмылку, достала из кармана пуховика мобильный телефон и углубилась в свою любимую игру – тетрис.Я остался доволен. Без сомнений, она выросла. Испытания закалили ее, особенно встреча с Хёрдерлином. Что-то этот старик со стальной балкой вместо позвоночника надломил в ней, из-за чего ее решения стали смелее, слова – яснее, а мысли – быстрее. Конечно, уровня Сиэля ей не достичь никогда, но уж слишком часто я их сравниваю. Пора бы прекратить.***Грохоча и дребезжа всеми шурупами, поезд Москва-Рига мчался через снежную синюю ночь, подпрыгивая на каждом повороте. Мутные окна с наружной стороны были залеплены снежинками и инеем так, что ландшафт даже не проглядывался, а из щелей дуло.- Себастьян, голубчик, опусти-ка штору, а то нас продует, - попросила меня Тамара. С недавнего времени мы были на ?ты?, что меня слегка раздражало.- Да, - добавила Ария, с хрустом раскусывая соленый огурец, - Сделай доброе дело.Я беспрекословно исполнил их просьбу, проследив за тем, чтобы штора самопроизвольно не поднималась, и снова опустился на полку.Надо сказать, что атмосфера в купе разрядилась. По возвращению Тамара принесла с собой не только салфетки, но и три кружки чаю, а так же достала из сумки паёк, включавший в себя шесть котлет, четыре куска ржаного хлеба, пять соленых огурцов, один помидор и надкусанную шоколадку. Одним словом, едва достаточно для того, чтобы продержаться ночь в поезде. Чуть ли не силком вручив мне импровизированный бутерброд из котлеты, положенной на кусок хлеба, Тамара как-то очень ненавязчиво сумела втянуть в этот ?ужин? и Арию, а спустя пару минут даже разговорить ее. Уже очень скоро девушка сидела, скрестив ноги по-турецки, и уплетала котлеты с огурцами за обе щеки.- Прелесть! – не потрудившись проглотить кусок, промычала Ария. Она, как я уже давно подметил, просто обожала говорить с набитым ртом, - Огурцы выдают мне ля диез! Слышите?И она звонко раскусила напополам оставшийся кусок.- Ну точно ля диез!! Чудо, а не огурец!- Сама солила, - похвасталась Тамара, размахивая рукой, в которой держала котлету.- Это самое вкусное, что я когда-либо ела! – заявила Ария.Я почувствовал себя уязвленным. Ещё недавно она утверждала, что не знает ничего лучше моих блюд, а сейчас же расхваливает этот… овощ! Он просто пролежал полгода в банке с водой и уксусом! Да это ребенок сможет сделать!- Ты бы ещё попробовала мою тушеную красную свеклу! Вот уж от чего не оторваться! Толик ест ее банками, да только всё не в прок. Не понимаю, куда у него всё девается? Съедает килограмм, худеет на два!- Это гормональное, - словно она что-то в этом понимала, сказала Ария, - Везет ему, эх…- А что это ты так вздыхаешь? Ты и так ничего, - подмигнула ей Тамара, - Не завидуй, а то постареешь рано.Ария улыбнулась и взяла в руки кружку с чаем. Подув на него, она сделала пару глотков и заговорила с Тамарой о каких-то пустяках. Я почувствовал, что снова раздражаюсь. Лучше бы она на меня сердилась. Отчего-то сейчас мне не хотелось видеть ее довольной или счастливой. Не сейчас… Не в эту ночь.И медленно потекло время. Положив огромную и твердую, как камень, подушку себе под спину, я лег и попытался вытянуть ноги, насколько это было возможно при моем росте. Закрыв глаза, погрузился в размышления, позволил себе отрешиться от разговора.Упускаю, упускаю, упускаю… Кого? Что? Где? Сколько же лет минуло с тех пор, как я в последний раз задавал себе подобное количество вопросов? Тысяч пять, если высчитывать время годами, часами, секундами. Неважно… прошлое не имеет значения. Важно лишь то, что происходит сейчас, этот самый миг, важна лишь моя потеря – нелогичная, выдуманная, ещё не произошедшая, но до чего же реальная! От одной мысли сердце наливается яростью. Убить бы, как тогда, в том прошлом, что не имеет значения… Убить кого угодно… Облегчить свои страдания чужой мукой, вырвать своё ноющее сердце из чужой груди… Сорвать предсмертный вопль с немеющих губ, чтобы тот заглушил медные колокола в моей голове. Вновь и вновь вспоминать его – этот последний крик тела, крик из глубин души… песнь смерти… последняя ария…Ария. Все дороги ведут в Рим, а мои мысли то и дело возвращаются к тебе. Что мне в тебе и твоем странном имени? Отчего мне болезненна даже мысль о том, что я могу упустить тебя? И откуда взялась такая мысль, если я никогда не упускал добычу? Контракт незыблем, моя решительность не угаснет, твоя любовь не иссякнет. Всё идеально, но моя интуиция кричит об обратном.Поезд то набирал скорость, то притормаживал, из-за чего меня кидало то влево, то вправо, но со временем тряска стихла и движение постепенно остановилось. Наверное, подъехали к очередной остановке. Задребезжали открываемые двери, в коридоре послышался шум, обрывки разговоров. Чемоданы скрипели колёсами и врезались во все углы. Возможно, к нам тоже кто-нибудь присоединится, но пока что никто из нас не дергался раньше времени. Тамара что-то рассказывала Арии в полголоса, наверное, думала, что я сплю и боялась разбудить меня. Я не стал вслушиваться – наверняка какие-нибудь мистические бредни. Печать контракта на руке слегка пульсировала, как всегда, если Ария сердилась на меня. Возможно, стоит пересмотреть свое отношение к ней. Хотя что тут пересматривать… Люби она меня, ненавидь – лишь душа имеет цену… лишь душа.И внезапно… всё изменилось.Поезд исчез, люди рассыпались прахом, а воздух словно всосало в гигантскую воронку. И на фоне этого разваливающегося на куски мира, я испытал дикое, невыносимо ужасное чувство потери. Чувство, что навалилось на меня откуда-то из-за дверей, словно ворвалось в поезд вместе с ветром и снегом. Чувство сильное настолько, что грудь мою сковало льдом Антарктики, а сердце впервые в жизни пропустило удар, не в силах бороться с этим холодом. Это был апогей боли и ужаса, который я когда-либо мог себе представить.И тогда я не выдержал. Я вскочил с полки и схватил Арию за плечи. Я не контролировал свою скорость и совсем забыл о том, что должен двигаться, как человек, поэтому моё движение вышло чересчур стремительным: она даже не успела понять, что произошло. А я, ощутив тепло ее тела, вдохнув дивный запах души, не успокоился и, подобно одержимому, рванул её на себя. Она упала бы, не сделай я шаг назад.И вот она так близко, как только может быть, я вцепился в ее плечи, как дракон в свои сокровища, но отчего, отчего, будь проклят весь этот мир, мне не легче?! Отчего я всё ещё ощущаю дыру, покрытую коркой льда, у себя в груди?!И так мы стояли до тех пор, пока дверь купе не открылась, и поток чистейшего света из коридора не обрушился на нас, подобно водопаду.